NewGiantProject

Without reflection, we go blindly on our way. (c) Margaret J. Wheatle

Достигая более-менее сознательного возраста, мы выбираем для себя дело, которому посвятим, возможно, всю свою жизнь; дело, которое станет основной сферой самореализации. Нашу профессию. Однако как часто эта профессия пересекается с тем, чем мы мечтали заниматься в детстве? Кто-то из нас действительно смог воплотить свои детские мечты так, как представлял это в самом юном возрасте, другие же нашли для себя что-то иное. Этот фотопроект – небольшой диалог с внутренним ребенком каждого. Ведь когда-то всем приходит на ум тот самый вопрос: «А стал ли я тем, кем всегда хотел стать?»

Хоррор – один из самых популярных жанров сегодня как в кино, так и в литературе. Однако часто ли мы задумываемся над тем, кто проложил эту тропу ужаса, страха и адреналина, впоследствии так полюбившуюся многим из нас? Что ж, сегодня поговорим об отце сверхъестественного ужаса в литературе – Говарде Филлипсе Лавкрафте – и о том, почему его представление настоящего, чистого ужаса не так-то просто продемонстрировать в кино.

Для начала немного о самом писателе. Говард Филлипс Лавкрафт родился в 1890 году и за свою жизнь успел ни много ни мало повидать и Первую мировую войну, и Великую депрессию. Детство Лавкрафта не было спокойным: отец умер, когда Говард был еще ребенком, так что всеми финансовыми вопросами и воспитанием маленького Лавкрафта занимались его мать и тетушки. В обучении ребенка принимал участие и его дедушка, именно благодаря которому Говард Филлипс с самого детства развивал свою фантазию и знакомился с мирами ужасов. Дедушка рассказывал внуку страшные истории, которые позже вдохновили вундеркинда на создание своих вселенных и мифических существ.

Лавкрафт любил науку, в частности, больше всего он увлекался химией и физикой, и потому любил школу, хотя нельзя сказать, что в школе он чувствовал себя всегда комфортно. Говард не был общительным ребенком, у него было слабое здоровье, что часто становилось причиной его неоднократных «срывов», из-за которых он был вынужден то и дело прерывать обучение. По этой же причине писатель не смог окончить среднюю школу, о чем впоследствии глубоко сожалел.

Говард Филлипс Лавкрафт в детстве

Формирование вкуса и даже стиля самого писателя произошло под воздействием, во-первых, воспитания дедушки с его любовью к хоррор-культуре, во-вторых, конечно, его любимых авторов. Писатель сам не раз упоминал, что вдохновителем многих его работ стал Эдгар По. Пусть впоследствии Лавкрафт и станет более популярным в массовой культуре автором (многие из нас хотя бы заочно с знакомы с лавкрафтовской мифологией: Ктулху, ми-го и пр.), это не отменяет того факта, что «прочувствовать» его работы на сегодняшний день может далеко не каждый из-за специфики его стиля.

В отличие от «типичного ужаса» в понимании любого из нас: человек борется с чем-то пугающим наравне, или человек превращается во что-то страшное, или любая цепочка «страшных» событий, где центральной фигурой является человек, «ужас» Лавкрафта заключается совершенно в другом: это «кошмар» не антропного происхождения. То есть, когда человек выступает «никем» в излагающейся истории, он настолько ничтожен на фоне космических богов или других тварей, что является для них не более, чем пылинкой, которую никто даже не заметит. Лавкрафт думает о том, что будет, если вдруг человек поймёт, что он – никто в этой Вселенной? И есть то, о чём он даже помыслить не способен? Как помыслить немыслимое? Как описать неописуемое? Такие вопросы прослеживаются в каждом произведении автора, зачастую делая их весьма непростыми для прочтения.

Весь Деймос литературного героя Лавкрафта заключается в следующем: он не способен осознать то, что с ним происходит. Для этого у него не хватает широты сознания, способов чувств и восприятия. Он в постоянном конфликте, поскольку, на самом деле, представляет собой глубоко рационального человека, старающегося объяснить все в своей жизни с точки зрения науки, но неожиданно сталкивается с тем, о чем не способен рассказать. И вот этот внутренний диссонанс – «я не могу описать, но я постараюсь» - следует по пятам за литературным героем, делая его приключения еще более безумными. Читатель никогда не получит ни одного логичного описания от Лавкрафта. Здесь все построено на представлении о том, чего представить невозможно.

