klapaucjusz

Предупреждение: если вы видите язык исключительно в категориях «правильно / неправильно», лучше не читайте дальше. Пост написан для тех, кто любит русский язык по-настоящему.

Продолжаю тему, поднятую в предыдущих постах (звонит, творог). Сегодня мы поговорим об ударении в заимствованиях.

Места ударения в заимствованном слове зависит от нескольких факторов. Одним из них является звучание этого слова в языке-источнике. Например, в греческом слове κατάλογος «список, перечень», как мы видим, ударным является второе а (во всяком случае, в именительном падеже). Почему же норма предписывает говорить каталóг, а форму катáлог осуждает? Потому, что в современный русский каталог пришёл через французское посредство, а во французском ударение ставится всегда на последний слог.

Иногда слово заимствуется с одним ударением, но затем начинает ориентироваться на форму другого языка, и ударение меняется. Например, музыка была заимствована в русский из польского (именно поэтому она музыка, а не музика или мусика). Для разговорного польского характерно ударение на второй слог от конца, и поначалу именно так это слово по-русски и произносили: музы́ка.

Вот как рифмует ещё Пушкин:

Оттого-то шум и клики
В Питербурге-городке,
И пальба и гром музыки
И эскадра на реке.

Но затем тон в нашей музыкальной терминологии стал задавать итальянский, где musica произносится как /мýзика/, и ударение в русском сместилось на нынешнее. Кстати, древние греки, которые изобрели это слово, вообще ударяли последний слог: μουσική /мусикэ́/.

Компас наоборот был заимствован из итальянского (compasso /компáссо/) как компáс, а затем поменял ударение под влиянием немецкого Kompass /кóмпас/ или польского kompas. Но в речи моряков сохранилось старое ударение.

Слова астролог и гангрена изначально попали к нам с тем же ударением, что было в греческом: ἀστρολόγος – астроло́гъ, γάγγραινα /гáнграйна/ – га́нгрена. Впоследствии оно сменилось современным (астрóлог, гангрéна). А вот у трапезы и герцога ударение поначалу было иным, чем в греческом и немецком (τράπεζα – трапе́за, Herzog /хэ́рцог/ – герцо́гъ), а затем приблизилось к оригиналам.

Происхождением также объясняется разница между маркёром (человеком, ведущим счёт очков в бильярде) и мáркером (фломастером). Первое из французского marqueur, а второе – из английского marker. В форме дискýрс ударение ориентируется на французский, а ди́скурс – на английский. Йогýрт из французского yoghourt, а йóгурт – из английского yoghurt. Феномéн из французского phénomène, а фенóмен опирается на исходное греческое φαινόμενον.

И, конечно же, ударение у заимствований может меняться в силу неких внутренних процессов в русском языке, заимствования в этом плане ничуть не хуже тех же творога или щавеля.

Что касается слова торт, вынесенного в заглавие поста, то его проблема лежит в иной плоскости, а именно в колебании между акцентными парадигмами.

Напомню, что для современного русского литературного языка выделяют шесть основных акцентных парадигм существительных, то есть схем расстановки ударения при склонении слова:

Когда какое-либо слово попадает в русский язык, нам нужно решить, по какой парадигме оно будет склоняться. Свежие заимствования, как правило, попадают в парадигму (a), поскольку она намного проще остальных – ударение всегда стоит на основе и никуда не сдвигается.

Именно так норма требует поступать со словами торт и порт: тóрта, тóрты, тóртов; пóрта, пóрты, пóртов. Зачем же в разговорном русском (a) сменяется на несколько более сложную (b), то есть тортá, торты́, тортóв? Здесь в игру вступает такой фактор как освоенность. У часто используемых слов, которые воспринимаются носителями как привычные (вне зависимости от того, заимствование это или нет), иногда наблюдается переход из (a) в (b) или (c). Особенно это характерно для односложных существительных.

Формы парадигм (b) и (c) нередко воспринимаются как более фамильярные, обиходные, свои, в противовес более «правильным» формам (a). Попробуйте образовать множественное число от немецкой фамилии Шмидт. Почти наверняка вы скажете Шми́дты. Однако великий лингвист Николай Сергеевич Трубецкой, который после революции эмигрировал в Австрию, писал, как среди русских эмигрантов есть тенденция говорить Шмиты́ (а также Кинцы́ и Турны́). Почти наверняка вы чувствуете оттенок фамильярности в этой форме.

Хорошо почувствовать этот эффект можно на примере слова фирма. Фи́рма – это нечто нейтральное, просто предприятие, контора. Фирмá – совсем другое дело, это что-то близкое и дорогое сердцу модника.

