И вдруг мирный, рутинный ритм БП и ПП нарушает: «Корабль к бою – походу приготовить!». Понеслось! Это Генеральный штаб скомандовал Главному штабу ВМФ. ГШ ВМФ, через девять часовых поясов, отрепетует эту команду штабу Тихоокеанского флота. Тот, в свою очередь – эскадре или флотилии, а та – на бригаду, бригада - дивизиону … . Все так знакомо и напоминает троганье железнодорожного состава. Лязг сцепок и волна рывков от вагона к вагону по синусоидальной кривой и с нарастающей амплитудой.
Так вот, главная фигура на конце этой кривой – старпом. Именно его пинки и глаголы-связки преодолевают инерцию застоя.
А наш старпом в ленивых не значился. Мотивировал к службе офицеров, мичманов и старшин. Поштучно. Матросы же, как неопытные молодые тараканы, попадали под старпомов тапок всем скопом – отделениями и даже командами.
При этом, в дисциплинарную практику старпома было прочно вплетено свинцовое емкое слово. Утробно угрожающие звуки «Ё-ё-ё …!», как посвист нагайки, обрывались энергичным ударом – « .... бть!!!». И ставили точки в конце стандартного перечня репрессий: «Офицерам сход отменяю « …! » А ты «дедуля» у меня сто дней до приказа в гальюне дослужишь. Трое суток гауптвахты « …!».
В дивизионе, каждый, от самого чумазого трюмного до командиров кораблей знали, что комендант гарнизона, он же – хозяин гауптвахты, старпомов земляк с 131-го. Двадцать лет назад эти два хлопчика из села Недогарки, что под Кременчугом воровали вместе колхозные гарбузы и принцип землячества сохранили на службе. Старпомы с соседних кораблей за спиртовой «бакшиш» периодически выравнивали кривую дисциплинарной практики, а для ленивых моряков эта пастораль оборачивалась бедой. Поскольку в резерве у нашего тандема всегда находилась отдельная изолированная «жилплощадь» минимум на трое суток!
Упомянутый глагол-связка намертво заякорился в сознании старпома после казалось бы ничего не значащего эпизода.
Как-то начальник политотдела привез в гарнизон артистов. То-ли из Барабинска, то-ли из Улан-Уде. Но женщин, уж точно, в этом музыкально - танцевальном вертепе было больше половины.
Артисты уже неделю выступали перед моряками - тихоокеанцами, в местном матросском клубе. Каждый концерт заканчивался ужином, причем обильным. Было все: и стол, и сердца, и графины. За неделю гастролей спирт напроч включился в обмен веществ творческих организмов. Оттого и пели они задорнее, и хохотали громче, и не боялись уже всяких там пушек, трапов и сотен сексуально озабоченных глаз.
Во время очередного концерта доложить о готовности военных моряков смотреть на мускулистые ноги танцевальной группы солисток ВИА поручено было нашему старпому:
«Смиррна-а! Товарищ капитан первого ранга! Личный состав бригады противолодочных кораблей на концерт собран! Старший помощник командира СКР - 131 капитан-лейтенант Овсеенко – « … !»
Начпо опешив, досадливо прищурил правый глаз, а левый скосил на артистов - может не заметили? И сделал непроизвольную паузу. Не прокатило. Бравым офицером с такой забавной фамилией заинтересовалась молоденькая солистка ансамбля.
Начпо не дал еще команды «Вольно». И в этой гробовой тишине солистка игриво спросила хрипловатым голосом: «Простите, товарищ офицер, у вас что двойная фамилия?»
«Никак нет, мадам. – нашелся старпом – « … !» это глагол». И тут же пошарил глазами по ее груди и бедрам. А что вы хотите, если даже в корабельном уставе отмечено - частое пребывание на берегу не совместимо с должностью старшего помощника.
«Вольно!» - спохватился начальник политотдела и концерт начался.
Продолжение было уже в кают-компании. Артистов рассадили таким образом, что мужчины ансамбля оказались за одним столом, а женщины - чередуясь с офицерами за другим.
