Древко копья лопнуло, и следующий мой выпад был сделан клинком меча удерживаемого в левой руке. Противник упал на землю, обливаясь кровью, но на смену ему спешили другие.
Стиснув зубы, я раз за разом наносил удары, чувствуя, как моя правая нога немеет, теряет подвижность из-за торчащей в бедре стрелы. Рана на голове тоже нещадно болела, пульсируя острой болью. Потерять шлем в начале боя большая неудача, но обронить щит, лежащий всего в дюжине шагов от меня… если бы только порпакс не обломился.
Вшик! – широкий наконечник персидского копья скользнул по-моему нагруднику оставив глубокую борозду.
Ещё немного и меня сомнут. Дюжина мёртвых арштибара, в тёмных кафтанах с нашитыми на груди железными бляшками, лежало у моих ног, парочка кардаков, закованных в чешуйчатые металлические доспехи и островерхих шлемах, оглашало окрестности криками боли, но я специально не добивал их. Пусть страдают, суетятся. Несколько противников уже сложили свои головы, пытаясь вытянуть раненых из-под моего клинка.
Удар! Ещё удар! Блок! Укол!
Тело механически делало привычную для него работу, мозг же думал о странных вещах. Смерти здесь места не было, она и так всегда рядом. Сердце наполняло сожаление и горечь. Мой красный плащ был изорван в клочья. Прощальный подарок Иантины испорчен навсегда. Я не успел его снять, слишком внезапным оказалось нападение на горной тропе.
Тёплый ветер равнин, дующий мне в спину, казалось, приносил с собой волнующий запах супруги. Мёд и молоко, так она всегда пахла для меня. Это воспоминание укрепляло, давало силы сопротивляться снова и снова. Конечности налились тяжестью, но кровь персов, раз за разом обагряла камень под ногами. Шаг за шагом я отступал по тропе.
Пусть этот плащ станет крыльями, которые принесут тебя домой любимый, - сказала она с улыбкой, целуя меня на прощание. – Ты же знаешь, что моя бабка была сивиллой, и желание моё сбудется. Иначе ты не найдёшь покоя.
Ещё один персидский воин опрокинулся на спину, зажимая рукой рассечённое горло. Его товарищ, рядом, непонимающе уставился на разрубленный пополам щит. Вас никто не звал сюда!
Словно по команде, мои противники взглянули наверх и сделали три шага назад. Что-то тёмное закрыло на мгновение небо, мелкие камушки, земля посыпались на голову и мир погрузился во тьму.
Крылья сломаны и порваны, любимая.
- Киря ты чего? Успокойся! Опять кошмар?
- Да, да опять этот сон. Схватка на горной тропе. Меня кажется убили.
- Ты слишком впечатлительный сынок. Весь в своего дедушку, он тоже часто кошмары видел, сражался с кем-то, погибал.
- Уфф! Спасибо мам, всё в порядке, - выдохнув воздух сквозь сжатые губы, я стёр холодный пот тыльной стороной ладони.
- Вставать уж пора. Я на работу. Ты чем сегодня займёшься.
- Вот я и спрашиваю, чем займёшься? – прокричала мама уже из кухни.
- Пойду к Валерке, Таньке. Вчера договаривались.
- Только не сидите допоздна и хотя бы иногда отдирайте себя от компьютера. В парк сходите что ли.
- Мам мы на приставке играем.
- Мне без разницы. Завтрак на столе.
На улице светило солнышко, и вчерашний пасмурный день напоминал о себе только редкими подсыхающими лужами, в которых смешно бултыхались взъерошенные воробьи.
И чего это только он ко мне прицепился? - думал я про надоевший мне кошмар. И ведь всё так реально, словно по-настоящему. Казалось, чувствую стальной клинок, погружающийся в плоть, попадание стрел, удары по телу. Тоже мне удовольствие.
Впервые этот сон приснился мне в шесть лет и потом повторялся почти каждый месяц. Иногда, ночами, я просто сидел на кровати, обняв колени, и дрожал от страха закрыть глаза. То что это не просто кошмар, понял только в пятом классе когда на уроке проходили персидское вторжение в Древнюю Грецию. Именно здесь незнакомые слова из сна, казавшиеся ребёнку тарабарщиной, обрели реальность. «арштибара», «кардаки» «порпакс», странное имя Иантина, оказались из истории именно этой страны. Но почему? Ни я, ни моя семья никогда не бывали в Греции. Просто наваждение какое-то.
