Темная ночь - не чернее последней черты,
Свет пробивается дробью искрящихся глаз.
Ветви дорог разнесут нас, найдем ли концы
Общей судьбы, что связала Россию и нас?
То, что казалось нам явью - всего лишь песок,
Тает надежда на старые вещие сны.
Нам бы собрать из потерянных в юности строк
То, что заткнет в нас неистовый зов пустоты
Помню было мне года четыре, я на руках у отца. Мой дядя был в лесу и привез первую землянику, он дает мне в руку маленький кустик с 4 ягодками, они еще бледно-розовые, а частично - зеленые. Я в предвкушении их вкуса. Но тут подходит второй дядя и просит их подержать. И то ли в шутку, то ли на полном серьезе берет и съедает прямо на моих глазах, но обещает мне возместить утрату. То, что я был в шоке, ничего не сказать. При встрече с тех пор, вместо приветствия я на протяжении нескольких месяцев показывал на него пальцем и громко говорил: "Вор!" Скоро дяде это надоело и он привез мне в подарок красивые часы. И вот знаете, часы то подарил, а осадочек остался. 27 лет прошло, землянику не очень то и люблю, а все еще помню то ощущение растерянности. Сейчас уже сам давно отец, но подобных приколов себе не позволяю. В детстве любая потеря воспринимается ярче, совсем не хочется, чтобы она ассоциировалась с тобой всю жизнь.
Как тих сегодня закат, почти как в детстве, когда я спорил во дворе с лучшим другом о том, что Пасха закончилась, потому что церемониал выполнен: детвора утром набрала сладостей, возвестив соседей о радостной вести, у стола собрались родственники, вспомнили тех, кто не с нами, посетили могилы на кладбище и, попрощавшись, все уже разъехались. Друг мне возражал, убеждал, что Пасха будет длиться до понедельника. И солнце улыбалось этому глупому спору и заставляло жмуриться от солнечных зайчиков, пробивавшихся сквозь тогда уже зеленеющие кроны березок, и ветер задорно трепал волосы, почти как сейчас, только были они золотыми, а сейчас - пепельные. Странная все же была логика у меня, хотя в ней и есть определенный смысл.
Карусель времени - дорогостоящий аттракцион, который не хочется покидать, и ты платишь, пока смотритель не заберет все до последней нитки. И отдав все, ты со счастливой улыбкой сходишь с него, понимая что назад уже не вернешься, но так много еще других горок впереди и, кажется, что до последней еще далеко, а летний день и праздник "Жизнь". Когда у меня появился этот дар и я открывал все новые и новые грани его, мне казалось, что меня впустили в невероятный парк развлечений. Жаль, что я не читал правила поведения на аттракционах, использовал его без оглядки. К чему эта исповедь, сейчас мне хорошо и тепло, так как давно уже не было.
Пытаюсь повернуться, но уже не могу, тело стало неприподъемным. Меня затягивает мой сладкий нежный сон. Я завершаю свой рассказ, мне жаль, что я не успел всего Тебе поведать.. мне не хватило времени и сил рассказать, как прошли следующие два интереснейших года, как я добрел до этой пустоши, впрочем.. тебе все известно и так. Эх, сколько мы переловили бешеных псов, скольким воздали по заслугам.. все было не зря. Если бы не Они. Если бы меня не разрушило это все изнутри. "Создатель, я пытался найти ее! - из меня вырвался стон и я заплакал, - Все, что сейчас я хочу попросить - это возможность вернуть непосильную ношу". Разумеется, мне никто не ответил. Глупый был план повторить судьбоносную встречу, оказавшись на пороге преисподней. Я не Константин, а глупый заигравшийся мальчишка. Так думал я, из последних сил сжимая кулаки.
Перед тем, как надо мною сомкнулась тьма, я услышал шум тормозной системы автобуса. Гидравлика возвестила, что двери открылись. Дрожа я смог оторвать затылок от земли.
- Ну что, едешь? Или следующий подождешь? - усмехнулся Харон.
- Дай мне минуту, будь милосерден. Я тебя уже час жду.
- Жалобная книга в конце салона, можешь оставить отзыв, только не тяни.
Странное дело. Но силы стали возвращаться ко мне, я смог встать. На самом пороге запнулся. Нестерпимо хотелось оглянуться, но было страшно увидеть себя, лежащем на снегу. Сделав усилие, я посмотрел назад. Ничего. Только снег, девственно чистый снег. Будто меня и не было. "Мелочь! Нужно избавиться от мелочи! Ах, я же уже выложил ее, еще дома. Но что это такое твердое в самом углу кармана? Монета!" Чтобы он не увидел, я аккуратно бросил ее под колеса.
- Ну что ты там копаешься? Совсем замерз? Не робей, проходи, отогреем. - подмигнул мне он и приятельски улыбнулся, - ради тебя мне пришлось нехилый крюк дать, все ради достойных клиентов.
- Руки и ноги еще плохо слушаются, сейчас-сейчас, - приговаривал я с трудом переставляя заледеневшие ступни и перехватывая руками поручни.
В салоне сидели трое: пожилой мужчина в железнодорожной робе; растерянного вида мальчик лет шестнадцати в кимоно и что-то бесформенное, укутанное в шаль. Я ринулся к этому нагромождению одежды, отдернул платок, но под ним была совершенно мне незнакомая старушка. Она с упреком посмотрела на меня, но не проронила не слова.
- Ищешь кого? - спросил водитель.
- Да, - воскликнул я, - цыганку, что в прошлый раз была, она просила меня внучке кое-что передать.
- Ты про Талэйту? Не смотри так удивленно, ее так и звали. Она сразу после тебя и вышла.
- Подожди, ее звали также как и внучку? - удивился я.
- Да не было у нее внучки никогда, вот внук был, и из-за беды с ним приключившейся она в автобусе и оказалась, когда утратила рассудок от бессилия что-либо изменить. В роду ее не осталось того, кому можно было дар передать. А ты подошел, в тебе она искру увидела и надежду продолжить путь.
Я стоял ошеломленный этим. Как же я не предвидел такой вариант? Сам себя завел в ловушку.
- Мне надо выйти. - прошептал я.
- Да не вопрос, оплати дорогу и выходи на конечной. - все также дружелюбно, но бескомпромиссно твердо ответил проводник.
- У меня нет мелочи, - возразил я и развел руками.
Для убедительности вывернул карманы. Харон испытующе и с прищуром смотрел мне в глаза.
- Не страшно, - наконец сказал он, - после первой встречи с тобой я понял, что надо идти в ногу со временем. Теперь мы принимаем карты.
Автобус рванул с места.
Мы вышли на улицу. Следователь Стас был накручен разговором с руководом, но виду не подавал, со стороны и вовсе казалось, что с него критика слетела как с гуся вода. В принципе это было объяснимо, о существовании дела он узнал за 15 минут до совещания, ранее им занимался Марат, которому было откровенно наплевать - оно ему перепало за две недели до перевода в Казань, что совпадало с долгожданным отпуском. Человеческий фактор вот первопричина любой халтуры.
Перекурив, Стас по мобильному телефону связался с убойниками, быстро раскидав тему решили встретиться уже на месте. На улице нестерпимо пекло. Пусть день и катился к своему завершению, жара была готова на сверхурочные. Березы стояли желтые, зелень выгорала, а асфальт продавливался под шпильками. Ехать в автомобиле в такую погоду это отдельная разновидность экзекуции. До места назначения решили идти пешком, благо пройти нужно было лишь четыре квартала.
Тем временем улица менялась на глазах. Новостройки сменились старинными особняками, а затем и вовсе унылыми коробками, не внушавшими доверия. Говорят, что Нью-Йорк это город контрастов. Ответственно заявляю, что нашему городу - этот девиз подходит не хуже. Помнится прежде эти дома делали наспех военнопленные, хоть и были они немцами, квалификацией там и не пахло, одним словом бараки. Особенно саркастично при этом выглядел один полуразрушенный дом изрядно разукрашенный неонацистской символикой и лозунгами.
Мне вдруг вспомнилось, как на первой практике в таком же районе мы пытались вручить повестку на допрос. Звонили во всем квартиры подряд, но никто не отвечал. Наконец из квартиры номер 9 отозвался бдительный старческий голосок: "Вам кого?" Саня, растерявшись, гаркнул: "Откройте милиция!" Бабуля была человеком старой закалки и выпытала у него все, прежде чем дать зеленый свет. "Ну ты и балда, Саня, - шепнул ему я, опасаясь, что бабушка все еще слушает происходящее у подъезда, - милиции уж с 2011 года как нет. А вдруг не открыла бы?" "Сам ты, балда, - парировал он, - с людьми надо общаться на понятном для них языке, иногда с поправкой не только на ветер, но и на время!" И знаете, трудно было с ним поспорить. А после мы бегали между этажами в поисках искомой квартиры, как назло, не было номеров на дверях. Разбудили соседей, но квартиру нашли, только там никого не оказалось, повестку воткнули в дверную щель и с чувством невыполненного долга поплелись в обратный путь. Такая вот практика, подай-принеси.
