Москва–Кассиопея. СССР, 1974. Режиссер Ричард Викторов. Сценаристы Авенир Зак, Исай Кузнецов. Актеры: Иннокентий Смоктуновский, Василий Меркурьев, Лев Дуров, Юрий Медведев, Пётр Меркурьев, Миша Ершов, Владимир Басов (мл.), Ольга Битюкова и др. 16 млн. зрителей за первый год демонстрации (по другим данным – 20,5 млн. зрителей).
Отроки во вселенной. СССР, 1975. Режиссер Ричард Викторов. Сценаристы Авенир Зак, Исай Кузнецов. Актеры: Миша Ершов, Саша Григорьев, Володя Савин, Владимир Басов (мл.), Ольга Битюкова, Надежда Овчарова, Ирина Савина, Вадим Ледогоров, Иннокентий Смоктуновский, Игорь Ледогоров, Лев Дуров и др. 16 млн. зрителей за первый год демонстрации (по другим данным – 20,5 млн. зрителей).
Режиссер Ричард Викторов (1929–1983) поставил 11 полнометражных игровых фильмов, пять из которых («Переступи порог», «Впереди крутой поворот», «Через тернии к звездам», «Москва–Кассиопея» и «Отроки во вселенной») вошли в тысячу самых кассовых советских кинолент.
Детская и подростковая аудитория смотрела фантастический фильм «Москва–Кассиопея» с большим энтузиазмом, с удовольствием погружаясь в мир космических приключений.
Советская пресса отнеслась к этой картине в целом неплохо, хотя и обращая внимание читателей на очевидные недостатки.
Вот что, к примеру, писала о «Москве–Кассиопее» кинокритик Наталья Зеленко в «Советском экране»: «Фильм погружает нас в мир осуществленной научно–технической грезы… Однако в несколько парадоксальном словосочетании «научная фантастика» фильму, пожалуй, ближе второе слово. Да, собственно, авторы вовсе не ставили своей целью сообщить зрителю некую сумму научных знаний. Более того: «научность» фильма – понятие очень относительное, спорное и своеобразное. В нем присутствуют популярные в современной фантастической литературе гипотезы, связанные с преодолением пространства и времени и первыми контактами с инопланетными цивилизациями. Однако авторская фантазия и научная достоверность не всегда в ладу. Это естественно: решение научных проблем – дело ученых, авторов же фильма интересует другое, несколько вольное обращение с наукой – в данном случае их право. … Справедливости ради надо сказать, что фильму не удался старт. Не удалось сразу взять нужный темп, и первая треть картины огорчает: длинный «космический» сбор, где чересчур умытые, чересчур нарядные и чересчур благоразумные ребята обсуждают полет к Альфе Кассиопее, лишь слегка оживляется проказами рыжего Федьки–изобретателя. Все ребята, исполнители главных ролей, играют в меру достоверно, но следует заметить, что поначалу вялая драматургическая ситуация не дает возможности выявить в полную силу актерские способности юных исполнителей. И постановка и изобразительное решение первых эпизодов кажутся весьма стандартными» (Зеленко, 1974: 6).
Чуть теплее отозвался об этом фильме кинокритик Ромил Соболев (1926–2011): «В фильме участвуют И. Смоктуновский, В. Меркурьев и многие другие хорошие «взрослые» актеры, но надо сказать, что они безнадежно проиграли своим юным коллегам. Об этом фильме трудно говорить коротко — каждый его компонент интересен и заслуживает подробного анализа, что, впрочем, все равно ничего не объяснит тем, кто не видел «Москву — Кассиопею», — хороший фильм, как музыку, нельзя пересказать — его надо видеть. Но если попытаться коротко определить главное его достоинство, то оно будет заключаться в серьезности разговора, который ведут авторы с детьми и вообще со зрителем. Много это или мало — серьезность разговора? Это поймет каждый зритель, посмотревший «Москву — Кассиопею» и вспомнивший массу картин, полных глупостей или снисходительного сюсюканья, дидактики или холодного равнодушия» (Соболев, 1974).
Кинокритик Валерий Кичин отмечал, что «Москва–Кассиопея» «вовсе не имеет в виду поставить на общественное обсуждение вопрос об участии малолетних космонавтов в полетах. Фильм играет. В мечту. У кино есть только ему доступная возможность реализовать эту игру–мечту с максимальной степенью совершенства. На экране возникает звездолет, созданный фантазией такой, какая бывает только в детстве, во всеоружии ее поистине не знающего границ могущества. И это горделивое «все могу» непременно увлечет зал. Я видел, специально наблюдал, как впивались в экран зрители «до 16 лет». И как легко и охотно принимали условия игры» (Кичин, 1974).
Фантастический фильм «Отроки во вселенной» был связан с «Москвой–Кассиопеей» общими персонажами и тематикой.
