Дорогие друзья! Выкладываю фрагмент большого произведения. Буду рада услышать Ваши пожелания и замечания. Быстро выкладывать продолжение к сожалению не получится, поскольку работа и руководство догнали меня и в отпуске. Так что выкладывать буду по мере появления свободного времени. Но Ваше мнение о романе, а это именно роман, с удовольствием выслушаю. С уважением, Анита.

У археологов существует старинная примета – нельзя разбивать лагерь возле кургана и ставить палатки на могилах. Не стоит тревожить покой мертвых. А если довелось копать курган, дай знать, что не корысти ради потревожил умерших. И отступись, если мертвые не пожелали раскрыть свои тайны, не искушай судьбу…
Город построили на древних курганах. Вначале они еще были видны, и старики говорили, что не будет добра в этом месте. Со временем холмы застроили и забыли, что под землей затаилось зло...

Юрий Николаевич Чубаров по привычке завязывал галстук в ванной, глядя на себя в зеркало. Последний штрих и все, можно идти на работу.
- Юра, ну, сколько можно? - послышался укоризненный голос жены, - есть зеркало в коридоре. Почему ты вечно торчишь в ванной?
- Привык, - улыбнулся мужчина своей Зинаиде.
Зина, конечно, права. В коридоре висит зеркало. Но он старался даже не смотреть в его сторону. Почему? Этого Юрий Николаевич не мог объяснить даже себе. Старинное зеркало, в резной раме  теща подарила им на свадьбу, лет тридцать назад. Она с гордостью повторяла, как ей повезло достать его по случаю. Но в тесном коридоре старенькой хрущёвки зеркало выглядело странно. По мнению Юрия Николаевича, такие старинные зеркала должны висеть в музее, или в особняках богачей. А может, дело было не в неуместности зеркала, а в ознобе, пронзавшем Чубарова, когда он вглядывался в серебряную поверхность. В древнем, потемневшем от времени стекле мерещилась темная неведомая глубина, из которой с усталым равнодушием наблюдал чей-то хищный взор. Здравый смысл и логика явно противоречили этим ощущениям. Никто и ничто не могло жить в простом зеркале. И, выбросив из головы непонятные мысли, Юрий Николаевич заторопился к остановке. Весной, летом и осенью он, как директор технического музея, работал без праздников и выходных, компенсируя длительный зимний простой.
Пятнадцать лет назад, когда его, летчика с большим стажем, торжественно проводили на пенсию, Юрий Николаевич был твердо уверен, что жизнь закончилась. Он прекрасно помнил вечер после проводов, и пронзившую мысль: «Никогда, никогда больше не летать! Я просто никому не нужен!». Тогда-то от безнадежности и тошнотворного ощущения собственной ненужности ему пришла в голову идея создать музей техники. Собрать на одной площадке старые полуразрушенные машины и самолеты... Сейчас даже невозможно представить, что десять лет назад музеем называлась небольшая площадка, на которой стояло три стареньких самолета. А весь состав музея – два человека. Сам Юрий Николаевич работал и директором, и экскурсоводом, кассиром и реставратором… А теперь пятнадцать самолетов гордо выстроились вдоль аллей. Здесь были тяжелые транспортные самолеты, изящные истребители и даже старенький трудяга ПО-2. Чуть позже на площадке появились машины: знаменитая «Катюща», грузовик ЗИС – 5, БТР, Т-34... Выстроили небольшое здание, а в музее трудилось десять человек.
За время работы в музее Юрий Николаевич с самолетами сроднился еще больше. Эти машины уже не взлетят в небо, как и он сам. Но искореженные, пожилые птицы нужны людям, как нужен и он. Еще не доходя до территории музея, Чубаров заметил две мальчишеские фигуры, с удобством расположившиеся на молодой весенней траве.
- Та-ак. Помощники уже прибыли.
- Так точно, товарищ директор музея, - прозвучал над полем не очень слаженный мальчишеский дуэт.