У дома, в котором жила Семенова, была расположена детская беседка. В ней разместили свой штаб оперативники Кирилл и Сергей, травившие сальные анекдоты и попивающие пепси.
- Здорова, Стас. Решили ковырнуть все-таки старую тему? А я говорил Марату, что надо мужа дожимать. - глаза Кирилла горели азартом.
Сергей лениво вытянул ноги под столик и скептично скрестил руки на груди.
- Привет, давай раньше времени бравировать не будем, у нас пока ничего на него нет. Но, надеюсь, в скором времени все будет. Сейчас мы со стажером пойдем по соседям, вы же времени даром не теряйте - мне нужно знать все о личности без вести пропавшей, ее связи, планы, встречи в последние часы, - Стас запнулся. - перед исчезновением.
- Эээ... брат, ты сам еще не определился что ли? - подал голос Сергей.
- А еще в наш огород камни бросают: нет тела - нет дела. - пытался поддеть следователя Кирилл.
- В последние часы жизни. - твердо отчеканил Стас. - давайте исходить из этого. Выясните кто из жильцов дома находился здесь в промежутке времени от того, как потерпевшая ушла с работы, и до появления бывшего мужа. Я знаю, что уже прошлись по всем, но сделайте это снова. Стирал ли Семенов одежду, выносил ли мусор, о его местопребывании в критическое время нужно выяснить также все поминутно. Что по его связям, что он намерен сообщить или утаить на допросе?
- Характер у него скверный, немногословен. За плечами у него три ходки. Тщательно подбирает каждое слово. Близких у него здесь нет. Вся родня и кореша остались за Уралом. Автомобиля в пользовании также не имеется. Здесь ведет затворнический образ жизни. Детей за руку провожает до школы, встречает также. К нему следует идти в последнюю очередь. С детьми предлагаем поработать в присутствии учителей, иначе не подобраться. Задача понятна, необходимой информацией снабдим, тем более часть работы мы уже сделали.
- Тогда приступаем.
Я не буду перессказывать каждый допрос, слишком были они похожи друг на друга: "крепко спал", "ничего не видел", "смотрела телевизор", "слушал музыку в наушниках", "молодые люди, прошел уже год с тех пор, откуда мне вспомнить", "я пожилой человек, у меня давление, не мучьте меня этими вопросами, ну вот опять подскочило". И так было с каждым. Не продвинувшись на йоту, мы вышли на улицу. Интересно как скоро потенциальный злодей узнает, что за него взялись, с чем мы придем к нему снова? Надо перекурить.
Жара стала отступать, а небо подкрасилось в бардовые цвета. В палисаднике при доме слышалась какая-то возня. Согнувшись в три погибели, там ковырялась в земле пожилая женщина. Интуитивно я подошел к ней:
- Здравствуйте, меня зовут Геннадием, практику прохожу в следственном комитете, - представился я.
- Добрый вечер, Антонина Ивановна, живу здесь, чем обязана вниманием? - сказала она, распрямив спину и отряхнув руки об подол.
- Мы пытаемся разыскать человека, может быть Вы сможете нам помочь?
- Вы про Алию что ли?
- Да, что можете сказать про ее семью?
- Хорошая семья, работящая она была, дети всегда одеты, опрятны. Конечно, небогато жили, но она подработки брала часто - экстренные.
- А про мужа что можете сказать?
- Максима я и не помню толком, когда они пять лет назад приехали, он почти сразу пропал куда-то. Алия не рассказывала об этом, стеснялась, но когда объявился он аккурат год назад в той же одежде, что и был, поняла я - в тюрьму загремел. Она ему от ворот поворот дала и на порог не пустила. Он много раз еще приходил, стекла ей бил по ночам. Она терпела по началу, так как боялась, а потом стала полицию вызывать. Пропал он на какое-то время. А потом объявился, когда она уж исчезла. Живет себе тихоней, дети прежде очень подвижные были сейчас на цыпочках ходят. Поздороваются тихо и домой прошмыгнут. Забитые, молчаливые стали.
- В день ее исчезновения помните что-нибудь странное?
- Нет, ничего такого не помню, странным было то, что Максим в тот день шум поднял, полицию вызывал.
- А накануне Максим к ней заходил, Вы его не видели?
- Как же, видела конечно, он ковер из дома вывозил на велосипеде ночью.
Меня передернуло. Стас, который перестал курить, и слушал, вспыхнул.
- Антонина Ивановна, что же вы сразу не сказали об этом? Год назад же Вас допрашивали и на вопрос "было ли что-то странным в поведении Семенова Максима" вы лишь отрицательно покачали головой?
- Ну позвольте, что ж странного в том, что человек в такую жару решил вывезти хлам из дома вечером. Не днем же потом обливаться. - невозмутимо ответила она.
- Как он вез то? Куда?
- Перекинул ковер через раму и, придерживая, потихоньку повез прям по улице на зады. Вы же не думаете, что в ковре Алия лежала? Господи боже мой!
- Так, Антонина Ивановна, успокойтесь и давайте не делать преждевременных выводов. Сейчас мы оформим все сказанное вами протоколом и о нашем разговоре Вы не будете говорить никому.
Бланк рукописного протокола допроса свидетеля был изготовлен за пятнадцать минут. Мы ухватили шальную птицу-удачу за хвост и не хотелось терять ни минуты. Оперативники прибыли тоже не с пустыми руками. Они подняли ответы сотовых операторов, запрошенные еще год назад, по привязкам к базовым станциям связи телефон потерпевшей действовал последний раз в районе ее места проживания. Забыть она его не могла, детализация показывала, что в тот день она пользовалась им и на работе. Пора было наведаться в гости к фигуранту. Отстранить его от участия в деле как законного представителя несовершеннолетних потерпевших можно было лишь после введения его в статус подозреваемого. Рисковать жизнью и здоровьем детей не стали, они находились с ним в одной квартире и могли быть взяты в заложники. После того, как отведет в школу. На том и порешили.
- Мужики, вы знаете, что делать. Для задержания его у меня уже есть основания, но хлипкие, под стражу могут и не взять. Я звоню в управление, заряжаем полиграфолога, на него вся надежда. Глаз с него не спускать, как дам отмашку, берите его и ко мне на допрос. Ген, с тобой прощаемся до утра, найди сразу на весь день второго понятого, будет очень долгий день, человек должен быть надежным.
Надо ли говорить, что в ту ночь мне не спалось. Все думалось о детях, у которых на глазах убили мать, о том, как они были заперты год в одной квартире с чудовищем из-за равнодушия, недальновидности, безответственности. В ту ночь я дал себе клятву, что никогда не буду таким, посвящу себя борьбе с монстрами. Как бы это не звучало наивно в тот момент, мне словно подарили в тот миг компас, который не давал сбиться с пути.
Утром я созвонился с Лехой, честным и надежным парнем, окончившим школу прапорщиков и оставшимся без работы. Отвлечься на денек от мыслей о будущем для него было подарком. Стас обозначил время для встречи - 12 часов дня. Мы поехали на место сбора - кабинет Краснова. Анатолий Владимирович нетерпеливо барабанил костяшками пальцев по столу. Всю необходимую информацию он уже получил в телефонном режиме. Сейчас было самое главное - тактически верно и молниеносно организовать процесс собирания доказательств, чтобы подозреваемый перешел в статус обвиняемого и уже не смог соскочить.
- Что с полиграфологом?
- Результат превзошел наши ожидания, - начал доклад руководитель отдела, - все мы понимаем, что заключение полиграфолога к делу не пришьешь и силы доказательственной оно не имеет. Но оно дало нам вектор движения и я убежден, что к вечеру мы получим объективные доказательства его вины. Так, после анализа ответов подозреваемого на вопросы специалиста "Вам известно что-либо об исчезновении Семеновой?", "Вам известно кто убил Семенову?", "Вы причастны к убийству Семеновой?", "Вы вывезли труп в ковре?", "Вы закопали труп?", "Вы закопали труп на даче?" получены положительные реакции. Проще говоря физиология не подвела. Следственно-оперативная группа сформирована, понятые подысканы, через пятнадцать минут выезжаем на место - дачный участок, находившийся в пользовании Семеновых идеально подходит.
- Что сам Семенов? Не изъявил желание дать показания?
- Попросил время. Для него стали неожиданностью вопросы про велосипед и дачу.
- Тогда не будем терять время. Последний вопрос, что с детьми?
- С ними работают психологи, они тяжело идут на контакт. Когда им сообщили, что отца задержали. Они заплакали, но как показалось с облегчением.
Нам повезло, что в этот день жара отступила, но земля была иссушена, стала твердой как камень, копалось очень тяжело. Ближе к реке наткнулись на что-то мягкое. То был край ковра. В нем как в саване было завернуто истлевшее тело.
