Американские истории
16 постов
Не только привидения… Подзабытая история Сухаревой башни
Вечером 13 апреля 1934 года бригады «Мосразбортреста» начали разрушение Сухаревой башни. Это сегодня сторонники левых взглядов говорят о бережном отношении к прошлому и необходимости сохранения памятников (понятное дело, в эту категорию они относят только советское прошлое и советские памятники, но то детали). В 1920-30-х годах их предшественники исходили из другого принципа «разрушим до основания, а затем»… В число жертв этой политики попала и Сухарева башня. Она не была памятником кому-то из русских правителей или культовым сооружением, ее нельзя было отнести к «символам царизма». Все гораздо проще: башня попала под раздачу. А точнее, «под» план Генеральной реконструкции Москвы, согласно которому планировалось расширить центральную часть города. И ей в этом плане места не нашлось.
Надо отметить, что не все москвичи восприняли новость о предполагаемом сносе спокойно (план приняли еще в 1931 году). Художник и искусствовед Игорь Грабарь, академики архитектуры Иван Фомин и Иван Жолтовский написали Иосифу Сталину и секретарю Московского комитета ВКП(б) Лазарю Кагановичу письмо с объяснением важности сохранения Сухаревой башни. Каганович в ответ обвинил защитников башни в классовой борьбе: «В архитектуре у нас продолжается ожесточенная классовая борьба… Пример можно взять хотя бы из фактов последних дней — протест группы старых архитекторов против сноса Сухаревой башни… Характерно, что не обходится дело ни с одной завалящей церквушкой, чтобы не был написан протест по этому поводу». Примерно так же отреагировали Ворошилов и Сталин.
"Звалящая церквушка" по версии Кагановича
11 июня 1934 года работы по сносу Сухаревой башни были завершены. Хотя архитекторам удалось вытащить из-под обломков несколько элементов ее декора. В частности, башенные часы и орла, установленного на крыше (по легенде, накануне вступления войск Наполеона в Москву именно в его когтях запутался ястреб, предвещая бегство французской армии…)
С башней вообще связано много легенд.
Если вы забьете в поиск Google «Сухарева башня», то среди первых результатов будут, скорее всего, преобладать различные истории про Якова Брюса и привидений. Сегодня этот памятник русской гражданской архитектуры стал одной из локаций московских городских легенд. Про башню даже мультфильм сняли неплохой. Но, справедливости ради, были в ее «биографии» и другие интересные страницы. Вот эту справедливость и предлагаю немного восстановить данным постом.
А начнем мы с ворот. Сретенские ворота появились в Москве еще когда вместо привычного нам красного Кремля в центре ее был белокаменный. Одни из его ворот и прозвали Сретенскими в честь сретения иконы Владимирской Божией матери в 1395 году (именно через них, по преданию, чудотворную икону, хранившуюся во Владимире, внесли в Москву, избавив ее от нашествия Тамерлана). Подробная история топонимов, связанных с данным событием, заслуживает отдельного поста, нам же пока довольно того факта, что Сретенские ворота в Москве существовали давно (правда, с перестройкой Кремля – меняли свой вид и даже местоположение).
В конце XVII века около них располагалась слобода одного из стрелецких полков, охранявшим те ворота, который прозвали Сухаревым, по имени его командира Лаврентия Панкратиевича Сухарева (о том, как назывался полк при его предшественниках, история умалчивает). Но командовал он полком достаточно долго, чтобы среди москвичей это название закрепилось не только за полком, но и за слободой.
В 1682 году случился очередной стрелецкий бунт (и не последний). Сухарев полк к бунтовщикам не присоединился, наоборот – помог вдовствующей царице Наталье Кирилловне и ее десятилетнему сыну Петру (да-да, тому самому) живыми и здоровыми добраться до Троице-Сергиева монастыря. Когда бунт был подавлен, за верность полк был награжден, в том числе и именными знаменами.
В 1692 году началась очередная перестройка Сретенских ворот: вместо старых деревянных строились массивные каменные, с шатром над ними. Так было положено начало будущей Сухаревой башне. Предполагалось, что этот шатер будет символизировать адмиральский корабль – второй ярус надворотной галереи соответствовал корабельным шканцам, ее восточная сторона – носу, а западная – корме. Так Пётр отметил не только заслуги Сухарева полка, но и свои первые шаги по созданию русского флота (историю про ботик Петра I слышали?). В народе же башню над воротами прозвали «невестой Ивана Великова» и «сестрой Меньшиковой башни». Строительство завершилось в 1695 году.
А уже через три года началась их перестройка, придавшая воротам и башне над ними окончательный вид. Сооружение состояло из трех частей: ворота, над ними двухэтажные палаты, а венчали все большая восьмигранная четырехъярусная башня и четыре небольшие башенки вокруг нее. В нижнем ярусе палат располагались казармы Сухарева полка, что и дало башне название – Сухарева. Стиль ее архитектуры определяли как «смесь ломбардского с готическим», а образцами, вероятно, послужили ратуши Аугсбурга и Амстердама.
Несмотря на то, что в ней изначально разместили стрельцов, башня, очевидно, планировалась как гражданское, а не фортификационное сооружение. В ней отсутствовали пушечные амбразуры и другие элементы военной архитектуры. Зато (до 1812 года) на башне висели часы, а в отделке стен было много декоративных элементов.