Нередко эта тенденция создаёт разницу между «обывательским» и профессиональным произношением. Скажем, норма предписывает (a) для массажа (массáж – массáжа), однако в профессиональной речи отмечается (b), то есть массáж – массажá.

Я думаю, каждый найдёт в своей профессии такие примеры. например, я сам лишь недавно с удивлением узнал, что согласно норме нужно говорить ю́сы, поскольку вживую я слышал только юсы́.

Что интересно, у этой тенденции есть и другая сторона. У слов, которые уходят из обихода, (b) и (c) сменяются на (a). Так, старое ударение пи́сарь – пи́саря – писаря́ – писарéй, лéкарь – лéкаря – лекаря́ – лекарéй меняется на новое пи́сарь – пи́саря – пи́сари – пи́сарей и лéкарь – лéкаря – лéкари – лéкарей.

Таким образом, формы торты́ и порты́ возникли потому, что торт и порт перестали восприниматься как нечто заимствованное и чужеродное, и стали обыденными, «своими» словами. Просто, так же как звóнит или щáвель, их постигла стигматизация и теперь по ним граммар-наци отличают агнцев от козлищ. Аналогичная смена ударения у других слов их, как правило, не заботит. Поэтому если вас кто-либо тюкает за торты́ и порты́, попросите его поставить во множественное число без заглядывания в орфоэпический словарь слова грунт, шприц, тост, сват и дед. Если же вы любите тюкать людей за торты́ и порты́, будьте готовы к тому, что всякие умники начитаются постов в Интернете и будут задавать вам коварные вопросы. В любую свободную минуту листайте орфоэпический словарь (обязательно последнее издание, иначе можно попасть впросак), и это откроет перед вами новые горизонты. Можно будет клеймить неграмотными и не знающими русский язык также тех, кто говорит сваты́ и деды́.

Источники:

Зализняк А. А. Грамматический словарь русского языка. М.: Русский язык, 1980.

Зализняк А. А. От праславянской акцентуации к русской. М.: Наука, 1985.

Зализняк А. А. Закономерности акцентуации русских односложных существительных мужского рода // Зализняк А. А. Труды по акцентологии. Том 1. М.: Издательский Дом ЯСК, 2010.

Зализняк А. А. Древнерусское ударение: Общие сведения и словарь. 2-е изд., расширенное и переработанное. М.: Издательский Дом ЯСК, 2019.

P.S. По акцентологии обязательно будет ещё один пост, где мы попытаемся разобраться в том, по каким принципам ударяются производные.

Некоторое время назад я выкладывал выдержки из трактата неизвестного чешского францисканца, составленного на рубеже XIV и XV веков, советующие, как лечить умопомешательство, отёк лона от чрезмерного блуда, подагру и женскую тучность.

Повестка дня заставляет перейти к более актуальным советам. Чуме посвящены две главы, во многом перекрывающиеся, поэтому я перевожу только одну из них.

--

Во-первых, избегай тех городов, где есть чума, поскольку этот ядовитый воздух портит в человеке чистую кровь и вредит сердцу, как одна больная овца заражает других, так и чумной другим вредит.

Во-вторых, пока есть чума, дважды или трижды в неделю, когда идёшь спать, напусти свою комнату дымом, положив на жаровню полынь, можжевельник, дрова, лавровый лист. Закрой комнату, набери дыма в рот и нос, закрыв глаза. И с утра сделай для пота следующее: принимай с утра и вечером семь или девять ягод можжевельника, натерев лаврового листа себе в питьё.

В-третьих, из комнаты не выходи, пока не съешь тост, смоченный в уксусе или в вине, или семь ягод можжевельника.

В-четвёртых, не ходи голодным, долго или много не постись. Первое блюдо пусть всегда будет с уксусом, поскольку это отгоняет яд от сердца. Питьё должно быть чистым, не слишком крепким. Всегда будь сыт, но сверх меры не ешь и не пей, чтобы плохой воздух не мог в тебя войти. Избегай любой острой еды, то же относится и к питью.

В-пятых, избегай всех общественных бань в общественных местах, где есть чумные, но со здоровыми можешь находиться в спокойствии.

В-шестых, пока длится чума, всегда будь весел, а если говорят о смерти, делай вид, что этого не слышишь.

В-седьмых, всегда держи в руке какие-нибудь пряности и нюхай его. Съешь мускус в яблоке, два или четыре грецких ореха. Или, натерев руты, или, взяв шалфея и несколько лавровых ягод, тёртого имбиря, выпей с хорошим вином, и будешь с божьей помощью в безопасности.

Если же чувствуешь у себя бубон или симптомы бубона, как то головная боль или острая боль в горле, под мышкой или на бедре, всегда принимай пилюли, которые называют чумными, с горячим вином, или анис, или тёртый лавровый лист.