- Труп подвергся резким гнилостным изменениям, - высказался судмедэксперт, - по сути продолжается этап сухого распада. Причину смерти попробуем установить по иным признакам.
Предварительно вижу отрыв подъязычной кости, что свидетельствует об удушении. Также виден перелом костей носа, левой скуловой кости. Ей крепко досталось.
Мы отошли от тела потрясенные увиденным. Одно дело видеть это в кино или по фотографиям, совсем другое быть - на расстоянии вытянутой руки.
- Стас, скажи, а что ему за это будет?
Следователь перестал писать и задумался.
- Тебе коллеги из прокуратуры лучше расскажут, они судебную практику знают лучше меня. Сейчас, когда мы его припрем к стенке он все признает. В суде это зачтут за активное способствование расследованию преступления. Получит восемь или девять лет строгого режима и все. Такова цена загубленной жизни.
Во мне что-то надорвалось. Несправедливо.
- Олег, а с ним будут проводиться следственные действия сегодня?
- А как же. Сейчас тыкну его носом в доказательства и быстренько следственным экспериментом закрепимся. Хочешь поучаствовать?
- Очень.
У меня непроизвольно сжались кулаки.
На допросе Максим Семенов не отпирался. Он все признал. Сказал, что пришел домой к жене в тот вечер и дверь ему открыли дети. Для Алии его появление оказалось неприятным сюрпризом. Она пыталась его прогнать, слово за слово между ними вспыхнула ссора, в какой-то момент он схватил ее за шиворот и кулаком дважды ударил в лицо. Повалил на спину и начал душить. Дети видели все это, находясь в коридоре. После завернул тело в тот же ковер, чтобы на полу не осталось следов ее крови. Замотал концы скотчем, а для надежности поверху нацепил мешки для мусора. На велосипеде под покровом ночи вывез труп на дачу и присыпал землей недалеко от реки. Дальше оказалось интереснее. С признанием он сам хотел прийти именно в день задержания, устал от угрызений совести. Более того, жена все чаще стала сниться по ночам и говорить, что ей холодно спать у реки. Земля у нее сырая. Потихоньку начал косить под сумасшедшего.
На следственном эксперименте все повторилось вновь, он бесхитростно все показал муляжом лопаты, коим выступала палка изобразил рытье могилы. В какой-то момент палка выпала из рук. Я подскочил к ней, подхватил и передавая ему в руки ухватил его за правую ладонь. Взглянул в глаза. В них было спокойствие и пустота, полное безразличие и отсутствие раскаяния. Это была безвездная ночь, бездна, отсутствие души.
- Тебе чего, малец? - спросил он.
- Уже ничего. Сказал я, резко проведя указательным пальцем по его ладони.
Со стороны все выглядело достаточно естественно и на этот эпизод никто внимания не обратил. Только Стас, он сделал мне замечание, указав на мое место в следственном действии.
Арест состоялся на следующий день. Каких-либо проволочек в суде не возникло, обвиняемый был помещен в СИЗО. Еще через неделю за резко конфликтное поведение он был помещен в одиночку. Там же он был обнаружен через день. Повешенным. Странгуляционная борозда была замкнутой.
"Хуже несправедливости только справедливость без карающего меча. Когда Добро бессильно, оно - Зло". Так писал Оскар Уайльд. Иногда озарения приходят в самый заурядный момент, просто блик на половнике, в тот самый миг, когда струя горячей воды смывает с него пену, а рука тянется с намыленной губкой к новой жертве чистоты. Вот так просто всплывают вроде бы истины, находящиеся на поверхности, но изрядно мучащие своей злободневностью. Думая об этом я почувствовал облегчение, пора было возвращаться с обеда. Практика подходила к концу, остались формальности - финальное собеседование у шефа и получить гербовую печать на отзыв.
На ступенях меня перехватил Стас. В руках у него была папка с бумагами.
- Ты знаешь, что произошло с Семеновым? - испытующе он посмотрел на меня.
- Нервы не выдержали, он повесился. - пожал плечами я.
- Это удобное для всех объяснение, но не для меня. И не для тебя, ведь так? - сказал он, передавая мне два листка бумаги.
- Что это? - спросил я, хотя смутно предчувствовал содержимое.
На ксерокопиях были отпечатки одной и той же ладони, разнились они лишь тем, что на одной из них линия жизни была сильно разорвана.
- В деле были полные дактокарты на Семенова, но после его кончины, я попросил сделать их снова в морге. Странное различие, не так ли?
- Да, будто его ладонь искромсали. Может быть это результат борьбы за жизнь, нарушил целостность кожи, когда пытался снять с себя веревку?
- Нет. Ладони были целыми. Ген, не надо со мной играть. Я видел то, что ты сделал на следственном эксперименте. Понятия не имею как ты это сделал, но уверен в одном - Семенов заслужил то, что с ним произошло. Второе в чем я уверен, это то, что дело было раскрыто не случайно и не без твоей помощи. Если поможешь поймать еще подобных ему, я буду только благодарен.
Я молчал, не зная как на это реагировать. Потом все-таки решил ответить.
- Стас, я не понимаю о чем ты, но всегда готов помочь, мой номер ты знаешь. Извини бежать надо, на 14.30 мне назначена аудиенция с прокурором, надо закончить практику и все дела. - улыбнулся я.
- Договорились. И.. Ген, будь осторожен. Я многое в жизни повидал, но замкнутых странгуляционных борозд в камерах-одиночках еще не было. Это очень странно. Очень.
Странным было и другое, о чем не знал Станислав. На моей ладони тоже произошли изменения. Одно из колец на запястье заметно побледнело. А каждое из них равнялось тридцати годам жизни.
Анатолий Владимирович вернулся в кабинет, кинул портфель на стол, вытер лоб платком, грузно опустился в кресло и с ожесточением проговорил.
- Олег, звонили с областной, хотят с проверкой приехать к нам по нераскрытым тяжким и особо тяжким прошлых лет против личности. Поднимай все дела, практиканта тоже напряги, читайте вместе, может найдете неполноту какую, желательно ее оперативно устранить. Время есть - до понедельника.
- Сделаем, как настрой то? Размотать нас едут или так текучка?
- Не ясно пока, координация намечается, под это дело могут и на трибуну вытянуть "положительным" опытом поделиться. Как бы после такого обмена без премии, да дисциплинаркой не разжиться.
- Понятно, плакал мой очередной чин.
- Ну-ну, раньше времени белый флаг выкидывать, за работу.
Полетели звонки, запросы и через час кабинет стал наполняться коробками приостановленных дел. Многие их них были настолько ветхими, что место им было в музее криминалистики. Но читать надо было все. В большинстве своем их содержимое можно было охватить одним словом - "бесперспективняк". Сами посудите убийство совершено больше десяти лет назад, свидетели уже допрошенные разъехались по необъятной, все следы были собраны, исследованы, поставлены на учеты. И так было из раза в раз. Никаких зацепок. Мне же хотелось выстрелить, поэтому я читал каждое с азартом, мнил себя детективом, чьи глаза еще не замылились рутиной, с таким подходом обязательно найду.
Так оно и произошло. Внезапно среди ветоши в моих руках оказался тонкий том в свежих корках. Озаглавлен он был "уголовное дело по ч. 1 ст. 105 УК РФ по факту безвестного исчезновения Семеновой Алии Идрисовны".
- Олег, а почему это здесь? Тело же не найдено и не факт, что убийство вообще было.
- Порядок такой, если человек исчезает при нестандартных обстоятельствах мы исходим из презумпции совершившегося убийства. Если найдется живым и здоровым - следователь прекратит за отсутствием события преступления. Да забей, нет там никакого криминала, смутно помню эту ситуацию.
- Нет, раз уж взял - прочитаю до конца.
В деле было на самом деле немного данных. Заявление от бывшего мужа о том, что его супруга перестала выходить на связь и он просит принять меры к ее поиску. Допрос двух несовершеннолетних детей семи и восьми лет, которые в присутствии своего законного представителя и педагога-психолога ничего сообщить об исчезновении своей матери не могли, ответы давали сухие и крайне несодержательные. Сам же отец семейства сообщил, что хотел приехать погулять с детьми, звонил на домашний телефон и не дождавшись ответа вынужден был приехать к ней домой для разговора лично. В квартире ее не оказалось, дверь открыла дочка, которая рассказала, что мама не вернулась с ночного дежурства (работала медсестрой в другом районе города). Осмотр места происшествия был формальным - описание обстановки в квартире без применения криминалистической техники. Пара допросов соседей, которые сказали примерно следующее: ничего не слышали, подозрительного ничего не заметили. Рапорт оперативника о поквартирном обходе, который не дал положительного результата.
Характеризующий материал на потерпевшую, который отличался от многих других тем, что в нем внезапно была полная дактокарта. Генку передернуло. На ладони был след - насильственной смерти. Еле заметный полукруг на бугорке Марса - гибель от увечий. Знак верный. У двоюродного брата на нем был крест, что значило гибель в бою. Когда я сказал ему об этом он лишь посмеялся, шутил что-то про Вальхаллу, море пенного и валькирий. А через полгода уехал в командировку..