После первых тостов - за флот и прекрасных дам - ожили динамики корабельной трансляции. Щелчок тумблера «каштана», писк фонящего микрофона и металлический голос дежурного по кораблю известили: «Увольняемым на берег приготовиться к построению на юте. Форма одежды номер два».
Подав команду, дежурный не выключил «каштан». Ну забыл. Это позволило всему кораблю и кают-компании, в том числе, послушать любопытный диалог дежурной службы: «Говорят старпом сегодня в клубе прикололся - доложил начпо - капитан-лейтенант Овсеенко – « … !» А эта блонда подумала, что у него двойная фамилия, типа Римский - Корсаков. Ну флотская династия... с царского флота... Укатайка, полная... А старпом молодчага, нашелся – « … !» это глагол говорит а сам раздевает её глазами... А баба ничего... Ух! Как бы я удивил ее Тихоокеанским флотом!... ».
Замерев с рюмками в руках, артисты слушали этот диалог дежурного по кораблю и дежурного по низам. Кубрики, каюты, боевые посты хохотали, свистели, улюлюкали как индейцы. А старпом опережая собственный визг, вылетел из кают-компании и гремя по коридору, с вилкой в руке на перевес целился ею в тонкую цыплячью шею дежурного.
В этот момент дежурный бросил взгляд на «каштан» и похолодел. Фишка «циркуляр» стояла в положении «ВКЛ». Он на автомате выключил «циркуляр». И тут как торнадо в дежурную рубку ворвался старпом. С установкой вырубить эту чертову трансляцию, он резко повернул флажок и ... врубил её снова.
Ну что, козлы похотливые ... « … !»... В целинную роту обоих! Казахские степи « … !»... Овец удивлять Тихоокеанским флотом... « … !»
Радиоконцерт продолжался бы и дальше, но старпом вдруг заметил, что дежурный странно косит глазами и тычет пальцем в «каштан». Проклятый «циркуляр» старпом выключал уже с хрустом...
Вот с того субботнего вечера звонкое погоняло « … !» стало неизменным спутником нашего старпома.
Но вернемся на ют, где старпом негодовал над испорченным вахтенным журналом.
«Короче! В журнале заполнено 96 листов. И этот… « …!» он вновь засвистел ноздрями, но быстро подавил в себе приступ бешенства … - весь журнал заполнил одним почерком.
Переписать! Че-ре-ду-ясь! Разными почерками, разными ручками».
… Повспоминав курсантские эпизоды, «Сват» хихикнул, подошел к штурманскому столу и раскатал навигационные карты – Авачинская губа с подходами, бухты Саранная и Жировая, район ожидания ПЛ… Метео… Так, наши курсы по границе района. Ветер в правый борт, на обратном галсе строго в левый. Дует устойчиво с океана вторые сутки. Волну поднял неслабую. Значит бортовая качка будет на полную амплитуду. Пока дождемся всплытия лодки поваляет. Всё крепить по штормовому и не забыть бы про камбуз. В сентябре на кока съехал лагун с кипящим борщом и «Сват» за вареные гениталии матроса отгреб по полной выговор от комбига. Вкрутую.
Вскоре в ходовую стянулись вызванные офицеры.
– Ну что, воины – тихоокеанцы, поздравляю вас с годовщиной Октябрьской революции. В 5.00 выходим в море на защиту её завоеваний… Штурман, вот координаты района, где будем ждать лодку с боевой службы. Ходим галсами по южной границе. Курсы 90°-270°. Делай прокладку в начало первого галса.
Помощник, ходить будем лагом к волне. 3-4 балла бортовой качки. Все крепить по штормовому. Обойдешь корабль лично. Горячий обед не позднее прибытия в район. Потом будет валять по-взрослому, а яйца от комбрига я уже пробовал. И распиши ходовую вахту… Запасы, личный состав, состояние матчасти, доклады от «бычков» через полчаса…
– Отдать кормовой правого борта… . Сброшенный с кнехта швартов, анакондой прозмеился в темной воде, вполз на палубу и успокоился на вьюшке.
Отвязались от земли – подумалось «Свату».
– Обе машины вперед малый… . Под кормой вскипела вода. Корабль секунду, вторую, третью дрожал, оставаясь неподвижным, а потом, едва заметно, заскользил вперед… .
