Мифы по соседству
Данное произведение принадлежит не мне, а моей близкой подруге.
Часть 14
Дошло до меня, о великий царь... - Отпуск
Безмятежное море лазурью разлилось до горизонта. Ласковые волны ласково ласкали мягкий, словно пух, белоснежный песочек. Солнце нежно грело с высоких небес. Пальмы обрамляли своей зеленью аккуратный пляж с аккуратными шезлонгами под пестрыми зонтами. И под одним из них, вытянулся с ярким коктейлем, в который были воткнуты цветные трубочки и обязательный зонтик, высокий китаец, одетый в длинную свободную рубаху с широкими рукавами и шорты ниже колен. На его глаза была надвинута соломенная шляпа. Он лениво наблюдал за тем, как в воде резвился его невысокого роста соотечественник, выписывающий сальто и пируэты на потеху плещущейся неподалеку детворе.
Вдоволь наплававшись, низенький китаец с разбега плюхнулся на лежак рядом с первым. Тот протянул полотенце:
- Только без своих животных привычек отряхиваться.
- Маленький Янь-ло слишком суров, - весело ответил тот, но полотенце взял. – Можешь выползешь из-под зонтика, погреешь свои косточки?
- Я до сих пор удивляюсь себе как я согласился на эту поездку.
- Это всё мой животный магнетизм. Ну и тебе же, объективно, было нечего делать. В твоей человеческой работе ты взял отпуск, кстати, тебе еще не надоело в неё играть? И сидел во дворе, пока твой приятель отправился автостопом по континентам.
- Одно из преимуществ моего нынешнего положения – как раз в том, чтобы спокойно сидеть у себя во дворе и заниматься ничем.
- Вот и занимайся этим самым ничем. Только теперь ты делаешь это не просто так, а с особым шиком! Потому что тебе посчастливилось разделить своё ничегонеделанье с красавцем мной, самым обаятельным и привлекательным существом, которое было сотворено в этом мире.
- Ну раз уж ты мне разрешаешь заниматься своими делами, можно я буду их делать так, как сочту нужным? – Смитт решительно надвинул шляпу на лицо и, откинувшись на лежак, расслаблено задремал.
Всё началось неделю назад. Руководство госпиталя устроило ремонт и часть персонала вежливо попросили в отпуск. Вежливый разговор помог устроить так, чтобы отпуск стал оплачиваемым. И вот, подписав нужные бумаги и заехав по дороге домой в супермаркет затариться продуктами, парой паков газировки и ящиком вина, Джон развалился на лежаке перед только что достроенным бассейном с твердым намерением ничего не делать в обозримом будущем, а может даже больше. Но этой безмятежности не суждено было продлиться долго, она разлетелась на мелкие осколки, столкнувшись с фактом появления Сунь Укуна, который прямо с порога заявил, что у него есть два билета до Багамов, вылет через три часа, так что на сборы минут пятнадцать, не больше, и вообще почему Джон еще не собран. Ненавязчивый вопрос Смитта о том, по какой причине тот должен соглашаться на какую-то непонятную поездку непонятно куда и зачем, царь обезьян не расслышал, занимаясь вытаскиванием чемодана Джона и запихиванием в него подходящей, по мнению Сунь Укуна, одежды. Тяжело вздохнув и внутренне смирившись, Джон отогнал обезьяна от шкафа и сам сложил сумку.
Перелет прошел спокойно, на главном острове их встретил приветливый гид, по совместительству управлявший катерком, доставившим их к месту отдыха, и вот они уже неделю наслаждались комфортом прекрасного семейного отеля, расположенного на живописном островке, окруженным коралловыми рифами и отмелями и покрытом великолепной тропической растительностью.
