GeorgyNsk2017

В общем, неплохой (по сути) замысел был испорчен упрощенным исходным посылом, не соответствующим духу времени. А как должно это выглядеть по-современному?

Начнем с того, что огороды под открытым небом уже становятся прошлым днем. Овощную продукцию (коль о ней зашла речь) сегодня предпочитают выращивать в защищенном грунте. Ссылаться на зарубежный опыт теперь даже не нужно, поскольку в России с недавних пор очень хорошо «раскрутили» эту тему. По данным Росстата, производство сельхозпредприятиями овощей в защищенном грунте в 2017 году составило 946 тыс. тонн. Из них 817 тыс. тонн было выращено в обогреваемых зимних теплицах. Остальное – в весенних теплицах. Цифры для нас немалые, хотя названные объемы еще не покрывают реальных потребностей. Минсельхоз России оценивает потребности в тепличных овощах на уровне 1,76 млн тонн. Иначе говоря, дефицит составляет 816 тыс. тонн. По потреблению свежих овощей на одного человека Россия пока отстает от развитых стран примерно в два раза. Так что нам есть куда двигаться.

Отметим, что государственная программа поддержки развития сельского хозяйства предусматривает компенсацию 20% понесенных капитальных затрат при строительстве тепличных комплексов. В частности, по итогам прошлого года было одобрено порядка 27 проектов, совокупная государственная поддержка которых составила более шести миллиардов рублей.

Не удивительно, что инвестиции в тепличное хозяйство считаются на данном этапе довольно выгодным вложением средств. Господдержка в этом случае имеет серьезное значение. На прошедшем недавно инвестиционном форуме в Сочи был подписан ряд соглашений по строительству крупных тепличных комплексов в различных регионах страны. Так, в Астрахани собираются построить тепличный комплекс площадью 10 га (сумма вложений оценивается на уровне 2,5 млрд рублей). В проекте участвует голландская компания. Причем, в перспективе площадь теплиц может быть увеличена в пять раз. Аналогичные проекты собираются реализовать в Чеченской республике, в Ингушетии и в Московской области. В частности, вложения в проект для Подмосковья оцениваются на уровне шести млрд рублей. Речь идет о строительстве четвертой очереди теплиц площадью 28 га. За счет государственных субсидий будет компенсировано 25% капитальных затрат (20% компенсируют из федерального бюджета и 5% - из регионального). Теплицы предназначены, в основном, для выращивания томатов, перцев и баклажанов. Кроме этого, в Московской области планируют заняться выращиванием шампиньонов, для чего будет возведен соответствующий комплекс площадью 2,2 га.

Вроде бы, процесс развивается в верном направлении. Однако есть один принципиальный момент, который привносит тревожные нотки.

У нас почему-то усиленным путем внедряют «уходящие» технологии, вкладывая туда миллиарды и не замечая передовых тенденций, где подобный гигантизм воспринимается уже как вчерашний день. Почему-то государство с охотой субсидирует крупные проекты, не испытывая такого же интереса к «малым формам», где инновационная составляющая ничуть не меньше, а может, и больше.

Правительство Московской области, как было сказано, готово выделить 300 миллионов на строительство четвертой очереди гигантского тепличного комплекса. Пожалуй, этих денег хватило бы на то, чтобы обеспечить полторы сотни школ небольшими автоматизированными теплицами нового поколения, которые в ряде случаев можно спокойно устанавливать на плоских крышах, не занимая ими дополнительного места на школьной территории. Чем, спрашивается, не вклад в насыщение спроса на свежие овощи? Однако подобная картинка пока еще плохо вырисовывается в головах государевых мужей. Во всяком случае, финансовой поддержки в тех объемах, какие мы видим в случае с гигантами, здесь не предусмотрено.

Вернемся теперь к предложению московских депутатов насчет школьных огородов. Как я уже сказал, огород плохо согласуется с инновационными трендами в сельском хозяйстве. Другое дело, если бы речь зашла об упомянутых автоматизированных тепличках. Мы уже неоднократно писали о разработках подобного рода – как на гидропонике, так и на «органике». И надо сказать, что процесс этот не останавливается - впереди нас ждут новые инновационные решения. Как раз этот тренд – достаточно наукоемкий и совмещающий новейшие достижения в разных областях знаний – стоило бы поддержать региональным властям. Маленькие комплексы рассчитаны, прежде всего, на розничную продажу – в непосредственной близости от потребителя. Если бы такой проект был принят для школ, мы получили бы прекрасный, показательный прецедент вхождения в Шестой технологический уклад: учебные организации без лишних усилий снабжают себя свежими овощами, опираясь на последние достижения науки и техники. Было бы, что показать и о чем рассказать.