Только дед, слушая мои рассказы, смеялся в кулак и говорил, что бояться кошмаров не надо. Намекал, что они наоборот полезны, говорил что-то про войну с немцами, про какую-то помощь, но вот запомнил слова его я плохо, был слишком мал. И всё же если бы не старик, пользовавшийся в нашей семье абсолютным авторитетом, похода к психиатру мне было бы точно не избежать. Маменька сильно хотела сводить меня к мозгоправу.
Мои товарищи сидели возле Танькиного подъезда. Хрустели чипсами, запивая их тёплой кокой. Какой-то незнакомый мне парень играл на гитаре и пел что-то про свободу, выбор и дороги, которые нам открыты.
- Привет Кирилл! А мы уж заждались. Чего такой грустный?
- Привет Таня. Привет Валерка. Да не выспался что-то.
- Кошмары? – паренёк с гитарой замер на месте взглянув на меня. – Игорь, приятно познакомиться.
Пожав крепкую, сухую ладонь гитариста, я пояснил:
- Да, снится мне с детства один сон. Будто я сражаюсь на горной тропе…
- Из чего стреляешь АК или что-то американское?
- Нет. Сражаюсь мечом и копьём.
- Здорово! Так ты тоже любитель истории, реконструктор?
- Да нет. Я с этим делом не очень. Я люблю, конечно, мечом помахать, но только в игрушках.
- Игорёк, ты Кирю не трожь. Это у них семейное, дед его морпехом был в Великую Отечественную так в рукопашной ему равных не было. Кромсал нацистов пачками. Три «Медали за отвагу» заработал. Местная знаменитость. Ха-ха-ха!
- Да перестаньте вы! – махнул я рукой на скалящихся ребят. – Деда моего зачем-то приплёл. А это что? – указал я пальцем на прямоугольный кожаный пенал на лавочке рядом с Игорем.
- Это копис, греческий меч. Реплика конечно. Я с ним на наши сборища езжу. Вот хочу ещё коринфский шлем для себя сварганить, но дорого блин. Хочешь посмотреть?
- Да нет. Не надо, просто спросил.
Некоторое время мы сидели на улице и подпевали Игорю, который оказался не только хорошим гитаристом, но и исполнителем отличным. Я-то вот петь могу только в компании, чтобы скрип мой никто не слышал.
Дверь подъезда резко раскрылась, ударившись о стену, и на крыльцо выскочили четверо парней в майках, спортивных костюмах и кроссовках.
- Гопники! – пискнула Танька, сползая с лавочки.
- Вы что тут разорались уроды! – закричал двухметровый здоровяк с красной мордой и бровями, сросшимися на переносице.
От всех четверых пахло алкоголем, да и без этого было видно, что ребята пьяны.
- Николаев вы чего к молодёжи пристали? Они никому не мешали. Играли не громко, пели приятно! – заругалась со второго этажа на гопников тётя Маша из двадцать седьмой квартиры.
- А ну рот закрой, сука! – проорал качок с чисто выбритой головой и зубочисткой в зубах, а затем швырнул в открытое окно женщины недопитую бутылку пива. Послышался вскрик боли, и звук разбитого стекла.
- Стас, нам неприятности не нужны, - развёл руками Валерка заикаясь от страха. – Если мешаем, мы можем уйти. Извини…
- Поздно дрыщ, - поиграл мышцами, бугрившимися под майкой, крепыш с татуировкой паука на кисти. – Будем вас наказывать.
Про Николаева, я слышал. Да что я, про него все слышали в нашем районе. Говорят, он уже умудрился два раза в тюрьме отсидеть, сначала малолеткой, а затем сразу после школы за грабёж. С ним опасались связываться даже взрослые мужики, не то что мы, старшеклассники.
- Мальчики ну чего вы? Мы же ничего не сделали. Отстаньте!
Лучше бы Танька молчала! Пьяный человек непредсказуем, а значит опасен. А Николаев со своими качками, тем более. Последовавшие за этим события понеслись быстрее скорого поезда.
Николаев, заржав, нанёс удар ногой по голове Валерке. Тот сполз по стенке подъезда, в котором попытался скрыться, из ноздрей товарища хлынула кровь. Паук ухватил за шиворот Игоря и отвесил ему смачную оплеуху, от которой паренёк кажется, на мгновение потерял сознание. Танька же пыталась вырваться из рук хохотавшего любителя побросать бутылки в окна, державшего её за джинсовку. Чем сильнее она вырывалась, тем азартнее ухмылялся Лысый. Секунда, и он вцепился девчонке в волосы.
