Ссылка на первую главу.

Итак, наша серия о постыдных фейлах Германского Рейха продолжается. В прошлой части мы остановились на том, что в решающий момент операции Везерюбунг подводные силы Кригмарине, которые по плану должны были сыграть важную, если не ключевую роль в осуществлении прикрытия норвежских вод, оказались просто небоеспособны из-за массовых отказов, либо несвоевременного срабатывания торпед. Если обобщить информацию только за первые 9 дней операции, то в общей сложности картина получилась такая: в четырех случаях лодки атаковали линейные корабли, в десяти — эскадренные миноносцы и еще в десяти — транспорты, потоплен же был только один транспорт. Самый натуральный позор!

Разумеется, Дёниц, как командующий подводными силами (и, добавлю, человек, у которого действительно душа болела за свои лодки) немедленно начинает расследование. Определённую злую шутку здесь сыграет то, что он начал его даже слишком быстро – ниже по тексту станет ясно, что именно я имею в виду. Полученные 11 апреля сообщения об отказах от лодок U-25, U-48 и U-51 имели ту общую черту, что во всех случаях стрельба велась торпедами с магнитным взрывателем. Дёниц вспоминает, что тема возможных рисков использования торпед такой конструкции в норвежских водах им уже поднималась. В своих воспоминаниях он пишет: “Еще в ноябре 1939 года я докладывал инспекции по торпедному оружию о своих сомнениях в отношении работы магнитных взрывателей в данном районе. В свое время был получен ответ: "опасаться усиления тенденции к преждевременному срабатыванию магнитных взрывателей в северной зоне "0" нет оснований, и не следует принимать в расчет магнитное влияние, несмотря на залежи руды в северной части Скандинавского полуострова". Теперь, уже уверенный в своей правоте, Дёниц пишет повторное и аналогичное обращение к инспекции по торпедному оружию, сопровождая его сведениями, полученными от находящихся в море лодок. Инспекция, понимая всю срочность вопроса, в тот же день присылает подробный ответ. В нём Инспекция рекомендовала действовать по-прежнему и только при стрельбе веером выпускать торпеды с интервалом в восемь секунд, причем использовать либо ударные взрыватели, либо магнитные. Благодаря этому в случае преждевременного взрыва торпеды удастся избежать детонации остальных торпед под влиянием взрыва соседней. Кроме того, инспекция по торпедному оружию усомнилась в целесообразности полного отказа от торпед с магнитными взрывателями в пользу торпед с ударными взрывателями. Отмечалось, что при атаках эскадренных миноносцев, имеющих, как известно, небольшую осадку, торпеды с ударным взрывателем вследствие неправильного хода по глубине до полутора метров будут проходить под килем корабля противника. (Установку торпед на глубину хода менее 3 метров производить не разрешалось даже при хорошей погоде, так как при такой установке торпеда имела тенденцию выйти на поверхность.)

Если сказать чуть короче, то Инспекция по торпедному оружию, давая отдельные практические рекомендации тактического плана, повторяет своё прежнее мнение – руда из придонных и береговых отложений влиять на торпеды не может – они должны работать в водах Норвегии. Но они не работают!

Дёниц не верит (да и как он может в этой ситуации верить!?) и издаёт приказ, согласно которому по всем кораблям, за исключением имеющих низкую осадку эсминцев, лодки должны бить торпедами ударного действия. Фактически, технически боле продвинутое и совершенное оружие лодок – магнитные торпеды, попросту выводится из употребления. Причём причины непригодности магнитных торпед всё ещё не ясны. Решение тяжёлое, но, здесь более старый и надёжный вариант всё же явно предпочтительнее пусть и современного, но служить принципиально отказывающегося. Всё вышеописанное происходит в один день – 11 апреля 1940 года. 12 апреля приходит новое донесение об отказе – но речь идёт всё ещё о магнитных торпедах – просто лодка не могла раньше выйти на связь. А потом – три дня молчания! Никаких сведений об успехе! 16-го же апреля приходит информация, которая и вовсе должна была повергнуть штаб подводников в шок. Лодке U-47 не удалось потопить торпедами с ударным взрывателем даже стоявшие на якоре транспорты с большой осадкой. Предположить промах при стрельбе по этим спокойно стоящим и перекрывающим друг друга судам было абсолютно невозможно. По-видимому, или торпеды прошли намного глубже, чем предполагали специалисты, или ударные взрыватели не успели прийти в боевое положение. Итак, торпеды у немцев не работали в северных районах ни с магнитным, ни с ударным взрывателями!