Если же чувствуешь боль, которая появилась внезапно, то сразу, как только сможешь, пока не прошёл день или двадцать четыре часа, вели пускать себе кровь из главной жилы, которая находится между большим и указательным пальцами на той руке, с которой стороны находится бубон. Если под мышкой, то из той руки, где находится бубон, пусти жилой. Если ты до этого не пускал кровь из локтевых жил, то пусти из сердечной жилы, которая находится между мизинцем и безымянным пальцем. Если бубон в паху, то, вложив руку и ногу в тёплую воду, пусти кровь из большой подкожной вены ноги, которая находится под членом. А после кровопускания сразу принимай лекарство, разогрев трюфель или растерев можжевельник, или лавровый лист с горячим вином выпив, ляг, но не спи, чтобы как следует попотеть, а когда пропотеешь, то тогда с божьей помощью тебе ничего не будет.

Избегай работать слишком много, и всегда избегай ходьбы и супружеских обязанностей, пока длится чума. Это те семь вещей, от которых всё здоровье зависит. Взято из врачебных книг и кратко пересказано. А если бы кто-то с этим спорил, то спорил бы с Авиценной, Гиппократом и Галеном. Аминь.

Цитирую по изданию Černá A. Staročeské knihy lékařské. Brno, 2006.

Оригинальный текст:

Najprvé aby se varoval těch miest, kdež mor jest, nebo to povětřie jedovaté kazí čistu krev v člověku i raní srdce, jako jedna ovce nemocná jiné kazí, též hlízovatý jiné raní.

Druhé, dokudž mor jest, zachovávaj dvakrát nebo třikrát do téhodne, kdy jdeš spát, komoru svú nadýmíš, na kuthanu vlože pelyněk, jalovec, dřievie, bobek, zavra komoru, přijmi dým v ústa i v nos, zavra oči. A též zítra učiň pro pot, požívaj zítra a večer sedm neb devět zrn jalovce, natra bobku sobě v pitie.

Třetie, z komory nevychoď, až topeničku, omoče v uocet neb u víno, snieš, neb jalovce sedm zrn.

Čtvrté, nebuď lačen, ani se dlúho, ani mnoho posť. Prvnie krmě vždy buď octová, neb jed od srdce pudí, pitie čistá, nepřieliš silná, vždy buď pln, ale přes mieru ani pí, ani jez, ať povětřie zlé nemuož v tě vstúpiti. Všech krmí, ješto velmi pálé, varuj se, též i pitie.

Páté, varuj se všech obecných lázeň v ta miesta obecná, kdež sú hlízovatí, ale <s> sdravými rád přebývaj v pokoji svém.

Šesté, dokudž trvá mor, vždy buď vesel, a což pravie o smrti, čiň se toho neslyše.

Sedmé, vždy něco drž v ruce, jakožto kořenie, a vonějž k němu. Nebo pižmo v jablku, ořechy dva neb čtyři vlaská sněz, nebo rútu zetra, anebo vezma šalvěje a zrn několik bobkových, třeného zázvora píž v dobrém víně, a budeš bezpečen s boží pomocí.

Pakli čiješ v sobé hlízu aneb znamenie hlízy, jako jest bolest hlavnie nebo klánie na hrdle, pod paždí neb na stehně, vždy přijímaj pilule, ješto slovu morné, s vínem horkým, nebo anéz nebo bobek třený.

Pakli čiješ bolest, ana vyskočila, tehdy ihned, jakž najspieše móžeš, doněvadž den nenie nebo čtyřmezcietma hodin, kaž sobie púštěti krev z žíly hlavnie, ješto jest mezi palcem a prvním prstem na té ruce, s které strany jest hlíza. Pakli pod paží, tehdy z té ruky, jako jest hlíza, pusť z žil. A pakli jsi nepúštěl dřieve z žil loketních, ale púštěj z srdečné žíly, ješto jest mezi najmenšiem prstem a druhým podlé něho. Pakli na lóně, tehdy z té žíly pusť krev, z panenské žíly, která jest pod článkem, vlože ruku i nohu v teplú vodu, když chceš púštěti. A po tom púštění ihned přijímaj dryák, nebo lanýž rozhorče, nebo jalovec rozetra, nebo bobek s horkým vínem vypije, polož se, nespiž, až se vypotíš dobře, a když se vypotíš, tehdyť s boží pomocí nic nebude.

Přielišného se diela varuj a chuoze vždy varuj i děl manželských ten čas, dokud mor trvá. Toť jest těch sedm věcí, na nichž všecko zdravie leží. A jest vybráno ze všech knih lékařských krátkými slovy. A ktož by proti tomu mluvil, ten by mluvil proti mistrovi Avicenovi, Ipokrasovi a Galienovi. Amen.