Сам отель принадлежал семье предпринимателя с материка. Отец семейства, коренастый белый средних лет, приехал на острова лет двадцать назад, да так и остался, очарованный их духом. Женился на местной девушке, и она родила ему трех очаровательных близняшек. Но радость была недолгой, и вскоре после появления на свет крошек, она куда-то исчезла. Ходили разные слухи: от побега с соседом до купания под луной, во время которого её утащила луска*. Подозревали в её исчезновении и мужа, но после проведенного расследования с него сняли обвинения. А он брался за любую работу, крутился как мог, а лет семь назад, когда малышкам было по десять, взял в долгосрочную аренду остров, ссуду в банке, и обустроил свой собственный курорт, который за прошедшие годы превратился из мечты в процветающий бизнес. Отель, расположенный на отдельном острове, предлагал страждущим уединения – возможность уединения, желающим исследовать природу островов и их подводный мир – дайвинг и туры по острову, а также пляжи, карибскую кухню и, как вишенка на торте, историю о пиратах, в давние времена облюбовавшие остров, на месте базы которых расположились здания отеля. Дочери владельца, три семнадцатилетние темноволосые смуглые красавицы, помогали отцу в меру своих сил, являясь усладой для глаз окружающих и отрадой его стареющему сердцу.
---
*Луска - гигантский осьминог или гибрид осьминога и акулы (по утверждению других - гибрид кальмара и угря). Обитает в Синих дырах под островом Андрос (Багамы)
За проведенные на острове дни Джон старательно следил за своим божественным приятелем, но тот, казалось, не интересовался ничем, кроме пляжей, моря и выпивки по вечерам в баре. Так что Смитту ничего не оставалось, как отдыхать и скучать, особенно после выслушанной по телефону тирады Марты касательно его неблагодарности лично и характерных черт всех мужчин в целом. Дни были полны лени и безмятежности, Сунь Укун энергичен, а Джон, помимо обычных для курортников дел, развлекал себя наблюдением за окружающими.
Сегодняшним планом развлечений, составленном неутомимым Сунь Укуном, помимо всего прочего предусматривался дайвинг. Поэтому после пляжа приятели отравись к пристани, у которой на волнах покачивался принадлежавший отелю катер. Как они уже знали, управлял им молодой парень – араб со свето-серыми глазами по имени Ахмед. Работал он на острове уже около года и был вполне доволен жизнью и собой. Всегда улыбчивый, он с радостью спешил на помощь каждому, нуждавшемуся в его помощи, а также являлся местным спасателем и инструктором по дайвингу. Как только Джон и Сунь Укун поднялись на брот, он приветливо помахал им рукой и завел мотор. Мальчик, помогающий ему, отвязал трос, державший катеру пристани, и Ахмед уверенно повел судно в море, направляясь к живописным рифам, стремясь угодить во всем дорогим клиентам. Сунь Укун, оставив попытки получить ответы от Смитта, сосредоточил свою энергию на их капитане:
- И как тебе здесь работается?
- Очень хорошо. Мистер Эткинд очень внимательный, с постояльцами очень весело, особенно когда хорошая компания заселяется. Бывает, конечно, не легко, это когда прошлой осенью налетел шторм, пальмы почти вровень с землей лежали, мы еле лодки успели убрать.
- Значит нравится здесь жить?
- Очень, мистер.
- А как попал сюда?
- Да вот понемногу, то там был, то здесь…
- Удивительно прям как то видеть здесь кого-то из твоих соотечественников. Прямо скажем… - не унимался Укун.
- Скажешь еще ведь, твой корабль – верблюд, а океан – пустыня? – невозмутимо парировал парень. – Но тут вы мимо, без вариантов. Сам то я с материка, южные штаты. Хотя, вроде как, семья отца откуда-то с Востока, кажется Басра. Или Багдад. Да какая оно и разница то? – засмеялся он, закладывая крутой вираж. – Ну что, нырять тут будем? Оно без разницы где, везде красиво.
Возвращались они уже к вечеру. Обезьян наловил кучу рыбы в рифах и с удовольствием рассказывал каким способом он будет эту самую рыбу готовить и потом есть. Джон, которого всё-таки уговорили спуститься под воду, сидел на носу, и его распущенные волосы трепетали по ветру. Ахмед, полный невозмутимости, блистал накаченными мышцами, управляя катером.
Подходя к пристани Джон обратил внимание, что на месте, что обычно занимал катер отеля, пришвартовано другое судно, с которого сходила новая группа отдыхающих. Хозяин отеля лично помогал им спуститься.
- Похоже, мы помешали Вам выполнить Вашу работу по встрече гостей, - вежливо заметил Джон. Тот махнул рукой:
- Сегодня много приехало, хозяин когда много приезжает, просит шурина с большого острова их привезти. Так что всё в порядке, - он обозрел группу пестро шумевшую у дорожки к отелю, - Вы извините, мне к хозяину надо.
