radetskystd

Оставь безнадежных больных

Ты не вылечишь мир и в этом все дело

Пусть спасет лишь того, кого можно спасти

Спасет лишь того, кого можно спасти

Песня группы Наутилус Помпилиус.

Автор слов: Илья Кормильцев.

ТЕНИ.

- И ты хочешь сказать, что не веришь в загробный мир? – она не столько удивлялась, сколько пыталась задеть меня, - не говори, что ты и в Теней не веришь, ты же их видел собственными глазами!

Бледная кожа девушки отражала лучи закатного солнца. Она тонула в армейской ветровке оверсайз, и то и дело запиналась о корни деревьев. Но тут же выпрямляла спину, поднимала подбородок, и ускоренным шагом догоняла. В ее взгляде была то ли дерзость, то ли отчаянный страх, который нужно было прикрыть острым словцом.

- Нет, - сухо бросил в ответ, - Нет, никакого загробного мира, и давай сменим тему!

-Но Тени, кто они, если не боги, снизошедшие до людей? Они остановили эпидемию и войну! – голос становился все грубее и грубее, - Если бы не Тени, мы бы до сих пор уничтожали друг друга! Военные и их сумасшедшие генералы наконец покончили с собой, кара постигла всех!

- Тени, к слову, забрали и твоих родителей, а ты все продолжаешь молиться на них? – меня раздражал разговор.

- Как говорит батюшка, мы не можем знать замысла Теней, и только они решают, кого забрать, а кого оставить на Земле, – голос девушки дрожал от злобы, - И я уверена, что моим родителям в том мире лучше чем в этом!

Необходимо было делать остановку. Ночь приближалась ускоренными темпами, а подходящего места не было видно. С другой стороны - чем дальше мы уходили от чертовой секты – тем лучше.

- Десять лет назад твой батюшка, как и остальные священники молились совершенно другому богу, – я метался глазами в поисках подходящего места, - Но, начальство быстро поменялось, со дна как говорится постучали.

- Я знаю о чем ты, - она перешла практически на шепот, - не стоит говорить про запретную книгу, если вас услышат…

- А ты говоришь война закончилась, - улыбнулся я.

- Но как же Тени?! – не унималась девушка.

- Слушай, - уставился томным взглядом, - Зачем ты со мной пошла? Ты же сторонилась меня все время пока я пребывал в лагере, а теперь… Я тебя совсем не понимаю.

- От тебя разит неверием, люди не хотят иметь с тобой ничего общего, – девушка почесала нос, - Нельзя так. Я вообще не понимаю, как ты смог дожить до своих лет, не веруя в то, что не требует никаких доказательств!

- И все же ты пошла со мной, почему? – впереди была отличная полянка, - неужели только чтобы проследить, и доложить своему сектантскому отче?

- Нет, - девушка в миг покраснела, - Не поэтому, просто…

- Раздевайся! – скомандовал я.

- Извините…, извини? – девушка остолбенела, - что ты сказал?

- Раздевайся, - я медленно спустил рюкзак, спина и плечи затекли, - Мне нужно увидеть, что на тебе нет маячка. Заодно в человеческую одежду переоденешься. Уже тошнит от цвета хаки!

- Но… мне …- голос ее дрожал, на глазах показались слезы - нельзя перед мужчиной!

- Не переживай, - тяжело вздохнул, - я врач, и насмотрелся на таких девушек более чем достаточно. Ничем не удивишь!

- Нельзя! – ее голос сорвался на крик, слезы лились ручьем по щекам.

- Делай, а то пойдешь лесом обратно,- достал женский спортивный костюм из рюкзака, на нем еще оставался болезненно знакомый запах духов, - Переоденешься в это. Делай, я жду!

- Может вы, хотя бы отвернетесь? – ее слова становились все менее разборчивы.

- Если я отвернусь, то не увижу, есть на тебе маячок или нет! – единственное что я хотел сейчас, чтобы это как можно быстрее закончилось.

