Часть шестая. Штатная стрельба.

Полевой выход начинался по-взрослому. Ранний подъём, ранний завтрак, получение личного оружия (хоть танковые пулемёты остались на базе) и в парк, грузиться в Урал с матбазой и вещимуществом. Выехали с территории около 8 утра и направились в сторону границы. Отьехав немного от города, повернули направо в сторону заброшенного грузинского села Дзарцеми. Здесь и располагался полигон.

Внизу было некое подобие жилой зоны где постоянно жила в палатках наша вторая рота а также обеспечение полигона. Здесь мы выгрузились и дальше со всем этим хламом нужно было двигаться пешком в гору. Там недалеко от танковой директриссы нам уже установили палатку с деревянными нарами и буржкйкой внутри. Речкой воспользоваться за всю неделю не пришлось ни разу, т.к. хоть был уже сентябрь, но днём все-равно было очень жарко и за ночь замерзнуть не успевали. Остаток дня прошёл в размещении в палатке, назначении наряда и прочее. На следующий день было назначено проведение инструктажа и проверка знания техники безопасности.

Все те люди, которые должны были непосредственно производить стрельбу, были из учебки, где их хоть как-то, но обучали, что нужно делать, я же видел танк вблизи впервые в жизни и понятия не имел что от меня требуется. Мой инструктаж доверили одному из лучших наводчиков роты и по совместительству нашему коптеру. Мы залезли внутрь, он на место командира, я на место наводчика. Весь инструктаж длился минут пятнадцать, все оказалось несложно и запоминалось легко, но это в теории а как будет на практике предугадывать заранее было невозможно. Все осложнялось ещё и тем, что я был в экипаже командира роты, а штатная стрельба производилась именно штатным экипажем в полном составе, так что накосячить для меня было крайне нежелательно. После моего личного инструктажа нам отвели в полевой учебный класс, где капитан Алексеев уже лично, ещё раз полностью повторил весь порядок действий. После этого каждый должен был повторить. Порядок действий был несложным, всего было три упражнения: посадка экипажа в танк, загрузка трёх боевых снарядов и непосредственно стрельба этими снарядами, а также стрельба из пулемёта ПКТ. С запоминанием у меня проблем никогда не было, я все про декларировал слово в слово, пытаясь при этом ещё и представить как я это делаю, но с этим проблем было гораздо больше. Ротный, слушая мой рассказ, конечно все это прекрасно понимал, но ничего не сказал. Штатная стрельба была назначена на следующий день, ждали и командира батальона, даже говорили, что возможно командир базы приедет.

Вот и наступил день моего первого экзамена в армии. Подъём, завтрак, день начался как обычно. После завтрака нас отвели все в тот же учебный класс, который находился прямо под вышкой, откуда высокое начальство будет наблюдать за нашими действиями. Механиков-водителей отправили в распоряжение старшины роты. Они должны были отнести снаряды и заряды к специальным стойкам около танков, откуда уже мы будем их грузить в танк. На этом участие наших механов заканчивалось, т.к. штатка будет идти на машинах второй роты и механы за рычагами были те, чьи танки стояли сейчас на позиции.

Тем временем уже было 11 часов. На вышке уже была толпа народу: комбат, другие офицеры батальона, офицеры управления, командира базы не было, как оказалось позже к нашему счастью.

Комбат построил нас около вышки, сказал несколько слов, довёл ещё раз технику безопасности и отправил первые три экипажа готовиться. Первыми были я с ротным, ст. л-т Горбань со своим наводчиком и второй экипаж из его второго взвода, командиром которого, он был по штату.

Мы стояли в шлемофонах и проттвогазами за спиной перед вышкой, у меня в руках был ящик с патронами для ПКТ. Прозвучала команда и мы понеслись к машинам, построились позади машины и стали ждать. “По машинам!” донеслосб с вышки и мы полезли внутрь, я запрыгнул на место наводчика, опустил пушку вниз тем самым приготовив для загрузки. Командир сделал доклад по радейке и мы вернулись га исходную, первое упражнение пройдено. Снова команда “По машинам!” и командир прыгает на своё место я становлюсь с правой стороны от башни, механ подносит со стойки снаряд и заряд подаёт их мне, я спускаю командиру, он загружает. Опять доклад, опять возврат на исходную. Второе упражнение позади.

