В детстве мне подарили книгу "Тим Талер, или проданный смех". Поразила до глубины души.
До сих пор помню оттуда "презирай глупость, если она не добра", а ещё общую установку "не сдаваться, быть заодно с самыми близкими и друзьями и искать выход из любых ситуаций". Даже когда ты ребёнок, но ты не сдавайся в мире взрослых. И если ты бедный - не сдавайся в мире богатых. (К слову, снятый в Советском Союзе фильм якобы по этой книге - с книгой не имеет ничего общего, кроме идеи, лежащей в сюжете: что какое-то качество (или часть тела) человека может быть отчуждаемо от самого человека. Например, смех можно передать кому-то, и он будет смеяться твоим смехом. Фильм меня тогда сначала разочаровал, а потом просто разозлил - как из такой глубокой книги можно сделать такой бессмысленный водевиль.)
Позже мне подарили ещё одну книгу Джеймса Крюса - "Мой прадедушка, герои и я". Так вот, это тоже книга не слишком детская. Там главный герой и его близкие (и просто знакомые) рассуждают, что такое героизм, кто такие герои. Пишут рассказы, басни, стихи и т.д, чтобы разобраться в этом вопросе. Не забываем, писатель - немецкий! Он воевал на стороне Германии во второй мировой, затем переоценивал свой опыт, свои взгляды. И вот эти взгляды "с одной стороны, с другой стороны" как раз прослушиваются в книге "Мой прадедушка". Я вообще не понимаю сейчас, как тогда эту книгу выпустиили в Союзе. Там нет одобрения нацизма или фашизма, как бы - совсем наоборот. Но вот эти рассуждения "с одной стороны, с другой стороны" - я тогда очень много думала над разными "малыми произведениями" из книги, но как это пропустили и дали детям?
Ниже - отрывок.
- Ну вот, Малый, представь себе, скажем, тирана, который не выносит людей с веснушками. Он уже не может просто так взять да и приказать всех их уничтожить, как это делали прежние тираны. Он теперь подкупает за большие деньги профессора, чтобы тот научно доказал, что у всех людей с веснушками коварный характер. Потом из этого создают учение - учение о чистой и нечистой коже. А на основе учения издают закон о защите носителей чистой кожи. И этим законом оправдывают кровавые приговоры, которые всех подданных с веснушками передают в руки палача.
- Но ведь это подло, прадедушка! По-моему, это еще хуже, чем тиранство во времена Геракла!
- Это и в самом деле хуже, Малый. Потому что неправоту переряжают в право, а произвол - в законность. И отравляют души. Мне как раз пришла на память одна история, как тиран - правда, с ограниченной властью: он был всего лишь бургомистром - старался отравить дух города и души горожан. Вот послушай!
Старый откинулся на спинку своего кресла на колесах, а я поудобнее устроил ногу на горе подушек и стал слушать.
РАССКАЗ О КРУТЫХ ЯЙЦАХ
Яйцам живется нелегко. Их скорлупки хрупки, как счастье. Только крутые яйца могут еще кое-как противостоять ударам чайной ложки-судьбы.
Семейство Тверджелтков - эту фамилию они носили не зря - было крутым и настолько твердым, насколько могут быть твердыми крутые яйца. Они бесстрашно совершали прогулки по окрестностям, взбирались по самым крутым тропинкам и не боялись даже кататься по булыжнику в коляске без рессор, с петухом в упряжке.
Тверджелтки жили тем, что мастерили и продавали шляпы разных форм, цветов и размеров, - шляпы для куриных, утиных, голубиных и даже для страусовых яиц. Покупатели оставались обычно очень довольны. Случалось, к ним заходил даже помидор или луковица, чтобы заполучить шляпу самого модного фасона.
Город, в котором жили Тверджелтки, назывался Яйцеградом, и население его в основном состояло из сырых яиц и яиц всмятку. Всем им приходилось чрезвычайно осторожно продвигаться по жизни, чтобы не разбиться. И это сильно портило их характер.