Учтем также и образовательный момент. Нет никаких препятствий к тому, чтобы включить курс тепличного хозяйства в школьную программу по ботанике или экологии. Параллельно ученики осваивали бы современные агротехнические приемы и знакомились с соответствующим оборудованием. Благодаря таким нововведениям мы получили бы целое поколение молодых людей, прикоснувшихся к современным сельскохозяйственным технологиям своими руками, на практике. Вот вам и готовые кадры для развития сити-фермерства. Совсем не исключено, что кто-нибудь из учеников связал бы в дальнейшем свою карьеру с высокотехнологичным сельским хозяйством. Во всяком случае, экологическое образование и воспитание с помощью такой практики способно дать стране массу плюсов.

Таким образом, московские депутаты были в одном шаге от продуктивной идеи, но прошли мимо нее ввиду нашей неискоренимой привычки связывать сельское хозяйство с огородом, а огород – с деревней. Деревня же в нашем сознании по-прежнему ассоциируется с технологической отсталостью, где решающее значение имеет лопата и монотонный труд в поте лица. Однако достаточно лишь сместить фокус в сторону сити-фермерства, как картинка сразу же преображается. Вместо огорода мы получаем высокопроизводительную мобильную и энергоэффективную теплицу, «начиненную» автоматикой. Что касается свободных школьных территорий, то вместо огородов было бы лучше закладывать там красивые сады. Опять же – в рамках программы экологического воспитания.

Олег Носков

Источник

Далее приводится высказывание «реакционного» английского астронома Джинса, утверждавшего, будто мы должны смотреть на жизнь как на «болезнь», которой начинает страдать материя на старости своих лет. Вселенная, по мнению Джинса, активно враждебна жизни.

Советская наука, конечно же, была категорически против подобных заявлений, исходя из того, что «свойства жизни во вселенной едины по существу, но различны по форме и проявлению». Наши ученые были уверены в том, что приспособляемость организмов к условиям среды – беспредельна. Как мы понимаем, подобные философские постулаты прямо обосновывали поиск живых форм на других планетах. Прежде всего – на Марсе.

Напомним, что Марсу уделялось повышенное внимание еще с позапрошлого столетия. Когда-то астрономов очень сильно заинтриговали обнаруженные «каналы», наводившие мысль о высокоразвитой марсианской цивилизации. Впрочем, с этой мыслью пришлось расстаться после того, как выяснилось, что «каналы» были всего-лишь оптической иллюзией. В то же время тема жизни на Марсе долгое время не снималась с повестки. Не менее интригующим был факт сезонных изменений окраски отдельных участков Красной планеты. Собственно, планета оказалась не совсем красной – там отчетливо выделялись области, окрашенные в голубые, лиловые, фиолетовые и зеленоватые тона. Для земных наблюдателей было очевидно, что на Марсе имеются полярные шапки, площадь которых периодически сокращается. И самое интригующее – это наличие марсианских «морей», чья окраска в течение сезона менялась так, будто бы речь шла о растительности.

Интересно, что в начале XX века астрономы ничуть не сомневались в том, что на Марсе существует вода. Соответственно, мысль о наличии там каких-либо растительных форм не казалась в ту пору такой уж фантастической. Разумеется, находились и скептики. Так, некоторые считали, что слишком суровые (по земным меркам) марсианские условия (низкие температуры, низкое атмосферное давление, практически полное отсутствие кислорода и отсутствие озона) просто невыносимы для растений. Однако, как оказалось, детальные исследования земной флоры способны пролить свет и на тайны Красной планеты, а заодно – расширить наши представления о самом феномене жизни, углубить наше понимание биологии растений и микроорганизмов, их возможность приспосабливаться к самым непростым условиям существования.

Эта аргументация в развернутом виде представлена в упомянутом труде Гавриила Тихова – ярого приверженца идеи марсианской растительности. «Исследуя вопрос о возможности растительного Мира на Марсе, - пишет ученый, - мы, можно сказать, спустились с Марса на Землю для изучения оптических свойств земной растительности, чтобы потом снова перенестись на Марс и сказать, к какому виду зеленых растений подходит более всего растительный покров того или иного участка «морей» Марса».