Кинематограф открывает для себя произведения Говарда Филлипса в 60-е года ХХ века. На экранах появляются фильмы ужасов по мотивам рассказов автора, и пусть какой-то сверхпоражающей компьютерной графикой они не отличаются, режиссеры стараются передать атмосферу оригинала всеми силами. Итак, для начала разберем фильм «Реаниматор» (1985), в свое время обретший довольно большую популярность, да и сейчас имеющий не такую низкую оценку (7,2 на IMDB).

Фильм повествует о молодом парне, Дэне Кейне, который живет обычной жизнью, учится в медицинском университете и встречается с премилой девушкой. Вдруг он знакомится с Гербертом Уэстом, новым студентом, приехавшим откуда-то издалека. Уэст просит разрешения поселиться в доме главного героя, обещая хорошую плату и тишину: ему нужна комната для занятий и подвал для своих небольших научных исследований. Дэн, вопреки уговорам своей девушки, соглашается, стараясь не обращать внимания на странности нового соседа. Собственно, с этого момента и начинается хоррор: исследования Уэста оказываются не такими уж небольшими и научными, и главным героям приходится столкнуться с последствиями неудачных пугающих экспериментов, в ходе которых погибают и живые, и мертвые.

«Реаниматор» - хороший фильм ужасов для своего времени, он содержит в себе как элементы романтической драмы, так и вкрапления боевика, чтобы зритель не заскучал. Картинка «Реаниматора» действительно получилась пугающей, пусть временами и кажется, будто с эпичностью режиссер переборщил, а комичная музыка и элементы эротики не совсем уместны. Тем не менее экранизация состоялась, благодаря чему мы сейчас и можем обсудить то, почему от Лавкрафта в «Реаниматоре» было не так много.

Как уже было упомянуто, у Г.Ф. Лавкрафта достаточно специфический стиль. Обычно его рассказы практически не содержат диалогов или динамичных действий, и мы просто наблюдаем череду событий глазами персонажа, а иногда это даже не событие, а один момент, который герой пытается описать в течение всей повести. Это относится и к произведению «Герберт Уэст – реаниматор». В этом случае литературный герой знакомит нас с несколькими историями (умещенными впоследствии в один фильм), и делает он это так: рассказывает о том, что уже было, делая акцент не на самом развитии событий, а на том, что при этих событиях чувствуют он с его напарником – уже известным нам Гербертом Уэстом. При этом изначально Уэст не выступает тихим безумцем, каким показан нам в фильме, он – обычный юноша, с огромной верой в силу науки и со стремлением открыть что-то исключительное, противоречащее затхлым, как он считал, умам профессоров. В этом и заключается вся суть: это история о том, как молодой гений, амбициозный студент, медленно сходит с ума и становится нервно больным, потому что полез туда, куда людям лезть не дозволено. Герберт боится того, что создал (чего мы не особо видим в фильме), и тем не менее с каждым новым чудовищем студент убеждается в своей правоте: за завесой смерти что-то есть, только вот что на самом деле, ему так и не удастся узнать.

Фильм пестрит драками, кровью и криками, в то время как рассказ передает мрачную атмосферу истории, в которой два жаждущих знаний студента проводят ночи на кладбищах и в самопальной лаборатории, пытаясь постичь то, что находится за гранью человеческого понимания и в итоге доводят себя до безумия. Что ж, так или иначе, рассказ Лавкрафта послужил подспорьем для неплохого триллера-боевика восьмидесятых, и это определенно не является чем-то негативным.

Более близким по духу к повестям автора является фильм «Цвет из иных миров» (2019). Картина повествует о семье Гарднеров: они проживают на небольшой ферме, занимаются фермерским хозяйством. В один из дней возле их дома приземляется объект, очевидно, из космоса, поскольку напоминает собой метеорит. Оказавшись под воздействием экстраординарного события, все члены семьи и сама ферма переживают кардинальные изменения, вызывающие у зрителя страх, непонимание и местами даже отвращение. Однако так и было задумано.

Режиссер выжал максимум из того, чем отличителен Лавкрафт: минимум диалогов, концентрация на природе, крайне близкая к воображаемой цветовая гамма, эпилептические кадры и полнейший сюрреализм в происходящем. Добавлены знакомые нам элементы хорроров (скримеры, пугающее музыкальное сопровождение), что помогает окунуться в атмосферу ужаса еще лучше, пусть это и не совсем соответствует источнику: картина «Цвет из иных миров» – изнурительная, медленно тянущаяся история, при прочтении которой появляются ощущения, будто ты очутился в центре пустыни без воды. События происходят крайне медленно, неотвратимость их предсказуема, и с каждой строчкой ты погружаешься все глубже в безумие фермы Гарднеров, ощущаешь беспомощность ученых перед космической загадкой, наблюдаешь за подступающим сумасшествием каждого из членов семьи по отдельности. Рассказ, на самом деле, совсем небольшой, однако Лавкрафт магическим образом заставляет нас прожить с каждой страницей, по меньшей мере, месяц.