А надо сказать, что с тех пор как некий Адольф Бякжелток, сырое куриное яйцо, пролез в бургомистры, все разговоры о крутых яйцах стали вестись в Яйцеграде в каком-то странно ядовитом тоне. Бургомистр Бякжелток, яйцо чрезвычайно ограниченное, был твердо убежден, что в скорлупке крутого яйца заключено все зло. Как только кто-нибудь начинал, например, возмущаться высокими ценами в городе, он говорил:
- Это крутые сговорились повысить цены!
А когда кто-нибудь жаловался на безработицу, рычал:
- Это все крутые! Хотят сами все денежки заработать!
Писарь бургомистра, пустенькое воробьиное яичко, все только кивал да поддакивал своему начальнику, когда тот заводил речь о крутых (это было яичко еще более ограниченное). И вот однажды это круглое ничтожество задало своему начальнику такой вопрос:
- Что есть сердце яйца, ваше высокородие?
- Желток, - ответил Бякжелток.
- Совершенно верно, ваше высокородие! Ну, а если у кого желток твердый, разве это не значит, что сердце у него каменное? Вот эти-то каменные сердца и виновны во всех несчастьях нашего города!
- Отлично сказано, отлично доказано, мой дорогой писарь! – похвалил его бургомистр. - Запишите это, пожалуйста, на бумажке, а я велю это напечатать и распространить, чтобы у всех наших яиц открылись глаза на происки крутых!
Разумеется, все это было полной бессмыслицей, но тем не менее пустая выдумка круглого дурака была напечатана и получила широчайшее распространение. Каждому, кто обращался за чем-нибудь в магистрат, например за бланком или за справкой с печатью, вручали одновременно специальный листочек, на котором черным по белому было написано, что во всех несчастьях города виноваты крутые.
Яйца поострее, постучав себя по скорлупке, говорили:
- У бургомистра заскок! Не все ли равно, крутой желток или всмятку? Яйцо всегда остается яйцом!
Но яйца потупее поверили тому, что было написано черным по белому. Они шептали друг дружке:
- И правда! Ведь вышли же крутые сухими из воды!
- А видали, как они вертятся, как крутятся?!
Некоторые же просто завидовали крутым: все-таки им легче противостоять ударам чайной ложки! Зависть и ненависть, подогреваемые бургмистром, создали в городе настолько накаленную атмосферу, что яйца поострее опасались - достаточно было искры, чтобы вспыхнул пожар.
Иногородние, приезжавшие в Яйцеград на экскурсию или по делам: помидоры, айва, луковицы, картофель - удивлялись этим нападкам на крутые яйца. Они казались им совсем необоснованными. "Томатная газета", орган помидоров, даже послала в Яйцеград своего специального корреспондента.
Этот корреспондент сообщал: "Общественное мнение в городе отравлено, спокойствие нарушено. Нетрудно предсказать, что подогревание самых низменных инстинктов у населяющих город яиц официальными яичными властями может привести к беспорядкам".
Семья Тверджелтков вначале не принимала всерьез всякие толки, слухи и сплетни, но постепенно и она стала понимать, что, пожалуй, тут дело тухлое. Даже шляпы у них уже почти никто не покупал, разве что близкие друзья да иногородние. Тверджелткам грозило полное разорение, и многие соседи перестали с ними здороваться.
- Необходимо принять срочные меры, - решили Тверджелтки. И они пригласили к себе в гости все крутые яйца.
Темной ночью в доме Тверджелтков собрались все крутые - многие из них не были даже знакомы друг с другом. Совещание проходило при закрытых дверях и занавешенных окнах.
Семья Скорлупкиных, занимавшаяся изготовлением елочных игрушек из яичных скорлупок, предлагала всем крутым покинуть город.
Семья Глазуний, работавшая на фабрике сковородок, предлагала написать в городской магистрат жалобу на Бякжелтка.
Семья Белковых, державшая магазинчик "Поваренная соль", предлагала поговорить с одним знакомым из магистрата.
