Последний дом перед оврагом
…Бывают такие истории, которые помнишь только ты. Наверняка и у вас есть такие. Каким-то невероятным образом у окружающих они стираются из памяти, потом начинает казаться, что этого и не случалось вовсе, что всё — лишь твои фантазии. Так и с моей историей, которая произошла, когда я был ребёнком — мне было почти восемь, а малышке Кэти шесть. Давно? Примерно полвека назад. Сейчас даже думать об этом странно, точно всё произошло вовсе не со мной, а прочитано в одной из книг. Порой мне кажется, что пропадают детали. Вспомнил сегодня, когда внучка попросила почитать ей «Винни Пуха».
То время выдалось тяжёлым. То был не общий кризис, он упал только на наши плечи. Отцу урезали зарплату, мать сократили. Я и Кэти скучали по вкусным горячим блинчикам с шоколадным сиропом, хорошей одежде без заплат и тем временам, когда другие ребята не потешались над нами. Из простой семьи мы стали бедняками, которых все обходили стороной, — думаю, это и сплотило нас. События того лета изменили не только наши судьбы, а всё из-за голода и любопытства. Когда начинало урчать в животе, а дома ничего не было, кроме каши, я уходил гулять, прихватив с собой сестру, чтобы она не мешалась маме. Мы много дурачились, играли на свежем воздухе. Порой засыпали в поле, которое начиналось прямо за нашим домом. Когда мы забывались, то есть так сильно уже не хотелось.
В конце нашей улицы, на которой расположилось не более двух десятков домов, был один особенный. Тот дом располагался на отшибе, отличался от других, но сложно сказать чем. В нём два этажа, не выше и не ниже других. Светло-серого цвета, с большими окнами на первом этаже и маленькими — на втором. Дом пустовал, в нём никогда не зажигали свет, не украшали к Рождеству. Он не был ветхим и в летний день был похож на все остальные, не желая выделяться. Но у него была особая аура, и жители нашего маленького городка чувствовали это. Последний дом перед оврагом, которого так боялись, и никто не знал почему. Поговаривали, что там живёт то ли старый дед, который выжил из ума, то ли ведьма, что ест детишек на завтрак и на обед. Призраки, а может, просто бездомные облюбовали его. Все чувствовали, что дом и его история окутаны тайной. Может, из-за того, что в полнолуние он светился и становился почти голубым. Детям не разрешали подходить к нему, рассказывали жуткие истории, но разве это могло нас удержать? Тем более когда загадка так близко, нужно всего лишь прогуляться до конца улицы. Не страшило и то, что на протяжении последних десяти лет в нашем городке пропадали дети. Иногда один ребёнок, иногда два. Никого не находили — ни живым, ни мертвым. Никого. Списывали на маньяков, на диких животных, которые могли прибежать из леса.
Сейчас мне кажется удивительным, что не было никакой паники: прилетал дракон и забирал жертву, остальные выдыхали и спокойно жили дальше до следующего года. Но особенно долго искали мою одноклассницу Шандель, ей было всего семь. Она была красивой, я был тайно в неё влюблён, поэтому сам частенько искал её в поле и в лесу, который начинался прямо за оврагом. Мне так хотелось найти её, стать героем, что я очень долго не сдавался. Но пришла осень, а потом зима. Мама Шандель перестала плакать и искать, внимание и заботу уделив младшему сыну Генри, который почти не выходил гулять. Потом, когда мы стали голодать, я тоже перестал искать, мысли о ней почти сошли на нет.
Наступило лето, и нас стало тянуть к особенному дому. Сперва мы с Кэти держались поодаль, смотрели на него издали. Дом как дом. Ничего особенного не происходило. Никто не входил и не выходил, почтальон не оставлял здесь писем. Не доносилось оттуда ни воплей, ни стонов. С каждым днём мы разрешали себе подойти чуть ближе, сердце билось чаще, адреналин будоражил кровь. Теперь-то я понимаю, что из-за него мы и не видели главного. Мы смотрели в окна, на дверь, искали движения. Обходили дом со всех сторон, но никогда не обращали внимания на сам дом, на то, чем он был. Боялись людей или существ, которые могли там жить, но никогда — самого дома. Никто — даже соседи — не замечал очевидного, и это — как насмешка над всеми нами. Возможно, вы подумали, что пропавшие дети были там. Думаете, никто не искал их внутри дома? Не заходил внутрь? Заходили, но там никого не было, ничего особенного. Никакой мебели, пустые стены.
День, когда всё произошло, стоял пасмурный. Мы с Кэти сидели на задней площадке зловещего дома, чтобы нас не увидел никто из соседей. Солнце показалось лишь на минуту, будто знало, что именно нужно осветить. Я прищурился и не поверил своим глазам.
— Кэти, ты тоже видишь это?
— Что — «это», Том? — Сестрёнка увлечённо плела венок из мать-и-мачехи.
— Скажи мне, из чего сделан дом?
— Наш из кирпича, а что?
— Нет, это я знаю, а из чего этот дом?
Кэти подняла голову и внимательно посмотрела, а потом тихонько ойкнула:
— Книжки? Это правда книжки?
Я кивнул. Серые корешки, покрытые краской, чуть пыльные. В нашем городке ни одной библиотеки, а в магазинах они жутко дорогие. Попросту были нам не по карману. Кэти оставила цветы и со всех ног бросилась к дому. Коснулась одной из книг, провела рукой, и краска отошла местами.
— Том, Том! Ты должен это увидеть. Это же «Винни Пух»!
Я не успел крикнуть, не успел остановить. Она выдернула книгу, потому что мечтала о ней так давно. Всё рассыпалось, как карточный домик, и я лишь в последний момент оттолкнул сестрёнку, спас её. Звон стекла, невероятное облако пыли взметнулось в воздух, а когда рассеялось, то книги лежали огромной грудой. Несколько минут мы молча смотрели, неожиданно Кэти расплакалась. Как она уверяла позже, не от страха, а от облегчения. Она каким-то образом всё поняла раньше меня. Моя Кэти всегда была очень умной. Кроме нас на месте преступления никого, значит, никто нас не видел. Родителям решили не рассказывать. Вечером того же дня мы ужинали и услышали лай соседской собаки. Громкий, заливистый, он не прекращался. Все выбежали на улицу — родители, мы с Кэти, соседи напротив — и увидели Шандель, в голубом платье, с красивыми косичками. Ту самую Шандель, которая пропала год назад. Она была жива и невредима.
— Том, где моя мамочка? — спросила она.
Вернулись все, кто пропал, представляете? Все, кто пропал за последнее десятилетие. И выглядели они как на тех фото, которые вешали на фонарные столбы, где было написано, что их разыскивают. Они постучали в свои дома, в те дома, где жили, даже если это давно был не их дом. Словно вернулись с войны, которой не было. Когда их спрашивали, где они были столько времени, те лишь пожимали плечами. А книги, что когда-то были домом, кто-то сжёг. Говорят, что, когда горел костёр, от него веяло холодом, а не жаром и люди слышали детский плач. Потом забыли и про это. Наш городок поглотил тайну, сжёг её вместе с тем, что когда-то было «последним домом перед оврагом». Но мы с Кэти помнили, даже когда уехали оттуда.
Шандель продолжила учиться с нами, наверстала, и мы снова сидели с ней за одной партой. Знаете, что ещё было странным? Как-то раз, делая задание по литературе, она сказала, что её самая любимая книжка — «Алиса в Стране чудес», но я знал, что это не так. Ведь до исчезновения она говорила, что это был «Винни Пух».
Из книги "Вечное лето 2.0".