- Понимаем… - Смитт последовал примеру их гида, обозревая вновьприбывших. На одном из них, плюгавеньком невзрачном мужичке в гавайке с кокосовыми пальмами кислотных расцветок и белой панаме он задержал взгляд. Рука сама собой потянулась к отсутствующему карману с часами. Джон про себя выругался и расстегнул непромокаемое отделение в шортах, куда спрятал артефакт. Стрелки часов мирно тикали, большие шестерни крутились, двигая механизм. Джон переглянулся с Сунь Укуном. А мужичок, заметив их, чуть заметно сжался и вежливо приподнял панаму, приветствуя китайцев, после чего юркнул поближе к хозяину отеля, как раз рассказывающего отдыхающим о распорядке дня.
Катер наконец был пришвартован, новые постояльцы прошествовали внутрь, и на причале остались только два китайца. Сунь Укун достал из-за уха посох и лениво почесывал им спину. Смитт без выражения наблюдал за закатом, озарявшим багрянцем небо.
- Ты заметил? – наконец нарушил он молчание.
- Что? – живо ответил царь обезьян.
- Кое-кого, кто прибыл на остров. Могут быть неприятности…
- У тебя? Да ты сам по себе ходячая неприятность!
- Учитывая факт твоего наличия – это сложнооспариваемо.
- Маленький Янь-Ло несправедлив к своему бедному товарищу, - Сунь Укун чуть не плакал. – Я, кто целый день, не покладая рук, старался порадовать одного несносного типа, возомнившего о себе невесть что, а он, неблагодарный…
Он картинно приложил тыльную сторону ладони ко лбу, откинув голову назад. Смитт приложил ладонь к лицу:
- Если пропадет рыба, ты мне испортишь остаток отпуска своим нытьем…
- А я о чем! Приведем себя в порядок и на кухню! За этими пройдохами-поварами надо глаз да глаз!
Неспешно в свои права вступил вечер. В барной зоне Сунь Укун угощался жареной муреной, не забывая отдать должное и другим дарам моря, разделяя внимание между едой и прелестями местных красоток, коим он отпускал комплименты разной степени сальности. Джон вдумчиво пил коктейли со льдом, наблюдая за постояльцами.
- Пойду, развеюсь… - сказал он приятелю, сказал он, вставая.
- Выпитое просится наружу? – понимающе подмигнул Сунь Укун. – Постараюсь оставить тебе угря.
- Не стоит обещать невыполнимое.
- Ты несносный.
- И не распускай руки.
- Иди уже!
Смитт возвращался из уборной, стоявшей в отдалении за кустами гибискуса. За поворотом в тени он услышал голоса, заставившие его сбавить шаг и прислушаться.
- Ты должен был присматривать за ними! – грозный мужской голос явно принадлежал хозяину гостиницы, и Джон отметил непривычно жесткие нотки в его тоне.
- Хозяин, мне нет прощения, - по голосу Смитт узнал Ахмеда, что заставило его сильнее слиться с тенями.
- Мои девочки, я понадеялся на тебя! Кто должен был позаботиться о том, чтобы они никуда не убегали по ночам! А что я вижу? Опять их туфли стерты, а они зевают целый день!
- Хозяин, даже не знаю, что на меня нашло. Я сижу под дверью их комнаты, но в полночь, хоть убивайте, хоть что хотите, засыпаю.
- Значит так. Через три дня у них день рождения. Не узнаешь что с ними такое – выгоню к чертовой матери, так и знай.
- Всё будет сделано в лучшем виде, - умиротворительно говорил Ахмед. Мистер Эткинд пригрозил своему работнику, развернулся и не глядя исчез в ночи. Парень облегченно выдохнул, почесал затылок:
- Дела… - произнес он и побрел к отелю. Смитт проводил его взглядом.
- Осмелюсь доложить… - за спиной Смитта зазвучал дребезжащий голосок. Молодой китаец резко обернулся. Сзади тихонечко, переминаясь с ноги на ногу, стоял давешний тип в панамке. В данный момент он крайне виновато смотрел на Смитта и нерешительно мял паномочку руками. Лицо Смитта на мгновенье приобрело презрительно-высокомерное выражение, которое он стер усилием воли.
- Мои самые глубочайшие извинения… - попятился мужичок. Смитт выдохнул:
- Говори, мои дела не касаются этого места.