Она сбросила рюкзак и начала раздеваться, пытаясь прикрываться дрожащими руками, пока не осталась в безразмерных мужских трусах и майке.

- До конца! – смотреть на это зрелище было больно.

Девушка скинула последние элементы одежды, и ее абсолютно белая кожа покрылась мурашками. Еще немного и упала бы в обморок от стыда.

- Надевай это! – протянул ей костюм, - он твоего размера.

Рывком вырвала одежду, и повернулась спиной, не прекращая реветь.

Я же собрал старую форму девушки, промочил ее остатками керосина из маленькой фляжки, и набросил на сооруженную ранее пирамиду сухих веток. От небольшой искры пламя резко взмыло ввысь, чуть не опалило мне брови.

- Я его выбросила, - она внезапно прекратила реветь, но продолжала всхлипывать.

- Ты о чем? – мешал я дрова.

-Я его выбросила! – кричала уже девушка, - Да, они дали мне маячок и сказали следить за тобой, но я его выбросила! Как только отошли от лагеря!

Она сорвалась и побежала прочь. К счастью, спортивный костюм подошел ей, и теперь она была сама грациозность.

Догонять не было ни сил, ни желания. Сейчас надо было заняться готовкой. В конце концов, страх и усталость должны были рано или поздно ее вернуть.

Становилось все жарче. Распаковывал консервы в ожидании долгожданного ужина, как лес оглушил страшный рев. Стаи испуганных ворон заслонили небо черной тучей.

- Тени, - прошипел про себя, - только не замолкай, прошу…

Если она перестанет кричать, найти ее в темном лесу было невыполнимой задачей. Каждая секунда решала, выживет она или нет. К счастью, крик доносился не издалека, но становился все тише и тише, пока совсем не исчез. Сердце вылетало из груди, как вдруг услышал то, что меньше всего хотел слышать – тысячи едва уловимых ухом шепотков.

- Убей, убей, убей…

Но даже они стали доброй весточкой: девушка была здесь, рядом со мной. И проследовав на зов, я увидел ее. В окружении дюжины теней она пронзала пальцами землю, упираясь спиной в остатки сосны. Дерево напоминало подобие трона с толстыми корнями – подлокотниками. Это было какое -то дьявольское коронование. Тени совсем не обращали на меня внимание, стесняя пространство вокруг девушки.

- Я не хочу – шептала девушка, - не надо, прошу!

Сделал вдох поглубже, и бросился в черную толпу. Но соприкосновение с дымчатым существом сбило с ног. Тысячи невидимых игл вонзались снова и снова, казалось проникая в самый мозг. Тошнотворные картинки возникали перед глазами и исчезали. Реальность становилась сомнительной. Все мрачные моменты жизни были единственно верными, не подлежащими сомнению. Страх разрастался со скоростью лавины, не давая лёгким дышать. Голову наполняли сотни голосов. Они пытались перекричать друг друга, и донести простую истину – что жить я не заслуживал, и чем скорее прикончу девушку и себя – тем скорее полегчает.

- Уйди, не подходи ко мне! – пробудила девушка из кошмара.

Только сейчас осознал, что лежу в ее ногах. Из рта девушки шла пена.

- Прошу, не трогай меня!

- Ты думаешь она другая? - голоса не хотели покидать голову, - она предаст тебя как все, кто был до нее. Убей, убей, убей….

Нужно было торопиться. Из последних сил, положил девушку к себе на плечо. Едва разбирая дорогу, проскальзывал меж черных силуэтов, то и дело падая на колени и снова поднимаясь. Нужно было вернуться к костру. Но земля уходила из-под ног. Превращалась в неразборчивый черный ком прошлого и настоящего. Все деревья стали тенями, и их невидимый черный взгляд следил за мной. Девушка впивалась когтями в спину, что отрезвляло и не давало окончательно сойти с ума.

- Отпусти! – хрипел женский голос, - Ненавижу, ненавижу тебя!

Теней становилось больше. Крики ворон, голоса в голове, хрип девушки – все сливалось в симфонию ужаса. Но костер холодной звездой мелькал в оставленном тенями пространстве.

