Тусклый свет посоха Кхаменора и мерцание светосмеси во флаконе Грол Дира освещали неровные стены узкого прохода. Тени от причудливых каменных выступов скользили по сторонам, а гнетущая тяжесть пещеры, казалось, давила сверху, пряча их под толщей пустыни Метектума.

— Придётся растянуть припасы, — пробормотал Картир, пристроившись в середине группы. — Если разрывы не начнут появляться хотя бы раз в несколько часов, нас надолго не хватит.

— Так заткнись и ешь меньше, — рявкнул Грол Дир, не отрывая взгляда от Кхаменора, идущего впереди.

Кхаменор бросил на них короткий взгляд, но промолчал. Посох в его руке светился ровно настолько, чтобы освещать путь, не выдавая их силуэтов. Пещеры оставались холодными и темными, словно бесконечная ночь поглотила это место.

Внезапно Грол Дир застыл на месте, рука метнулась к флакону. Где-то впереди раздался едва различимый шорох, похожий на царапанье когтей по камню. Звук приближался.

— Тихо! — прошипел он, подняв руку.

Шорох стал громче, словно несколько пар лап осторожно двигались по камню. Грол почувствовал, как внутри сжался знакомый холод тревоги — угроза была реальной и близкой.

— К оружию! — крикнул он, его голос эхом разлетелся по пещере.

Из-за поворота появились силуэты — облепленные костяными пластинами твари, напоминающие не то скорпионов, не то гигантских крабов. Медногрызы. Жуткие полупаразиты, способные просверливать броню, двинулись на запах свежей плоти.

— Медногрызы! — выкрикнул Грол Дир, выхватывая топор и бросившись на первую тварь.

Топор разрубил череп монстра, кости треснули, и тварь дёрнулась, словно кукла на верёвках. Драгг  выдернул топор и с рычанием шагнул к следующему врагу.

Кхаменор поднял посох, и кристаллы навершия зажглись холодным светом, заливая пещеру. В воздухе запахло озоном и металлической горечью. Таайр прокаркал древние слова, и медногрызы замерли, отшатнувшись от света. Тонкий голубой луч вырвался из посоха, сразив ближайшую тварь, которая рухнула на камни.

Тар Грим шагнул вперёд, с боевым молотом наготове. Его глаза горели решимостью, а на губах мелькнула тень жестокой радости. Он взмахнул молотом, раскалывая панцирь одной из тварей, зелёная кровь брызнула во все стороны. Но двое медногрызов успели атаковать: один впился лапой в его бок, другой сбил молот с руки.

Грол Дир оглянулся на крик Тара, его лицо исказилось от гнева. Он рванул вперёд и, одним мощным взмахом, расчленил ближайшую тварь. Тем временем из темноты выскочили ещё двое чудищ, окружив его с флангов. Драгг встал на колено, прикрывшись топором, когда челюсти одной твари клацнули в дюйме от его лица. Он ударил вбок, сбив врага, но другой медногрыз впился когтями в его ногу. Грол вскрикнул, но тут же контратаковал, разрубив тварь.

Позади раздался крик — Картир отбивался от медногрыза, который впился ему в руку. Он сбил тварь, но его рука была изранена.

— Сплотитесь! — крикнул Кхаменор. — Они нас порвут поодиночке!

Крик эхом разнёсся по пещере, но медногрызы не унимались. Грол Дир заметил, как один из них прижал хлипкого Нираля Морака к стене, челюсти твари клацнули в дюйме от его лица. Человек, дрожа, сжимал самострел.

— Чёрт, да помогите же! — прохрипел он.

Грол рванул к ним, подсекая медногрыза по ногам, тот пошатнулся, открывая уязвимое место. Варвар занёс топор и с рыком вонзил его между пластинами.

— Давай, добивай его! — крикнул он.

Нираль вскинул арбалет и выстрелил, болт вонзился в горло чудовища, и она рухнула.

Грол выдернул топор, скрипнув зубами.

— Слишком легко, да, Морак? — с кровожадной улыбкой оскалился он.

Оставшиеся медногрызы наступали, а их добыча была уже на пределе своих сил. Грол оглянулся: Картир едва держал клинок, Тар Грим выдыхался, каждый их удар становился всё слабее.