А теперь чуть расцветим картину. Представьте себя на месте Карла Дёница – человека, болеющего за своё дело, в прошлом – боевого подводника, который сидит в Вильгельмсхафене и узнаёт, что весь вверенный ему род войск стал не только бесполезен, но и беззащитен. Если лодки лишаются возможности активно атаковать врага первыми, то это значит, что всё, что им остаётся – это прятаться на глубине – иначе их начнут просто топить. Причины происходящего совершенно непонятны. То, что было разумным объяснением для магнитных торпед, совершенно не годится для торпед ударных. Диверсия? Неизвестные технические средства противника, дистанционно выводящие из строя торпеды? Мистика? Что бы это ни было, но нужно срочно принимать меры. Вот только какие!? Представьте теперь себя на месте капитана U-ботте: мало того, что вы, рискуя собой и экипажем, крадётесь под водой, имеете самые отличные и заслуженные шансы пустить на дно транспорт или даже линкор, а вместо этого вынуждены драпать от преследования – так в итоге ситуация и вовсе становится очень скверной. У вас над головой (а вы и так всё возможное время погружения пересидели – шноркелей то ещё нет) ходят британские суда, а вы сидите, как подсадная утка, чудом, опять же рискуя, радируете в штаб подводных сил о своём отчаянном положении – а они там тоже ни черта не понимают!

Дёниц, сознавая, что корень то проблемы общий (тоже, к слову, хоть здесь речь идёт только о лодках, но это просто по той причине, что именно они торпеды в это время применяли – так это всего флота касается) звонит Рёдеру и просит его о помощи, вызывает на совещание в Вильгельмсхафен главного инспектора торпедного оружия. В ходе совещания выяснилось следующее:

1. Некоторые подводные лодки имели на борту торпеды с взрывателями нового вида (с четырехлопастными вертушками), которые были недостаточно проверены перед отправкой на флот. Не исключалось, что ударники этих торпед не приходят в боевое положение.

2. После переговоров с морской обсерваторией мы пришли к выводу о необходимости учитывать наличие в норвежских фьордах магнитных аномалий, влияющих на работу магнитных взрывателей.

3. Главный инспектор торпедного оружия, не будучи уверенным в правильности хода торпед по глубине, выразил сомнение по поводу целесообразности использования торпед с ударными взрывателями.

По сути выходило вот что: Инспектор под давлением фактов согласился с позицией Дёница по поводу влияния магнитных аномалий – вывод – есть районы, где магнитными торпедами стрелять нельзя, причём неизвестно какие именно. Параллельно, есть не проверенные до конца ударные торпеды, которые можно пускать где угодно, но вот взорвутся они, или нет – далеко не факт. По совокупности, лучше использовать магнитные, так как шансы на срабатывание всё же больше! Вот уж позор так позор! В итоге был оформлен приказ по подводным силам от 17 апреля, который выглядел так:

"а) Торпеда образца G7e проходит ниже установленной глубины хода более чем на 2 метра.

б) Подводным лодкам, действующим в зоне "0", не пользоваться в дальнейшем ударными взрывателями, а производить стрельбу торпедами с магнитными взрывателями, исключая районы внутри узких фьордов. В фьордах опасность преждевременного срабатывания магнитных взрывателей возрастает.

в) При пользовании магнитными взрывателями не стрелять веером с минимальным временным интервалом, а производить залповую стрельбу согласно правилам стрельбы. Если же обстановка требует стрельбы веером, следует соблюдать интервал между выстрелами в восемь секунд.