– Стоп машины… Вытягиваясь по якорьцепи из тесного пенала соседних кораблей, «Сват» смотрел в четыре глаза. Проход кормы по правому борту, расстояние до левого соседа, кранцы со шкафута на ют… . По «громкой» бубнил баковый: «На клюзе 40 метров, на клюзе 35, на клюзе … , якорь чист… ».
Корма прошла форштевни соседей. Теперь внимание по курсу … «Руль прямо, обе – вперед малый. Право – пять… Рулевой – одерживай … Руль прямо!».
– Легли на кормовой створ, товарищ командир.
– Штурман доклад принял. Следи за правым створом. В точке поворота – намекни…
Поймали створы с правого борта, укатились влево, потом ещё влево и легли на выход из губы …
– Рулевой, курс 163°… Штурман, скорость пять узлов. Расчет времени до Маячного…
В полумраке ходовой рубки команды отдавались приглушенно и также приглушенно следовали доклады. А зачем кричать? Каждый знает, что делать. Сват и кораблем – то командовал в домашних тапках. Это если на борту не было комбрига…
Корабль отряхивал с себя пыль, чтобы натереться солью. Занудность суточных дежурств сменилась четырехчасовым графиком ходовых вахт, боевых смен и тревог – другая среда обитания, другой образ жизни, другие циклы…
И, вообще, корабельная самобытность заслуживает специального исследования.
Вот самолет, допустим. Включил – улетел. Прилетел – выключил. И ждет себе в ангаре или капонире. И каши не просит.
А корабль не выключить Как саданули ему шампанским по скуле на заводском стапеле … С днём рождения, дружок! Вживили экипаж – так и ожил он бродяга железная. Одушевился. И живет до самой смерти своей корабельной.
Может внезапной – взрыв, пожар, торпеда, да мало – ли …
Может медленной – в консервации, как больной в коме.
И жизни у кораблей разные. Ну как у людей, ей богу!.. Из судеб людских, из фатума их общего и корабельная судьба слагается. Наберут пацанов в матросы, доверят какому-нибудь пиджаку-лейтенанту моряков из них стругать, он и стругает – чурки ведь! А корабль, ни папу Карло, ни Буратино за хозяев не признаёт – то короткое в высокочастотном блоке с возгоранием того, что по всем законам физики гореть не может, то море через лишние дырки отсеки пополняет.
Пожар, короче, в публичном доме во время наводнения. На таком корабле всем плохо. Даже кок в офицерский компот плюнуть готов.… Не сложилась судьба у корабля! Обречен!
А Сват как – то встроился. Возникло в нем что – то такое, что примеряло железо и людей, делало их сожительство комфортным. Если такой термин вообще применим на флоте…
Тральщик покидал спокойную воду и начинал подхлюпывать на килевой качке. Небо светлело, обозначились берега и Три Брата на траверзе левого борта.
– Сигнальщик! Доложить количество кекуров по левому борту…
Молодой матрос, курносый и большеглазый, пугливо таращился в проплывающий берег.… Первый выход в море.
– Сынок, ты видишь вон там три высоких камня?
– Так вот, они и называются кекурами. Понял? Ну, и сколько их?
– … Один… два… три! Три, тащ комдир! – ликующе доложил сигнальщик, будто нашел решение теоремы Ферма.
– Ну, слава Богу – все на месте… Штурман, рассчитай скорость от траверза Маячного из расчета прибытия в район к 14.00.
Чтобы наделить теплом и светом все свои бока, планета должна двадцать четыре часа вальсировать перед Солнцем. Из них девять часов планета подставляет светилу территорию Советского Союза. Вот такие неслабые пределы оставила коммунистам семья Романовых.
Несколько слов о нашем восточном начале. Камчатка не только территориально-государственный предел. Это еще и граница огромного континента. Грань, за которой уже что-то иное. Если Памир – крыша мира, то Камчатка – его Восточная крепость с утесами – стенами и вулканами – сторожевыми башнями. Китайцы со своим великим забором могут отдыхать.
Из ворот этой мегакрепости восьмиузловым ходом нагло лез в Океан маленький такой рачок водяной, планктончик – тральщик 266 проекта. А сразу за околицей – воды полпланеты.