- Господи, да как же всё достало!! – мысль мрачным рефреном крутилась в голове Юли по дороге на работу. Городские пейзажи за окном автобуса вызвали только раздражение. Если бы не болезнь матери, она никогда бы не вернулась в Кабер. НИКОГДА!!!
Амбиций, а главное ума у молодой женщины хватило на то, чтобы вырваться из этого города, как ей казалось навсегда. Не у каждого хватит смелости уехать в Санкт-Петербург, не имея жилья, денег и связей. И уж тем более, не каждый может закончить с красным дипломом Университет культуры и искусств. Время учебы Юля считала самым лучшим в своей жизни. Каждый день наполнен событиями. Творческие проекты, новые друзья, посиделки в кофейнях, волонтерская работа в Эрмитаже. Жизнь была раскрашена яркими красками, мечтами и надеждами. Ее не смущали даже финансовые трудности. В студенческие годы она подрабатывала, где могла: официанткой в пиццерии, раздавала рекламу у метро, торговала телефонами…
Даже некоторая монотонность, появившаяся в жизни после окончания университета, съемная квартира и небольшая музейная зарплата не мешали ей наслаждаться жизнью в Северной столице.
Возвращаться в родной город Юлия не планировала. Может, поэтому она почувствовала панику, когда в ее размеренную жизнь ворвался звонок матери. Та слезно просила приехать, хотя бы ненадолго. После этого звонка все пошло наперекосяк. Пришлось оставить работу в художественной галерее. Парень, с которым она дружила последние три года, накануне отъезда молодой женщины спокойным голосом сообщил, что им лучше расстаться.
- Сама понимаешь Юленька, - боже, как же она ненавидела его в этот момент! - болезнь твоей матушки дело серьезное, и возможно долгое. Я не собираюсь ждать тебя до старости. Так что удачи, моя дорогая.
Дальше Юля не слушала. Хлопнула дверью и потащила тяжелый чемодан к лифту.
- Даже до вокзала не довез, козел! - мрачно думала она, не желая признаваться себе, что злится не столько на себя или своего, теперь уже бывшего парня, сколько на мать. Нет, ну угораздило же ее заработать инсульт. Да еще так не вовремя! И какого черта мать позвонила ей! Могла бы позвонить брату. Сколько Юля себя помнила, с младшим братом она ругалась всегда. Вот и сейчас: она возвращается в родной город, чтобы стать сиделкой, а брат будет жить в свое удовольствие в соседнем городишке. Мать как всегда завела песню: «Ты же знаешь у Мишеньки важная работа, его скоро продвинут на новую должность. Да и как он оставит жену и дочек? Неудобно же их просить всей семьей приехать». Конечно у Мишеньки карьера, а Юленька дурью мается. У Юленьки карьеры нет. А если есть, то неважно. У Мишеньки - семья, а Юленьке получается никто, кроме матери не нужен. Юленька может сорваться и приехать через полстраны, а Мишенька шести часов пути не одолеет. Карьера и семья у него, видите ли!

После переезда прошло уже три года. Мать поправлялась медленно. Если первый год молодая женщина еще мечтала уехать из Кабера, то сейчас эта надежда умерла. В свои двадцать девять лет она чувствовала себя старухой. Юле казалось, что последние три года она провела в тюрьме, застряв в ненавистном городе.
- Что я сделала, дорогой Бог?! Какого черта ты запер меня в этой дыре? – она закрыла глаза. В виске билась тупая боль. Как всегда к перемене погоды. Кабер производил удручающее впечатление. Впрочем, не на нее одну. Приезжающие в город отмечали его удивительную серость: мало деревьев, всего два парка. Да и в них зелени немного. Люди ходят по городу как призраки с хмурыми лицами, и редко где увидишь улыбку. И мусор. Его так много. Кажется, что он заполняет все улицы, площади, парки, набережную.
- Интересно, за что дворникам платят? - мрачно подумала Юлия, провожая взглядом летящий по тротуару пакет. Ветер пытался поднять в воздух пластиковые бутылки, но силенок не хватило. Пару бутылок ветерок, поднатужившись, все же выбросил на проезжую часть, где их с хрустом перемололи колеса автомобилей.
- Никогда не привыкну к этой грязи! Такое чувство, точно живешь на свалке и проживешь здесь всю жизнь. А когда по тротуару прошла стайка молодых людей лет 14 с бутылками пива и сигаретами, Юля не выдержала и отвернулась от окна. Культура в Кабере, по ее мнению, оставляла желать лучшего. Жителей практически ничего не интересовало. Она и сама стала замечать, что маленькие приятные мелочи, такие как новая кофточка или хороший кофе, которые радовали в Петербурге, здесь абсолютно не трогали. Эмоциям не было места в этом городе. Кабер точно пожирал счастье своих жителей. Боже! Как она хочет уехать! Но город, как паук, редко выпускал людей из своей паутины. Вырваться удалось немногим. Тем, кто сжег все мосты и оборвал все нити, связывающие с городом. А у Юли здесь жила мать и свободы пока не предвиделось.