- Олег, а разве следствием не отрабатывалась версия причастности к исчезновению бывшего мужа?
- Конечно, проверялась, - ухмыльнулся наставник, - но у него железобетонное алиби - сидел в обезъяннике за хулиганку, пересечься с ней на пути от работы к дому не мог, а в день прибытия так вообще никаких посторонних звуков не было, потерпевшую дома никто и не видел. Если и сгинула она, то явно не на нашей территории.
- Знаешь, мне кажется ее фамилия знакомой, будто раньше я видел ее, в прошлый заход, когда на первой практике корреспонденцию перенаправлял.
- Хочешь подзадолбаться? Нет препятствий патриотам, журнал обращений с личного приема в шкафу слева.
Поиск занял не так и много времени. Память не подвела год назад летом гражданка Семенова обращалась с жалобой на клевету со стороны бывшего мужа. Обращение по компетенции направлено в органы внутренних дел. Значит нам туда дорога.
- Ты куда собрался?
- В полицию, пороюсь у них в архиве.
- Сиди, сейчас сами принесут. Один звонок.
Действительно, через час на пороге кабинета стоял участковый с материалом подмышкой.
- Олег, я что-то не понимаю, нафига вам это старье понадобилось, законный отказной. - развел он в стороны руками, от чего материал едва не выпал.
- Стас, твое дело принести, а мы разберемся. Передай его Гене.
- Раз уж зашел, может карточки подмахнете на выявление?
Олег поморщился, это совсем не входило в его планы, но расторопность и вежливость Стаса предполагала ответные меры.
- Давай сюда, знаю, что не уйдешь, пока не добьешься своего.
- Вот и я думаю, что разумный прокурор не оставит район без участкового, гонимого начальством за снижение показателей.
Дальнейшего обмена любезностями я уже не слышал - погрузился в чтение жалобы, послужившей поводом к проведению проверки. Заявитель писала, что ее ранее судимый муж не давал ей прохода, вопреки воле часто заходил к ней в дом, пользуясь тем, что дети его боялись. Отправлял анонимки на работу, в которых сообщал, что она ворует спирт. Писал в опеку, ссылаясь на то, что дети остаются дома без присмотра, пока она дежурит. Вот и мотив для ссоры.
Дождавшись Краснова стажер изложил свои доводы, разумеется, упустив момент с дактокартой. Заместитель прокурора слушал нахмурив брови, а после сказал:
- Олег, звони в следствие, собирай совещание.
На доклад явились следователь и руководитель отдела, их выступление укладывалось строго в рамки собранных доказательств. Краснов их не прерывал.
- Коллеги, скажите, с кем сейчас живут дети?
- С отцом. - Сухо ответил руководитель следственного отдела.
- Отцом, который имел длительный и неразрешенный конфликт с без вести пропавшей, держал в страхе их общих детей. Бывшим мужем, который писал на нее кляузы и имел все мотивы, чтобы изжить ее со свету. И все, чем Вы ограничились стали эти формальные допросы. Вы понимаете, что если догадка о причастности к преступлению Семенова верна, дети в опасности! И в любой момент может случиться так, что они присоединятся к матери. Мы как после этого в глаза друг другу сможем смотреть? Считайте, что решение мною уже сейчас отменено. Срочно выезжайте на место. Допрашивайте соседей лично без поручений органу дознания. Квартиру осмотреть с кримтехникой, детей допросите с представителем органа опеки и попечительства без отца. По нему выясните местоположение по биллингу, сопоставив с активностью мобильного телефона потерпевшей. И на полиграф его, авось выстрелит.
- То о чем было сказано имеет рациональное зерно, я и сам вижу, что дело надо доработать, - ответил руководитель, - но откуда у Вас информация о мотивах?
Олег передал ему отказной материал. Руководитель отдела, бегло читая жалобу потерпевшей, багровел на глазах. "Эх, и всыпят сейчас кое-кому" - подумалось мне.
- Этого гаврика, - Краснов указал на меня, - тоже возьмите с собой, пусть послужит понятым или статистом. Коль скоро расшевелил он этот муравейник.
На расколотый временем асфальт упали первые тяжелые капли, я непонимающе вытащил один наушник и прислушался, дождинки едва слышно резали воздух, симфония ветра прервалась далекими раскатами грома. Больше здесь оставаться было нельзя, словно стрела лука срываюсь и бегу, вот уже по колено в траве, сквозь заросли торна, мимо кустов шиповника, наперегонки с дождем к укрытию. За мной уже стеной идет дождь и наступает мне на пятки, успеваю нырнуть под козырек как все вокруг накрывает непреодолимой стеной ливня. Сегодня успел, а вот девушкам не повезло, их стихия застигла врасплох в то время, когда они качали пресс, собраться не успели и идут мокрые до нитки, одна из них катит велосипед.
Остаюсь один на один со своими мыслями, внимательно разглядываю свои мозоли на ладонях и силюсь не просто разгадать, но увидеть, что значат замысловатые переплетения линий на языке хиромантии. Не нахожу желаемого ответа и постепенно приходят мысли посерьезнее. О скорых переменах, о том, что в сущности в жизни моей "по нулям кислород и бензин", но движение все же продолжается и все кажется особенным в это "последнее" перед выпуском время.
Сейчас совсем не хочется убегать, искать ответы, хочется наконец дождаться этого неизвестного, что кажется жутким и неизбежным и вступить с ним в бой, как всегда бывало. Но сколько ждать? Мне до сих пор неизвестно и ожидание изматывает сильнее, чем грядущая битва.
Нельзя сказать, что я не пытался. Много раз засиживался допоздна в сети листая страницу за страницей, пытался искать информацию на цыганских форумах. Глупо и по-киношному было идти в Ленинскую библиотеку и пролистывать подшивку газет за полвека в надежде отыскать заметку в криминальной хронике. Но чем черт не шутит? Конечно же я ничего не нашел. Несколько раз пытался отыскать хоть кого-то, кто мог бы стать связующей нитью с рассказанной мне историей, но те, кто откликался быстро сводили разговор к чистому разводилову. В конце концов мне стало казаться, что все, что произошло со мной зимой было секундным помешательством и бредом, а случившееся позднее лишь совпадением. Мозг так устроен, что латает пробелы в восприятии событий, доводя их до логического завершения, пусть и искажая их, лишь бы не сойти с ума. Но не есть ли эта отдельная форма безумия смотреть на дорисованный мир?
Тогда я собрался и поехал в Зубово, бродил по местному парку, кормил уток, любовался Пушкинской елью. Юношеский максимализм подталкивал меня невольно сравнивать себя с ушедшим поэтом. В девятнадцатом веке он прибыл сюда собирать по крупицам сведения о пугачевском восстании, а теперь по этим же местам брожу я, только он знал, что ищет, а я не имел ни малейшего понимания. Местный экскурсовод на мои вопросы вне программы лишь пожимал плечами. И когда я его конкретно допек отвел меня к местной знахарке.
- Принимай, теть Люд, туриста из центра, измотал меня вопросами про местных цыган. Выручай, ты у нас прирожденный краевед.
Пожилая женщина, отвлеклась от прополки грядки, тяжело выпрямилась и подбоченившись внимательно посмотрела на меня.
- Здравствуйте, нам в университете задали на лето необычное задание, - начал я, - провести небольшое исследование, собрав у местных жителей интересные рассказы, бывальщину. Мне вспомнилась история, услышанная еще от моей бабушки, она жила здесь девчонкой. Ее звали Зоя, а цыгане, что селились здесь помогли ей вылечиться от недуга. Очень бы мне хотелось узнать, что с ними стало.
- И вам не хворать, я здесь долго живу, но бабушку твою не помню. Сама уже стара стала, извини. Цыгане жили здесь, да уехали одним днем, давно это было больше полувека назад. Не спрашивай почему, никому они ничего не объясняли. Времена тогда другие были и люди были гораздо решительнее. Как сейчас помню, ребетня во дворе школы в ножички играли, один другому возьми да предложи яблоко поставить на лоб - мол собью, я ужас какой меткий. А второй по дурости малолетней согласился. Ножик аккурат ему в глаз и вошел. Спасли врачи мальчонку, но не зрение. Отец его тогда в сердцах отцу виновника бросил, что утром убьет его сына. Так они одним днем все вещи собрали и уехали куда глаза глядят, все бросив лишь бы жизнь сохранить отпрыска своего. А здесь целый табор с места сорвался, вот и подумай сам, что там у них произошло. Но сам не ищи их, не от добра они бежали, три ночи после их отъезда гремела гроза.
На это я не нашел что ответить. Так ничего и не узнав, я вернулся в город. Жизнь потекла своим чередом.