Мышелягушачьи баталии о том, как «правильно» говорить – зво́нит или звони́т – кипят уже целые десятилетия, и конца им не предвидится. Не думаю, что мой пост что-либо изменит, однако, вероятно, многим будет интересно разобраться в сути проблемы.

Сразу оговорюсь (вынужденно повторяя то, что было сказано в постах о кофе и класть/ложить): лингвистика как наука вообще не занимается тем, что «правильно», а что «неправильно». Если носитель языка регулярно употребляет некую форму, она уже по умолчанию не может быть неправильной. Поэтому совершенно бессмысленно задавать лингвистам вопросы в духе «как нужно говорить: чёрный кофе или чёрное кофе?».

В тоже время существует такая штука как норма, которая пытается заставить всех носителей литературного русского шагать в ногу. У жёсткой нормы есть серьёзный плюс: житель Астрахани едет в Архангельск и слышит там почти тот же самый русский, что и дома, а не непонятное бульканье. При этом, к сожалению, многим школа привила довольно-таки абсурдную идею, что следование норме равно любви к родному языку, а значит те, кто говорит ложит, чёрное кофе и зво́нит, – неграмотные и их нужно гнобить учить.

Поэтому, если вы зашли сюда, чтобы лишний раз убедиться, что зво́нители – неграмотные дебилы, закройте пост. Если желали услышать, что звони́тели – высокомерные снобы, закройте пост. Но если вы хотите знать, откуда противостояние зво́нит и звони́т вообще взялось, добро пожаловать.

Древнерусский глагол унаследовал от своего праславянского предка три акцентных парадигмы, то есть, схемы расстановки ударения при спряжении слова. Рассмотрим их на примере группы глаголов, которую в школе принято называть вторым спряжением.

Первая парадигма (а) выглядела следующим образом:

Ударение стоит всегда на одном и том же слоге основы.

Акцентная парадигма (b) в настоящем времени от (а) отличалась не сильно:

Существеннее были отличия в прошедшем времени, но на них мы останавливаться не будем.

Ну и наконец парадигма (c). В ней ударение почти всегда стояло на окончании:

По сравнению с древнерусским в современном языке исчезло двойственное число, а также отпал гласный -и в суффиксе инфинитива и окончании -ши. Кроме того, в третьем лице для большинства древнерусских говоров было характерно -ть, а современный литературный русский перенял из севернорусского наречия -тъ (за исключением форм «он есть» и «они суть»). Кроме того, как несложно заметить, в современном русском парадигмы (а) и (b) сохранились без изменений, а в парадигме (c) лишь несколько выровнялось место ударения (рóжу > рожý, родитé > роди́те). В остальном ситуация не изменилась. Однако изменилось распределение глаголов между акцентными парадигмами.

В XIV веке начинается процесс, который и привёл к появлению форм типа зво́нит, а именно переход слов из типа роди́т в тип про́сит. Со второй половины XVI века этот процесс усиливается, а его завершение увидят лишь наши потомки.

Вот ряд глаголов, сменивших свою акцентную парадигму:

Несложно заметить, что у ряда глаголов возможно ударение как на основе, так и на окончании. Это связано с тем, что процесс перехода из одной акцентной парадигмы в другую ещё не окончен.

Новое ударение у части глаголов норма осуждает, например, до́лбит, искри́вит, разлу́чит, сле́пит и, конечно, зво́нит.

Подавляющее большинство глаголов, сменивших парадигму, – переходные, то есть, такие, которые требуют при себе винительного падежа. Исключениями являются дружит, звонит, кутит и ленится.

Надо сказать, что процесс ещё не закончен, некоторые глаголы пока сохраняют старое ударение – лиши́т, прости́т, реши́т, роди́т и некоторые другие.

Каковы же причины этого процесса? Чтобы понять это, нам нужно посмотреть, как ранее выглядели формы прошедшего времени и причастий прошедшего времени парадигмы (c):

Как видите, раньше ударение в них сильно скакало. Постепенно по образцу парадигмы (b) эта сложная система сменилась более простой, со всего двумя возможными местами ударения. Это повлекло за собой ориентацию на парадигму (b) и в формах настоящего времени.

Откуда же мы черпаем сведения об истории русского ударения? В первую очередь это акцентуированные древнерусские памятники. Затем стихи – благодаря рифмам видно, куда поэт ставил ударение. Наконец, это данные говоров, а также других славянских языков, в первую очередь украинского и белорусского.