Конечно, на экране такой роскоши себе позволить нельзя или хотя бы нежелательно, ведь тогда фильм становится слишком затянутым и тяжелым для просмотра, поэтому добавляется динамика, более активное взаимодействие персонажей и любовная линия. В отличие от «Реаниматора», здесь это показано без пошлости, поэтому кажется вполне уместным и оправданным. С продвижением сюжетной линии кадры фильма становятся все более хаотичными и абсурдными, отлично передавая ощущения героев, которые изначально пытались объяснить происходящее вокруг логически, но чем дальше они проживают окружающие ужасы, тем менее старательно пытаются найти ответы на свои вопросы. Они доживают отведенное им Вселенной время, понимая, что изменить что-то они не в силах. И пусть на экране не удается показать все так масштабно и величественно, как удается вообразить при прочтении самого рассказа, тем не менее, при просмотре «Цвета из иных миров» действительно можно ощутить что-то схожее с тем, о чем говорят «не антропный кошмар». Все происходящее вокруг героев пропитано не магией и не волшебством, а полнейшим отсутствием рациональности и чего-то объяснимого. Финальные кадры фильма вводят зрителя в еще большее замешательство, что, безусловно, является заслугой, а не недостатком.

«Цвет из иных миров» определенно отличается своим стилем от других хорроров, хотя бы потому, что в конечном итоге тут не дается пояснения тому, что все это время происходило на экране – это очень в стиле Лавкрафта. Нарастающий абсурд взращивает необходимую атмосферу, музыкальное сопровождение прекрасно дополняет ее, а старательно созданные спецэффекты не могут не радовать. Пусть, конечно, местами можно было показать и поменьше, ведь Говард Филлипс никогда не конкретизирует того, что выглядит пугающе: мы не знаем лица ужаса, о котором читаем. Безусловно, воссоздать такое в фильме намного сложнее.

Еще одним интересным примером фильма, связанного с творчеством Г.Ф. Лавкрафта является «Великолепный» (2022). Эта кинолента не является официальной экранизацией какого-либо из произведений упомянутого автора, однако одним из главных героев фильма выступает Гатаноэ – бог из лавкрафтовского пантеона. «Великолепный» является интересным феноменом: весь фильм выполнен в формате диалога, что полностью противоречит сути Лавкрафта, однако в некоторых местах имеет более тесную связь с его творчеством, нежели даже «Цвет из иных миров». Абсолютно хаотичная, безумная и претенциозная кинолента, которая, думаю, покорит сердца тех, кто увлекается творчеством «отца современного хоррора». Пусть, возможно, и не с первого просмотра.

В заключение хочется сказать, что, на самом деле, экранизировать произведения Лавкрафта – действительно задача не из легких. Вопросы, которыми задавался автор век назад: как показать ничтожность всего человеческого рода в рамках вселенной; как описать неописуемое; как заставить читателя испытать страх от понимания, что он ничего не значит в этом огромном пугающем мире, – вещи, подвластные не то, что не каждому кинофильму для демонстрации, но и не каждому человеку для воображения. Я думаю, масштабное покорение Лавкрафтом кинематографа еще ожидает нас впереди, и тогда всеобъемлющий космический ужас Говарда Филлипса Лавкрафта сможет развернуться во всей своей красе не только на страницах книг, но и на экране.

Сегодня презентуем Вам короткий метр! :)

«Я часто думаю о том, как меняется мир вокруг, когда начинаешь взрослеть. Когда появляется неприятная рутина, которой в детстве занимались родители. И кажется, будто это действительно изменился весь мир, а не лишь твое восприятие. Вряд ли можно наслаждаться жизнью, когда ты «взрослый», если не поддерживать своего внутреннего ребенка. Быть взрослым – это брать ответственность за себя «маленького». Наверное, именно поэтому я отдаю предпочтение не ограничивать себя в вещах, которые другим зачастую кажутся глупыми и несерьезными. Иногда нужно вспомнить, что ты ребенок, чтобы понять, что ты уже вырос.» (с)

Посмотреть короткометражку можно по ссылке - пум :) Приятного просмотра!