г) При использовании торпед с магнитными взрывателями глубину хода торпед устанавливать равной осадке цели: по эскадренным миноносцам — 4 метра, по подводным лодкам — 3 или 4 метра.

д) При использовании торпед с ударными взрывателями глубина хода должна равняться 4 метрам, в хорошую погоду — 3 метрам"

Понятно, что в реальной боевой обстановке всё, что вы можете видеть выше – это полный полярный лис. Сам Дёниц признает это и пишет в мемуарах: “Это указание исходило из предположения инспекции торпедного оружия, что магнитные взрыватели будут нормально работать в открытом море даже в северной зоне "0" и выходить из строя только в фьордах вследствие влияния магнитных аномалий вблизи берега. Этот новый приказ был чрезвычайно сложен, и я подписал его только потому, что другого выхода не было. Он свидетельствовал о нашей беспомощности, неспособности раскрыть причины отказа торпед, причем точно такую же беспомощность проявили все технические службы, ответственные за качество торпед. Эти приказы об использовании торпед, выборе взрывателя, установке глубины их хода нередко противоречили друг другу и только усложняли действия командиров подводных лодок и торпедистов”.

И уже 18 апреля – на следующий день, выяснилось, что и новый приказ исходил из ложных предпосылок! 18 апреля лодка "U-47" доложила, что в зоне "0" даже в открытом море между Исландией и Шетландскими островами произошли два преждевременных взрыва торпед. Одновременно главный инспектор торпедного оружия сообщил Дёницу по телефону о результатах экстренно проведённых пробных стрельб ударных торпед в немецких водах, во время которых торпеды шли на глубине, превышавшей установленную на 2,7 метра. Это означало, что окончательный переход на контактные взрыватели стал невозможным, ибо все цели с осадкой менее 5 или 6 метров не могли быть поражены. Как выяснилось позже, торпеды иногда имели даже большую глубину хода.

Итог – вне зависимости от мер, предпринимаемых и самими подводникам, и берегом, безотносительно любой тактики, никакие торпеды адекватно работать не могли! 19 апреля штаб руководства войной на море по согласованию с Дёницем отдаёт приказ о возвращении всех лодок, участвующих в действиях в рамках операции Везерюбунг в северной Норвегии в базы. Лодки в водах Южной Норвегии, где боевая обстановка была в целом спокойнее для немцев, а Люфтваффе уже довольно надёжно контролировали ситуацию, получили такой приказ ещё 17 апреля. Лодки ушли, но ведь и это само по себе не могло быть концом эпопеи. Мало того, что была упущена масса возможностей, потеряно несколько U-ботте с экипажами – теперь, когда лодки возвратились в порты и, вроде бы, спаслись, вплотную встал вопрос о боевом духе, о вере в себя бойцов и командиров. 20 апреля "U-47" встретила в районе юго-западнее Вест-фьорда конвой, идущий курсом на север. Несмотря на благоприятную позицию для стрельбы, командир лодки, потеряв веру в торпеды, отказался от атаки. Накануне ему пришлось выдержать ожесточенную атаку глубинными бомбами, после того как торпеда, выпущенная им по английскому линейному кораблю "Уорспайт", взорвалась на пределе своей дальности хода. Возвратившись, он доложил, что не собирается больше воевать этими "деревянными болванками". Даже в 1945 году подводные силы Третьего Рейха не будут так близки к разгрому – и это только и полностью из-за собственных торпед – не из-за действий противника! В конце апреля – начале мая 1940 встал вопрос о полном прекращении использования подводных лодок, вооруженных такими некачественными торпедами – причём ставили его сами офицеры-подводники. Начальник оперативного отдела штаба подводных сил решительно высказался за то, чтобы не использовать подводные лодки в боевых действиях до коренного улучшения торпедного оружия. Дёницу в итоге пришлось персонально проводить беседы с личным составом, чтобы преодолеть “моральный кризис”.