— Тар, держись! — гаркнул Грол, но тот лишь скрежетнул зубами. Один из медногрызов ударил его, и Тар отлетел на камни.

Кхаменор шагнул вперёд, посох в его руках вспыхнул ледяным светом. Он вытянул руку, и один из медногрызов замер на месте. Грол Дир понял намёк - рванулся вперёд и топор расколол череп твари. Ещё один луч света пронзил следующего врага, заставив его содрогнуться и упасть.

Грол Дир бросился на оставшихся, его топор с грохотом разрезал воздух, разбивая одну тварь на части. Последний медногрыз взвыл, но Кхаменор полоснул его светом посоха, и существо рухнуло в конвульсиях. Луч распорол ему кишки и завоняло прелой гнилью.

Бой закончился. Кровь и зловонный запах распространялись по пещере. Все, кроме Грола и Кхаменора, опустились на каменный пол, истощённые и дрожащие. Картир, держась за раненую руку, злобно смотрел на Грола.

Грол Дир огляделся, саркастически ухмыльнувшись:

— Слабаки. Если медногрызы вам не по зубам, представляю, что будет, когда встретим что-то серьёзнее.

Тар Грим бросил на него яростный взгляд, но промолчал. Остальные, еле дыша, обменивались уставшими взглядами. Кхаменор кивнул, его лицо оставалось холодным. Птичьи глаза не выражали эмоций. Грол Дир, уставший, но несломленный, отвернулся.

— Это только начало, — пробормотал он, поднимая топор.

После изнуряющей схватки с медногрызами команда остановилась и разбила лагерь в одной из просторных пещер. Грубо обтёсанные каменные стены создавали иллюзию укрытия, но тьма, нависшая над ними, казалась неотступной. Грол Дир сел на камень, его лицо было покрыто потом, а взгляд всё ещё метался, будто в поисках новых врагов.

— Придётся растянуть припасы, — пробормотал Картир, держа в руках полупустую флягу.

Тар Грим, сидя неподалёку, аккуратно ощупывал свой бок, чувствуя резкую боль при каждом движении. Он нахмурился, его лицо исказилось от осознания масштаба своих повреждений.

— Чёрт, да тут не просто ушиб, — пробормотал он, с трудом переведя дыхание. — Похоже, сломал пару рёбер.

Грол Дир бросил взгляд на Тара, его глаза ледяным взглядом оценили драгга, но он промолчал, лишь крепче сжал рукоять своего топора. Он понимал, что каждый в их группе истощён, но сейчас не было времени на слабость.

— Как долго нам ещё идти? — хрипло спросил Картир, глядя на Грола. — Если так пойдёт дальше, наши припасы иссякнут быстрее, чем мы доберёмся до центрального разлома.

Грол Дир, прищурившись, медленно кивнул, глядя на тёмный проход, уходящий куда-то в глубь пещер. Он облокотился на топор и бросил взгляд на Кхаменора, который сидел, отрешённо глядя в сторону, посох светился тусклым светом.

— Да, хрен его знает. Месяц? Два? — в пустоту бросил Грол, его голос был твёрдым, но не злым. — Мы уже потеряли слишком много … и многих, а впереди нас ждёт ещё большее дерьмо. Если не будем экономить, рискуем остаться без еды задолго до цели.

Картир вздохнул и приложился к фляге, отпив лишь глоток. Он криво усмехнулся, его глаза были уставшими, но в них мелькнула искра упрямства.

— Надеюсь, что путь окажется не таким длинным, как кажется, — произнёс он, но по его голосу было ясно, что он прекрасно понимает истинное положение дел.

Морак, сидевший в тени неподалёку, молча наблюдал за разговором. Он устал, веки слипались, а тело казалось тяжелым, как свинец. Морак старался поддерживать внимание, но взгляд становился всё более рассеянным, и он всё чаще начинал клевать носом. В какой-то момент он обмяк, его голова упала на грудь, и он почти незаметно осел на камень, его дыхание стало медленным и прерывистым.

Кхаменор нахмурился, посмотрев на Морака. Он подошёл ближе и присел рядом, осматривая его руку. Кожа вокруг места укуса потемнела, а вены поблизости приобрели странный оттенок. Кхаменор задумчиво нахмурился, пытаясь понять, что происходит.