Мы сшибали все корни, пни. Острые ветки деревьев и кустов резали кожу как бритвы маньяка, искусно растягивающего удовольствие. За пару метров до костра упал. Сил на подъем не оставалось. Девушка лежала на спине, все больше испуская белую пену. Ее тело было захвачено неконтролируемыми судорогами.

Ползком подобрался к костру. Нащупал лямку рюкзака. Притянул к себе силой, и рассыпал содержимое. Среди запасов провианта, бинтов, фотографий из прошлой жизни виднелась спасительная коробочка галоперидола. Тут же лежал и шприц. Руки больше напоминали протезы и отказывались слушать. Разорвав коробку зубами опрокинул пару ампул раствора антипсихотика наземь. Точно так же, зажал зубами упор штока шприца, и едва разломив ампулу пополам дрожащей иглой набрал содержимое. Здесь должно было хватить на двоих.

Судороги охватывали тело девушки сильней и сильней.

- Браа … с … жжжж… - бормотали ее губы неразборчивый бред, - ма… пора… маа…

В моем взоре оставался небольшой «люк», через который мог наблюдать за событиями этого мира. Все остальное было закрыто непробиваемой черной вуалью. Голосов в голове было настолько много, что я уже не пытался их разобрать, и они на какое-то время перестали влиять на меня.

- Терпи моя хорошая, терпи моя родная – уже вводил препарат обнимая всем телом ее крохотную ножку.

Судороги прекращались. Ее тело обмякло и наконец она замолчала.

Я чуть не ввел весь раствор, за мгновение вынув шприц. Но в этот момент мой «люк» уже был совсем крохотным. Не разбирая где мои руки, где ноги - безнадежно долбил шприцом в надежде попасть в мышцу. Но ничего не чувствовал. «Люк» схлопнулся, и лишь крики ворон вели беседы с маниакальными речами Теней в моей голове.

Жена была рядом, я чувствовал аромат духов, слышал голос. В дымке вырисовывался образ, и стоило мне протянуть руку, я мог бы прикоснуться к ней. А девчонка была права - загробный мир все-таки существует. Внезапно жар окутал лицо сначала с одной стороны, а после с другой.

- Просыпайся, - голубоглазая девушка била из последних сил по щекам, усевшись сверху, - Прошу, просыпайся!

Лучи рассветного солнца пронизывали кроны деревьев. Как только она увидела, что мои глаза открываются - кинулась на шею.

Тело изнывало от боли. Оно было в ранах и царапинах. Нога опухла от десятка уколов. Джинсы и футболка изорваны. Объятия сковывали и без того тяжёлое дыхание.

- Мы выжили! Выжили! – кричала девушка, - Боги пощадили нас!

Очень медленно приходил в себя, ещё не до конца понимая где мы, и что вообще произошло.

- А что это? - девушка бросила меня, и подняла использованные ампулы и пачку галоперидола.

- Лекарство от шизофрении – сухо ответил, пытаясь насладиться вновь возникшим умением свободно дышать.

- Ты хочешь сказать, - девушка задумалась, - Мы все больны?

- Здоровые люди, - прихрамывая все же удалось подняться, - не ведут бесед с «богами».

-------------------

В костре дотлевала военная форма. Я собрал разбросанные вещи в рюкзак. Лишь задержал на мгновение взгляд на старой семейной фотографии в обнимку с женой. К счастью, девушке религия запрещала смотреть на картины и фотографии, что спасало от лишних вопросов.

Девушка крутила в руках использованную ампулу, параллельно жуя кашу из едва подогретой консервы.

- Нам пора, - уже закопал остатки военной формы в песок, - Думаю наши крики ночью донеслись до падальщиков. Скоро они будут здесь!

Не произнеся ни слова, девушка надела тяжелый рюкзак. Чуть не потеряла равновесие, но справилась. И мы отправились в путь.

- Но ведь, – тихо-тихо произнесла девушка, - если бы мы сошли с ума, то не могли бы видеть одно и то же, не так ли?

