- Северина! Что за нерадивая служанка! Полюбуйтесь, она даже не слышит меня!
Мадам Бланше торопливо спускалась по лестнице своего дома на первый этаж, положив одну руку на перила, а второй придерживая юбку платья в английском стиле, заказанного специально к Рождеству из ткани цвета мушиного брюшка.
- Северина, я не понимаю, куда ты смотришь! Кеньяры уже вот-вот будут, а на кухне ещё ничего не готово! Я посмотрела приборы, которые вы выложили на столе - они пыльные! Скажи немедленно всем остальным, чтоб поторапливались. Кухарка, что, такая вольнодумица, что хочет пропустить мессу в этом году?
- Сию минуту, - отвечала Северина и вновь скрылась.
Мадам Бланше отправилась проверить ещё раз, как смотрятся её причёска и лицо. Плохо выглядеть жене торговца пудрой в таком месте, где будет весь околоток, - это бы означало разорить предприятие.
Господин Бланше тем временем проявлял своё обычное спокойствие, ярко контрастирующее с волнением жены. К чему суетиться? До мессы ещё почти час! Облачённый в халат, представляющий собою нечто средние между польским и китайским стилем, он с приятностью располагался в своём кресле, наслаждаясь видом пламени камина, дымом трубки и дружеским теплом разговора с аббатом Брионом. Тот, тоже приглашённый встретить Рождество в компании семейств Кеньяра и Бланше, явился чуть ли не с утра. Его с радостью принимали в любое время: держать в друзьях аббата - это было по-дворянски, тем более, что сам аббат водил знакомства в привилегированных домах. Кроме того, он был весёлым собеседником, всегда наготове имел пару пикантных новостей о соседях и известных личностях и, как считал хозяин, приносил дому удачу. С тех пор, как Бланше несколько лет назад завели дружбу с аббатом, погорел их конкурент, тоже предлагавший парижанам пудру, Кеньяр изобрёл новую душистую помаду, которая приносила кое-какие барыши, а госпожа Бланше, которая имела только одного ребёнка и которую муж её считал давно уже впавшей в бесплодие, вдруг расцвела и снова оказалась на сносях. Правда, получилась опять девочка, Анжелика - она пока что оставалась у кормилицы, в Отейе, деревне недалеко от Парижа, но скоро уже должна была вернуться в дом. Также в новом году ждали возвращения Анны, десятью годами старше, из монастыря.
Бланше расслабился и с философским спокойствием слушал служителя Божьего:
- Не понимаю, ах, Бланше, не понимаю: куда этот мир катится?! Вы слышали, что англичане сами осудили своего же управителя Ост-Индскими землями? Я не смогу, слышите, не смогу спать спокойно, пока Индия не вернётся к нам из грязных рук этих самодовольных островитян!
- Но, друг мой... Теперь, по крайней мере, всему просвещённому миру понятно, что этот народ не достоин того, чтобы руководить дикарями.
- Как бы ни так, Бланше! Говорят, что в прошлом году они заняли ещё новые территории в Южной Америке...
- А какие есть новости о бывших североамериканских колониях?
- Бывших! Вы прекрасно сказали, Бланше! Как ласкает слух мне это слово! Хвала Господу за то, что он послал англичанам эту пощёчину. Клянусь, они заслужили её!
- И хвала государю за то, что теперь у нас есть флот, - вставил Бланше.
Но аббат пропустил мимо ушей фразу про флот и весь погрузился в американскую тему:
- Но мятеж, Бланше, этот мятеж... Я думал, подобное может случаться у нас только! Буквально вчера сообщили о том, что отбита атака огромного отряда черни на арсенал города Спрингфилд... Это там, Бланше, в Соединённых штатах... Я каждый день молюсь о благополучии американского правительства. Нельзя, чтоб эти замечательные люди, которые так хорошо напакостили англичанам, пострадали от бунта каких-то крестьян! Кстати, я говорил Вам, что один близкий друг одних моих близких друзей недавно был представлен господину Франклину? - небрежно добавил аббат.
Какая незадача! Придётся найти другого слушателя для этой чудесной новости и другую новость для Бланше.
- Кажется, Ваша Аннета скоро возвращается из монастыря?
- Верно, - отвечал, потянувшись, Бланше. - Нужно будет подыскать ей учителей по музыке и по истории. Полагаю, для женщины нынче это самые подходящие науки.
- Мой крестник, которому я покровительствую, и который скоро прибудет в столицу, чтобы совершенствоваться в богословии, прекрасный знаток истории! Я всемерно Вам его рекомендую, сударь! - Аббат, как и друг его, был не промах в коммерческих делах, не упускал своего.
- Он молод? - с недоверием спросил Бланше, который прочитал много романов о девушках, влюблённых в своих преподавателей.
- Этот превосходный юноша, как и я, избрал стезю служения Богу, так что Вы можете не волноваться! - важно объявил аббат.
