ЭКО
— И что, доктор, не поможет даже это ваше… как его там… эксра-копро-оральное?..
— Экстракорпоральное оплодотворение. ЭКО.
Врач снял очки и потёр переносицу. Стены кабинета до потолка увешаны дипломами, сертификатами и фотографиями счастливых улыбающихся семей.
— Артём, ваша ситуация — особенная. Мы даём гарантии, что плод выживет, что ваша супруга сможет его выносить и родить. Но пока мы ещё на берегу, я обязан предупредить вас о подводных камнях. В вашем случае их два. Во-первых, стоимость процедуры…
— Я согласен отдать любые деньги! Несите свои бумаги, я всё подпишу и наконец-то стану отцом.
— Хорошо. — Доктор несколько раз кликнул мышкой. Зашумел принтер в углу. — Но прежде чем вы поставите здесь свою подпись и внесёте сумму, нам предстоит еще один непростой разговор…
***
Так ты и появился на свет, Артёмович. Зажглась ли в небесах еще одна звезда, когда ты издал свой первый крик? Провёл ли Творец линию жизни по твоей крошечной ладони, дабы обозначить все виражи судьбы, уготованные новой душе?
Трудно сказать. Но в родовой палате твоё рождение стало настолько тихим событием, что даже акушерки, даже родная мать благополучно проморгали его. И когда ты, грязный, сморщенный, навернулся башкой вниз о кафель, тогда вот и стало ясно:
Артёмович родился.
В твоём свидетельстве о рождении указано тридцатое февраля. По имени тебя никто даже не пытался звать, а в яслях постоянно забывали то забрать домой, то принести в садик. Когда ты кричал от колик, от страха, от одиночества, на это реагировали только родители — и то через час-два.
Во дворе у тебя были друзья — но твои друзья про тебя так не говорили. Ковырялся в своей песочнице, лепил куличики, сыпал песком на голову маленькой девочке в кукольном платьице — и вместо ожидаемых криков и пинков получал только недоуменный взгляд вскользь.
Ты чужероден, Артёмович, как увеличенная кварта, как стрекот вылетевшей велосипедной цепи. И твоя мать понимала это, твой отец это видел собственными глазами, и родители смотрели на тебя пустыми взглядами, полными непонимания, пока ты пытался срастись с этим миром, стать его неотъемлемой частью.
Иногда мама с папой начинали громкие обсуждения, и эти звуки резали слух, как гвоздь по доске.
— …мой сын! — густой, как манная каша с комочками, голос отца. — Ты сама знаешь, как мы хотели ребёнка, и когда я нашёл способ…
— Твоя идея была идиотской с самого начала! — это уже мать звучит хрустящим на зубах молочным шоколадом. — Ты же знал, что нельзя рожать…
— ДА, ЗНАЛ! — от высокого вопля задрожали окна в комнате. — Тот врач мне всё сказал! Но я думал, мы справимся! Я не знал, что сын будет таким… таким…
— И что, по-твоему, это стоило того, чтобы…
Обрывки лающих фраз. Ты понимал, что ругаются из-за тебя. Но ты не знал, в чём дело, чем же ты так разозлил родителей. Ты просто маленький мальчик, что шкодит по мелочи, много раз произносит свою первую «маму» и уже уверенно носится по комнатам в поисках чего бы сломать.
Обычный. Заурядный, такой же, как все остальные. Правда ведь?
***
Школа, первый класс, цветы для учительницы. В классе ты вроде как присутствовал, но для одноклассников твои попытки подружиться имели чуть больший вес, чем жужжание этих длинных ламп на потолке. Твоё имя было в журнале, но тебя не вызывали ни разу, хотя оценки за самостоятельные работы ставили. Ты хотел сесть на своё место, а оно оказывалось занято, и ты бросал свои вещи куда-то на окраины «камчатки».
Люди — чужие, отстраненные, непонятные. Сначала ты не мог в них разобраться, затем начал ненавидеть, мечтать о возмездии, о насилии, о чём угодно, лишь бы на тебя обратили внимание.