Дождь заканчивается и я возвращаюсь на стадион, 156 подтягиваний. Нужно дойти. Перекладина скользкая и кожа едва терпит, но сдаваться и отступать нельзя, война с самим собой продолжается, лишь в перерывах между подходами появляется малый отрезок мира, когда я задираю голову и смотрю на холст, расписанный великим живописцем. Сегодня полотно было невероятно красивым: мрачные грозовые облака будто кипели, пожирая высокое перистое облако, такое светлое, излучающее золотое сияние и такое недостижимое даже для них... а на стыке ясного неба и грозового фронта, словно в окружение попала белесая полная луна. И вся эта картина постоянно менялась, играла новыми красками, словно художник хотел показать все свое мастерство на этом маленьком клочке бескрайнего июньского неба. Завтра должна была начаться производственная практика.
Минуя старое здание протестантской кирхи, я нырнул в арку и зашел в кирпичный дом. На стене красовалась выцветшая табличка "Прокуратура Погостовского района".
Прошел год после моего крайнего ее посещения. Ничего не изменилось - тот же местами рваный линолеум, еще союзные кресла для посетителей вдоль стен, вызывающая нервный тик люминесцентная лампа на входе, постоянно мигающая, но отказывающаяся перегорать. В приемной прокурора района секретарь Галина Петровна сообщила мне, что шеф на выездном личном приеме, но его зам на месте, а значит мне туда дорога.
В кабинете заместителя прокурора района Анатолия Владимировича Краснова этим летом было многолюдно, виной тому стал пресловутый ремонт, на время которого к нему подселили старшего помощника со всем его приданным в виде неизученных уголовных дел и материалов проверок. Впрочем такому соседству он был рад и всячески способствовал культурному развитию коллеги, предпочитавшему слушать шансон, гоняя с утра до вечера пластинки Фрэнка Синатры.
- Геннадий, сколько лет, сколько зим. На практику к нам или по другому делу?
- Здрасьте, Анатолий Владимирович, на две недели вверяю свою судьбу в ваши руки, делайте со мной, что хотите, но только не заставляйте шить надзорки в канцелярии.
- Олег, ты посмотри как быстро растет молодежь, уже условия нам ставит, - усмехнулся он. - не переживай, у нас для тебя и интеллектуальный труд найдется.
Широким жестом руки он обвел кабинет заваленный кипами бумаг.
- Разрешите приступать?
- Разрешаю.
Первым делом я начал читать материалы проверок по сообщениям о преступлениях, объяснять что с ними делать мне не требовалось, в прошлом году прочитал их не одну сотню. Поводы к проверкам были самые разнообразные: забытые телефоны, подозрительный лай собак, травматизм самого разного происхождения, семейные конфликты и прочее, прочее, прочее. Цель поиска проста - найти укрытые преступления, прочитать каждый том от корки до корки, те материалы, где усматриваются признаки преступлений направить на дополнительную проверку, изложив недоработки. За три часа нашел парочку с отсутствующей оценкой тяжести телесных повреждений и стоимости похищенного имущества. Прозвонил несколько заявителей, убедившись, что имущество им действительно возвращено и претензий не имеют. Зам тем временем убыл в суд. Ближе к обеду в кабинет зашел молодой человек.
- Олег, я тут слышал у нас появилась свободная рабочая сила? Могу помощника припахать к исполнению чрезвычайно важного поручения?
- Геннадий, это помощник по общему надзору - Сергей, если все сделал - окажи посильную помощь, Краснову я передам, что ты не филонишь.
- Не вопрос, чем могу помочь? - сказал я, до хруста вытянувшись на стуле.
- Был на проверке вчера, обедал в забегаловке у рынка центрального, налички не было отпустили в долг, надо деньги вернуть. Сгоняй, а потом повестками нагружу.
- Повестки возьму, а долг сам вернете.
- Я че-то не понял, ты как со старшими разговариваешь? - багровея процедил он.
- У меня уже есть руководитель практики и я подчиняюсь ему, если по работе надо чем помочь, всегда помогу. Но по личным поручениям - не ко мне.
- Да ты знаешь кто я? Да я сделаю так, что ты практику не пройдешь, вылетишь отсюда с такой характеристикой, что на коленях приползешь с мольбами переписать.
- Дальнейший разговор считаю бессмысленным.
Молодой помощник закипел и вылетел из кабинета, хлопнув дверью. Олег рассмеялся. Мне же было не смешно, осадок остался неприятный.
- Не переживай ты, все правильно сделал. Он только пришел, а уже в дедовщину играет. Таким дай волю, на шею сядут. Другое дело я - с обеда пойдешь, сгоняй за минералкой, по-братски?
- Для тебя, Олег, даже за сигаретами готов сгонять.
- Вот это другой разговор.
После обеда мне поручили другой фронт работ и вот тут-то и началось интересное.
Ключ в замочной скважине сделал неполный поворот и замер, попытка открыть дверь, не издав характерного хруста, провалилась.
- Гена, это ты?
- Да, мам, все в порядке, сегодня последние пары отменили, препод заболел. Ты как?
- Да все также, - она вышла из комнаты, опираясь на палочку. - танцы теперь мне в тягость.
Мама попыталась улыбнуться, но вышло неловко, паралич лицевого нерва давал о себе знать. Было чертовски обидно за нее. Всю жизнь она как ломовая лошадь тянула на себе семью, не отказывалась ни от одной из подработок, часто выходила в ночные дежурства медсестрой-анестизисткой, в коллективе ее любили и ценили. Она жила своим делом, считала призванием спасать людей, помню из детства каждый вечер приходила домой и с горящими глазами рассказывала истории полные простого человеческого героизма, часто с юмором, в основном счастливые.
Однажды в девяностые, особенно голодный год к ним в хирургическое отделение доставили коммерсанта с огнестрельным ранением шеи, вокруг все растерялись, мама же рискнула и пальцем заткнула ему артерию и держала так до самой операции. Как она изводила себя потом, боялась, что подцепит инфекцию, многократно сдавала анализы, не за себя переживала, за нас. Тогда она сделала все быстро, не задумываясь, на руках не было даже перчаток. После она отоваривалась в его магазине "в долг", цена спасения жизни - возможность расплатиться после того, как самой выплатят долг по зарплате за несколько месяцев. И грустно, и смешно.
Годы летели, но она никогда не теряла оптимизма, ее сыновья были для нее и опорой, и надеждой, их скромные успехи мотивировали продолжать эту казалось иногда бессмысленную гонку за счастьем. И даже в тот вечер, когда, прибежав после очередной смены в крепкий мороз, она подошла к зеркалу и начала растирать щеку, не понимая, почему уголок рта опустился, а веко с трудом моргает, ее вера в лучшее оказалась сильнее профессионального чутья, своего инсульта она не разглядела. Все понял мой брат Вовка, когда пришел с работы домой, именно он вызвал скорую, несмотря на ее вялое сопротивление.
"Сорок семь лет. Нет, это болезнь стариков, этого не может быть", - думал я. Ожидание в неврологическом отделении для больных с острым нарушением мозгового кровообращения было не из легких. Обшарпанные стены, выкрашенные желтой краской, полумрак коридоров, перестукивание стеклянных пузырьков и грохот металлических инструментов. В совокупности с больничными запахами все это угнетало. Время от времени мимо проезжали каталки, через одного тела были скрыты простыней с головы до ног. Смертность поражала. Когда наконец впустили к матери, мы не сразу узнали ее, она словно постарела на двадцать лет. Половина тела была парализована, говорила едва, мышцы лица отвисли, на бледной коже обострились морщины. В палате помимо нее были и глубокие старики, и люди среднего возраста, на одной из коек лежала даже девушка на вид лет двадцати. Удару все равно, он не сильно разборчив в жертвах. "Ох, если бы я мог все изменить".
Эта же мысль отозвалась во мне многократно, когда на глаза ненароком попала отметина на ладони. "А вдруг?"
- Перекусишь? Тетя Лина забегала, супчик сварила. - спросила мама.
- Нет, ма, спасибо, я должен срочно подготовиться к экзамену по психологии на завтра. Ты приляг пока, отдохни, я скоро приду и все тебе расскажу. - ответил я и прошмыгнул в свою комнату.
Разумеется, я не стал готовиться к предмету, по которому за годя мне светил "автомат". Я полез в интернет, мне нужно было срочно разобраться в давно забытом знании. Проштудировав несколько изданий "Хиромантии" я выделил ряд общих закономерностей.
"Линия жизни" огибает холм "Венеры", тот что выступает основанием большого пальца, и отвечает за продолжительность жизни, а также качество здоровья, если бледнеет и становится тоньше ближе к запястью - жизненная сила покидает человека. Запомним. "Линия головы" пересекает ладонь посередине - знаки на ней могут указать на наличие заболевания, но квадрат гарантировано защитит от травм и несчастий. Похоже я готов. Но как черт побери применить способность, которую мне передали? Ладно, будем импровизировать, цыганка использовала указательный палец, попробуем им.