Мне нечего было ответить. Где - то вдали кукушка отсчитывала последние годы жизни этой планеты, сквозь хруст шагов двух путников, надеющихся дожить до следующего рассвета.

КОНЕЦ.

Мы сидели в одном из придорожных кафе Новосибирска, разглядывая недоразогретые пирожки с картошкой. Константин молча жевал порцию, громко запивая горячим чаем из двойного пластикового стаканчика. Дверь отворилась, и зашел водитель автобуса, с наспех вымытыми руками и совершенно расстроенным лицом.

— У нас поломка, но к счастью, на местном СТО есть все необходимые запчасти. Завтра в десять утра продолжим движение! — сухим, слегка дрожащим голосом вымолвил усатый дядька.

— У-у-у-, — раздался вопль расстроенных граждан, пассажиров невезучего автобуса. По залу ползли перешептывания.

Шел второй час ночи, провести остаток на неудобных стульях кафетерия было малопривлекательным занятием. Да и с нами дорогостоящее оборудование: камера, штатив, свет…. Все по минимуму, но походный рюкзак забит доверху. И к нему прилагался кофр с электронным стабилизатором камеры. Охранять все это добро не сомкнув глаз было не вариантом. Я пошел оформлять номер в местной гостинице, прилегающей к кафе.

В наличии была комната на два койка-места, всего за полторы тысячи деревянных, что не могло не радовать. Суровая женщина пробила чек, с жирным отпечатком пальца на нем, и объяснила, как прямо из кафе по лестнице пройти к номеру. Выдала ключ.

Гостиница во многом напоминала общежитие: длинный коридор и деревянные, едва держащиеся на петлях, двери. Естественно, один душ на этаж.

По разные стороны комнаты стояли белоснежные пружинистые кровати, с небольшими тумбочками без ручек рядом, и шкафом в углу. Воздух был спертым, решили проветрить, распахнув окна и дверь настежь.

— Кость, слушай, может поснимаем натуру с утра, раз такое дело, – раскидал я сумки.

— Ась? – вынул гарнитуру друг – оператор, перепроверяя стедикам и оптику.

— Не хочешь природу с утра поснимать, — рассматривал в окно дорогу, — здесь вроде симпатично, хотя сейчас хрен разберешь.

— Да вот тоже думаю, — собирал стабилизацию Костя, — В автобусе же поспим, да!?

— Вааааааааау! – раздался резкий, то ли женский, то ли детский голос из коридора, в номер вбежала девочка с совершенно неясным возрастом, от 15 до 20 лет, и не спрашивая разрешения начала трогать камеру и трубки стедика.

От наглости мы растерялись.

— А что это, что это, что это? – кричала она, трогая все, до чего могла дотянуться маленькая ручка.

— Солнышко, тебя как звать то? — глаза Константина загорелись.

— Ой извините, — девочка встала с колен, вытерла ладони о джинсы и протянула руку сначала Косте, а после и мне, — Ася! Я дочка хозяйки сего шикааааааарного заведения, мама сказала проверить как устроились, и посмотреть всего ли хватает, не нужно ли чистое белье.

— Спасибо, — усмехнулся я, — вроде бы всего хватает!

Но девочку было не унять.

-А вы чо, киношники? – она говорила с такой скоростью, что разобрать слова было невозможно.

— Типа того, — на моем лице нарисовалась улыбка.

— Слышала, вы собираетесь что-то снимать, — тараторила Ася, — можно я с вами, можно, можно, можно?

— Ну, бродить по полям с двумя незнакомыми мужиками не совсем здравая идея, как считаешь? – обратился суровым голосом.

— Ой, да какие вы мужики, – закатила глаза Ася, — я бы вам и восемнадцати не дала, и вообще, попробуйте теперь купить сигареты или алкашку без паспорта здесь.

— А тебе самой сколько лет? — Костя уставился холодным взглядом.

— Вообще то…, – перебрасывала взгляд то на меня, то на Костю, — Мне восемнадцать, и в этом году я поступаю в театральное в Москве. Ну так что, идет?