Понять подводников не трудно. В операции Везерюбунг они, на самом деле, проявили себя очень хорошо. Дёниц пишет: “Несмотря на весьма сильную противолодочную оборону англичан, немецкие подводные лодки в 36 случаях выходили в атаку. Даже очень придирчивый разбор этих атак установил, что, если бы торпеды были исправны, мы имели бы попадания в следующих случаях: из четырех выстрелов по линейному кораблю — одно попадание, из 12 выстрелов по крейсерам — семь попаданий, из 10 выстрелов по эскадренным миноносцам — семь попаданий, из пяти выстрелов по транспортам — пять попаданий. Какую большую роль могли бы сыграть успехи подводных лодок в ходе норвежской операции! Высадка подвергалась большому риску, когда в Вогс-фьорде под самым носом у немецких подводных лодок с прибывших транспортов началась выгрузка английских войск. Если бы восемь торпед "U-47" не отказали, все дальнейшие действия английских войск в районе Нарвика выглядели бы совершенно иначе. Потери немецкого подводного флота в ходе норвежской операции составляли четыре лодки”.

Тем временем, расследование, разумеется, набирало обороты. 20 апреля решением главкома Кригсмарине Рёдера была создана для этого специальная комиссия. Судя по всему, только общий успех в Норвегии и то, что в этот период Гитлер лично ещё не интересовался так сильно вопросами и успехами подводной войны, спасли штаб ВМС от грандиозного скандала. Самое удивительное, впрочем, даже не это, а то, что комиссия, судя по всему, так к правильным выводам и не пришла! Её работа, оконченная в июле 1940, дала следующий результат – далее выдержка из документа за подписью Рёдера:

"1. В связи с неудачной стрельбой торпедами G7а и G7е в ходе норвежской операции я приказал произвести расследование для выявления причин отказа торпед и определения степени виновности лиц, ответственных за их изготовление.

2. Расследование показало, что главными причинами отказа торпед явились следующие недостатки их конструкции и проверки перед сдачей на корабли:

а) у торпед G7а и G7е точность хода по глубине не соответствует формулярным данным боевых торпед;

б) магнитный взрыватель имеет ряд технических дефектов; ударный взрыватель не отвечает необходимым требованиям;

в) в торпедном управлении Кильской военной верфи и на торпедном полигоне экспериментального института торпедного оружия обнаружены недочеты в подготовке торпед к сдаче на корабли; этот пункт расследуется особо" (Сов. секретный документ главнокомандующего военно-морскими силами М-261/40 от 20 июля 1940 года).

Уже вывод комиссии однозначно свидетельствует, что причина беды кроется не в каких-либо особенностях Норвегии и Северного моря как ТВД, не в действиях подводников, а в том, что торпеды изначально были испорченными. Причём они, эти торпеды, явно не соответствуя ни боевым требованиям, ни формулярным данным, прошли приёмку! Истинная причина торпедного кризиса раскрылась только в начале 1942 года! Но что же, ведь не были же всё это время лодки небоеспособны!? Как же это может так быть!? Верно, разумеется, к февралю 1942 года U-ботте уже давно и успешно воевали на всех морях. Дело же было в следующем. На момент жесткой фазы кризиса – апреля 1940 года главным инспектором ВМС по торпедному оружию был вице-адмирал Оскар Кумметц, но вступил он в свою должность совсем недавно – 21 декабря 1939. Как и Дёниц, он не понимал корневых причин происходящего, но, в отличие от него, имел все основания опасаться за свою карьеру, а может и свободу. Компетентным людям понятно, что основы у проблемы такого масштаба, который вскрылся в ходе операции Везерюбунг, не могли возникнуть в промежуток от конца декабря до начала апреля, но прилететь вполне могло и Кумметцу, особенно если лодки продолжили бы ходить полубезоружными. Что он мог сделать? Максимально усилить проверку всех поступающих на флот партий торпед – и ими же и вооружать суда, особенно те, кто участвует непосредственно в боевых действиях, а прежде всего те же лодки. Когда в самом конце мая 1940 U-ботте вышли на охоту в Атлантику, то процент отказов резко снизился – но сохранился. Так что можно сказать, что торпедный кризис в вялотекущей форме существовал порядка двух лет – ещё один эпический позор! Дёниц признаёт это и пишет: “Итак, эффективность торпед до декабря 1942 года, когда был введен новый магнитный взрыватель типа Р1-2, не превышала эффективности, существовавшей в период первой мировой войны (Вдумайтесь в это получше – торпеды – и это оценка снизу, оценка подводников, да и самого Дёница, ходившего на U-ботте в прошлую войну, хуже, чем в Первую мировую! А с ними Кригсмарине прошагало половину Второй мировой!).