Кинокритик Наталья Зеленко отнеслась к этой работе Ричарда Викторова более доброжелательно, подчеркнув, что «Отроки во вселенной» оказались более динамичными: «Фильм сделан в хорошем ритме, космическая романтика сочетается в нем с довольно лихо закрученной приключенческой интригой. … По сравнению с «Москвой — Кассиопеей» отроки очень сильно выросли. По крайней мере внешне. Усложнились и задачи, стоящие перед ними. В «Отроках во Вселенной» происходит то главное, ради чего, собственно, и задумывалась, наверное, космическая дилогия — встреча с внеземной цивилизацией. … Еще в первой части фильма один из героев утверждал: человечество вышло в космос, и сегодня космические проблемы стали нашим реальным делом. Как видите, в рамки «космического» сюжета авторы вложили вполне реальные проблемы: что значит быть счастливым, можно ли сделать человека счастливым насильно, какие душевные качества формируют личность? Проблемы, хотя и земные, но в достаточной степени философские. … Вообще надо сказать, что авторы неизменно добиваются удачи там, где фантастика обретает чуть–чуть комедийный характер. … Ну, а как обстоят дела с философскими проблемами, которые по ходу дела отроки пытались решить? Никак. Проблемы эти лишь затянули действие. Это не значит, что они в принципе неуместны в фильмах такого рода. Беда в другом: отроки к серьезным раздумьям на серьезную тему все–таки не готовы. Ребята в этом фильме воспринимаются не каждый сам по себе, а лишь вместе — как экипаж звездолета. Вероятно, юным актерам было чрезвычайно сложно играть такие обобщенно–безликие роли. Настолько безликие, что иногда закрадывается подозрение: собственно, где же здесь живые люди? Может быть, авторы шутят, и все герои картины сплошь одни роботы!» (Зеленко, 1975).
Уже в XXI веке киновед Андрей Вяткин обратил внимание читателей журнала «Мир фантастики», что «единство же обоих фильмов в том, что космос здесь был символом Зрелости. Выход в околоземное пространство — это выход во взрослую жизнь и одновременно уход от будничной реальности. Герои фильмов — это типичные члены кружков юных космонавтов и одновременно члены клуба самодеятельной песни. В эпоху застоя и то, и другое было формой бегства, внутренней эмиграции» (Вяткин, 2003).
А кинокритик Денис Горелов писал, что «дилогией «Москва — Кассиопея» и «Отроки во Вселенной» сценаристы Зак и Кузнецов с режиссером Викторовым задали тон галактической кинофантастики на четверть века вперед. Автоматизировав производство и быт, человек испугался бунта машин. Достаточно было самосовершенствуемой системе чуток отрегулировать программу, чтобы прийти к выводу о полной ненадобности людей. Противостояние теплого и пушистого холодному и гладкому, а гения и бессмертия — чувствам и душе станет определяющим для fiction–кино конца века (см. «Терминатор» и «Возвращение Джедая»), но Россия тут опередит всех. Смешанные экипажи с мужественными фамилиями, враждебные в звездную крапинку миры, искусственные сады на орбитальных станциях, модели добрых–болтливых роботов и усовершенствованных гоблинов–убийц, общая эстетика блестящих одежд и легкого трепа о гравитации, телекинезе и защитных полях, фобия лазеров, зомбирования и механического самоуправления придут в США лишь на излете 70-х — в «Черной дыре», «Звездных войнах» и «Звездном пути». … В конце 70-х, период массового отлива взрослых от кино, породивший всю крупнобюджетную детскую классику от «Звездных войн» до «Индианы Джонса», на сценарии Зака — Кузнецова можно было миллионы из воздуха делать. … В 80–х нищая Россия уступила мировому центру наживы все приоритеты — и в космосе, и в кинофантастике. Слабым утешением было то, что слоны все-таки родились у нас — и только через годы улетели на ушах за океан с криком «ОНИ никогда не платят!» (Горелов, 2018).
У части зрительской аудитории кинофантастика Ричарда Викторова стал своего рода культовой, в интернете даже существует фан–клуб этих поклонников этих лет:
«Замечательный детский фильм с прекрасной игрой молодых актёров! … Считаю, что этот фильм (а также его вторая часть "Отроки во вселенной") является одним из лучших детских фильмов мировой кинематографии. Уровню игры молодых актёров могут позавидовать многие современные взрослые актёры» (Е. Кирьянова).
«Фильм, как и вся дилогия, просто замечательный… Так и хочется сказать: "Вот, учитесь, современные режиссёры, как надо снимать кино для детей и вообще кино!"» (Саша).
«Мне кажется, это не просто детский фильм, это – настоящее взрослое кино. Для своего времени достаточно современное, в меру патриотичное. Накануне полета герои стоят на Красной площади у Мавзолея – снято не пафосно, а так, что дрожь пробирает. Эти замечательные серебристые костюмы, эти завязывающиеся нежные отношения – романтика!» (Марина).
Однако есть, разумеется, и более скептические зрительские мнения:
«Фильм моего детства. Пионеры, космос, патриотические песни за пределами солнечной системы. При сомнительной художественной ценности и изобилии советской пропаганды рекомендую всем посмотреть» (О. Садовский).
«Смотрел этот фильм в пионерском детстве и представлял собой ту самую целевую аудиторию, для которой предназначался фильм, поскольку бредил романтикой космических перелетов, перечитал всех писателей–фантастов, которых смог найти: Беляева, Ефремова, Лема, Гаррисона, Азимова, Брэдберри и многих других. … Казалось, должен был с восторгом воспринять этот фильм. Ан, нет, не покатило. Сразу какой–то неприятный осадок остался, фальшивка какая–то. Прежде всего, покоробила пафосность фильма. Мне самому было тогда 12 лет, но даже в этом детском возрасте понимал, что работа в космосе – это не "героическая романтика подвига", а прежде всего – очень трудная, тяжелая и опасная работа. Как у моряка–подводника, летчика–испытателя, полярника и им подобных. … В фильме же эти подростки, отправляясь в полет, всем своим видом показывают, что они идут на героический подвиг, пафос хлещет через край. … не понравился мне этот напыщенный пафос» (Стройбат).
Александр Федоров, 2020