— Если мама разрешит — без проблем, — все ниже и ниже занижал тембр голоса.

Константин кивнул. Его начинало рубить в сон.

— Только мы пойдем рано, в 6-30 выходим, — друг говорил устанавливая будильник на телефоне, — проснешься?

— Еще бы, — покидала комнату актриса, — только попробуйте опоздать! – и громко хлопнула дверью. Хрупкие стены затряслись.

— Ой! – дверь отворилась, и снова показалось ее лицо, — Это сквозняк, извините. Доброй ночи!

В этот раз закрывая трепетно.

— Интересно, здесь работает душ? – обратился к Константину, но он уже похрапывал в одежде на белоснежной кровати, — понятно.

___________________

Утро выдалось потрясающим: дымка тумана блуждала по местным степям, обволакивая небольшие холмы. Дышалось на удивление легко. Туда — сюда носились бродячие собаки. Вокруг кафе стояли фуры со спящими дальнобойщиками внутри.

На выходе из гостиницы ждала Аська, одетая с иголочки, с донельзя сверкающими «найками», что совершенно не сочеталось с окружающей серостью и грязью.

— Ну чо, идем, — безразлично окинула она нас взглядом.

Мы лишь положительно кивнули, пытаясь проснуться на ходу.

— Чет вы какие-то вялые, — мы переходили трассу, — А той большой штуки не надо? — обратилась она к Косте, очевидно имея ввиду стедикам.

— Нет, — перекидывал тушку фотоаппарата из руки в руку, — Он сейчас нам не нужен.

— А ты научишь меня снимать? – девочка заглядывала в его глаза, как изголодавшийся кот.

— Конечно, — смеялся Константин. Казалось он сам вернулся в свои шестнадцать.

Всю прогулку они общались. Костя что-то объяснял Аське про фотографию и видео, пробовали снимать зарисовки местной природы.

Но больше всего Асе понравилось делать фото дороги, уходящей в горизонт.

Сегодня она была и режиссером, и оператором, а мы не заметили, как превратились в ее актеров.

Ася расставляла нас на дороге, говорила что делать, куда смотреть, и честно сказать -у нее получались отличные кадры.

— Может тебе пойти на режиссуру, — спросил я молодой талант — или операторский факультет, у тебя отлично выходит. Не думала над этим?

— Та неееет, я актрисой буду. А ты режиссером работаешь? Прям фильмы снимал?

— Мы только собираемся дебютный фильм делать, — немного смутился, — короткометражный. Катаемся с Костей, ищем натуру… место красивое для съемок. До этого в рекламе и клипах работали.

— Классно, ну здесь снимайте, актриса уже есть – на полном серьезе ответила Ася.

— А если кино не получится, первый фильм как-никак, — улыбался я в ответ, — загубим твою молодую карьеру.

— Все у тебя получится, — уверенно ответила Ася, — Я точно знаю. Никогда не сомневайся, просто делай и все. Только делай хорошо, честно, не ври в фильмах.

“Мне бы ее уверенность”, — проносилось в голове.

— О крестик, — Костя движением головы указал на крест, который стоял недалеко от дороги, украшенный венком.

— Тут разбился мой парень – совершенно спокойно произнесла Ася, — это ему крест поставили.

Мы затихли. Получилось неловко.

— Наши соболезнования – пробубнил я.

— Да я не жалею, — все так же была спокойна Ася, — он хотел не очень хорошую вещь со мной в Москве сделать. Актрисой я бы не стала, хотя, в каком-то плане…. А мы не опаздываем на автобус?

— Блин, — холодный пот сошел с меня. С прогулками упустил ход времени, шел десятый час.

Мы понеслись к гостинице, автобус уже стоял у кафетерия, и люди неторопливо погружались в него.

— Я вас здесь подожду! — крикнула Ася.

Пулей влетели на второй этаж, быстро взяли сумки, и понеслись сдавать ключ в кафе.

-Мальчики, возьмите тортик! – обратилась хозяйка за прилавком, забирая ключ.