«Отбой боевой тревоги! Подвахтенным от мест отойти. Первой боевой смене заступить по – походному».
Если вам налево – там Командорские и Алеутские острова с базой ВМС США на Айдаке. Если направо – наши Курилы и японский остров Хоккайдо на другом конце. А если прямо - то через три тысячи миль Гавайи. Опять – же, с базой седьмого американского флота. «Свату» этот гигантизм был чужд. Какие, на хрен, Гавайи?! Океан методично колотил корабль в левую скулу так, что бедняга вздрагивал, валился на правый борт и тяжело всходил на волну. На гребне замирал на секунду и проваливался вниз уже на левом крене. Над палубой, как поземка, неслась водяная пыль. И все это - при ярком солнце, холодном ветре и ослепительно белой пене по темно–синей воде.
– Слышь, помоха, а почему у тебя в кают–компании на каждом выходе вся посуда бъется? Мы в этом году, по–моему, пять раз её получали.
– Семь, товарищ командир. Стеклянная и фаянсовая потому что. А кругом железо…
– Что ты мне в уши дуешь – железо кругом!... Иди проверяй крепления по – штормовому, и не лезь ко мне с актом, что телевизор смыло… Иллюминатор, блин, забыли задраить…
Корабль повалило на правый борт, и помощник съехал по наклонной выполнять указание.
– Товарищ командир, курсовой 30° правого борта, цель надводная, дистанция 25 кабельтов…
«Сват» надел на шею бинокль и карабкаясь как краб, цепляясь за всякое, выбрался на крыло мостика. Долго елозил биноклем по горизонту и наконец поймал в окуляры мелькнувший среди волн силуэт. Водяная пыль мешала его распознать, а в тапках было холодно и скользко. «Сват» заспешил в ходовую и склонился над экраном РЛС кругового обзора. Зеленый луч, как секундная стрелка на олимпийских играх, быстро нарезал круги и вспыхивая ярко, отмечал пеленг и дистанцию до цели.
– Штурман, определить элементы движения цели. Вахтенный офицер, классифицировать цель…
Через десять минут установили – СКР 1135 проекта, курсом на нас (пеленг не меняется), скорость 12 узлов. Вышли на связь по УКВ. Запросили бортовой. Оказался не наш, не камчатский.
– Товарищ командир, это, наверно, с Балтики перегон вспомнил штурман непроверенные слухи о пополнении флотилии новостроем.
Свату стало интересно. Беседа между кораблями перешла с открытой УКВ связи на ЗАС.
– «Металл» слушает – расшаркались командиры кораблей и подмели эфир плюмажами шляп.
– Капитан третьего ранга Мефодьев - пробулькал по «Мимозе» балтийский командир… .
Сначала «Сват» не поверил такому совпадению. Ночью перед выходом в море он вспоминал ту историю с вахтенным журналом и вот он – Мефодьев. Командир корабля, да еще и на перегоне через три океана. Возможно ли?.. Через семь лет после гражданского ВУЗа?... Капитан 3 ранга!... Тут не военкомовскую дочь надо приласкать. Главкома ВМФ, как минимум, дедушкой сделать!...
Через двое суток побелевший от соли тральщик швартовался на свое место. «Сват» все это время почти не покидал ходовой. Устал, как лошадь Пржевальского. Не та, которой дали его имя, а та, на которой Николай Михайлович прошел Гоби и Тянь-Шань. Подтянулись кормовыми, на соседей завели дополнительные и подали трап. Поручив корабль на растерзание помощнику, командир сошел на берег.
Рядом с «Вованом» стоял Кирилл Мефодьев и улыбался. Не загадочно – иронично как в лейтенантские годы, а широко, радостно в два ряда тридцати двух зубов.
Договорились, что вечером Мефодьев организует у себя в кают – компании встречу друзей и пропишется заодно среди камчатских командиров. Ссылки – устал, не спал, колобродит в расчет не принимались.
– Вова, проконтролируй!.. Была отдана команда вновь испеченным капитаном третьего ранга. На том и расстались до вечера.