В период между двумя мировыми войнами подводники настоятельно просили создать такую торпеду, чтобы ею одной можно было сломать хребет даже линейному кораблю. Специалисты торпедного оружия уверяли, что такая торпеда вполне реальна. Однако до последнего времени требование флота не было выполнено.

Чтобы уточнить эффективность торпед, которые нам приходилось оснащать ударными взрывателями, было рассмотрено 816 попаданий за период с января по июнь 1942 года. 40 процентов кораблей было потоплено одной торпедой, 38 процентов потребовало двух торпедных попаданий и более и 22 процента кораблей ушло, получив от одного до четырех попаданий. В 1940 году, действуя против конвоев в Атлантике, и в 1942 году, действуя в западной части Атлантического океана, отдельные подводные лодки нередко не могли использовать благоприятную обстановку для атаки торговых судов, так как из-за дефектов торпедного оружия поражение цели достигалось обычно ценой расхода большого числа торпед”

Реальную проблему вскрыть и вовсе помогла по сути случайность. А на самом деле не случайность даже, а сознательное нарушение капитаном U-ботте инструкций. Итак, 30 января 1942 года командир действовавшей в Атлантике подводной лодки U-94 доложил по радио, что при пробной проверке торпеды он обнаружил в гидростате давление, значительно превышающее атмосферное. (При этом Дёниц отмечает, что такой осмотр на борту корабля, как правило, не разрешается. Порывшись дополнительно по источникам, я понял, что до этого момента такие проверки в море проводились только на надводных судах, а на ПЛ это было впервые.) Главный инспектор торпедного оружия (им в это время был всё ещё Кумметц, формально до сих пор находившийся под проверкой) немедленно приказал проверить гидростатические приборы всех торпед, подготовленных для отправки на действующий флот. В результате выявился большой процент негерметичных корпусов гидростатов. (Что само по себе уже плохо – это заводской брак, дело, строго говоря, подсудное, но и тут ещё не конец). Нарушение герметичности наблюдалось в местах прохождения рулевых тяг через сальники в гидростат. Для правильной работы гидростат должен быть герметичным. Его работа основана на принципе уравновешивания давления пружины гидростата и гидростатического давления столба воды. В соответствии с этим проводится установка глубины хода торпеды. Нормальное атмосферное давление в гидростате является предпосылкой для правильного хода торпеды по глубине. При проникновении в гидростат повышенного давления к усилию пружины гидростата прибавляется избыточное давление — и равновесие нарушается. В итоге торпеда идет ниже заданной глубины, причем степень ее переуглубления предусмотреть нельзя. Известно, что внутри подводной лодки, находящейся под водой, неизбежно возникает повышенное давление. Оно является результатом попадания внутрь прочного корпуса сжатого воздуха. При длительном подводном плавании давление в подводной лодке сильно возрастает. Так было найдено объяснение причин отказа торпед в период норвежской операции. Подводные лодки в то время ежедневно находились под водой не менее 20 часов. В лодках повышалось давление, оно нарушало работу негерметичного гидростата и заставляло торпеду идти ниже установленной глубины. Это, по-видимому, и явилось причиной неудачи "U-47" при атаке стоявших на якоре английских транспортов. Двигаясь на глубине, превышавшей заданную, торпеды прошли под транспортами и затонули после прохождения своей дальности хода.