- Уж какое облегчение слышать это, господин… - Смитт резко дернул рукой, прерывая типа на полуслове:
- Сейчас моё имя Джон Смитт. Запомнишь?
- Не извольте беспокоиться, не извольте беспокоиться… - засуетился мужичок. Потом притих, хитренько посверкивая щелочками глаз: - Тут слухи всякие ходят… Про…
- Это правда, - Смитт уже взял себя в руки и без выражения смотрел на осмелевшего собеседника. Тот захихикал:
- Вы не переживайте, всё будет в лучшем виде, - он почтительно улыбался, но его поза говорила о явном облегчении, которое Смитт отметил про себя не без горечи.
- Зачем здесь один из злыдней? – он гордо расправил плечи. – Если это хозяин дома, то пока я его гость, он под моей защитой. И, что значительно хуже для тебя – под защитой одного из Будд.
Злыдень заметно поморщился, как от зубной боли, и тут же отрицательно замотал головой:
- Никак нет, ваше высочайшее благородие! Мы создания маленькие, выживать то как то надо то? А что мы можем делать то, так это туда-сюда, выискивать, разыскивать помаленьку. Мы создания маленькие… - еще раз повторил он для верности и заискивающе заулыбался.
- Тогда ради кого ты здесь?
- Мы создания маленькие… А тут значица к нам и обратилась родня этого парня. Мол разыщите его, хоть из-под земли достаньте! Ну а мы и рады стараться. Но уж больно изворотлив он оказался, но мы то своё дело знаем, не вам то нам рассказывать то. Но он то! То там, то сям и отовсюду ускользал, прям из-под носа, эдакий мерзацец.
- Сложно обвинить человека в том, что его преследует горе-злосчастье, - заметил Смитт. Злыдень захихикал:
- Шутить изволите.
- Я? Шучу? – улыбнулся Смитт. Мужичонка поежился. Китаец без выражения смотрел на него как на низшее существо. Потом приказал: - Рассказывай.
Тот обреченно выдохнул:
- Уж как на духу, вё расскажу, ничего не сокрою.
- Это мы посмотрим… - Смитт не спускал с него почерневших глаз. Под этим тяжелым взглядом злыдень наконец сдался и начал говорить.
Пэрис Милтон была молоденькой танцовщицей, когда на неё обратил внимание молодой красавец, чья семья не так давно переселилась в Майями с Ближнего Востока. Она с восторгом принимала его ухаживания, а когда он предложил стать его законной женой, её восторгам не было конца. Даже когда он настоял на том, чтобы она перешла в его веру, для девушки это было лишь еще одним доказательством его чувств к ней.
Сложности начались позднее. С обретением официального статуса начались ограничения. Его семья, строгие обычаи, указания что было можно, а что нельзя. Первое время она воспринимала это как должное, но со временем ограничений становилось всё больше, а его внимание ограничивалось исполнением супружеского долга и укоризненными взглядами касательно того, почему же она до сих пор не принесла семье наследника.
Когда она забеременела, наступило временное облегчение. К ней относились как к принцессе, выполняя каждую просьбу, особенно когда узнали, что плод – мальчик. Но сразу же после родов малыша унесли, и ей каждый раз стоило больших трудов получить разрешение повидаться с ним. Она жила в золотой, но клетке, и она всё чаще вспоминала то, как была счастлива когда то, когда жила в родном штате Одинокой Звезды. И вот, однажды, она решилась. Уговорив под каким-то предлогом оставить мальчика с ней, она улучила момент и бежала из дома, прихватив с собой самое ценное, что у неё было: её сына.
Несколько лет прошло в кочевой жизни, они меняли города и имена, нигде подолгу не задерживаясь, опасаясь родни мужа. Но всё рано или поздно заканчивается, и когда на трассе 60 у старенького Шевроле закончился бензин, её сердце сжалось, предчувствуя неминуемое. И её опасения подтвердились в полной мере, когда рядом с ней и её подросшим пятилетним уже сынишкой остановился черный минивен с затемненными окнами. Короткая очередь из автомата, и её глаза навсегда остались открыто смотреть в бездонное небо, не видя его синевы, а кричащего малыша, перепачканного кровью матери, передали из руки в руки его бабке. И это были последние слезы мальчика, которые увидел мир. Он затих, закрылся в себе, и ни ласка, ни боль не могли разбить кокон отчуждения, воздвигнутый им вокруг себя. А в один прекрасный день окно его комнаты оказалось распахнутым, а сам он исчез.