Мама спала, я аккуратно взял ее правую руку. Если левая – отвечает за предназначение, то правая – указывает на реальную судьбу человека. Как я и думал, на ее линии головы была четко обозначенная звезда, я аккуратно потер ее пальцем. Ничего не произошло. Тогда я попытался сковырнуть ее ногтем. Надавив на кожу я заметил, что из линии показались будто паучьи лапки, коснувшись одной из них они противно засеменили и юркнули под кожу. От неожиданности я отпрянул. С детства боялся пауков, но назад дороги не было, снова ковырнул и как только увидел тонкую лапку ухватился за нее. Кожа на ладони напряглась, словно паучок изнутри уперся в ее, но я тянул, а ножка не отрывалась, чуть погодя появилось уродливое тельце и остальные конечности. Не дожидаясь, когда меня цапнет эта тварь, я скинул паука на пол и прихлопнул сверху валявшейся рядом газетой.
Мама не просыпалась. Хорошо, я еще не закончил. Чтобы не было соблазна болезни вернуться, я начертил квадрат на том же месте, где была звезда. Если верить книге, это сильный оберег.
Забыл что-то еще. Линия жизни. Надо ее прочертить посильнее, пусть будет длинной и четкой до самого конца. Удивительно, но линия послушно шла вслед за кончиком моего указательного пальца. Мне казалось будто палец раскалился и стал проводником неведомой силы. Завершив свой труд, я почувствовал, что мне стало дурно. На лбу выступил пот, появилось головокружение и слабость.
Дойдя до кровати, я словно провалился в глубокую яму. Мой полет сквозь тьму сменялся отрывками сновидений, которые казались калейдоскопом прошлых и грядущих событий. В них была моя бабушка совсем юная, поющая песню на лугу. Затем я увидел пожилую цыганку, простоволосую, идущая вдоль пустой дороги вслед уходящему солнцу, она обернулась и посмотрела на меня, подглядывающего за ней, начертила в воздухе непонятный знак, от чего я ощутил легкий удар ладонью по лбу и видение прекратилось. А после мне снилась Лерка, она подошла ко мне в центральном холле университета и обняла, я испытал непередаваемое чувство радости и покоя, от чего проснулся.
Мне никогда не нравились такие сны. Объятия дорогих мне людей всегда оборачивались потом долгой разлукой.
На кухне гремела посуда. Я вышел в коридор и почувствовал запах пирогов. Мама самозабвенно хозяйничала, трость аккуратно стояла в углу, внутри все сжалось, неужели получилось.
- Генка, проснулся? - улыбнулась она. - Ты не поверишь, я встала сегодня, а меня словно подменили. Настоящее чудо. Голова свежая, зрение острое как до болезни и ни следа от паралича. Мне кажется, что я сплю и вот-вот придется проснуться.
- Не бойся, мам, теперь все будет хорошо. - я подошел к ней и крепко обнял за плечи. - Я уверен, что тебе помогли ноотропы, из нового курса лечения.
- Я такого в своей практике никогда не видела, но должно быть ты прав, - отойдя к трюмо и разглядывая коробку с лекарствами проговорила она. - таблетки пить не перестану, вдруг будет рецидив. Да ты садись, перекуси, смотри сколько всего я успела сделать. Хочу после обеда сбегать в больницу, закрыть листок нетрудоспособности и завтра же выходить. Хватит, засиделась!
- Да, ты подожди, надо еще разок пройти комиссию, убедиться, что все в порядке. Работа не волк. - пытался хоть как-то остановить ее напор я.
- Нет, сын, в четырех стенах я зачахну, мне надо в люди и девчонки звонили, им очень меня не хватает.
Мне всегда казалось странным, как взрослые тети с маминой работы, которым было сильно за сорок называли себя "девчонки", но было в этом нечто живое, что очевидно придавало им всем сил и энергии.
Спорить было бесполезно, я сдался. Утро прошло под бесконечное мамино щебетание, она вспоминала счастливые исходы безнадежных случаев. Меня спас Вовка, который пришел на обед и, будучи огорошенным, произошедшим переключил ее внимание на себя. Я ускользнул в свою комнату, мне не терпелось продолжить эксперимент.
"А говорила проклятье, - мысленно обратился я к цыганке. - Да я теперь смогу стать выдающимся целителем! Интересно, а сработает ли это на мне". Как я не пытался приблизить указательный палец к линиям на своей правой руке, ничего толкового не получалось. Забавный анатомический казус, механическая защита от изменений собственной судьбы, хитро, ой как хитро.
Но что она говорила про расплату? Я внимательно вгляделся в свою ладонь. Мне казалось, что в ней произошла какая-то перемена. Точно, линия привязанности под основанием мизинца, она исчезла. Лера. Не зря мне снился этот сон, вот она расплата за удлинение линии жизни - личное счастье. Погодите, линии всего лишь определяют возможность, все зависит от меня.
Собрав рюкзак я ринулся в университет. На экзамене Лерки не было. В деканате сказали, что она сдала его досрочно. Попробовал позвонить, телефон был недоступен. Раз за разом в течение дня я набирал ее несложный номер. Попробовал позвонить из автомата. Итог был один - трубку не брали.
Ну не могла же одна единственная линия все изменить, нельзя же вычеркнуть общие воспоминания, симпатию, что только нарастала между нами? А с мамой линия смогла даже больше, но там было другое. Но меня так просто не сломить.
Проведя вечер под окнами ее дома, я так и не дождался света в самом важном окне. Вернулся домой в растерянных чувствах, меня потрясло как могут в жизни тесно переплестись радость и печаль. Начались зимние каникулы.
Потянулись дни. Телефон молчал. Социальные сети тоже. Я вспомнил о данном цыганке обещании, пытался найти хоть какие-то следы табора в сети. Искал и девушек, и женщин с именем Талэйта, но их было бесчисленное множество, не писать же каждой. Пока не разберусь с ситуацией с Лерой совсем не хотелось наломать дров, с использованием обретенного дара повременил, погрузился в изучение книг по теме гадания по руке.
В попытках связаться с ней я стал ощущать себя беспомощным, пока не осознал, что внутри меня ничего не происходит, внутри царил штиль, все о чем я помышлял осталось там, две недели назад, открытием стало то, что я ничего не чувствовал.
Мой одинокий парусник дрейфовал в густом ледяном крошеве, а молодой капитан сидел себе в кресле у камина, хмуро и сосредоточенно смотрел в тлеющие угли, умиравшего чувства. Команда не поднимала бунт и терпеливо ждала приказа, стареющий боцман не тревожил его покоя, дышал себе в ладони и тщетно пытался сухими узловатыми пальцами отогреть промерзшее стекло иллюминатора, в надежде определить по звездам, куда же они забрались… В этом сонном царстве даже тишина утратила способность кричать, она засыпала вместе с кораблем, теряющим тепло. Нужно, чтобы кто-то разбудил его, он должен снова сражаться, ощутив пламя внутри, не ради себя, ради них…
За три дня до начала очередного семестра раздался телефонный звонок.
- Ген, привет, извини, что пропала, мне надо было уехать на пару недель. - начала разговор Лера. - в плане связи и времени все было очень сложно. Включила сейчас телефон, а там куча твоих пропущенных.
- Лер, я чуть с ума не сошел, что случилось? Где ты была?
- Сейчас все объясню. Знаешь Дашку старосту первой группы?
- Ну да, кудрявая активистка, конечно, знаю.
- Так вот, она планировала по программе обмена в Китай поехать, но у нее что-то по семейным обстоятельствам сорвалось. Мне позвонили из их миссии и предложили ее заменить, я ведь тоже в конкурсе участвовала.
- Я помню, но тебя же не с мешком на голове через границу вывезли, могла бы черкнуть хотя бы месагу.
- Извини, что не отзвонилась, все случилось очень быстро. Я с ног сбилась, чтоб успеть оформить документы для пробной поездки на первые две недели. В итоге, я смогла, прошла все испытания. В общем, завтра я улетаю туда, пока на семестр. Если хочешь увидеться, давай встретимся на старом месте. Мне бы не хотелось проститься телефонным звонком, это выглядит как проявление трусости.
- Хорошо. Я буду в пять.
- Договорились. - ответила она.
Я положил трубку. Пазл сошелся. Во мне все кипело, с одной стороны я был рад за нее, но отчетливо понимал, что эта удача ее не случайна и есть наказание мне за попытку вершить судьбы. Не зная кого обвинить в случившемся, не получалось упрекнуть себя за сделанное, так было нужно и в этом я был уверен. Надо было сохранить лицо и не терять надежды.
Правая рука не постоянна, линии имеют свойство изменяться со временем в зависимости от нашего волеизъявления. В одной из книг было написано так. Значит не все потеряно, можно еще попробовать все обратить вспять.
Мы встретились в старом кафе, неприметном для окружающих, вход в него был расположен чуть поодаль арки. Это было странное место. Идешь по оживленной пешеходной улице, полной кафе и ресторанов, вокруг туристы, уличные музыканты, сворачиваешь в арку и тебя накрывает тишина. Посетителей здесь немного, зато все постоянные, удобные мягкие диванчики, декоративные светильники с теплым ламповым светом. Вместо шторок между кабинками заросли цветов.