Таким образом, форма зво́нит – это часть большого процесса, который начался несколько веков назад и нескоро закончится. Поскольку норма всегда запаздывает за живой речью, многие из глаголов, которые де факто уже сменили ударение, в орфоэпических словарях рекомендуется произносить по-старому. Так что зво́нит просто не повезло, эта форма стигматизировалась, в глазах многих людей она стала показателем «безграмотности», «порчи русского языка» и бог весть чего ещё. При этом нередки случаи, когда звони́тель может долго рассказывать о том, как ему режет слух форма зво́нит, но сам при этом говорит до́лбит или вклю́чит.

Как я уже писал, главное, что нам даёт строгая норма – это единообразие. Но если вся страна уже говорит иначе, чем прописано в орфоэпическом словаре, попытки всех в школе переучить с «неправильной» формы на «правильную» просто контрпродуктивны. Поэтому норма медленно и с опозданием, но всё же меняется.

Наверняка многие читатели проскроллили эти таблички и скучные объяснения и просто хотят знать, как же всё говорить: зво́нит или звони́т? Вот некоторые рекомендации на этот счёт:

• Если для вашей работы или имиджа важно мнение других людей, то лучше говорить «звони́т». Так в глазах окружающих вы будете выглядеть «грамотным» и образованным.

• Если вы можете себе позволить забить на это, то говорите так, как привыкли. И вы абсолютно не будете грешить против русского языка.

• Если вы хотите потроллить грамматиконацистов, в первую очередь учите матчасть. Спрашивайте у оппонента, куда он ставит ударение в формах включит, вручит, преклонит, уделит, погрузит, насадит, одарит и многих других. Поинтересуйтесь у него, меняет ли он своё произношение всякий раз, когда выходит новый орфоэпический словарь. Если оппонент утверждает, что зво́нит – это «не по-русски», то спросите у него были ли русским, например, Крылов, который целый ряд глаголов ударял не по современной норме:

Навозну кучу разрывая,
Петух нашел жемчужное зерно
И говорит: "Куда оно?
Какая вещь пустая!
Не глупо ль, что его высоко так ценя́т?
А я бы право, был гораздо боле рад
Зерну ячменному: оно не столь хоть видно,
Да сытно".

Невежи судят точно так:
В чем толку не поймут, то всё у них пустяк.

Если вы и есть граммар-наци, также учите матчасть. Помните, что одним зво́нит расхождение между нормой и разговорным языком не исчерпывается. Умейте обосновать свою позицию иначе, чем «это неграмотно», «не по-русски» или «порча русского языка».

P.S. В следующем посте я расскажу о твороге и тортах

Источники:

Зализняк А. А. К истории одного нефонетического изменения // Славянское и балканское языкознание: Русистика. Славистика. Компаративистика. Сборник к 64-летию С. Л. Николаева. М.: Институт славяноведения РАН, 2019. С. 164–204.

Зализняк А. А. Древнерусское ударение: Общие сведения и словарь. 2-е изд., расширенное и переработанное. М.: Издательский Дом ЯСК, 2019.

Недавно в комментариях @anbark поднял вопрос об истории выканья – вежливого обращения к собеседнику на «вы», а не «ты» («я вас любил»). Я решил, что эта тема заслуживает отдельного поста.

В древних индоевропейских языках никакого выканья не существовало. Так, в классической латыни, если собеседник был один, то независимо от его социального статуса к нему обращались на «ты», например: Ave, Caesar, morituri te salutant «Здравствуй, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя». Однако в связи с серьёзными изменениями в структуре общества постепенно стали вырабатываться различные стратегии вежливого обращения.

Ф. Вольфф в статье «Предварительные разыскания о появлении выканья в средневековой латыни» отмечает, что Цицерон в своих письмах (а написал он их порядочно) тыкает абсолютно всем своим корреспондентам. Так же поступают и они, за одним-единственным исключением (Сервий Сульпиций Руф в письме от 31 мая 45 года до н.э.).

Плиний Младший (61-113 н.э.), живший полтора века спустя, тоже преимущественно тыкает, однако к двум людям, а именно деду своей жены Кальпурнию Фабату, а также императору Траяну, всё же иногда обращается на «вы». Показательный пример из письма Плиния Траяну:

Как только, владыка, милостью вашей был я назначен префектом сатурнова эрария, я отказался от всех выступлений в суде, которыми вообще никогда не занимался между прочим: я хотел всей душой отдаться порученной мне должности. <...> Мне хотелось бы, чтобы ты счел мою уступчивость имеющей основания: я желаю всем своим делам и словам одобрения от тебя, человека чистейших нравов.

В дальнейшем частотность выканья начинает неуклонно расти и постепенно мы приходим к той ситуации, которую находим в современном французском (на всякий случай напомню, что французский – потомок латыни): при общении с одним собеседником к нему можно обращаться невежливо, на «ты» (tu tues /тю тю/ «ты убиваешь»), или же вежливо, на «вы» (vous tuez /ву тўе/ «вы убиваете»).