— Что там? — спросил Грол, заметив обеспокоенный взгляд мага.

Таайр мгновение молчал, его взгляд был сосредоточен на ране. Он медленно провёл пальцами вокруг следов укуса, затем поднялся и посмотрел на Грола.

— Рана выглядит плохо. Похоже, это яд, — произнёс он, его голос был тихим и задумчивым. — Я не уверен, что смогу остановить это. Никогда раньше не видел ядовитых медногрызов. Но это, очевидно, следы их когтей.

Грол Дир нахмурился, его лицо исказилось беспокойством. Он шагнул вперёд, его взгляд был полон решимости.

— Используй посох. Лечи его, Кхаменор, — твёрдо сказал Грол. — Мы не можем просто сидеть и смотреть, как он умирает.

Кхаменор покачал головой, его взгляд оставался сосредоточенным и холодным.

— Мой посох может залечить раны, остановить кровотечение, но не нейтрализовать яд, — сказал он. — Исцеление так не работает. Я не могу вытащить яд из его тела.

— Чёрт побери! — выругался Грол, его кулак сжал рукоять топора так сильно, что пальцы побелели. Он шагнул ближе к Кхаменору, его лицо побагровело от гнева. — Ты даже не хочешь попробовать?

— Я не трачу силы на заранее обречённо дело, — холодно отозвался Кхаменор и поправил в пернатой хватке посох. — Я могу остановить кровотечение, затянуть рану, но яд останется. Это не исцеление и даже не отсрочка смерти. Он просто умрёт. Смирись с этим.

Грол взревел, сжал рукоять топора обеими руками, как будто готовясь ударить Кхаменора. — Ты просто сдаёшься! Мы должны попробовать всё! Мы не оставим своего умирать без борьбы!

— Хочешь попробовать? Тогда делай это сам, — резко сказал Кхаменор, отступив на шаг. — Но это не поможет. Повязка из экстракта корней, что ты собрал, сможет лишь обеззаразить рану, но не остановить яд. Я предупреждаю, Дир, лучше побереги медикаменты.

Грол покраснел от гнева, его глаза метались, как у загнанного зверя. Он резко выхватил флакон с экстрактом корней и шагнул к Мораку, но тут встал Тар Грим, стиснув зубы от боли, и протянул руку, чтобы остановить его.

— Если Кхаменор говорит, что ничего нельзя поделать, то так и есть, — хрипло произнёс Тар, его лицо побледнело от напряжения и боли в ребрах. — Опыта таайра хватит на нас всех вместе взятых. Все знали, на что шли, когда отправлялись сюда. Мы теряем людей. Так всегда бывает.

Грол тяжело дышал, его руки дрожали от напряжения, но он всё же опустил флакон. Он бросил злой взгляд на Кхаменора, потом на Морака, который тихо лежал, его дыхание становилось всё слабее.

— Брогом бы вас всех побрал... — прошептал Грол, отворачиваясь и тяжело опускаясь на камень.

Картир все это время молчал, уставившись на сородича, не желая принимать суровую правду.

— Мы не можем оставить его просто так, — тихо произнёс он, его голос дрожал. — Мы должны что-то сделать... хоть что-то...

— Что, например? Как помрет, закопать в скале пещеры? — издевательски сказал Грол. — Если его нельзя вылечить, то лучше побереги свои силы. Жалость оставь на потом.

Варвар подошёл к Мораку, опустился на колени и положил руку на его плечо. Он понимал, что человеку не выжить. Но злило его больше всего даже не потеря члена команды, а то, что с каждой новой смертью их шансы добраться до цели становятся все туманнее.

«Зачем я согласился на всё это» - бросил он в пустоту.

— Отдыхайте, — в итоге сказал он. — Если, конечно, сможете. Да, Кхаменор?

Таайр не ответил, а лишь устроился среди разложенных вещей, подобрал свои длинные худые чешуйчатые ноги и закрылся крыльями.

Тишина заполнила пещеру, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием и редкими стонами. Где-то в глубине тоннелей эхом раздался шорох, но он был настолько далёким, что никто даже не обратил на него внимания.