- Вот тогда-то и позвали нас, - закончил свою историю злыдень. Смитт скептично посмотрел на него:
- А не слишком ли вы о парне много знаете?
- Так мамаша его из поляков же! – воскликнул тот. – Мы с его семьей вовек неразлучны же!
- Всё ясно… - Смитт пошел к бару. Поровнявшись со злыднем он посмотрел на него сверху вниз: - Сейчас я отдыхаю. Даже не пытайся испортить мой отпуск.
- Да я то что! – хитренько прищурился мужичок. – Мы ж того й. Туды его в качель.
Смитт ушел, слыша за спиной хихиканье злыдня. От расслабленности не осталось и следа. В баре он сразу же направился к своему столику, но к своему удивлению, Сунь Укуна он там не обнаружил.
- Где этот старый пьяница… - он осмотрелся по сторонам.
Сунь Укуна Смитт обнаружил возле костра, разожженного в середине двора и имитирующего костровища аборигенов, или пиратов, в общем что-то имитирующего, и призванного символизировать, а на деле привлекающего к себе внимание детворы и ночных насекомых. В данный момент, впрочем, центром внимания были не горящие поленья, а пожилой смуглый мужчина, попыхивавший трубкой, сидевший на круглом толстом полене и рассказывавший что-то, заставившее собравшихся вокруг него слушателей, среди которых был и сидящий на корточках и жующий кусок омара царь обезьян, почтительно внимать каждому его слову. Джон подошел ближе:
- А роста они были небольшого, пальцев на руках по три и на ногах по три, видом не человечьи, а птичьи. Живут на деревьях, гнезда вьют там же. А кто дерево обидит, тому горе случится. Ночью встретить их – не приведи Господь… - мужчина обернулся через левое плечо и трижды сплюнул. – Голову развернет наоборот, так что живот спиной станет, а спина животом. Лица у них птичьи, тела пером покрыты. А коль хотите, чтобы они от вас отстали – ставьте у порога воду соленую. Они её страсть как не любят.
- Опять ты людей пугаешь своими побасенками, - грозно прервал рассказ хозяин отеля. Мужчина вытащил трубку из рта:
- Всё никак не успокоишься, Клайд.
- Все эти ваши истории про чудищ! – в голосе обычно спокойного хозяина отеля звучала нескрываемая боль. – Ты хоть и мой шурин, Том, но это уже слишком!
- Люди должны знать про чикчарни*. Так знание о них передастся от нас нашим потомкам. Ты породнился с нами, почему не хочешь разделить и наше знание?
- Да потому что от этих побасенок никакого прока! – горько воскликнул тот. Ужчина поднялся:
- И то правда. Засиделся я, а завтра вставать затемно. И вам хорошо оставаться, - он степенно зашагал вглубь территории отеля. Хозяин умиротворительно заулыбался:
- Итак, вы прослушали рассказ о суевериях, бытующих на Багамских островах. Они являются частью местного культурного наследия, наравне с пиратами, которые почти век хозяйничали на островах, пока их не изгнали англичане. Вот и этот остров служил их базой, - и он начал рассказывать истории о том, как пираты подкарауливали ни в чем не подозревающие суда, заманивая их на мели. Отдыхающие с удовольствием начали слушать новую легенду. А доевший всё, что было в тарелке, Сунь Укун, присоединился к Смитту, не забывая тщательно облизывать пальцы.
- Что скажешь? – спросил он Джона. Тот пожал плечами.
- На острове злыдень. Он преследует твоего приятеля – Ахмеда.
- Злыдень… - Сунь Укун задумался. – Всё становится еще интереснее.
- Считаешь?
- Уверен.
- Может, тебе напомнить, что нас это не касается?
- Расслабься, маленький Янь-Ло. Веселье только начинается.
- Это меня как раз и расстраивает.
- Зануда. Как на счет провести бессонную ночь?
- Почему-то я был уверен, что ты именно это предложишь… И прекрати вытирать об меня руки.