— Извините, мы опаздываем! – Костя шел к выходу.

— Да это бесплатно, хоть конфеток возьмите! Сегодня у моей дочи день рождения, ей бы 25 исполнилось! – улыбалась по-доброму хозяйка.

Мы вросли в землю. Только сейчас я заметил на одной из полок кафе фотографию Аси, перевязанную черной ленточкой.

— Она в театральный собиралась поступать, семь лет назад с парнем поехали в Москву, но так и не покинули пределы нашего поселка. Ванька не справился с управлением, – женщина говорила спокойно.

— Кооооость! – выдавливал я из себя.

— Уже смотрю, — Костя бросил сумки, и пытался включить фотоаппарат, — Флешка не читается, сломалась!

Я выбежал на улицу, выискивая глазами Асю, в надежде, что все это какое-то недоразумение.

За мной медленно вышел Костя.

— Ну что, остаемся?

Подрастало третье поколение, не знавшее войны. Еще дети, но уже добытчики, они собирались у костра, чтобы услышать историю великих побед и ужаснейших поражений. Старик в шкуре кабана, то и дело приплясывал, размахивая руками, и восхваляя небеса. Когда от костра оставались небольшие угли, все погрузилось во мрак, сливаясь с сиянием звезд. Теперь, под крики хищных зверей, долетавших из глубин окружавшего их леса, начиналась самая интересная часть проповеди:

«Некогда могущественные империи попытались единолично захватить власть на земле, и, запустив яркие огни в небо, они обрушили град смерти друг на друга, забирая жизни отцов и детей, бесчестных и чистых душою, ибо каждый был виновен в произошедшем. Но не так страшна боль, причиненная родом человеческим земле, как то возмездие, что устроила мать Земля. И если первые, погибли в доли секунды, то последующие умирали в страшнейших муках от тяжелых болезней, и не было спасения. И теперь лишь избранные имели право на существование. И имя этого племени – Последние, ибо если не они, то лишь Смерть будет править на этой планете».

Иоанн прижимал к себе подругу. Он был юн, худощав, но мускулист. Эту историю слышал в сотый раз, и теперь ему нравилось наблюдать за детьми, и тем ужасом, что его отец-проповедник вселял в эти неокрепшие умы. Иоанн не думал о прошлом, и не задумывался о будущем. В животе его подруги зарождалась новая жизнь. Как для него, так и для всего племени, это было большое событие. Завтра охота, и если отряд постигнет неудача, то это прискорбно скажется на всем племени.

Отец был разочарован недальновидностью и безверием сына. Он подозвал детей после проповеди.

- Завтра Великий праздник Уцелевших: три дня и три ночи я проведу в молитве на святой горе. Буду молиться и за вас мои дорогие. Надеюсь, и ты не забудешь о молитве, ибо ты – единственный сын, и нет более близкого, плоти от плоти, души от души, чем ты для меня. Придет время, и ты встанешь на мое место и поведешь наше племя к свету!

- Отец, я охотник! – шепотом, но уверенно ответил Иоанн.

- Юность, как и глупость - не грех! Идите с миром, дети мои! – отец поцеловал невестку и сына, а сам вернулся к людям, разделявшим его веру.

Иоанн до последнего не хотел выбираться из нежной постели жены. Родное отделяло его от зябкого утра. Серость покрыла катарактой тумана местные леса. Окружавшие горы держали дымку в заложниках, придавая зверью фору, перед молодыми охотниками.

Иоанн не был старшим из отряда. Но сын проповедника пользовался почетом. Как и остальные из девяти он нанес на свое тело боевой раскрас и уже на построении заметил, что из центральной палатки выходит отец. Глаза старика были воспаленными, лицо припухшим, хромота дополняла и без того ясную картину заката человеческой жизни.

Отряд уважительно поклонился. Отец подошел к главе воинов, и что-то шепнул ему, тот в ответ поцеловал руку батюшки.

- С Богом!- спокойно произнес отец Иоанна,- Сынок, подойди!