В славянских языках выканья изначально не знали, и на «ты» обращались даже к князьям. Однако со временем под влиянием других европейских языков, в первую очередь, того же французского, выканье приходит и к славянам. В русском оно впервые зафиксировано в XVI веке:

Вы, господине, моего посла зиму изволочивъ, отпустили ни с чѣмъ (Послание архиепископа новгородского Серапиона к митрополиту московскому Симону).

Особенно характерно оно было для официальной переписки:

что вы, братъ нашъ, Христьянусъ король, у нашего царского величества дружно и сусѣдственно по пріятелской любви того просите [ Царская грамота к датскому королю Христиану IV с извещением об отпуске королевских посланников Акселя Браге и Христиана Голка, которым вручен письменный ответ по лапландскому вопросу (1603)]

При Петре выканье, как и многие другие элементы западной культуры закрепляется официально, с 1722 года это прописывается в Табели о рангах (иногда можно встретить утверждение, что до Петра выканья вообще не было, но это не соответствует действительности), хотя даже среди дворянства это прижилось не сразу. Так, Фонвизин вкладывает в уста Стародума следующие слова:

Служил он [отец Стародума] Петру Великому. Тогда один человек назывался ты, а не вы. Тогда не знали еще заражать людей столько, чтоб всякий считал себя за многих. Зато нонче многие не стоят одного.

В прочих слоях общества выканье, конечно, закреплялось ещё дольше:

Ты свою веру знай, барин, а чужой не касайся. Ты себя в добре держи и будешь тем самым Богу слуга. А ты во что веришь, барин? ― уже явно неодобрительно вдруг спросил старик и зорко уставился на Веригина. [М. П. Арцыбашев. Деревянный чурбан (1912)]

Зато ямщик, слышавший такое легкомысленное замечание молодого провинциала, счел нужным вступиться за честь столицы. — Ты, барин, Питера нашего, не видавши, не хай! [В. П. Авенариус. Школа жизни великого юмориста (1899)]

Кланяемся тебе, ваше превосходительство, прими от нас семушку! [М. М. Пришвин. Колобок (1906)]

В чешском языке в прошедшем времени выканье немного отличается от русского. Так, у нас вы были может использоваться при разговоре с несколькими собеседниками или же при вежливом общении с одним (причём независимо от того, мужчина это или женщина). В чешском же русскому вы были может соответствовать шесть вариантов, в зависимости от количества собеседников и их пола (средний род, конечно, является гипотетическим случаем). Основной глагол здесь выражает род и число, а вспомогательный (jste) – лицо и число (второе множественного).

Комментарий: byli и byly читаются как /били/, а jste как /(й)стэ/. Котёнок – kotě /кóте/, котята – koťata /кóтята/.

Получается, что если на русский английское you were можно перевести четырьмя способами, то на чешский уже девятью, в зависимости от контекста. С этой задачей Гугл Переводчик, конечно, сможет справиться только тогда, когда будет изобретён полноценный искусственный интеллект (umělá inteligence /ýмнела интэлигэнцэ/ по-чешски).

С точки зрения носителей языков, различающих тыканье и выканье, современные англичане выглядят совершенно невоспитанными: you они используют для обращения абсолютно ко всем, от хомяка до королевы. Однако так было не всегда, ещё в шекспировские времена, ты и вы в английском различались:

Однако впоследствии англичане так увлеклись выканьем, что почти перестали тыкать. Thou сейчас воспринимается как очень архаичное, преимущественно связанное с библейскими контекстами (holier than thou или hallowed by thy name) или с литературой шекспировской эпохи.

Само собой, вообще не различать «ты» и «вы» не очень-то удобно, поэтому в диалектах и разговорном английском появляются различные инновативные способы выражения множественного числа у местоимения второго лица: yous, y’all или you guys.

Схожий процесс можно наблюдать в современном латиноамериканском испанском, в котором кое-где vos (изначально «вы») вытесняет tú «ты».

Если говорить о природе выканья, то, конечно, в его основе лежит употребление множественного числа, делающее фразу ненейтральной. Схожий случай – это pluralis majestatis, множественное число величия («мы, Николай II»). Или наоборот – множественное число, выражающее скромность в научном стиле («в следующем абзаце мы рассмотрим некоторые особенности польского этикета»).