Встретились так как будто и не расставались. За чашкой кофе Лерка восхищенно рассказывала об университете в котором она будет учиться, о современном кампусе и китайской культуре, словно совсем не замечала произошедшей во мне перемене. Я же был напряжен и ловил каждое движение ее рук, рассеянно слушая то, что она мне говорила.
Мельком удалось взглянуть на ее ладонь. Линия привязанности на ней была на месте, но сместилась ближе к мизинцу, на отрезок равный двадцати семи годам. У меня такой линии не было. Легкий укол ревности и грусти обжег меня изнутри.
Прощаясь, мы торжественно обещали друг другу регулярно писать и даже ездить в гости при возможности. Но по прошествии семестра ты могла продлить свое участие в программе и нам было это обоим известно, а средств для зарубежной поездки у меня не было.
И потому как бы не притворялись по началу, мы неизбежно теряли нити, связующие нас. День за днем медленно, но верно расползалась ткань нашей дружбы, пока, наконец, в ней не образовалась приличных размеров дыра, сквозь которую стыдливо смотрели на нас новые горизонты.
Нам так и не хватило духу порвать оставшееся полотно, резким, с хрустом рывком. Вместо этого мы водрузили его на флагшток бумажного кораблика всей нашей переписки и отправили в вольное плавание, в надежде, что время само разрешит наши трудности, а до тех пор наши беседы наполнятся поверхностным содержанием, взаимными упреками и редкими периодами обостренной ностальгии по временам, когда мы пичкали друг друга иллюзиями, что отдельно взятый миг будет длиться целую вечность.
До аэропорта можно было доехать лишь с автовокзала. Снова вспомнилось, как в тот поворотный день нас разделяли четыре полосы движения, ты улыбалась и махала мне рукой, я улыбался в ответ. Подъехал автобус, я сделал шаг вперед, двери за мной закрылись. Сквозь промерзшее стекло мне удалось разглядеть тебя, но ты больше не улыбалась, а с каким-то потерянным выражением лица смотрела туда, где еще мгновение назад был я. Знал бы я тогда, что всего через год эта ситуация повторится, но мы в ней поменяемся ролями, ты уедешь навсегда, а я так и останусь на перроне в прошлом – потерянный, рассеянно смотрящий туда, где прежде была ты. Чего я жду? Того, что ты вернешься? Так не бывает. На станциях времени движение в обратном направлении запрещено.
А мне нужно двигаться дальше, я должен передать дар, сдержать данное слово.
Ссылка на первую часть:
p.s. те, кто не любит сентиментализма, не отчаивайтесь, больше не буду, впереди нас ждет экшн. До скорых встреч.
Белый пушистый снег тихо опускается с серого неба, покрывая бескрайнюю равнину. Я лежу на спине, раскинув ноги и руки в стороны, улыбаюсь и пытаюсь ртом ухватить хоть парочку снежинок. Интересно, какой он на вкус этот снег? Такой же как в детстве чистый, непорочный с легким привкусом пломбира или другой - вымученный серостью будней, водянистый и колючий, несущий тонзилит? Я ставлю на первый вариант. Что-что, а снег за эти годы себе не изменил, и я хочу его попробовать.
Это так странно, столько лет бежать от себя, а теперь вдруг остановиться и сполна захотеть пережить казалось навсегда ушедшую палитру ощущений. А почему бы не сделать еще и "ангела" на снегу? И я начинаю совершать размашистые движения руками и ногами, получается неважно - ноги и руки уже плохо меня слушаются, а вслед за руками на свежем снегу остаются бардовые следы. Но мне весело почему-то и совсем не холодно, с недавних пор по телу наоборот стало растекаться тепло. Значит я достиг вазоконстрикции и скоро буду видеть насыщенные сны. Но у меня еще есть немного времени побыть наедине с собой и рассказать свою историю моему будущему Судье.
Сколько себя помню, мне всегда удавалось ладить с людьми. Этот талант и привел меня сюда. На эту обледенелую пустошь. А может быть меня привел сюда мой дар? Или проклятие? Или все же талант, за который мне пришлось заплатить свою цену.
Все началось с книги, точнее с фильма. Помните, лет пятнадцать назад был сериал "Хиромант" с Чурсиным в главной роли, классная попытка переосмыслить "Мертвую зону" Стивена Кинга, для меня этот фильм стал своего рода открытием, посмотрел его на одном дыхании и зафанател. На тот момент я был еще мальчишкой, а интернет в нашей глубинке развернуться не мог, в местной библиотеке не нашлось ничего и близко подходящего. Приобщиться к хиромантии не удавалось, а очень хотелось и тогда-то мне на помощь пришла тетка. Она к пятидесяти годам всерьез ударилась в оккультизм и, прознав о моем интересе, невзначай дала почитать старую книжку из своей коллекции. Во истину книга - лучший подарок. В сущности это была неглубокая беллетристика на тему гадания по руке. Но на безрыбье была прочитана вдоль и поперек, переписана, зарисована. А после неоднократно применялась на практике, от девчонок желавших узнать о грядущем замужестве отбоя не было. Ко мне в буквальном смысле выстраивались очереди из желавших услышать предсказание. Было весело, но дальше школьной звезды на неделю я не продвинулся, про хобби свое я забыл до поры...
Не люблю повторяться, но в тот день, как и сегодня, снег не валил снегопадом, не сыпал крошкой, не вертелся волчком в завихрениях метели, он просто шел, сносимый ветром, как чаще всего и бывает зимой. Мы шли ему навстречу, о чем-то говорили, я любовался тем как пальто подчеркивало гибкий стан моей спутницы. Подруга весело перепрыгивая канавы, чем добавляла своим движениям грациозности. Бедные студенты в большом городе, прекрасное было время. Бедные, но свободные.
Вскоре мы вышли на остановку, однокурсница попрощалась и перебежала улицу в неположенном месте - как всегда нарушала правила. Нас разделяли четыре полосы движения, одногруппница улыбалась и махала мне рукой, я смеялся в ответ. От остановочного павильона меня отделял небольшой огороженный волчатником кусок тротуара, обойти его? Подъезжал автобус.
Ну вот еще, не на глазах же Лерки, бравируя я сделал нырок под ленточку и в три прыжка преодолел опасный участок, но в эти мгновения сверху послышалось скользящее движение, меня накрыло с головой снежной пылью. Когда она осела, аккуратно вокруг меня лежали огромные глыбы льда и снега, слетевшие с крыши. Откуда-то сверху раздавалась отборная матерщина работников ЖЭКа. Мне стало невыносимо стыдно за свой поступок, который мог обернуться трагедией. Не мешкая я нырнул в салон ЛиАЗа и двери за мной закрылись, повинуясь гидравлике.
Водитель, крепкий худощавый мужик лет пятидесяти, со смуглой, почти бронзовой кожей и пронзительно серо-голубыми глазами, испытующе посмотрел на меня:
- Куда едем?
- Да недалеко, до семнадцатого микрорайона.
- Все Вы так говорите, а потом остаетесь до конечной, - усмехнулся мужик. - Оплачивать как будете?
- У меня студенческая карта есть либо - вот. - протягиваю ему свою восьмую часть недельного бюджета - старую помятую сотку.
Водитель поморщился, брезгливо вытер руки о свой видавший виды рыбацкий свитер:
- Мелочь есть?
Я отрицательно покачал головой. Последовал вздох.
- Ладно, проходи пока в салон, народ наберется, может быть разменяет тебе кто.
Отсутствие размена меня удивило слабо, решил я поискать себе пристанище. Салон был пустым, если не считать одинокой старушки-цыганки, прикорнувшей у окна. Женщина выглядела совсем не так, как я привык их видеть на вещевых рынках или среди попрошаек, она была весьма статная и как с картинки. Благородная седина выбивалась из-под платка и легкой прядью спадала на ее глаза, полные мудрости и тоски. Однако стереотипы потребовали от меня держаться от нее подальше, и я пошел дальше по салону. Из окна мне удалось разглядеть Лерку, она больше не улыбалась, а с каким-то потерянным выражением лица смотрела туда, где еще мгновение назад был я.
Автобус тронулся, я брел по салону дальше, но здесь меня ждало неожиданное открытие, сколько бы я не делал шагов вперед, продвижения не следовало, ряд кресел словно удлинялся вперед. Оглянувшись же назад, я обнаружил, что по-прежнему стою на том же самом месте - напротив старухи. Заметив мое замешательство, она повернулась ко мне и заговорила:
- Садись рядом, мальчик, не бойся. У каждого в этом автобусе свое место, ни к чему занимать чужое.
Было странно слышать что-то подобное, в мое нутро проникло какое-то легкое оцепенение, подобно тому чувству, что возникает во время ночного кошмара. Но я овладел собой и покорно присел рядом.