Фотографируя поверхность Марса через различные светофильтры, ученые установили, что марсианские «моря» выглядят на снимках особенно темными. Этот факт играл на руку скептикам. Дело в том, что снимки в инфракрасных лучах земной растительности давали обратную картину – растения отражали инфракрасные лучи, отчего на снимках получались как будто присыпанными снегом. Получалось, что «моря» Марса не имеют никакого отношения к растительному миру. Тем не менее, наши энтузиасты попытались найти объяснения указанному факту. Тщательные исследования земных растений приполярных и умеренных широт показали, что отражательная способность у них совершенно разная. Так, у хвойных растений – ели и полярного можжевельника – она в три раза ниже, чему у березы и зеленого овса.

«Таким образом, - заключает Тихов, - было выяснено, что летнезеленым растениям инфракрасные лучи не нужны, поэтому они отражаются. Полярному можжевельнику, живущему в суровом климате и ели, не теряющей своей зелени и зимою, инфракрасные лучи нужны для согревания, поэтому они отражаются слабо». Кроме того, исследования показали, что зимой хвойные деревья отражают инфракрасные лучи вдвое слабее, чем летом.

Так было найдено объяснение для темноты марсианских «морей», снятых на пленку в инфракрасных лучах. Напрашивался вывод, что в экстремально холодном климате марсианские растения не только не отражают инфракрасный свет, но ради выживания поглощают всю длинноволновую часть солнечного спектра (несущую около одной трети солнечного тепла). С этим обстоятельством Тихов связывал и тот факт, что покровы марсианской растительности в период расцвета имеют не зеленый, а голубой, синий и даже фиолетовый цвет. Разве не так выглядит, например, голубая канадская ель, у которой – утверждает ученый – в спектре отсутствует полоса хлорофилла, которую ученые не могли обнаружить при исследовании поверхности Марса. У карликовых берез, мытника, кладонии и других растений, растущих в районе устья Оби, спектр, снятый в июле, также не дал сколько-нибудь заметной полосы поглощения хлорофилла.

«Теперь стало ясно, - читаем мы, - почему растительность на Марсе имеет голубой, синий и даже фиолетовый цвет. Если в спектре растения ослаблены красные, оранжевые, желтые и зеленые лучи, то лучи голубые, синие и фиолетовые приобретают большое значение. Значит, в суровом климате растения вместо зеленого могут иметь голубой, синий и даже фиолетовый цвет». Данное умозаключение подтверждалось наблюдениями советских ученых за высокогорной растительностью Памира. Выяснилось, что уже перед подъемом на Алайский хребет пространства пойменных лугов и сухих мест речной долины имеют коричневато-лиловый или же сплошь синевато-лиловый оттенок. Сухие южные склоны долин покрыты низкорослой полынью и различными лапчатками, имеющими густое войлочное опушение, придающее этим растениям голубоватый оттенок. Колоски злаков в Алайской долине, расположенной на высоте 3500-3600 метров, имеют в большинстве своем темную фиолетово-коричневую окраску. В летнее время ее просторы напоминают большое озеро, среди которого разбросаны зеленые островки.

«Даже многие из культурных растений, выращиваемых на Восточном Памире, приобретают лилово-фиолетовую окраску или колосковых чешуек, или хотя бы кончиков остей, что придает общий синевато-лиловый или коричневатый оттенок травостою», - пишет Тихов.

В книге довольно много интересных подробностей и оригинальных гипотетических предположений, касающихся растений. Автор даже попытался пролить свет на марсианскую палеоботанику, размышляя о том, каким был климат Красной планеты сотни миллионов лет назад. Кроме того, ученый сделал некоторые предположения насчет растительности… Венеры (он считал, что температура не ее поверхности не превышает 80 градусов Цельсия).

Больше всего в этой книге поражает логическая стройность аргументации и, если хотите, красота самой концепции. Этот уровень интеллектуальной культуры не может не восхищать, даже если исследования последних лет дали нам противоположные результаты.

Интересно, что до запуска автоматических зондов в жизнь на Марсе искренне верили и некоторые знаменитые американские астрономы. Так, Карл Саган, принимавший активное участие в подготовке космических миссий, до конца надеялся обнаружить марсианскую растительность (мало того, он будто бы верил в существование марсианских белых медведей). Данные, полученные с автоматических станций, конечно же, принесли немало разочарований тогдашним энтузиастам. С позиции сегодняшнего дня недавняя вера ученых в существование биосферы соседних планет воспринимается с такой же иронией, как и вера в марсианскую цивилизацию, о которой рассуждали в позапрошлом веке. Исследовательские аппараты, увы, поставили крест на красивых гипотезах.