Стоны Морака становились всё громче. Ему не стало легче — он не пришёл в сознание, лишь продолжал тихо мучиться. Рядом сидел Картир, старательно подбадривая товарища, хотя на самом деле он прекрасно понимал — помочь ему невозможно. Морак стонал и дёргался, словно бы его разум плутал в каком-то кошмаре, который не хотел отпускать. Но Картир не сдавался, пытался говорить с ним, рассказывал что-то про прошедший бой, пытался рассмешить, хотя едва ли тот в беспамятстве слышал хоть что-то.

Дир отодвинулся в тень, подальше от мерцающего света костра, сел на холодный камень и закрыл глаза. Он пытался сосредоточиться, уйти в собственные мысли. В воспоминаниях всплывал тот странный момент его жизни и причина его участвуя в походе — знакомство с Безликим.

Это было сразу после его отставки из стражи дальней заставы на северной границе Ар Дер Рума. Грол никогда не умел сдерживать свою ярость. На поле боя это часто бывало полезно — его сила и свирепость внушали страх врагам, особенно разбойничьим кланам, которые вечно нападали на мехокараваны с ресурсами. Но у ярости была и другая сторона — зверь внутри не знал покоя, он вырывался наружу и против своих же. Драки, увечья — постоянные спутники Грола. Сородичи боялись его, а кто-то и презирал.

Но однажды он зашёл слишком далеко. Пелена ярости застилала ему глаза, а когда пришёл в себя, перед ним лежали тела двух его соратников, изувеченных и выпотрошенные. Он не помнил, что произошло, но понял одно — это сделал он. Грол сам пошёл к командиру, рассказал всё и ждал приговора. Ожидал казни. Но командир, старый суровый драгг Арвин Крааг, пощадил его. Почему? Из-за заслуг? Грол не знал. Был короткий закрытый трибунал, на котором три офицера заставы решили списать гибель на чудовищ, а Грола просто изгнали. Изгнали в пустоши Метектума, видимо, рассчитывая, что его добьют палящие лучи Каароса.

Но Грол не умер. Скитался по пустошам, подрабатывал в шахтёрских поселениях, избавляясь от чудовищ из разрывов за небольшое вознаграждение. Сколько таких он перебил, он и не вспомнит — будь у него желание и умение писать, он мог бы составить целый фолиант о монстрах. Так проходили его дни, пока он однажды не оказался в Ар Дер Руме, в захудалой таверне, почти без гроша. Именно там к нему подсел тот странный драгг с иссушенным, но не запоминающимся лицом. Даже сейчас, вспоминая его, Грол не мог увидеть в памяти черт. Только глаза. Жёлтые, светящиеся, будто солнце застыло в его зрачках. "Безликий," — так он назвался. И это имя подходило ему как нельзя лучше.

Он назвал себя членом ордена Разлома. "Орден," — хмыкнул тогда Грол. Скорее секта. Искал он воинов для сопровождения — нужно было довести до разрыва и обратно. «Плевое» дело. Если не считать орд чудищ, обитающих у разлома. Безликий собрал неплохой отряд — сотню драггов, закалённых и вооружённых. Видимо, у ордена были деньги, раз смогли обеспечить всё, что нужно. Это сулило не только безопасность, но и неплохую прибыль, и потому Грол согласился.

Из вежливости варвар спросил Безликого, почему выбрал пал на него. Тот ответил коротко: "Репутация зверя." Да, так и есть - зверя.

Разрыв оказался куда большим, чем Грол мог ожидать. Не просто разлом, а что-то большее. Огромный дикий портал, которых он не видел прежде. Возможно, именно на таких возводили врата Брогом и его соратники. Битва, разразившаяся там, была жестокой. Монстры хлынули из разлома толпами, словно без конца. Они бросались на драггов, ломая строй, сминая ряды. Дир видел, как десятки воинов падали под натиском чудовищ. Огромные жуки, челюсти которых могли перекусить металл; быстрые, бесшумные твари с кожей, словно сотканной из тумана, их невозможно было разглядеть, пока они не нападали. Это была бойня, настоящая.