Но у семьи Тверджелтков нашлись возражения против всех этих предложений. Выехать из города - значит поддержать болтунов и сплетников. Жалоба в магистрат даст толчок для новой вспышки клеветы. А если и удастся убедить и переманить на свою сторону одного члена городского магистрата, то это еще не значит, что весь магистрат окажется на стороне крутых.
- Так что же нам делать?.. - тяжело вздохнули Скорлупкины. – Через месяц мы окончательно разоримся. А если этот Бякжелток будет продолжать в том же духе, то в один прекрасный день какие-нибудь подонки пристукнут нас нашими же собственными чайными ложками.
Только в полночь было внесено первое разумное предложение.
- Разве каждое яйцо не вправе само решать, как ему быть сваренным - всмятку или вкрутую? - спросил самый старший из Тверджелтков. – Давайте построим большую Кипятильню-Яйцеварку и уговорим всех жителей города свариться вкрутую. Кто сам сварен вкрутую, тот не станет травить крутых.
- Не забывайте, - возразил ему старший из Скорлупкиных, - что быть сваренным вкрутую в настоящее время считается позором. Кто же захочет добровольно подвергать себя позору?
Все яйца снова упали духом.
Наконец мать семейства Глазуний сказала:
- Это была хорошая мысль - убедить горожан свариться вкрутую. Только, друзья мои, такие дела надо делать в полной тайне. У каждого из нас остались еще кое-какие друзья в городе. Объясним им, насколько проще жить на свете, когда ты сварен вкрутую, насколько уверенней и бодрее себя чувствуешь. Убедим их свариться и понадеемся на то, что и хороший пример заразителен.
Предложение это было принято, и на другой же день крутые посетили всех своих немногочисленных друзей, какие у них еще остались среди сырых яиц и яиц всмятку.
Круто пришлось крутым яйцам, когда они принялись уговаривать других свариться вкрутую. И все же, поскольку Тверджелтки, Скорлупкины, Белковы и им подобные твердо обещали молчать о тайной варке вкрутую, многие яйца и в самом деле решились свариться и теперь со всей твердостью уговаривали своих друзей сделать то же самое. Количество горожан, сваренных вкрутую и способных твердо противостоять ударам чайной ложки, все увеличивалось.
Так постепенно все больше и больше горожан выходило из-под влияния бургомистра Бякжелтка. Он и сам уже это заметил, но как был болтуном, так болтуном и остался, даже стал еще болтливее прежнего. Когда ему сообщили о тайных сборищах крутых, он повелел срочно распропагандировать в печати, что эти выродки собираются на пир и пожирают ночью своих собственных детенышей. На заседании городского магистрата, члены которого - или, по крайней мере, половина из них - были уже крутыми, Бякжелток разорялся вовсю.
- Я требую от имени всех подлинных яиц, чтобы все неистинные яйца – я имею в виду крутые! - были убраны со всех официальных должностей из всех государственных учреждений! Я требую издания закона об охране чистоты яичного желтка! Долой крутые яйца!
После этой речи впервые за всю историю города возникли разногласия в городском магистрате. Бякжелток, к своему ужасу, установил, что его поддерживает меньше половины членов совета. И тогда он решил выйти на площадь.
У бургомистра и теперь еще были в городе горячие приверженцы – тухлые яйца и яйца с пятнами, ни к чему непригодные. И они были рады свалить на других вину за свою тупость. Вот эти-то тухлые яйца и яйца с пятнами и собрались по призыву Бякжелтка в один воскресный день на главной площади города перед зданием городского магистрата. Они выкрикивали лозунги, которые написал им на бумажке Бякжелток:
КТО С ТВЕРДЫМИ ЖЕЛТКАМИ,
У ТЕХ СЕРДЦЕ - КАМЕНЬ!
КТО КРУТОЛОБ,
ТОГО В ГРОБ!
Тухлые на площади до того развоевались, что приходилось опасаться, как бы они не бросились громить крутых и не стерли их в яичный порошок.
Но тут в дело вмешался начальник полиции - очень неглупое сырое яйцо, не лишенное чувства справедливости.