Не забыл Пётр и своих «флотских» идей, связанных с башней. Вплоть до вторжения Наполеона и знаменитого московского пожара, с западной стороны башни существовал созданный по его приказу деревянный амфитеатр с макетом боевого корабля, прозванного императором «Миротворец». Во время празднований по случаю окончания Северной войны этот корабль, украшенный флагами и слюдяными фонариками, возили по московским улицам, а потом вернули на место, к Сухаревой башне.
В первые годы XVIII века в палатах Сухаревой башни Пётр открыл Школу математических и навигационных наук – предтечу всей современной системы инженерно-технического образования России. Так что у всех нынешних «технарей» есть основания помнить о Сухаревой башне. К 1712 году в ней училось уже более полутысячи детей разных сословий (как дворян, так и разночинцев).
Организатором школы выступил Яков Вилимович Брюс, а среди ее преподавателей был Леонтий Магницкий - автор первого в России учебного пособия по математике. О своей работе в Школе математик рассказал стихами:
«Здесь разум весь собрал и чин
Природный Русский, а не Немчин».
Многих учеников после школы отправляли на практику в навигационные училища Англии и Голландии: в 1706 году поехали первые 30 выпускников, а к 1712 году прошедших и проходящих такую практику было 411 человек. Оплачивалось это из казны, но император понимал, что вложения того стоили.
В 1715 году Школа под названием Морской академии переезжает в Санкт-Петербург, но связи башни с флотом еще сохранялись - до 1806 года в ее галерее размещалось присутствие Московской конторы Адмиралтейской коллегии, занимавшееся снабжением Черноморского и Балтийского флотов. После в этих помещениях были поочередно склад казенного обмундирования, а еще позже резервуары для воды, поступающей по Мытищинскому акведуку.
Яков Вилимович Брюс
А еще во времена Петра I в башне располагалась обсерватория. В ней проводились наблюдения за солнечными затмениями и чертились первые морские карты молодой Российской империи. Петр любил приезжать сюда и проводить со своими соратниками совещания в кабинете Якоба Брюса (прозванного «колдуном с Сухарной башни»), где стоял медный глобус полутора метров в диаметре, изготовленный голландцами в 1650 году как подарок царю Алексею Михайловичу.
Другой «заграничной диковиной», которой нашлось место в Сухаревой башне, стал театр, организованный из воспитанников Школы. Говорят, однажды они даже разыграли самого Петра: к первому апреля пообещали представить на сцене «нечто грандиозное». Заинтригованный император и его окружение заняли места, но все представление свелось к выставленной на занавесе надписи «С первым апреля». Кстати, в то время первоапрельские розыгрыши назывались почему-то «немецкой шуткой».
Говорят, в Сухаревой башне проходили заседания секретного Нептунова общества, созданного Брюсом и Лефортом. Пётр звался «первым надзирателем» общества, а Феофан Прокопович – его «оратором». Среди других членов упоминали Шереметьева, Меньшикова, Апраксина и многих иных «птенцов гнезда Петрова».
Эти заседания, вызвали массу слухов среди москвичей, что и стало в дальнейшем основанием для легенд, связанных с Сухаревой башней. По одной из них, в стене башни были замурованы библиотека общества (с магическими трактатами), кольцо с Соломоновой печатью и чугунная доска с полным списком его членов. Но поскольку башня позже была уничтожена, естественно, проверить легенду невозможно (что для легенд является делом обычным). Впрочем, зная характер Петра и нравы того времени, вполне возможно, что в стенах башни пытались проводить не только астрономические и физические изыскания, но и алхимические и магические опыты. Брюс же, согласно легенде, так и вовсе произвел в тайной лаборатории под башней живую воду.
В 1825 году Сухарева башня вновь «продемонстрировала» свою верность трону. 17 декабря штат башни (где располагались, напомню, военные склады) первым присягнул новому императору – Николаю. И это было, наверное, последнее историческое событием, связанным с башней в XIX веке. Сретенские ворота, «через» которые в Россию пришло инженерно-техническое образование, стали с годами просто достопримечательностью. Легенды, связанные с башней, подтолкнули известного романиста XIX века Ивану Лажечникову написать роман «Колдун из Сухаревой башни», введя тем самым исторический памятник в русскую литературу. Вообще башня в том столетии уже стала признанной московской достопримечательностью. В своей «Панораме Москвы» Михаил Лермонтов писал:
«На крутой горе, усыпанной низкими домиками, возвышается четвероугольная, сизая, фантастическая громада — Сухарева башня. Она гордо взирает на окрестности, будто знает, что имя Петра начертано на её мшистом челе! Её мрачная физиономия, её гигантские размеры, её решительные формы, всё хранит отпечаток другого века, отпечаток той грозной власти, которой ничто не могло противиться».
А уже советский писатель Юрий Олеша отзывался о башне так:
«Она была красивая, сказочная, розовая, и по её переходам, видным с площади, мог бы ходить кот в сапогах».
И в качестве эпилога, строки еще одного известного писателя Владимира Гиляровского о сносе башни:
«Её ломают. Первым делом с неё сняли часы и воспользуются ими для какой-нибудь другой башни, а потом обломали крыльцо, свалили шпиль, разобрали по кирпичам верхние этажи и не сегодня-завтра доломают её стройную розовую фигуру. Все ещё розовую, как она была! Вчера был солнечный вечер, яркий закат со стороны Триумфальных ворот золотил Садовую снизу и рассыпался в умирающих останках заревом.
Жуткое что-то! Багровая, красная,
Солнца закатным лучом освещённая,
В груду развалин живых превращённая,
Все ещё вижу её я вчерашнею —
Гордой красавицей, розовой башнею…»
Показать полностью
4