«Сват» и «Вован» притащили на встречу трехлитровую банку крабьего мяса и просто краба – огромного колючего красавца. А еще семужной нерки и мороженных хариусов – для талы.
Уже с правого шкафута, тамбура и коридоров заметили профессиональную ухоженность корабля и экипажа. Кают – компания вызывала ощущения уюта и легкого шарма. Вместо портретов Ленина, Брежнева и членов Политбюро место на переборках принадлежало хорошо подобранной галерее пейзажистов. Кораблекрушений Айвазовского среди них не было. Средняя полоса России, Карелия, Ладога. Березы, синь небесная в озерной воде, тишина и мир. Крахмальные скатерти, стаканы тонкого стекла, посудные сервизы с претензией на гжель. И даже стопки под водку – стекло, но с изюминкой. В равномерно распределенных графинах потело что – то спиртное, настоянное на чем – то душистом.
– Учись, Сват – у тебя даже вилки бьются на каждом выходе – пробурчал «Вован».
Было чинно, что соответствовало окружающей обстановки. Налили, выпили, закусили. Слово взял «Вован». Актерствуя за всех участников давней истории с вахтенным журналом, он рассмешил народ и вставил Кирилла в обойму командиров кораблей. Стая обнюхала новичка и признала – свой! Знатоки флотского этикета и правил борьбы за офицерскую честь в условиях развитого социализма оценили главное. Этот держать удар умеет.
– Ну а что было дальше, дружище? Списал тебя старпом? Канистры хватило?
– Повезло «Тревоге». Сэкономил. В 201 бригаде формировался экипаж на перегон новостройки. БПК 1134 Б. Ну я туда и попал. Командиром группы. Так что, ещё лейтенантом сходил за три океана. Потом БЧ-4 на «Петропавловске», потом старпом на 1135, боевая служба в Индийском, командирские классы… . И вот опять новостройка с перегоном из варягов в коряки.
…Хороший получился вечер. И каждому было, что сказать. И каждому было слово – «Слышь, на Бербере стоим. Пляжи там огромные, глубина по грудь, рапанов ищем. Начальник химслужбы, блин, первый раз, воще … одного нашел, второго… идет на берег, в каждой руке по рапану. Видит – третий. Забрал, а удержать не может. Засунул одного в плавки… а у рапана шип-то ядовитый. Пока до корабля доставили, Миша глаза стал закатывать и рапанов завещать. Двух – тому, кто яд отсосет. А третьего – убийцу, если отсос не спасает – ночным бабочкам Владивостока. Бледный весь, шепчет еле слышно – … в банку со спиртом … и рапана туда же… и чтобы надпись – «От моряков восьмой оперативной эскадры…» Вообще-то, до рапана этого, Мишка в гигантах не значился. А здесь – с бутылку шампанского… и цвет такой – же … Как его в банку засунуть?! Да еще – с ракушкой этой виагровой? Не вру, ей – богу! Мичманам не показывали, а офицеры все смотрели. Любой подтвердит. Слышь, а на дверях лазарета кто-то написал: «Доктор, боль убери, а опухоль оставь!».
Дошла очередь до гитары. На флоте песен хватало. Графины пустели, гитара ходила по рукам. Мир был красив, как картины по переборкам кают – компании. Синь озерной воды и березы. И красота его делилась на всех, и каждый, получив свою долю, вносил её обратно – в общий котел. И это тоже было красиво.
Лучи в локаторных экранах,
Как после вахт в каютах душных,
Консервы кортиком вспоров,
Мы теплым спиртом наши души
И как в гитарном переборе
Стремились к Северу. Домой!
Как пел Пантей, мерцало море
И Южный Крест над головой
Был светел мир тех душ и песен,
Как ты – влюбленная тогда…
Молодые мужчины, пассионарии, выдвинутые из флотской среды на лобные места командиров кораблей. Не мохнатые адмиральские звезды, а сотни тонн боевого железа, нашпигованного людьми, снарядами, ракетами и глубинными бомбами лежали у них на плечах. И держали, ведь. Но сегодня они отдыхали …
PS автор Валерий Старовойтов (с)
Материал был честно спизжен из открытых источников