Тем не менее, остается еще маленький лучик надежды. Например, три года назад NASA заявило о наличие на Марсе жидкой воды. Этот факт удалось установить с помощью орбитальных аппаратов. Ирония заключается здесь в том, что примерно сто лет назад, как мы уже говорили выше, о существовании марсианской воды на полном серьезе заявляли астрономы, используя данные, полученные с помощью земных телескопов. Получается, что в наше время дорогущая техника неожиданно (да-да, в наше время это и впрямь произошло «неожиданно») обнаружила то, о чем было известно еще в начале прошлого века. Поэтому для тех, кто знаком с астрономическими работами столетней давности, упомянутое сообщение NASA вряд ли содержит сенсацию. Так что нынешним энтузиастам остается ждать, когда орбитальные аппараты и марсоходы точно так же «неожиданно» обнаружат марсианскую растительность.

Олег Носков, Источник

Пока Сева носил на шее волчий клык и книгу Истархова под мышкой, его как чудика особо никто не воспринимал. Но перед очередной сессией он поделился историей своей "подготовки". Сева решил провести обряд в честь Морены (это у родноверов - богиня смерти). Почему именно ей? Он точно это как-то аргументировал, но я, естественно, эти аргументы не помню (дело было в девяностые). Зато сам обряд мне запомнился. Сева вырыл в лесу яму, которую назвал могилой. И, после ряда каких-то ритуальных песнопений, переночевал в ней. Сессию он сдал, но думаю, не благодаря этому...
Зато с той истории относиться к нему стали как к реальному чудику.
Вскоре он с группой единомышленников отправился отмечать Йоль (праздник середины зимы). Это, к слову, совсем не славянский, а вовсе даже германский языческий праздник. Но тамошнюю группу родноверов это мало смущало (Сева, как мне кажется, был вообще в ней единственным, хоть как-то знакомым с дохристианской историей Руси, и в силу этого - "главным экспертом по родноверию").
Дальше, опять - с его слов. Йоль они решили отмечать ночевкой в лесу. Дело было в конце декабря и ночи в наших местах (Предуралье) в это время холодные. Чтоб не замерзнуть, взяли с собой алкоголь. Ну и костер жгли соответственно. Под утро, один из родноверов решил-таки вздремнуть. Чтобы не замерзнуть во сне, он почему-то решил залезть на дерево. Когда через час его разбудили криками, выяснилось, что конечности у него все же замерзли, практически не гнутся и потому слезть с дерева сам он не может. Его товарищам лезть за ним не хотелось, ибо они тоже порядком намерзлись. Но и оставить его там было как-то не комильфо. Сама ситуация пьяных хлопцев не напрягала, а забавляла. И они решили проблему оригинально. Нагребли сугроб под деревом и стали сбивать примерзшего снежками. Итог - трещина в ребре при падении, пара синяков на лице от удачных попаданий и сотрясение мозга (неизвестно когда полученное, возможно, накануне вступления в ряды родноверов, а может, и при падении).
И такого рода историями Сева делился с нами периодически, что только укрепляло его репутацию.
Прошло несколько лет и после универа мы оказались с ним в аспирантуре на одной и той же кафедре. Там и произошел последний забавный случай. У нас на кафедре периодически проходили собрания, на которые надо было приходить всем, включая аспирантов. Так было и в тот раз. Сева пришел с портфелем (знаете, таким, старым советским портфелем)

Пока народ подтягивался, Сева присел, поставил портфель в ноги. И тут тот начал шевелиться и издавать странные звуки.
- Что там у тебя? - поинтересовался у него завкафедры
- Курица, - невозмутимо отметил он.

- Нафига? - нашего завкафедры удивить было непросто, но Севе это удалось.

- Я ее по дороге сюда купил, а после заседания поеду домой обряд жертвоприношения проводить - столь же невозмутимо пояснил он.

Вот представьте картину. Начало XXI века, кафедра университета, взрослые люди разговаривают о рабочих делах. И Сева, с курицей в старом портфеле, задорно торчащей бородой, делится своими "кровавыми планами". На кафедре воцарилась тишина. Может, тем бы дело и кончилось, но в тот день ожидался визит декана и проректора, с которыми должны были согласовывать ремонт помещения кафедры. И Сева с курицей как-то не вписывался в формат.

– Иди как ты, друг, прямо сейчас свой обряд проводить, - вынес решение завкафедры. - От участия в собрании ты освобожден.
Севе, по ходу, только это и надо было и он мигом свалил в закат. А другой аспирант, глядя ему в спину, продекламировал:

- К нам сегодня приходил, зоо-педо-некрофил. Мертвых маленьких зверушек он с собою приносил...
И теперь, каждый раз, когда я почему-то вспоминаю про Севу, я прежде всего, вспоминаю этот случай.