В третий раз “По машинам!”. Мы снова бежим по местам. На этот раз я сажусь на место командира, т.к. первым стрелять будет ротный. Люки закрыты, танк начинает движение. Первая остановка - выстрел, в боевом отделении полно дыма, оглушило здорово, спас немного шлемофон. Я заряжаю ПКТ. Кое-как успел до второй остановки (в суматохе объяснить мне не успели как это делать пришлось импровизировать). Вторая остановка снова выстрел, опять нечем дышать. Но это цветочки, дело в том, что первые два выстрела были бронебойными снарядами, а третий снаряд был кумулятивным, а от него мало того, что дыма была в несколько раз больше, так он был до того повторно сладким, что дурно становилось. Командир проорал, чтобы я задержал дыхание, это меня и спасло наверное от отравления, хотя немного этой дряни я все-же вдохнул. После третьего выстрела была стрельба из ПКТ, мы отстрелялись, теперь я высовывался из командирского люка и корректировал по радейке движение механика задним ходом на исходную. Выбравшись из танка мы бегом наверх на доклад. После доклада комбат объявил “оценки”. Мы и экипаж ст.л-та Горбаня получили “ хорошо”, третий экипаж получил неуд, то ли с машиной были неполадки, как они говорили потом, то ли сами затупили, сам не видел не скажу. Теперь все заново, только наводчик и командир должны поменяться местами. Ротный, надо отдать ему должное, прекрасно понимал, что хоть теорию я рассказал ему на отлично, но на практике все обернулось бы плачевно, поэтому когда мы бежали второй раз от вышки он мне сказал, что сейчас будем делать все как в первый раз, т.е. стрелять будет он. У меня отлегло. Мы все сделали также, только теперь мы получили отлично, остальные экипажи без изменений.

Дальше все тоже самое проделывали остальные четыре экипажа (первый взвод нашей роты находился на боевом дежурстве на границе с Грузией, поэтому постоянно на базе жило семь экипажей первой роты, а не десять, как в остальных). То, что я увидел в исполнении людей, прошедших учебку и которым оставалось служить три месяца, которые хвалились при каждом удобном случае, что они лучшие в батальоне, было просто ужасно. Тупили они страшно, то систему включить не могут, то автомат заряжания не срабатывает, в общем от такого действа ротный начинал закипать. Наконец все закончилось. Наводчика и командиры первой роты были построены неподалёку от вышки и после того как ротный выгнал меня из строя, т.к. помнил о том, что я с сердцем в госпитале лежал, были подвергнуты старинной армейской забаве: различного рода физическим упражнениям в противогазах. Я сидел неподалёку вместе с механами и смотрел на все происходящее, а они все негодовали как это в первой роте оказывается служат такие затупки. А я думал о том, что если самодовольство командиров и наводчиков оказалось фикцией, то может и механики были не такими профи, каких они из себя ставили. Но к сожалению, ни подтвердить ни опровергнуть данный факт у меня не получилось, т.к. вождения у механов не было вплоть до их увольнения. Подошло время обеда и капитан сжалился над ротой и дал команду отбой. Ели все молча, наверное сами понимали, что облажались по-крупному. Вечером того же дня, через три дня после отъезда с базы, мы возвращались назад, потому как делать нам на полигоне больше было нечего. Вернулись мы уже после вечерухи, все уставшие и грязные как черти, слегка привели себя в порядок и увалились спать. На утро все продолжилось по старому распорядку.

Закончился сентябрь, прошли первые две недели октября. Из запоминающихся событий стало только то, что я начал ходит в наряды с оружием, первым был наряд по парку. Также знаменательным событием этого времени стало присвоение мне очередного воинского звания. Приурочено это было к 1 октября, ко дню сухопутных войск. Должность у меня была сержантская, поэтому и присвоить должны были младшего сержанта, но в последний момент, командир базы обратил внимание на то, что солдатам отслужившим как и я всего ничего, уже сержанта дают, и на утреннем разводе сказал, что всем с моего призыва, кому положено присвоить звание ефрейтора. Так я стал ефрейтором. Конечно, почти всем “ награждённым” их командиры через пару дней пошли в штаб и вместо ефрейторов пробили в военнике младших, но у нас был ст.л-т Горбань, который был большим приколистом. И хотя мы с ним были в достаточно хороших отношениях, насколько это возможно, он взял у меня военник, пошёл в штаб и пробил ефрейтора. Ротному было не до того, чтобы ходить исправлять, да и в общем-то все равно, а я к нему обращаться за этим не хотел.

А в остальном вся служба напоминала один большой день сурка, как однажды, в одну из суббот, в день пхд, меня и ещё нескольких человек отправили убирать территорию около офицерских общежитий. Работа была непыльная, поэтому мы в основном сидели на лавках, курили и разговаривали. И вот около часа дня из казармы прибегает дневальный и говорит, что меня вызывает к себе ротный. Прибыв в казарму, я зашел в штаб, сделал подобие доклада. Капитан сидел там не один, напротив него за столом сидел лейтенант Валеев, командир взвода второй роты, которая жила на полигоне. Ротный мне сказал, что я вместе с лейтенантом сегодня отправляюсь в командировку в Ростов-на-Дону за молодым пополнением, которое мы оттуда повезем в Моздок на кмб. Я, конечно, подохренел малость, но сказал есть и вместе с лейтенантом, предварительно собрав свои немногочисленные вещи в пакет, ушел во второй штаб за командировочными документами. Снова я ехал назад, но теперь уже гораздо дальше, чем раньше.

Продолжение следует...