Франческа Вудман родилась 3 апреля 1958 года в городе Денвер, штат Колорадо, и сразу же окунулась в атмосферу творческой деятельности: мать Франчески была художницей-керамисткой, а отец – фотографом и живописцем. Поэтому неудивительно, что с ранних лет Вудман стремилась покорить общественность своим уникальным виденьем, необычным для такого юного возраста.

Уже в 13 лет у девушки появился первый фотоаппарат, так и началась история Франчески как фотохудожницы, история, длиною всего в 9 лет. Однако, несмотря на такую короткую жизнь и карьеру в частности, Франческе удалось оставить нам около восьмисот фотографий и несчетное количество негативов, нашедших отклик в сердцах людей, вдохновляя их спустя десятилетия. Потому в этой статье справедливо рассматривать творчество Вудман не через призму ее смерти, как делают многие, а сосредоточиться на жизни в ее фотографиях.

Для начала обратимся к источникам вдохновения самой Франчески. Считается, что девушка в своих работах оглядывалась на творцов разных направлений эпохи Возрождения, так как часто бывала во Флоренции, которую по праву можно считать колыбелью Ренессанса. Атмосфера города могла вселять в Вудман уверенность в правильности ее решений, подтверждением этого является то, что самыми плодотворными для Франчески были периоды нахождения в Италии. Также несмотря на то, что уже к шестидесятым годам расцвет сюрреализма был давно позади, его приемы все еще использовались в различных областях творчества, что, несомненно, могло заинтересовать юную девушку и предопределить характер ее работ. Существует предположение, что свою лепту внесли такие люди искусства, как Ман Рэй и Клод Каон. И действительно, заметить определенную схожесть не составляет труда.

Франческа Вудман имела уникальный стиль съемки: чаще всего это были автопортреты, изредка фото друзей, которые снимались на длинной выдержке. Это помогало создать ощущение душевных метаний, неопределенности, а иногда и паники, связанной, возможно, с размышлениями о будущем, поисками себя, своего предназначения в этом мире.  Девушка экспериментировала с пространством на своих снимках, то появляясь в самых необычных местах кадра, то сужая рамки самой фотографии путем подбора ракурса и предметов в кадре.

Как уже говорилось ранее, Франческа использовала себя как главный объект в работах, однако часто в кадре можно заметить самые разные зеркала и стекла, благодаря которым девушке удавалось модифицировать собственное тело, создавая гротескные изображения. Вудман брала абсолютно непримечательный предмет, с которым мы можем сталкиваться каждый день, и наделяла его совершенно иным смыслом, но в то же время не стремилась объяснить каким именно. Возможно, эта особенность и заставляет нас тщательно всматриваться в каждый снимок фотохудожницы.

Передать словами мысль, которую закладывала в своих работах Франческа, невозможно. Ее необходимо прочувствовать. Мы же в свою очередь можем лишь попытаться разобрать некоторые снимки девушки.

На примере этой фотографии можно уловить все особенности творчества Вудман. На первый взгляд перед нами девушка в легком, воздушном  сарафане, немного осевшая на пол. Однако чем дольше смотришь на эту работу, тем больше замечаешь деталей. Первое, что бросается в глаза, – это яркий контраст веселого платья в горошек и обстановки вокруг: облезшей стены и беспорядка на полу. Второе – это расстегнутое, возможно, даже разорванное сбоку платье. Эти детали заставляют смотрящего прочувствовать неопределенность, страх, тревогу – все это сама девушка ощущала на протяжении своего жизненного пути. Оголенные участки тела, которые присутствуют на многих снимках Франчески, подталкивают к размышлениям о потребительском отношении общества к женщинам, их душе, творчеству. Вудман бросает вызов естественности, канонам эстетики в целом, что делает ее снимки уникальными.

Несмотря на то, что творческий путь Франчески Вудман выдался чрезвычайно мимолетным, нельзя отрицать: девушка стала одним из самых инновационных и перспективных художников своего поколения. Ей удалось расширить границы экспериментальной фотографии и найти признание у аудитории как своего времени, так и нашего.

«Я изобретала язык, чтобы люди могли видеть», — так написала в своем дневнике девушка 19 января 1981 года — это стало последней записью Франчески перед уходом из жизни. И сейчас мы смело можем сказать, что у Вудман все получилось: ей удалось создать язык, которым может овладеть каждый. Язык, не ограниченный ничем, кроме фантазии.