Ну а теперь – окончательный вывод. Торпедный кризис немецких ВМС, ставший причиной массы упущенных возможностей, целого ряда потерь и смертей и едва не покончивший с самым перспективным родом войск Кригсмарине вообще явился следствием самого натурального и разнопланового разгильдяйства! Точное определение хода торпеды по глубине равно необходимо и для магнитных торпед, и для ударных. Ударная торпеда должна прямо попасть в цель. Магнитной этого не требуется, но всё же она должна пройти достаточно близко от дна судна, чтобы влияние его магнитного поля могло вызвать срабатывание механизма и взрыв. Гирососистема была, можно сказать, той единственной вещью, которая могла сделать негодной оба типа торпед одновременно – и именно это и произошло! В основе же всех бед лежала конструкция ударника – сложная и неудачная, она в равное мере и плохо работала на ударных торпедах не приводя к взрыву при столкновении с бортом судна при острых углах, и была причиной разгерметизации гиросистемы при плохой, упрощённой установке в торпеду. Цепочка выходит впечатляющая и достойная звания натурального, грандиозного позора! Ещё в середине 1929 году, когда завершалось конструирование и осуществлялась приёмка торпеды G7(и литерная модификации), которая станет основной на флоте Германии, комиссия предпочла закрыть глаза на серьёзные её недостатки. Позднее, когда эти недостатки стали причиной массового брака, то прикрыли и его, причём проявив полную некомпетентность и, очевидно, не зная, что из-за избыточного давления в лодках, там бракованные торпеды станут просто бесполезны. Наконец, хотя главный начальник инспекции торпедного оружия, руководивший ею на протяжении 1934 – 1939 года – контр-адмирал Фридрих Гёттинг и сдал 21 декабря 1939 – до начала кризиса дела Кумметцу, но в целом то в инспекции оставалась масса людей, знающих, в чём именно дело. И все они сохраняли молчание стоиков, когда люди в море оказались безоружными на грани смерти! Едва ли здесь может идти речь о некоем сознательном саботаже из антинацистских побуждений – в конце концов уже после войны действующие лица поспешили бы заявить об этом, если бы к тому имелись хоть ничтожные основания. Не было это и работой чьих-либо спецслужб. Даже прямая материальная выгода была очень скромной. Просто ротозейство! Просто халатность! Просто стремление меньше работать, но лучше отчитываться начальству!

Дело в том – и Дёниц это подмечает, что весь описанный выше цикл от разработки до финальной приёмки торпед осуществляла одна контора – инспекция торпедного оружия Кригсмарине. Без конкуренции, без проверки фактически ,что обосновывалось режимом строгой секретности (а ведь как часто в подобных вещах обвиняют нашу армию!). Мне не удалось, при всём желании найти конкретных фамилий тех лиц, которых в 1942 году осудил военный трибунал, как и их приговоров. А жаль! Особенно мило бы было, если часть из них уже после мая 1945 объявила бы себя узниками убеждений и совести при проклятом нацизме. Кумметц, так и не обнаруживший причины беды, в мае 42-го вылетел таки с должности – правда, без последствий. Его предшественник – Гёттинг так и не попал под суд – мне лично трудно найти объяснение для подобного гуманизма. Правда, с этого момента и до конца войны он находился на сугубо вспомогательных и ничтожных постах, хотя до этого его, состоящего в резерве командующего ВМС, довольно активно прочили на важные боевые должности.

Ну а сами подводники… - это не их позор. Они и в 1940, и в 1942, и в 1945 исполняли свой долг – в основном смело и умело. Даже со всеми проблемами с торпедами, асы подфлота Рейха заставили себя уважать и бояться и англичан и американцев. И только гадать остается, что они смогли бы, будь торпеды на должном уровне уже в 39-м. Вспоминая историю с непотопленным Нельсоном – может и ход войны перевернуть – кто знает!

Источник: Cat_Cat. Автор: Иван Мизеров.

Личный хештег автора в ВК - #Мизеров@catx2