Ответ NightKitten в «Эротика в советских фильмах»4
Дальше пойдёт статья из VK, с которой я не до конца согласна, поэтому заранее моё личное мнение - любовь там есть, но замылена-замочалена всем тем бытом, что нам и показали в фильме. И порой оступиться и простить - самое сильное, что может сделать любовь.
«Любовь и голуби» — с голубями понятно, а любовь, простите, где?
Этот фильм уже стал классикой: мы смеёмся и плачем во время просмотра, считая его одной из лучших советских комедий. Однако смешного в этой картине мало. Зато много психологического и вербального насилия, инфантильности и размытых личных границ.
В фильме много ярких персонажей, но мы остановимся только на главных героях – супругах Кузякиных. Василий и Надежда – типичная семья, где супруги практически не встречаются друг с другом. Всё их общение состоит из бытовых забот. И пока жизнь идёт своим чередом, они производят впечатление благополучной пары. Но вот Василий отправляется на отдых и попадает под обаяние Раисы Захаровны…
В ситуации стресса сразу прорывается то, что пряталось за устоявшимся размеренным бытом – психологическое насилие в семье Кузякиных. Старшую дочь Надя попрекает тем, что она вернулась домой, когда ей «хвост прижало», а младшую отталкивает, буквально прогоняет к отцу и перевешивает на девочку ответственность за измену мужа.
В довершение всего детям выдвигается жёсткий ультиматум: «Узнаю, кто из вас с отцом видится, – прокляну!». Разве у детей остаётся после этого какой-то здоровый выбор?
Особый ужас наводит сцена, когда сын бросается на Василия с топором, а младшая дочь, Оля, пытается оттащить Лёньку от отца. Никто из героев не видит паники девочки и не пытается ей помочь. Для всех это обычная семейная ссора — и очень печально, что подобное воспринимается как норма.
Почему же этот фильм так любим? Потому что в «Любовь и голуби» показана типичная семья. Персонажи были узнаваемы: в каждой деревне были свои дядь Мити и тёть Шуры, в любой многоэтажке нашлась бы и простая многодетная Надюха, и скромный Василий, и одинокая Раиса Захаровна.
Истории этих людей были понятны, и зрители смеялись не над комичными ситуациями, а над собой, близкими, соседями... Это был защитный смех, смех смирения – да у всех так. Просто в реалиях того времени не только не верилось, но и не зналось, что могло бы быть иначе. И хотя местами очень болело, было непонятно: что же с этим делать? Ведь все же так живут.