Первой кого встретила Юля, переступив порог музея, была Алька.
- Знаешь, в 8 часов утра сиять как лампочка Ильича просто неприлично.
- Может и не прилично, но если хочется, то можно. А вежливые люди еще и здороваются. Особенно по утрам!!
- Извини. Настроение поганое. Ты когда приехала?
- Вчера. И, между прочим, приволокла подарки. Твои – преданы охраннику, так что жду «спасиба». Мне пора, надо еще в триста мест забежать. Так, что пока. Позже звякну!

И все – унеслась. Именно так, а еще лучше улетела. Ходить спокойно и размеренно Алька явно не умела. Её непотопляемому оптимизму Юля всегда завидовала, но было и главное. Алька смогла вырваться. Став кандидатом наук и свободным писателем, Алька успела помотаться по всему миру. Наверно, так пропахла чужими городами, что Кабер ее не признал за свою и отпустил. После свадьбы Аля навсегда перебралась в Екатеринбург, перетащив туда родителей. Так, что с Кабером ее почти ничего не связывало, кроме немногочисленных друзей, дальних родственников, да ностальгических воспоминаний. Впрочем, последних, как подозревала Юля, у Альки просто не было. Она редко оглядывалась назад. И появлялась в городе детства все реже и реже.

- Юля, торопись, - охранник отвлек женщину от размышлений, - там уже группа из колледжа на экскурсию собралась. В кассе платят.
Как же это все надоело! В Петербурге она занималась тем же. Хотя нет…. Все было по-другому…. Общение с коллегами из других музеев, учеными и коллекционерами, постоянный поиск новых решений для выставок. Однажды они всей галереей собирали огромное, до потолка, бумажное дерево с яркими сказочными птицами. А когда привезли картины из Карелии, стены украсили фантастические изображения «Калевалы». Но это было в Петербурге. А здесь… Все уныло и тоскливо. Выставки сводились к простой расстановке предметов и фотографий. Казалось, музей навсегда застыл в своем развитии десятилетия назад. Да еще постоянно заставляли читать экскурсии. Говорить приходилось одно и то же, как попугаю. На такой работе и отупеть недолго. Впрочем, студенты редко приходили в музей. Уже хорошо, что они почти взрослые, а не малыши, которых притаскивали гораздо чаще…