Грол сам едва выжил — получил добрую дюжину ран, которые оставили на его теле памятные шрамы. Но Безликий... Это сложно описать. Член ордена двигался так, как не мог никто. Он был не просто хорош в бою — он был сверхъестественно хорош. Метался как молния между чудовищами, разрывая их на части своими двумя небольшими клинками. Дир, чтобы свалить медногрыза, требовалось минимум два удара, а Безликий срезал их одним движением. А когда появился огромный Курлух — покрытая панцирем тварь величиной с дом — Безликий обрушился на него с такой силой и точностью, что расчленил его, пройдя по телу как по маслу.

Когда битва закончилась, в живых остались лишь Грол и Безликий. Варвар был измотан и едва стоял на ногах, а Безликий, казалось, даже не вспотел. Он подошёл к нему, дал какое-то зелье из своего рюкзака. "Лечебное," — сказал ученый, и Дир выпил. Потом Безликий направился к разлому, а варвар провалился в беспамятство. Очнулся он уже здоровым, словно и не было битвы. Разрыва тоже не было — только Безликий стоял неподалёку, наблюдая за горизонтом.

Громкий стон Морака вырвал Грола из его мыслей. Он обернулся, глядя на товарища. Стон прекратился так же внезапно, как и начался.

— Он умер, — тихо сказал Картир, его голос звучал отрешённо. — Умер.

Добавим немного стимпанка в новогоднее настроение!

Source: https://snargl.com/

VK: https://vk.com/snargl

The other our post on telegraph: https://telegra.ph/Fun-with-bricks-11-14-2

Моррин, слегка растерянный после потасовки в зале Совета, стоял в просторном кабинете, напротив двух опытных и влиятельных драггов. Эр Гром, временный наместник Ангмара, сидел за массивным столом, откинувшись на резное кресло, а рядом стоял военный советник, Дро Далар, с его угрюмым, выжидающим взглядом.

Эр Гром первым нарушил тишину, коротко кивнув Моррину в знак приветствия.

— Мастер Моррин, прошу прощения за столь неприятное зрелище на церемонии, — начал он, голосом деловитым и лишённым эмоций. — То, что произошло, конечно, недопустимо, особенно для такого события. К сожалению, клановая борьба всегда находит путь, чтобы вырваться наружу, как только власть оказывается на распутье. Подозреваю, вам это было неприятно, но поверьте, это не ваша вина.

Моррин вздохнул, отвёл взгляд. Он не был уверен, что эта вспышка гнева связана лишь с политикой, и предположил:

— Возможно, всё-таки дело в моём прошлом. Покинуть клан, как я сделал когда-то, — не каждому по душе, и они давно считают меня предателем.

Эр отмахнулся, словно отгоняя незначительную деталь:

— Ваше личное дело не имеет отношения к сегодняшнему инциденту. У них другие причины. — Он кивнул Дро Далару, который стоял рядом, скрестив руки на груди.

— Могу вас заверить, Моррин, что Совет уже утвердил решение о вашем назначении ещё до церемонии, — заговорил Дро Далар, хмуро глядя на Моррина. Он достал свиток, распечатал его и развернул так, чтобы Моррин мог увидеть печать Совета. — На церемонии не принимаются такие решения. Всё, что требуется для утверждения, подписано на закрытых заседаниях. Сегодняшний дебош в зале — показатель того, что старейшины некоторых кланов решили сорвать церемонию демонстративно, — Дро насмешливо качнул головой. — Настоящая причина кроется не в вашем прошлом и даже не в ваших изобретениях. Всё куда прозаичнее.

Эр Гром тяжело вздохнул, затем заговорил, его голос звучал, как хорошо отрепетированный упрёк.

— Старейшины кланов Нор-Драгур и Шат-Грим заключили союз и добиваются большей власти в Ар Дер Руме. Их целью стало отобрать контроль над гильдией торговцев у клана Рагнарх, — пояснил Эр. — Рагнарх, как вам, возможно, известно, лоялен Ангмару и выгоден городу: они поддерживают низкие пошлины для наших товаров. Местные власти … экхм ... мы не желаем вмешиваться в клановую борьбу, но старейшины не готовы смириться с этим решением.

Дро Далар мрачно добавил:

— Если бы это зависело от меня, я бы давно лишил их голосов в Совете. Но кланы поставляют рабочую силу не только из числа драггов, но и людей. Нор-Драгур и Шат-Грим уже заявили, что в случае, если мы продолжим оставаться в стороне, они запретят своим ремесленникам покидать Эйердум. Это, конечно, ударит по экономике Ангмара, но не критично. Мы просто организуем поставки новых рабочих с Ар Дер Рума и используем связи клана Рагнарх для соответствующих переговоров.