***
Приложения для свиданий, Артёмович? Ну, хоть гормоны не игнорировали тебя, когда ты приблизился к окончанию школы. Это так наивно, учитывая твою историю, но понять можно. Однако все взаимки прилетают только от ботов и тех, кто лайкает вообще всех подряд.
Свайп вправо. Игнор.
Свайп. Молчание.
Свайп. Тишина.
Свайп.
«Привет, брат по отчеству! Думаю, Артёмовичам надо держаться как-то вместе в этом холодном равнодушном мире. <’3»
Так ты и нашёл свою Артёмовну.
Ты целовал её, прижимал к себе и шептал дивные слова, наивные, глупые, но вас обоих будоражило на всю катушку, так что вам простительно. Прогулки каждый вечер, «Гараж» в подъезде и плотская любовь уже где придётся. Чувства ваши резонировали и рождали искры из глаз, а родители, которые в очередной раз забывали о твоём существовании, не стучались в дверь, когда из-за неё разносились самые неприличные звуки.
Ты был счастлив — потому что нужен. Ощущение, ради которого стоило родиться даже таким.
Согласен?
***
А потом ты нашёл правду об этой слепой к тебе реальности, Артёмович.
Взял жвачку в магазине, машинально положил в карман, прошёл через пищалку на выходе — и сигнализация, по ходу, просто не поняла, что ей надо делать.
Ты задумался. Повторил эксперимент и получил такой же результат. Прошёл по улице, убедился, что вокруг нет камер, и стащил телефон из заднего кармана какой-то крали. Даже не дёрнулась. Ты не стал воровать, положил телефон обратно.
Понимание горячим оловом медленно разлилось в твоей голове, протекая по туловищу и конечностям.
— Так вот в чём дело! — громко сказал ты, зная, что реакция от толпы вряд ли последует. Твоя проблема всегда была на поверхности, и именно эта ситуация позволила тебе обратить её в слова.
Тебя слышали. Ты существовал. Тебя просто игнорировали по причине законов мироздания, которые нам, людям, ещё предстоит изучить.
И эта непонятная, в чём-то дурацкая правда привела тебя ко мне.
***
— Вот так и и вышло, Артёмович, что мне, как человеку, который полностью за материалистическое видение мира, приходится оперировать такими терминами как «душа» и «провидение». Но факт остаётся фактом. Порядок вещей таков, что в естественных условиях не существует Артёмовичей, Никитичей, Руслановичей — особенно последних. Они просто не появляются. А когда выполняешь процедуры для их искусственного появления в этом мире, получаются…
Ты совсем взрослый, ты сидишь в моём кабинете, Артёмович. Здесь твой отец умолял меня о процедуре экстракопро… корпо… тьфу, сам это тогда чудом выговорил. ЭКО, в общем. С тех пор мало что изменилось, только я стал морщинистее, ну и сертификатов да дипломов на стене прибавилось.
— …Получаются такие вот, как ты, Артёмович. Дыры в мире. Пустота на том месте, где должна быть реальность. Нет никакой сомнений в том, что ты объективно существуешь. Но как к тебе относятся — вернее сказать, не относятся — люди, ты знаешь гораздо лучше меня. Люди могут тебя видеть, могут взаимодействовать с тобой — мы ведь с тобой общаемся. Но у людей слепота в той области восприятия, где существуешь ты. И развеять эту пустоту совсем не просто. Мне для этого пришлось много практиковаться.
Ты долго перевариваешь эту информацию с закрытыми глазами. Рано или поздно ты примешь свою роль. Все принимают.
— А Артёмовна? — наконец произносишь. — Она такая же «дыра в мире», которую я воспринимаю только я из-за того, что мы были рождены от каких-то разных Артёмов?
Я снял очки и потёр переносицу. Будто ничего и не изменилось с тех пор, как твой отец приходил ко мне.
— Не от разных. Прости, не мог сразу сказать. Артёмовна — твоя сестра-двойняшка, про которую все забыли в роддоме, из-за чего вы оказались разлучены.
— Пиздец.
Автор: Руслан Ророка
Оригинальная публикация ВК