Рассказ об основании города, о купцах и о старых домах давно был выучен наизусть. Юля тыкала указкой, даже не оглядываясь. Предметы в витринах не менялись десятилетиями. От автоматического рассказа ее отвлек вопрос одного из ребят.
- А-а. Скажите. Вот дом на окраине города. Он ведь каким-то купцам, принадлежал? Говорят, в нем приведения живут. Это правда?
- Старинный особняк из красного камня, который вы видите на фотографии конца XIX века, был загородной резиденцией богатейшего купца нашего города Федора Ивановича Сосновского.
- А легенда? Там вроде убили кого-то? - послышался нетерпеливый вопрос из толпы студентов.
- Федор Иванович появился в городе неожиданно, сразу с крупным капиталом. Историки пока не знают из какой губернии он приехал. Зарегистрировался как купец первой гильдии, стал торговать мукой, крупами и колониальными товарами. Городские легенды гласят, что свое состояние Сосновский получил нечистым путем: или промышлял грабежом или продал душу дьяволу. В нашем городе Федор Иванович купил два дома. В одном жила семья купца, а второй был доходным. В Кабере семья купца Сосновского прожила всего одиннадцать лет. Однажды Федор Сосновский застав свою супругу с любовником, убил обоих. Охваченный безумием он расстрелял слуг, которых считал пособниками жены. А потом, умертвив своих четырех детей, покончил жизнь самоубийством. Поскольку родственников у него не было, все имущество отошло в городскую казну. В том числе и дом, где проживал Сосновский. Три года в нем никто не жил. Горожане утверждали, что видели в окнах свет. Говорили, что в пустом особняке можно встретить призрак Федора Ивановича. Никто не мог долго жить в этом доме. Жильцы постоянно сменялись. Потом в здании разместили городской архив, который просуществовал в этом помещении двадцать пять лет.
- А сейчас что в доме Сосновских?
- Ничего. С тех пор, как для архива выстроили новое здание в центре города, дом пустует. Ему требуется капитальный ремонт, а денег в городском бюджете как всегда нет.
- А-а, вот эти предметы в витрине. Они из этого дома?
- Да. Перед вами личные вещи купеческой семьи Сосновских. Возможно, они были свидетелями трагедии, разыгравшейся в доме. В нашем музее далеко не все предметы этой семьи. Часть из них оказались в частных коллекциях. Еще вопросы? Тогда идем дальше.

Юля уже собралась вести группу по залу, когда ее взгляд приковала к себе витрина с предметами Сосновских. В витом узоре серебряной пепельницы точно мелькнули красные нечеловеческие глаза. По телу пробежала крупная дрожь. Легкие отказывались вдыхать воздух. Сердце замерло, а потом забилось, как попавшая в силки птица. Все длилось доли секунды. Паника исчезла так же внезапно, как и появилась.
- С вами все в порядке? – тревожно спросила невысокая белокурая студентка.
- Да, спасибо, все нормально, - Юля осторожно перевела дыхание. И повела группу дальше по музейным залам, чувствуя спиной тяжелый взгляд из далекого ниоткуда.
Экскурсия закончилась. Юля, молча оглядывала зал, когда на плечо опустилась чья-то рука. Женщина едва сдержала крик.
- Что с Вами, Юлия Петровна? Вам нехорошо? – смотрительница подошла сзади.
- Да нет, все нормально, - лоб покрылся испариной. Студенты еще бродили по музею, не заходя, правда, в зал истории купечества. Смотрители тоже старались поменьше находиться здесь. Хотя может быть история этого маленького никчемного городка, просто была никому не интересна. А может, была и другая причина. Юля всегда интересовалась старинными предметами. Их было приятно держать в руках, разглядывать, представлять, как жили их владельцы. И вот в ее распоряжении целый зал со старинной одеждой, книгами, фотографиями, мебелью…. С Петербургом, конечно, не сравнить, но для маленького городка совсем неплохо. Но она не могла себя заставить работать в этом зале. Брать в руки предметы было невыносимо. Молодую женщину охватывало отвращение, хотелось отбросить все и вымыть руки с мылом. В зале было неуютно, очень неуютно.