Царь обезьян подмигнул черному человеку и подпрыгнул на одной ноге, издав победный клич, чем распугал собравшихся вокруг ночных бабочек и случайных отдыхающих. Джон приложил ладонь к лицу и обреченно последовал за богом победы.
* Чикчарни — в фольклоре крупнейшего острова Багам Андроса трёхпалые карлики, живущие на деревьях и обладающие, по некоторым сообщениям, птичьими чертами
На небе светила полная луна. Смитт, сидевший в кустах рядом с коттеджем хозяйских дочек, тщательно опрыскивал себя из баллончика средством от комаров, без особого, впрочем, эффекта. Поняв, что больше из баллончика ему уже не выдавить, Джон разочарованно отставил его в сторону.
- Во всей этой истории мне интересно, главным образом, почему ты так печешься о мальчишке?
- Тс… - перебил приятеля Сунь Укун. Джон предпочел не спорить.
Они видели, как проводив дочерей до дверей, их отец запер дверь на ключ. Как ему кивнул Ахмед, усевшийся прямо под дверями. В отдалении шумел огнями бар, кто-то пел караоке, а здесь и сейчас их дружно грызли комары.
Ближе к полночи Ахмед начал клевать носом. Не сговариваясь, китайцы подошли к парню.
- Эй, - тронул его за плечо Сунь Укун. Тот встрепенулся:
- Вам чего?
- Не шуми… - маленький китаец приложил палец ко рту. Смитт между тем вслушался в ночь. Черты его лица заострились. Обезьян посерьезнел:
- Что-то засек?
Тот усмехнулся в ответ, разминая пальцы:
- Чтож… Вспомню старые времена…
Он выдернул у соотечественника волосок из головы, чем вызвал его гневный вскрик. Не обращая внимание на возмущение обезьяна, Смитт вставил волосок в щель замка:
- Ну извини, другой проволоки под рукой не нашлось.
- Извращенец чертов, - не прекращал Сунь Укун. Замок, впрочем, поддался, и Джон распахнул дверь:
- Прошу.
Коттедж встретил их тишиной. Ахмед растерянно осмотрелся по сторонам:
- Как же так то? – у него был вид ребенка, у которого отобрали конфетку. Китайцы же деловито обыскивали комнаты. Ход обнаружился в чулане. Сунь Укун обернулся на Ахмеда:
- Ну что, идем?
Тот твердо кивнул:
- Я отвечаю перед хозяином.
- Молодец, вот это мужчина, сразу видно. Поддерживаю, - радовался царь обезьян. Джон между тем первым опустился под землю. От чулана вниз вел вырезанный в скале аккуратный ход с ровными ступенями.
- Похоже, ход остался со времен пиратов.
- Я слышал, что они здесь стояли, - подтвердил араб. – Даже вроде бы клад искать пытались, целая команда приезжала.
- Нашли?
- А кто нам бы рассказал о таком?
- Логично…
Впереди они услышали плеск волн. Ход вывел их в грот, который соединялся с морем узким протоком. С моря они услышали удаляющееся пение. На волнах у узенького пирса покачивалась маленкая гребная лодка..
- Похоже, наши дамочки всё таки улизнули, - Сунь Укун подпрыгивал в нетерпении. Смитт оглянулся на Ахмеда:
- Здесь есть еще одна лодка. Хватит ли тебе смелости следовать за своей судьбой?
- Если уж вы знаете куда они делись, то чего мы до сих пор стоим? Меня же хозяин под землю закопает, если что-то пойдет не так! – волновался парень. Сунь Укун, уже усевшийся в лодку, красноречиво протянул ему весло:
- Ну раз ты такой нетерпеливый, греби, бля!
Смитт всматривался в ночную тьму. Ахмед старательно работал веслами, подгоняемый Сунь Укуном. А впереди пели три девичьих голоса, помогая ориентироваться мужчинам.
На Луну наползла громада с моря, волны начали шуметь по-другому, и вскоре лодка уткнулась в прибрежный песок.
- Остров? – удивился Ахмед. – А я то думал, что все острова в окрестностях знаю.
- Век живи – век учись, - наставительно произнес победоносный Будда, прыгнув в воду и начав подталкивать лодку к берегу. Смитт предпочел дождаться, пока он сможет спуститься на сушу, не намочив ног. Они очутились на крохотном пляже, от которого вглубь острова вела узкая тропинка. Впереди была слышна громкая музыка.