Существуют языки, где используется не выканье, а иная стратегия. Можно говорить о собеседнике в третьем лице. По этому пути пошёл польский язык. Если поляк занял ваше место в опере, сказать ему spierdalaj stąd /спердáляй стонт/ – совершенно хамское и недопустимое в приличном обществе поведение. В такой ситуации необходимо использовать вежливый оборот niech pan stąd spierdala /нех пан стонт спердáля/, что дословно переводится «пусть господин отсюда уходит» (а если это не произносится, а сообщается, допустим, запиской, то Pan в знак уважения пишем с большой буквы). Если перед вами женщина, то следует сказать niech pani stąd spierdala. Если ваше место заняли двое (или больше) мужчин, то меняем pan на множественное число – niech panowie stąd spierdalają /нех панóве стонт спердаляѭ/. Множественное число в случае женщин – panie /пáне/. Если группа смешанная, то используется слово państwo /пáньстфо/. Наконец, в разговорном польском имеется интересный гибрид, когда глагол ставится в единственное число, но сопровождается вежливым pan: spierdalaj pan.

UPD: Поскольку не все поняли иронию, указываю, что spierdalać, конечно, означает не "уходить", а "съёбывать".

Эта система здорово усложняет жизнь польским рекламщикам. Например, когда делается массовая смс-рассылка, они вынуждены обращаться к клиентам на «ты», что, кстати, не всем нравится.

Надо сказать, что польский в своё время тоже перенял выканье из французского. Но сейчас оно почти ушло из языка и воспринимается как характерное для диалектов или архаичного языка. В связи с чем может использоваться писателями для стилизации:

- A wy skąd to niby wiecie, panie gnom? - bąknął któryś. - Skąd wam wiedzieć, jak ów kot wyglądał?
— А вы-то откедова знаете, милсдарь гном? — бухнул кто-то. — Откедова вам-то известно, как ейный кот выглядел?

Поскольку русское вы знаете не имеет ни диалектного, ни архаичного оттенка, переводчик, Евгений Вайсброт, выразил это другим образом, вставив «откедова», «милсдарь» и «ейный», которых в оригинале нет.

Немецкий тоже использует для выражение вежливости третье лицо, но множественного числа. Так, «ты меня спросил» будет, как всё знают, du hast mich gefragt, а «вы меня спросили» – ihr habt mich gefragt /ир хапт михь гэфракт/, но это применяется в ситуации нескольких собеседников, с каждым из которых говорящий на «ты»). А вот вежливо «вы меня спросили» будет Sie haben mich gefragt /зи хабн михь гэфракт/ (дословно «они меня спросили»). Выканье на французский манер в немецком тоже когда-то было, но сейчас уже ушло из языка.

Немецкое ониканье наравне с выканьем в своё время перенял чешский. Сейчас его можно встретить разве что в анекдотах о евреях, но раньше оно было распространено в просторечии:

Laskavý úsměv přelétl po tváři vyšetřujícího soudního rady:
„Vy jste ale nadrobil pěkné věci. Vy toho máte mnoho na svědomí.”
„Já mám toho vždycky mnoho na svědomí,” řekl Švejk, usmívaje se ještě laskavěji než pan soudní rada; „já mám toho, může bejt, ještě víc na svědomí, než ráčejí mít voni, vašnosti.”
Любезная улыбка скользнула по лицу судебного следователя.
-- Хорошеньких дел вы тут понаделали! На совести у вас много кое-чего.
-- У меня всегда много кое-чего на совести,-- ответил Швейк, улыбаясь любезнее, чем сам господин судебный следователь.-- У меня на совести, может, еще побольше, чем у вас, ваша милость.

Заметьте, судебный следователь выкает, а Швейк оникает, чего русский перевод, к сожалению, не передаёт (как и других черт разговорного языка: bejt вместо být или voni вместо oni).

Ещё одну стратегию можно найти в итальянском. Там в вежливом разговоре с одним человеком употребляется местоимение lei «она». Переведём фразу sono un italiano, un italiano vero «я итальянец, настоящий итальянец» во второе лицо: sei un italiano, un italiano vero «ты итальянец…» (sono и sei – это формы глагола «быть»). А вот вежливо будет уже Lei è un italiano «вы итальянец» (дословно «она есть итальянец»). Если же вы разговариваете с несколькими людьми, с каждым из которых вы на «вы», то раньше в такой ситуации использовали Loro «они», но сейчас предпочитают выкать (voi «вы»).

Третье лицо для выражение вежливости можно найти также в испанском, где используются специальные местоимения usted (при разговоре с одним человеком) и ustedes (с несколькими) < vuestra merced «ваша милость».

Вот так в некоторых европейских языках выражается вежливость и, надо, конечно, признать, что до языков юго-восточной Азии европейцам в этом отношении далеко.

P.S. Почти наверняка в комментариях спросят, следует ли по-русски писать вежливое «вы» с большой буквы. Согласно правилу (которое я сам нарушаю), это допустимо, но в личной корреспонденции. А в некоторых языках в переписке с большой буквы пишется и «ты».