Часа в три поток посетителей наконец-то иссяк, появилась возможность перевести дух и пообедать. Юрий Николаевич задержал взгляд на пацанах, трескавших бутерброды. Что будет с ними через несколько лет? Останутся ли они в Кабере и продолжат его дело? Или уйдут, как ушел его собственный сын Илья. При мысли о сыне ставшая уже привычной тоска, развернулась в душе подобно гремучей змее.
- Когда же мы разошлись? – мысли ходили по старому, давно привычному кругу, - Может был виноват я? Слишком сильно хотел, чтобы Илюша стал летчиком. А может, был слишком резок с ним тогда, в январе….
Перед глазами вновь встало хмурое, снежное январское утро, когда Юрий Николаевич после долгой разлуки встретился со старым другом и бывшим командиром звена.
- Юра, понимаешь, - старик замялся, - мне очень неудобно говорить с тобой на эту тему…. Но иначе, я не знаю….
- Алексей Иванович, что случилось?
- У внука обнаружили порок сердца. Нужна срочная операция. Квоту ждать долго. А если делать платно… У нас с женой нет таких денег… Может…. У тебя сын хирургом работает в госпитале ВВС. Вдруг что-то можно сделать….
- Алексей Иванович, какие могут быть разговоры! Я сейчас же позвоню Илье.
- Юра! – в глазах старика заблестели слезы, - Я для тебя все что хочешь…! Только помоги спасти внука! С тех пор как дочь погибла ….-  дальше он говорить не смог.
Разговор с Ильей оказался для Юрия Николаевича крайне неприятным. Никогда еще он не видел в своем сыне жесткого, бесчувственного торгаша.
- Отец, ну ты же понимаешь, денег у них нет. Значит надо ждать очереди на операцию.
- Илья, какая очередь?! Ты понимаешь, что мальчик умирает?! Денег на оплату операции у Алексея Ивановича никогда не будет. Им с женой не накопить такую сумму. Никогда! Понимаешь?!
- Нет денег – нет операции. Таковы правила во всех клиниках. Пусть ждут своей очереди.
- Речь идет о жизни ребенка! Какие тут могут быть правила?!
- Отец, не надо орать на меня! Я уже не маленький. Похоже, ты решил предложить мне поработать бесплатно. Может, и вовсе богадельню откроешь.
- Нельзя же все переводить в деньги, - в который раз Юрий Николаевич подумал, как же сильно изменила его мальчика жизнь в столице. Разговор оставил тягостное впечатление. Операцию больному мальчику, в конце концов, сделали. А вот отношения Юрия Николаевича с сыном испортились окончательно.
Директор музея с трудом стряхнул мишуру воспоминаний, вернувшись к настоящему.
- Ладно, ребята, приводим в порядок технику и по домам.
- Есть! – мальчишки вскочили, чуть не опрокинув термос с чаем.
Сотрудники приводили в порядок салоны машин, закрывали колпаки самолетов, тщательно запирали двери выставочных залов. Работа заняла последний час, который оставался до закрытия.
- Юрий Николаевич, а можно я здесь сегодня переночую? - спросил один из мальчиков.
- Конечно, Андрей. Что, у отца очередной запой?
- Как всегда. Так что домой мне пока не стоит соваться.
- Оставайся. Только закрой за нами ворота и не забудь включить сигнализацию.
- Спасибо, - Андрей улыбнулся, наверно, впервые за этот день.
- Ну как, Лешка, готов к завтрашней контрольной? - спросил Юрий Николаевич, когда они шли к остановке.
- Так точно, - рассмеялся парень, - все будет в аккурате, не переживайте.
- Куда документы будешь подавать?
- Думаю в военное, как отец. Неплохо было бы в летное.
- И что мешает?
- Вдруг не примут, хотя хуже не будет. Ладно, Юрий Николаич, мне направо. До свидания.
- Ни пуха, ни пера завтра.
- К черту!

Вечерело. Слабый свет фонарей не мог разогнать наступающую тьму. Жизнь в Кабере замирала. Люди, спешно уходили в свои квартиры, прячась от подступающей ночи. И город замирал. Не слышно громких криков подростковых компаний, ни гудения автомобилей, ничего…. Ночью город выглядел совсем по-другому: контуры домов менялись, прямые линии изгибались под немыслимыми углами. Как будто только в темноте город начинал жить настоящей жизнью.

Ночь черным саваном окутала город, принеся с собой неимоверную духоту.
Старый брошенный всеми кот пробирался к городу, где по его мнению жизнь была сытнее. Недалеко от старого дома животное настороженно остановилось. Горел костер, доносились пьяные крики, но самое главное, соблазнительный аромат жареного мяса. По своему опыту кот знал, что людей лучше избегать. Но сейчас он был голоден. Запахи манили его. В конце концов, кот ничем не рисковал. Даже если его заметят, скрыться от неуклюжих людей в ночи не составит труда. Зверь осторожно подкрадывался к костру. Через несколько секунд шерсть встала дыбом, уши воинственно прижались к голове. Зеленые горящие глаза, не отрываясь, смотрели на темную громаду дома. Дом черными провалами окон разглядывал людей, наклоняясь все ниже. Он открывал двери, как беззубый старик открывает рот, надеясь проглотить лакомый кусочек. Кот испуганно и вызывающе зашипел. Потом сипло мяукнув, исчез в темноте.