Иоанн стыдливо вышел из отряда, будто в чем-то провинившийся мальчишка, недовольный излишним вниманием отца.

-Догонишь, – крикнул старший Иоанну, и вместе с отрядом медленно побрел вдоль ручья вниз.

-Сын, кошмары не давали покоя моему разуму, и это перед началом великих праздников…

- Пап, ты стал предавать всему большое значение, праздники пройдут, и все встанет на свои места! - перебивал его сын, - Мне нужно…

- Погоди, - сетовал отец, - Как бы там ни было, будь аккуратен на этой охоте, и не расстраивайся, если она будет не так удачна, как ожидаешь. Но если вы вернетесь раньше, чем я спущусь с молитвы, приди ко мне, ты нужен! Я стар, и никогда не думал, что доживу до такого возраста…

- Конечно, - кивнул Иоанн.

И они разошлись: сын пошел вниз по ручью, отец же побрел вверх. И лишь журчание воды нежно разлеталось среди затишья дремучего леса.

***

Шел третий день охоты и непрестанных молитв. Отряд был измучен, на пятьдесят голов племени удалось подстрелить с десяток куропаток, большой зверь не шел в руки.

- Мы возвращаемся! – резко и холодно отрезал глава, злобно ударив копьем оземь.

Охотники начали скручивать подбитую добычу. Оставаться бессмысленно, птица могла начать портиться, несмотря на все старания.

- Разреши остаться, – Иоанн полушепотом подошел к главе, - У меня предчувствие, зверь совсем рядом, добычи немного, вы и без меня справитесь.

Старший осмотрел с головы до ног Иоанна.

- Скоро твой ребенок увидит свет? – по-доброму спросил старший.

- Хранительницы, несущие слово Великого, сказали ждать не более месяца…

- Везуч. Зимой было бы страшнее, хотя и сейчас времена не лучше. Чтобы в праздники да с пустыми руками - не припомню…. Бог с тобой, может и здесь удача будет на твоей стороне. - Отряд, ко мне! Уходим. Мы с тобой верою, брат!

- Спасибо, - поклонился Иоанн, - Спасибо братья!

- Мы передадим твоим вести! Окупи наше невезение!

Горы погрузили леса во тьму, и лишь на вершине Святой горы свет полнолуния освещал уставшее лицо старика. Отец продолжал читать молитвы. Если Иоанна до сих пор нет, то на охоте что-то случилось, долг был превыше, тем более утром все должно встать на места. Обращаясь к небесам, он начал читать молитву за сына.

Одна из звезд дрогнула над головой, ее свет становился ярче и ярче, само чудо свершалось перед ним. Поднялся ветер, отец все громче читал молитвослов. Это было что-то невероятное, словно огромный кит, освещенный множеством огней, к нему опускался корабль невиданной формы. Кит разинул пасть и его язык соприкоснулся с вершиной горы. К старику навстречу из зева спускался вестник, держа что-то вроде посоха в своей руке.

Старик приклонил голову перед гостем.

- Я взывал к небесам, и они мне ответили!- не поднимая головы, обратился Отче.

Существо в светящейся броне, на две головы выше старца, обвешанный разноцветными огнями, остановился на расстояние того самого посоха. Раздался белый шум раций, которые старик слышал еще в детстве, напоминавшее шипение запуганного зверя. Пришелец поднял посох и в одно мгновение срубил старику голову. Обезглавленное тело тут же пало мешком.

Наконец Иоанну повезло, он увидел свежую кровь на траве. Где-то впереди был раненный зверь. С одной стороны, животное могло пострадать в бою за территорию, с другой, это могли быть и волки. Пытаться отобрать добычу у стаи - дело опасное и обреченное для одинокого охотника. Пробравшись сквозь кусты, он увидел облитого кровью молодого оленя. Тот был искусан, но жив. Олень лежал на траве, и казалось, не был испуган, лишь смирно ожидал рокового часа. Убедившись, что олень один, Иоанн подобрался ближе, и ударом копья убил животное, благодарное за освобождение от мук.