Ответ, конечно, очевиден: все эти фамилии польского происхождения. Но, думаю, они заслуживают, чтобы рассказать о них поподробнее.

1. Врубель

Этимология фамилии знаменитого художника довольно проста. Слово wróbel /врýбэль/ по-польски значит «воробей», причём -e- здесь беглое, то есть, родительный падеж – wróbla.

Ещё одна известная птичья фамилия – Сикорский. Она образована от sikora /щикóра/ «синица».

Ну и не могу не упомянуть о Кафке, у которого хоть фамилия и чешского происхождения, а не польского, но эту птицу чехи и поляки называют одинаково: kavka (в польском написании kawka) – это галка.

2. Циолковский

Русская запись является побуквенной транслитерацией польской фамилии Ciołkowski, которую по современным правилам передачи польских имён и названий следовало бы записать как Цёлковский. Звучит же она для русского уха скорее как /чоўкóфски/. Произношение можно послушать тут.

Фамилия образована от названия села Ciołkowo /чоўкóво/, а наименование села в свою очередь – от слова ciołek /чóўэк/ «телёнок». Полное формальное русское соответствие – телóк.

Диграф ci в Ciołkowski обозначает особый звук ć, у которого нет точного аналога в русской фонетики. Русскоязычные воспринимают его скорее как ч, но в современной транслитерации используется ць, чтобы не путать с твёрдым cz (mieć «иметь» – miecz «меч»).

Когда же фамилия Ciołkowski транслитерировалась на русский, современных правил ещё не было, и передали буква в букву: c – ц, i – и. Подобным образом обошлись с фамилией Piątkowski /пёнткóфски/, образованной от слова piątek /пёнтэк/ «пятница». Её по-русски записали как Пионтковский, хотя i в польском в данном случае служит исключительно для обозначения мягкости p.

3. Пржевальский

В польском и чешском языках в определённый момент мягкое рь перешло в особые звуки (звонкий и глухой), которые чехи сейчас записывают буквой ř (например, в словах moře «море» и před «перед»). В польском впоследствии они перешли в ж и ш соответственно (графически rz: morze /можэ/ и przed /пшэт/). Именно с этим фонетическим изменением связано пейоративное прозвище поляков – пшеки: prze- - это частотная приставка, соответствующая русским пере- и про-.

Польское rz в фамилиях нередко транслитерировалось как рж. Так Przewalski /пшэвáльски/ стал Пржевальским. Причём согласно семейному преданию, Przewalski – это полонизация украинской фамилии (по-русски было бы Перевальский). Украинцы и белорусы, в общем-то, нередко переделывали свои фамилии на польский лад. Точно так же предок Петра Ильича из Чайки стал Чайковским. В последнем случае ещё, конечно, сыграло свою роль то, что в Речи Посполитой модель «название местности + -ski» была характерна для шляхты (хотя шляхты там было хоть дупой ешь, население некоторых деревень полностью состояло из шляхты), поэтому некоторые люди стремились облагородить свою фамилию, добавив к ней -ski.

Ещё одна известная фамилия, в которой rz передано как рж – Кржижановский (Krzyżanowski /кшыжанóфски/). В её основе лежит слово krzyż /кшыж/ «крест», хотя, конечно, полностью цепочка выглядит так: krzyż «крест» > Krzyżan (имя) > Krzyżanów, Krzyżanowo (названия сёл) > Krzyżanowski (фамилия).

А вот в фамилии Дзержинский и в польском звучит рж: Dzierżyński /дьжьэржыньски/ (от деревни Dzierżynowo, в конечном итоге от глагола dzierżyć держать»).

Иногда rz на русский транслитерировалось в соответствии с произношением, а сейчас это является правилом: Brzeziński (brzezina «берёзовая роща») – Бжезинский, Wierzbicki (wierzba «верба») – Вежбицкий, Krzesiński (krzesać «кресать») – Кшесинский.

4. Добавлю ещё несколько известных фамилий: Радзинский – Radziński /раджиньски/ (radzić «советовать»), Тарковский – Tarkowski (tarka «тёрка»), Твардовский – Twardowski /тфардофски/ (twardy «твёрдый»), Шклярский – Szklarski (szklarz «стекольщик»).

Теперь давайте сведём некоторые фамилии в таблицу:

В неславянских странах польским фамилиям, конечно, везёт куда меньше. Так, создатели сериала «Прослушка» назвали одного из персонажей Przybylewski /пшыбылéфски/. Это реальная фамилия, хотя больше распространён вариант Przybyłowski /пшыбыўóфски/. Оба образованы от глагола przybyć «прибыть». Однако американцы не разобрались в тонкостях польской графики и переставили буквы в фамилии, получив Pryzbylewski, которое сам персонаж произносит как /презбэлýски/.