Бланше кивнул довольно и пустил колечко дыма в потолок. Собеседники с минуту помолчали, а потом аббат снова бросился в пучину политической дискуссии:
- Контролёр! Что Вы думаете, месье Бланше, об этой инициативе нашего генерального контролёра финансов? Какое счастье, что Его Величество отстранил того, прежнего контролёра... Не хочу даже произносить его имя! Гугенот! Как только земля Версаля не разверзлась у него под ногами! Гугенот, как и эти гнусные англичане! Хвала Господу, я всё не могу нарадоваться, что его убрали!
Аббат Брион по-театральному всплеснул руками и в таком виде обнаружен был мадам Бланше, которая зашла призвать своего мужа поскорее одеваться, так месса скоро уж начнётся, а Кеньяры уже здесь.
Господин Кеньяр и господин Кеньяр-младший отряхивали свои плащи в прихожей и ожидали компаньонов, чтоб вместе отправиться на полуночную мессу, а потом вернуться и отметить праздник за столом, как и в прошлые годы. Пятнадцать лет назад у Бланше были деньги, полученные частью от приданого жены, у Кеньяра - кое-какие знания по части парфюмерии и принадлежность к цеху парикмахеров. Вместе они организовали в пригороде мастерскую, наняли рабочих. Нынче парфюмерный магазин на улице Святых отцов, где продавались парики, пудра и другие вещи, нужные, чтобы иметь привлекательную шевелюру, был довольно популярен и кормил обоих. В нём теперь работал и подросший сын Кеньяра.
Через десять минут месье Бланше, его жена, его друг, его компаньон, сын его компаньона и несколько человек прислуги чинно вышли на ночную улицу Гренель, чтобы направиться к храму св. Клотильды.
Спустя ещё два часа они вновь были под гостеприимным кровом торговца пудрой и, наслаждаясь треском рождественского полена, все - кроме слуг, конечно, - восседали за столом, уже заранее накрытым. Разговор вращался вокруг личных дел общих знакомых, цен на парики и поведения английского правительства. Когда все эти темы им слегка наскучили, мадам Бланше сказала:
- Господа, а что если нам загадать желанья? Пускай каждый скажет вслух, чего он хочет, ну, а через год или ещё когда-нибудь мы вспомним этот разговор, и поглядим, что сбылось.
- Превосходная идея! Может быть, тогда сама мадам подаст нам пример в этом? - отвечал Кеньяр дипломатично.
- Я? Что ж... - единственная дама засмущалась либо сделала вид, что смущается. - Господин Бланше знает, о чём я мечтаю... У меня одна мечта... Чтобы иметь маленький садик, в котором бы росли каштаны, вишни, яблони...
Бланше тихонько фыркнул себе под нос.
- А я хотел бы переехать в новый дом, - сказал вслед за обращением Кеньяра "Ваша очередь!".
- Бланше, я никуда не перееду, даже не думайте, нет, нет! - вскричала сразу же его жена.
- Но в таком случае у Вас не будет сада, так как его негде развести здесь.
Ясно было, что эта дилемма появилась у них не сегодня. Её обсуждение прервал Кеньяр-старший:
- Друзья мои, ну что же вы! Разве можно ссориться в такой святой день?!
Следом очередь загадывать желание перешла к его сыну. Тот долго мялся, щурил глаза, морщил нос, но так ничего не придумал.
- А вот я хочу, чтоб Англия была разгромлена, стёрта с лица земли французскими войсками! - заявил аббат.
Все запротестовали. Это желание было слишком недобрым, чтобы загадываться в Рождество.
- Хорошо, - сказал аббат. - Тогда я желаю нашим войскам разгромить англичан. Заметьте, это доброе пожелание для французских солдат, а не злое для англичан!
Мадам Бланше и Кеньяр не согласились с этим, и Бриона заставили снова менять желание.
- Ну, ладно-ладно. Желаю, чтобы французская армия снискала себе такую славу, какой прежде никогда не ведала!
Здесь уж никто спорить не стал. Кеньяр-отец взял слово:
- А я, - хитро сказал он, - как и аббат, не стану просить для себя лично. Слышал, ваша Аннета скоро возвращается из монастыря. Так вот, желаю, чтобы она счастливо вышла замуж за достойного человека!
Кеньяр-сын покраснел до ушей. Он частенько схватывал из разных разговоров фразы о том, что для предприятия было бы прекрасно, если б компаньоны породнились. Возникало даже ощущение, что вопрос это совсем уже решённый. Молодой Кеньяр не знал наверняка, желает ли жениться на мадемуазель Бланше, но чувствовал, что разговоры о браке решительно затрагивают какие-то тайные струны в его душе.
Услышав, что компаньон снова намекает на взаимовыгодный союз, господин Бланше поспешил заметить:
- Вы торопитесь, месье! Анне нет ещё и пятнадцати лет.
- Конечно, конечно, - подхватил Кеньяр, дипломатичный как всегда. - Я загадал на будущее.
Увлечённый волной красивых пожеланий для блага ближнего, сын Кеньяра, наконец, тоже изрёк:
- А я желаю, чтобы папенькин и господина Бланше магазин был осаждаем покупателями, словно Троя греками!
Как и все современные люди, юноша был увлечён Античностью. Его желание понравилось, и ни отец, ни Брион, ни Бланше, ни жена его не нашли в пышной фразе ни капли мрачной двусмысленности.