Эр Гром сделал паузу и снова перевёл взгляд на Моррина:

— Сожалею, что вам пришлось стать свидетелем этого, Моррин. В качестве компенсации я уже распорядился перевести вам сто тысяч золотых монет на ваш счёт в банке гильдии инженеров. Надеюсь, это хотя бы частично загладит неприятные воспоминания о сегодняшнем инциденте.

Моррин изумился. Он знал, что звание Великого Мастера давало немалые привилегии, но такая сумма оказалась неожиданной. Сто тысяч золотых — это была огромная награда, учитывая, что за период стоянки Ангмара он зарабатывал в десятки раз меньше. Золото, конечно, было приятно, но почему-то Моррин чувствовал, что это предложение имеет продолжение.

Эр Гром, казалось, заметил замешательство Моррина и чуть приподнял уголки губ, переходя к более серьёзной части разговора.

— Думаю, вы догадываетесь, Моррин, что ваше открытие — это не просто усовершенствование для големов. Эти компактные электродвигатели на основе масляного концентрата из корней подземных деревьев... — Эр Гром слегка склонился вперёд, произнося эти слова с подчёркнутым уважением к самому изобретению, а затем, подняв бровь, добавил: — Такие технологии действительно способны повлиять на весь Ангмар, да и не только. Ваши разработки будут значить гораздо больше, чем вы могли себе представить.

Моррин почувствовал прилив гордости и, не сдерживая восхищения, заговорил о возможных направлениях применения. Он увлёкся идеей создания новой городской инфраструктуры: электрическое освещение улиц, механизмы для более точной добычи руды, передовые средства передвижения...

Эр Гром позволил ему высказаться, внимательно слушая, но, когда Моррин перешёл к техническим деталям, слегка кивнул, мягко прерывая:

— Всё это, конечно, важно. Но есть одна ещё более насущная проблема.

Дро Далар, стоявший всё это время молча, шагнул вперёд и, скрестив руки, произнёс серьёзным тоном:

— Угроза, которую представляют чудовища из разрывов, становится всё более острой. В последние месяцы количество разрывов резко возросло, и на шахтах участились нападения. Эти твари нападают на рабочих и стражников, часто нанося серьёзные раны или убивая тех, кто осмеливается сражаться с ними.

Моррин слушал, пока военный советник продолжал:

— Например, три дня назад на угольной шахте у горы Кронт открылось сразу четыре разрыва, из которых вырвалось восемнадцать тварей. Два человека погибли, один из наших драггов тяжело ранен. Неделю назад на участке добычи корней мы столкнулись с чем-то ещё более опасным — разломы выбросили двадцать Хургхатов, бронированных тварей, кожа которых непроницаема для большинства обычного оружия. Стражники не смогли их остановить, и лишь благодаря удаче никто тогда не пострадал.

Дро Далар мрачно перечислял случаи, один за другим, и у Моррина закралось гнетущее ощущение надвигающейся опасности. В какой-то момент, словно подталкиваемый собственными мыслями, он вспомнил о разломе, который открылся в день убийства Амгхорна, и о человеке, выпавшем из него.

— Несколько дней назад, в день убийства наместника, я видел... из разрыва на центральной площади выпал человек, — нерешительно произнёс он.

Эр и Дро переглянулись, и в их взгляде мелькнула едва заметная тревога. Эр Гром нахмурился и, понизив голос, произнёс:

— Не первый случай, но пока мы старались не придавать этому огласки. Возможно, это связано со сбоями в таайрийском щите, который защищает Ангмар от угроз извне. Мы усилили охрану на улицах и обратились к магистру таайров Вонаэлю с просьбой разобраться с причинами. Но появление человека из разрыва... Это действительно первый случай, когда из разрыва выпадает разумное существо.

Дро Далар с сомнением покачал головой:

— Мы понимаем вашу тревогу, Моррин, но связывать эти события с недавними убийствами не стоит. Следоведы ведут расследование, и если что-то всплывёт, они сообщат.