Во всей этой кутерьме я упустил из виду четвёртого - лопоухого квадратного верзилу с темными, словно уголь глазами. А он, между тем, нанёс мне в грудь прямой удар ногой. Каким-то чудом мне удалось отпрыгнуть в сторону, и Лопоухий треснул огромным ботинком в спинку лавочки, на которой мы недавно сидели. Кожаный пенал с мечом Игоря упал на землю и раскрылся, из него призывно выглядывала изогнутая рукоять. Недолго думая я подхватил её.
И вот тут со мной что-то произошло. Время будто замедлило ход, а окружающее словно потеряло цвет. Знаете, словно оказался в чёрно-белом советском фильме.
«Иантина, извини. Я подвёл тебя».
Я видел Николаева, опускающего кулак на лицо Валерки, поднявшего над землёй за шевелюру Таньку Лысого, пытающегося вырваться из-под усевшегося на него Паука Игоря. Всё это наблюдал в странной, замедленной съёмке. А ещё я был не совсем я. Ну то есть Киря Сазонов никуда не делся, но теперь кажется, в моей голове появился кто-то ещё.
Аргус сын Аникита, гоплит царя Леонида! – вот как звали того воина геройски сражающегося и погибающего в моих кошмарах на горной тропе.
Подбросив оружие в ладони, и ловко крутанув рукоять меча, больше напоминавшего эльфийский (похожий видел в трилогии про хоббитов), с удивление уставился на свои руки. Когда это я такому научился? Киря ты меня пугаешь.
Танька громко закричала и во мне будто что-то переключилось. Всё дальнейшее я видел как бы со стороны. Ну, почти.
Что это? Это я постучал клинком по доскам лавочки, чтобы привлечь к себе внимание. Громко так постучал. Троица, избивавшая моих друзей, сразу на меня уставилась, а Лопоухий сжав кулаки и развернувшись ко мне прокричал:
- Ты чего придурок? Брось железяку, а то я тебе её…
Что он конкретно собирался сделать, Аргус не дослушал. Короткое движение кистью и копис ударил его по шее тупой стороной. А затем ещё раз, по почкам, я почему-то оказался позади противника. Лопоухий сложился пополам и захныкал. Резкий тычок рукоятью в затылок отправил его в прекрасный мир, где нет никаких проблем.
Лысый, всё ещё удерживающий за волосы ревущую Таньку, получил увесистый шлепок тупой стороной меча по руке. Мне кажется, я даже хруст услышал. Вскрикнув, гопник отпустил мою подругу и, выхватив другой рукой из кармана нож-бабочку, ловко вонзил его мне в бок. Точнее он планировал это сделать. Мечтам было сбыться не суждено, так как я, то есть Аргус, уже оказался слева от него.
Удар! Удар! Лысый сбит с ног. Ловкое движение, абсолютно непонятное для меня, и нож выбит из руки, а клинок плашмя опускается на его щёку. Ещё один громила без сознания.
Металл скрежещет о массивную цепочку на шее Паука, заставляя подонка дрожать от страха, а рукоять кописа впечатывается ему в переносицу. Он так и оседает на Игорька, пустив ниточку слюны изо рта.
- Тварь! – словно сквозь звуковой фильтр, орёт Николаев, нанося мне классическую вертушку ногой, и получает тупой стороной меча в промежность. А потом плашмя в правое ухо, и рукоятью в лоб. Сознание образина не потерял, но упал на колени и явно потерялся, вращая туда-сюда глазницами.
Победа! Всё снова становится цветным, и звуки окружающего мира обрушиваются на меня словно водопад. Рыдание Лопоухого, стоны Николаева, самолет, снижающийся на посадку, что-то кричит Танька, чириканье воробьёв, где-то звонит телефон голосом Димы Билана и…
- МИЛИЦИЯ! МИЛИЦИЯ! УБИВАЮТ!
- Получается тебе почти восемнадцать?
- Ага. Через две недели будет, - согласно киваю я, разглядывая кабинет.
- Понятно. На момент совершения несовершеннолетний.
- Благих дел Сазонов! Чего дурачка из себя строишь?
- А чего с ними? Я их сильно?
- У троих лёгкий сотряс, парочка выбитых зубов, ушибы, ссадины, испуг. Ты зачем их напугал Кирилл?
Положив ручку, участковый понизил голос и, наклонившись через стол громким шёпотом спросил:
- А ты где так наловчился? Реконструктор? Я видео с камеры из салона красоты смотрел. Ловко ты их, ловко. Ни одного лишнего движения. Меня аж завидки взяли. Сколько лет занимаешься?
- Да не занимаюсь я, Владимир Александрович.