Что-то дрогнуло в душе Иоанна, будто рука самой смерти сжала сердце костлявой рукой.

Разделывая тушу, Иоанна мучил вопрос, что же могло испугать стаю волков. Но со временем радость от гордости перед соплеменниками заглушила все инстинкты. Привязав часть туши ближе к кронам деревьев, он свалил на свои плечи огромный остаток. Нужно было успеть до полной темноты в родной дом.

Чем Иоанн был ближе к деревне, тем его сердце билось скорее. Шли праздники, но ни единого звука не доносилось сквозь лес. Вся природа молчала. Зайдя в деревню уже при полной темноте, лишь освещенную лучами холодной луны, он не обнаружил ни праздничного костра, ни криков детей - ничего.

Иоанн тут же сбросил тушу и кинулся в родной сруб. Дома было пусто, забежал в соседний, и здесь - тишина. Деревня вымерла. Крик подкрадывался к горлу, но он прекрасно понимал, что на деревню могли напасть хищники, и так он только привлечет к себе внимание. Прокравшись к еще красным, но уже тусклым углям костра, начал прислушиваться. Непонятные шипящие звуки доносились вверх по ручью. Таинственный зверь, скорее всего, был еще там. Он решил идти на бой, возможно, с самим дьяволом.

Охотник решил выгрести золу, дабы вымазав себя, слиться с ночью. Что-то мешалось среди углей, кто-то накидал камней. Иоанн выгреб непонятный предмет ближе, чтобы разглядеть в свете луны. Сердце сжалось сильнее, это был человеческий череп. И этих «камней» десятки.

Шипящие звуки были совсем рядом. Иоанн превратился душою в зверя, и не понимал, что происходит. Походкой рыси он пробирался ближе и ближе к дьяволу. Две огромные тени выросли перед ним. В мгновение взмахнул разделочным ножом и воткнул его в шею бесу. Нож застрял. Иоанн вместе с огромным железным зверем повалился на землю. Его шипение разлеталось по всему лесу, пока они катились вдоль ручья. Второй бес, вооружившись странным светящимся копьем бежал вслед, издавая мерзкие звуки, словно читал заклятие. Наконец, нож поддался, Иоанн произвел еще несколько ударов и вновь укрылся в ночи.

Второй бес обнял своего товарища и в спешке потащил неподвижное тело вверх. Иоанн воспользовался моментом и, подобрав копье убитого врага, вонзил в поясницу неприятелю. В этот раз, копье прошло как по маслу. Второй бес пал, насаживаясь на это копье все глубже. Иоанн упер другим концом копье в землю, и, обойдя новую добычу, заглянул в отблески глаз к еще живому дьяволу. Они были черны и испуганно рассматривали охотника. Достав разделочный нож, одним ударом срубил голову.

- Это не все…, - прекрасно понимал Иоанн, отрезая голову со второго тела.

Взяв ее и чужеземное оружие, поднимался вверх. Надежда, что отец жив, оставалась, но сгорала с каждым мгновением.

Наконец, Иоанн добрался до молитвенного места. Огромное неизведанное существо, разинув пасть, висело в воздухе. Оно и поглотило отца.

Решив запугать монстра, он вытянул отрубленную голову беса впереди себя, издавая рев одичалого зверя. Терять было нечего.

Лишь Иоанн вступил на язык монстра, яркий свет ослепил. Десяток бесов бежали навстречу. Тело Иоанна покрылось сотней игл. Боль от них, казалось, разрывает. Все, конец. И пал Иоанн как последний воин, последний из Последних на этой забытой Великим планете.

Гул разбудил Иоанна. Руки, ноги, шея были связаны кожаными ремнями. Кругом стояли бесы, один прошипел, распахнул броню и снял шлем. Под броней скрывалось тело такого же человека. «Бесы всего лишь люди, но зачем они оставили меня в живых?» - думал Иоанн. Ни боли, ни страха он больше не чувствовал.

Корабль-левиафан плыл дальше, удаляясь от млечного пути в глубины космоса.