- Кто Вы? Что со мной?
- Я просто старая цыганка, которая уже давно не может доехать до дома. На второй вопрос, ты сможешь сам ответить, со временем. Дай-ка я на тебя погляжу, твое лицо мне будто знакомо. Твоя бабушка не из Тагайских лесов родом?
- Из них.. откуда Вы знаете?
- Я много чего знаю, помню ее еще ребенком, цветочком не распустившимся в шестнадцать лет, война тогда только закончилась, мы табором стали неподалеку и жили дружно с местными, их не обижали и они нас. Гадала я тогда им, ворожила, скотинку лечила, травки собирала, много у меня было хлопот, души заблудших казаков из оврага гоняла.
- Каких еще казаков? Постойте, это же больше 70 лет прошло, как такое возможно? - я смотрел на нее как на сумасшедшую, сам лихорадочно вспоминал, что такое цыганский гипноз и как я мог стать его жертвой, ведь про бабку мою она говорила все в кон.
- Да ты не перебивай, слушай. Все поймешь, в свой срок. Бабушке твоей тогда шестнадцать лет минуло, худющая была, бледная, одни глазища огромные только и сияли, да нос торчал. Болела она тогда сильно, отец ее - врач все на анемию грешил, но видела я не раз, как она буренку с леса гоняла и воронье за ней по веткам прыг-скок. Недобрые то были птицы, не нашего мира. Решила я как-то заговорить с ней, пошла на полянку, где скотинка ее паслась и начала себе травку заготавливать, да песенку-оберег себе под нос мурлыкала. И вот вижу появилась она к вечерней зорьке из-за пригорка и к коровке своей идет, да зовет ее ласково, а из чащи за ней два осатанелых глаза наблюдают и сухими истлевшими пальцами узелки из воздуха плетут. Тут уж мне ясно все и стало, вышла я сама на голосок ее и говорю. "Девочка, а девочка, помоги, проводи травницу до дома, старая стала, силы не рассчитала, не дойду, а я тебя платочком одарю и на плечи ей свой платок накинула". Глазищи ненавистно сверкнули и сгинули в чаще той. Разговорились мы с ней о том о сем, про самочувствие все я у нее выспросила и помощь предложила. Дошли мы не к моему дому, а к ее. Встали у порога, копай говорю. Что копать, спрашивает. Землицу у порога копай, да не мешкай. Взяла она палочку ковырнула землю, а у порога то платочек старый зарыт ситцевый, а в нем аккуратно так косточки зверя лесного завернуты. Говорю ей, "на смерть" тебе это сделали, да не гадай кто, все равно не угадаешь и мотива не поймешь. Научила я ее молитвам особым, да три камушка речных ей дала, сказала - спрячь их дома, где никто не найдет, да сама не проверяй. А в полночь иди к оврагу, да к ручейку, спиной к нему обернись, да читай молитву ту, что научила тебя. Как закончишь - платок через плечо кинь, да беги домой и не оборачивайся. Чтобы не слышала за спиной, не оборачивайся.
- Откуда все это знаете? Мне это только сама бабушка и рассказывала в детстве. Продолжение истории я знаю, бабушка камни те в серванте спрятала под чашку, и в назначенный час пришла к ручью, когда молитву читать начала с воды ветер на нее налетел, волосы разметал и вой страшный поднялся, она дрогнула, но устояла, дочитала до конца и бегом домой, не оборачиваясь. Утром проверила чашку, а камней то там и не было уже. Пошла она в табор, да Вас там уже и не было.
- Знаешь продолжение, да не все. Когда бабушка твоя молитву читала, я рядом была. В камышах, ждала, когда "жених" на зов придет. Овраг тагайский славой дурной овеян, Стеньки Разина войско в нем хоронилось после того как разбили их, был среди замученных казаков там один очень уж охочий до женского полу, дух его покоя так и не нашел. По первости прятался он в чаще да отдушину находил в том, что грибников пугал. Выйдет из чащи в рваной рубахе, борода путанная, кровь с нее льется, да наслаждается визгом. Радость для него какая никакая. А тут на четвертой сотне лет вздумалось ему жениться, да где ж ему себе под стать сыскать, вот и решил он загубить душу невинную, сообразил "на смерть", да я ему все планы спутала. Когда бабушка твоя убежала я в бой с ним и вступила, тяжело было, не скрою, заматерел его дух, прирос к земле грешной, да новыми страстями питался. Воронье он на меня насылал, жуками-гнильцами пытался отпугнуть, да где там, от птиц травкой отбилась, для падальщиков золы да угольков из печки захватила. Прижала я его да ниточкой по рукам и ногам связала, напоследок то он мне и поведал, кто есть такой. До рассвета его продержала, до первых лучей, а после отошел он, очистился, свет и огонь все очищают.
- Так, а пропали то Вы почему?
- Ох, молодость, не умеешь ты ждать. Все тебе и сразу подавай. Не перебивай слушай. После вернулась я в табор к рассвету, где ждало меня потрясение. Уж не знаю была с тем, что в ночь произошло, связь, но любимый внук мой совершил страшное злодеяние - обезглавил барона, за что его тут же и предали суду. Не выдержал тогда мой разум, стала тенью себя самой. Помню шла не видя земли перед собой по дороге проселочной и вот остановился автобус рядом и подвезти предложил. У меня и монетка с собой припасена была, да не дала я ее ему, что-то удержало, да он и не настаивал. Садись, говорит, сестра, как время придет - заплатишь. С тех пор и еду. Историю эту я тебе первому говорю, остальным пассажирам самим есть, что рассказать. Сиди, да слушай.
- Так, что же это выходит за автобус такой чудной.. - не успел договорить я.
Заскрежетали тормоза. Автобус остановился. Сквозь стекло я разглядел остановку "Перинатальный центр". На пороге стояла молодая женщина, с грудным ребенком на руках.
- С детьми не беру.
- Простите, но как же я его оставлю, он маленький совсем, нам до дома недалеко, пустите нас.
- Тебя возьму. Его нет, сегодня я без детских кресел.
- Без него не поеду.
- Тебе решать, но поспешай. Время пришло, задержишься тяжелее уехать будет. Можешь пока отдать ребеночка сестричке, нечего мальцу на морозе дышать.
Плечи женщины опустились, она припала синими губами к лбу младенца. Чьи-то руки взяли сверток и оторвали от матери. Она не сопротивлялась. Невидящим взором она обвела салон автобуса. Молча протянула водителю монету и прошла в самый конец.
- Этот поцелуй он будет помнить всю жизнь, сам того не понимая.
Я промолчал.
- Ладно не грусти, таков закон жизни. Послушай меня, соколик, не случайно ты здесь оказался, передай весточку от меня внучке моей.
- Как же я передам, если я..
- Да не умер ты, был бы таков за проезд нашлось бы что передать. Не с проста тебя сюда направили, услышаны мои молитвы. Не могла я просто так с собой дар свой унести. А ты сосуд, тебя наполнить можно. Хлипенький, ты правда, долго в себе его не унесешь, не по крови он тебе.
- О чем вы вообще, я вас не понимаю.
- В нашем роду по женской линии гадалками мы были и награждены были за службу свою даром особым. Во имя благой цели можем мы судьбы исправлять. Линии на ладони править. У всего своя плата есть, каждая такая правка ладонь писаря меняет. Произвольно, никогда не знаешь, что убавится, а что прибавится. Потому с умом и большой ответственностью надо к тому подходить. Найди Талэйту. Передай это от меня. Не медли и сам не пытайся дел нагородить. Любой дар в неподготовленных руках проклятьем обернуться может.
Цыганка взяла мою руку и длинным ногтем начертила на ладони что-то похожее на серп. После внимательно всмотрелась в свою ладонь и прошепатала:
- Исчезла.
Я удивленно смотрел на свою кисть.
- Дорогой брат, останови здесь, мальчик выйдет.
- Как же мне ее найти?
- Не знаю, ты молодой, сам разберешься.
Автобус тяжело ухнув замедлил свой ход. С шипением открылись двери.
- В следующий раз не забудь мелочь, я сдачи не сдаю.
- Надеюсь, в следующий раз я окажусь здесь не скоро.
Яркая вспышка света резанула глаза. Я лежал на спине, в ушах звенело, снежная пыль оседала вокруг, откуда-то сверху кричали.
- Парень, ты там живой? На какой ляд под волчатник полез?
- Живой, он живой, что таким кретинам сделается. - пробормотал дворник.
Собравшись с духом, встал. Вроде цел, гул в голове мало-помалу сходил на нет. Отказавшись от помощи случайных прохожих, отряхнулся и побрел в сторону дома. По дороге припомнил историю с автобусом. Привидится же такое. Ладонь саднила. Сняв перчатку, я остановился как вкопанный. На холме Юпитера был начертан серп.
p.s. прим. автора. эпизод с порчей слегка переработанная бывальщина, услышан был в 90-х. Хотите верьте, хотите нет.