Начальник полиции попросту слегка подтолкнул бургомистра, прислонившегося к перилам балкона. И Адольф Бякжелток, тоже сырое яйцо, онемев от изумления, кувырнулся через решетку балкона и, к великому ужасу расступившихся перед ним тухлых яиц и яиц с пятнами, кокнулся о булыжник мостовой. Вот тут-то всем и стало ясно, какая темная душа была у этого типа - растекшийся по мостовой желток оказался черным.
В первый момент все застыли на месте от испуга. Этот-то момент и использовал начальник полиции. Он взревел громовым голосом:
- Расходитесь! Расходитесь! Всех, кто не выполнит приказа, мои подчиненные пристукнут ложкой!
Последняя фраза была попросту враньем. Его подчиненные были так же растеряны, как и все остальные горожане. Но угроза помогла - тухлые яйца, по натуре трусливые, оставшись без вождя, раскатились кто куда. Не прошло и минуты, как площадь опустела.
Дальше события в Яйцеграде разворачивались как нельзя лучше. Начальник полиции временно принял на себя обязанности бургомистра, а затем был избран новый городской магистрат, и не кто иной, как господин Тверджелток, прошел большинством голосов в бургомистры. Неделю спустя он объявил с того же самого балкона, с которого недавно слетел Адольф Бякжелток:
- Все яйца, будь то сырые, всмятку или крутые, имеют одинаковые права и обязанности. Каждый, кто попытается столкнуть друг с другом или натолкнуть друг на друга яйца различных видов, будет наказан семью ударами большой городской ложки и изгнан из города. Этот закон принят городским магистратом единогласно.
Госпожа Тверджелток, ныне жена бургомистра, заявила в этот великий день своему мужу:
- В конце концов всегда побеждают крутые!
- Ошибаешься, дорогая, - поправил ее господин Тверджелток, - ты впадаешь в ту же ошибку, в которую впал Бякжелток. Он считал, что крутые хуже всех остальных яиц. А ты считаешь, что они лучше всех. И то и другое - тупость. Не забывай, что Бякжелтка столкнуло с балкона сырое яйцо. Не крутые побеждают, дорогая, а правда и разумная твердость.
Ну, может ли быть у истории более счастливый конец?
Пока прадедушка рассказывал, печка прогорела и в комнате стало довольно холодно. Но я не решался подбросить угля, боясь его перебить. Теперь я поднялся было с дивана, но прадедушка удержал меня:
- Лежи, Малый! Я и сам могу подкормить печку, не слезая с каталки. У меня уже есть в этом кой-какая сноровка.
Он и правда подколесил к печке, подбросил в нее угля, отряхнув руки, снова подкатил к столу и спросил:
- Ну как, Малый, встретился тебе в Яйцеграде какой-нибудь герой?
- Начальник полиции, да, прадедушка? Который столкнул бургомистра с балкона?
- Что ж, в решительный момент он действовал как надо, Малый. Но не потому ли, что понимал, что сила на стороне крутых? А вообще-то крутые держались отлично - не поддались панике, не сдались. Стойко держались. А стойкость - черта героическая.
- А правильно ли это, прадедушка, что убили Бякжелтка? Яичко упало и разбилось... Но ведь на самом деле это убийство!
- Да, Малый, убийство. Но если как следует вдуматься, это была вынужденная самооборона. Если бы Бякжелтка не кокнули, погибли бы десятки, а может, и сотни яиц. Ведь тухлые уже ревели на площади: "Кто крутолоб, того в гроб!"
- А разве не могло случиться по-другому, прадедушка? Вдруг бы убийство Бякжелтка вызвало взрыв тухлых яиц и повлекло за собой разгул преступлений?
- Да, Малый, и это могло случиться. Я мог бы нарисовать тебе и такую картину. Но ведь рассказы-то мои! А я предпочитаю чуть-чуть обгонять действительность, подавать ей пример - я хоть и не скрываю, сколько на свете тупости, но в конце концов у меня всегда побеждает разумная твердость.
- И ты еще не придумал ни одной истории, в которой победила бы тупость, прадедушка?
- Что-то не припомню, Малый. Вот помню только одно стихотворение, где тупость наказывается смертью. Хочешь, прочту?