- Да ладно? Мне-то можешь не врать. Я сам три года каждый выходной за город с ребятами катаюсь. В прошлом году в годовщину Куликовской битвы участвовали в сражении с монголами. И кого там только не было казахи, узбеки, таджики, наши. Нормальные ребята потом хорошо посидели. Правда, я больше по нашей истории. А ты я вижу, Древней Грецией увлёкся.
- Я не занимаюсь. Я геймер!
- Дурак ты Сазонов! Я с тобой по-человечески - заявления переписываю, Рогову из двадцать седьмой в травмпункт отправил, ей осколками бутылки руку порезало, нож изъял, на освидетельствование их свозил, может, опиаты найдём.
- Спасибо товарищ капитан, но я, правда, не занимаюсь. А меч, копис, Игоря.
- Да. Я эту штуку сегодня в первый раз видел.
- Хм. Ну, ты даёшь Сазонов. Значит надо заниматься. Талант пропадает. Хотя, по-моему, ты всё-таки мне врёшь.
- Аргус? Ты пепсам на улице так представился. Они думали у тебя крыша поехала.
Вот так прокололся, - лихорадочно подумал я.
-… ааа! Это мой ник в игре! Извините.
- Тьфу, на тебя, Сазонов! – улыбнулся участковый, взъерошив волосы на голове. - Ладно, давно мечтал с Николаевым разобраться. Спасибо тебе за шанс.
- Ты это… без сарказма. Ты теперь в «группе внимания».
- Это что за группа такая?
- Шаг - вправо, шаг – влево бегство. Прыжок на месте попытка улететь. Понял? Буду наблюдать за тобой спартанец.
- Вот и я думаю. Расписывайся, здесь и здесь, и иди уже. Тебя друзья заждались.
Танька, Валерка и Игорь встретили меня как героя - обнимали, целовали (только девушка конечно), хлопали по плечам. Взахлёб рассказывали о случившемся. О том, как их свозили в больницу, оказали первую помощь, допросили и велели ждать на улице. Но больше всего они восхищались моими действиями. Особенно Игорь.
Перейдя улицу, мы шли вдоль вереницы магазинов, парикмахерских и бутиков. Я всё думал об Аргусе. Это что же получается, он помогал моему деду на войне? Эх, надо было внимательно старика слушать. Так, а сивилла это же ведьма? Она что прокляла его из-за того, что он погиб, не вернувшись к ней? И он вынужден скитаться? Башка раскалывается на части от этой мистики. Подумаю об этом потом.
В конце концов, сейчас есть кое-что поинтереснее. Вон Танька сжимала мою ладонь и прижималась ко мне тёплым бедром, Валерка ежеминутно похлопывал по спине, а Игорь одобрительно кивал головой. Это ли не счастье?
Случайно взглянув в витрину, мимо которой проходил, я замер как вкопанный. Пацаны даже врезались в меня. Они что-то спрашивали, но ответа не получали. Внимание моё привлекло отражение в стекле.
Оттуда на меня смотрел рослый воин в ярко красной хламиде, короткими ножнами на правом боку, в спартанском шлеме с гребнем, щитом и длинным копьём на крепком древке. Я точно знал, это был Аргус, смерть которого я видел в своих снах. Большая часть лица была скрыта наносником, но серо-голубые глаза спартанца весело смотрели на меня. Я кивнул ему, а он… мне подмигнул. Вот, правда, не вру. Воин со сломанными крыльями за спиной мне подмигнул!
Знаете, после этого случая жизнь моя изменилась. Я перестал считать свои сны кошмарами, увидел продолжение видения и узнал, что Аргус погиб не на горной тропе, а спустя неделю в другой битве. А ещё мы иногда можем общаться. Но это наш секрет. Тссс! А то мамин мозгоправ всегда на быстром наборе.
Порпакс – рукоять для удержания щита с внутренней стороны;
Арштибара – копейщики в персидской армии;
Кардаки - древнеперсидские тяжеловооруженные пешие воины;
Иантина (греч.) – фиолетовый цветок;
Сивиллы - в античной культуре пророчицы и прорицательницы, экстатически предрекавшие будущее, зачастую бедствия;
Копис - разновидность холодного оружия с лезвием на внутренней части клинка, предназначенное в первую очередь для рубящих ударов. По-гречески κοπτω означает «рубить, отсекать». Такие мечи находили у разных народов в разные времена, часто отличая их между собой лишь названием;
Коринфский шлем - тип древнегреческого шлема, был распространён в VI—V вв. до н. э.;
Аргус - (греч.) – многоглазый великан, зоркий страж;
Хламида - у древних греков мужская верхняя одежда, изготовлявшаяся из шерстяной ткани.