Эр Гром, вернувшись к теме разговора, внимательно посмотрел на Моррина:

— Мы не зря обсуждаем это с вами. Ваше изобретение — именно то, что нужно Ангмару. Мы хотим, чтобы вы направили свои усилия на решение приоритетной задачи.

Моррин озадаченно нахмурился, чувствуя, как в нём нарастает напряжение.

— Какой задачи? — спросил он, хотя в глубине души уже начинал догадываться.

Дро Далар, словно подталкивая его к нужному ответу, произнёс:

— Оружие, Моррин. Ангмар нуждается в защите. Если нападения чудовищ продолжатся, добыча и снабжение города окажутся под угрозой. Мы предлагаем вам заняться разработкой боевых големов и других защитных технологий на основе электрических двигателей.

Моррин стоял молча, ошеломлённый таким поворотом. Всё, к чему он стремился, — было это мирное использование технологий, создание новых условий для труда и жизни в Ангмаре. Внезапное требование превратить его разработки в оружие казалось ему чем-то совершенно чуждым.

— Но я ведь не оружейник, — неуверенно возразил он.

Эр Гром, сдержанно улыбнувшись, произнёс:

— Мы это понимаем, Моррин. И поэтому готовы предоставить вам полный карт-бланш. Вы получите все ресурсы, специалистов, необходимые условия для создания самого надёжного и мощного вооружения. Нашей целью является создание новой гильдии големов под вашим руководством.

Дро Далар кивнул, его глаза горели уверенностью:

— Вы получите помощь от лучших мастеров по оружию, и я лично обеспечу вас специалистами. На предстоящей стоянке в Ар Дер Руме мы организуем дополнительный приток рабочей силы, чтобы ускорить производство. В ваших руках окажутся невероятные возможности.

Моррин почувствовал прилив возбуждения, но в то же время — смятение. Предложение вести новую гильдию было лестным, открывало для него огромные перспективы, но у него оставалось чувство, что за этой щедростью стояли ещё неозвученные условия.

— А что взамен? — спросил он осторожно, внимательно изучая лица своих собеседников.

Эр Гром коротко ответил, его взгляд был холоден и твёрд:

— Ваше изобретение останется в Ангмаре. Никаких других кланов, никаких чужаков. Мы не можем позволить этим технологиям попасть в чужие руки, особенно к тем, кто готов скорее разрушить наш мир, чем укрепить его.

Дро Далар нахмурился и добавил:

— Мы сделаем всё, чтобы избежать утечки. Новая гильдия будет закрытой: каждый кандидат пройдёт проверку в Совете по военным делам. Вам и вашим подчинённым будет запрещено говорить о работе за пределами зданий гильдии. Я лично назначу охрану для вас и ваших разработок, чтобы исключить любую возможность утечки информации.

Эр Гром смягчил суровый тон Дро, добавив более добродушным голосом:

— Мы готовы предложить вам просторное здание на втором ярусе, рядом с вашим домом. Это даст вам необходимую свободу для работы и развития ваших идей.

Моррин сначала заинтересовался этой идеей, но потом внезапно вспомнил:

— Но это там расположен людской цех для обработки сырья и производства ткани! Куда им податься после закрытия?! — воскликнул он, осознавая, что его друг Арли работает именно в этом цехе.

Эр Гром был явно удивлён сочувствием Моррина к людям, и на его лице на мгновение промелькнуло раздражение. Собравшись, он спокойно ответил:

— Этот цех был самозахватом с их стороны. Здание было заброшено, они просто оборудовали там завод. Его «руководство» исправно платило налоги, и мы закрывали глаза, но времена меняются, Моррин. Теперь Ангмар нуждается в защите, и это здание будет лучше служить нашим интересам. Люди смогут покупать одежду на ярмарках во время стоянок Ангмара. Безработица среди них — не наша проблема. Никто не звал в этот город, но они должны жить по его законам. Кто не сможет найти работу здесь, отыщет её в других местах.

Моррин почувствовал лёгкий холодок, осознавая, что своим новым назначением он, сам того не желая, станет причиной разорения знакомых ему рабочих, его друзей. Арли, с которым он столько раз делил своё свободное время, должен будет потерять всё только из-за очередного решения, принятого за него другими. Это решение вызывало болезненное противоречие — чувство долга перед городом боролось с личной привязанностью. Инженер, чувствуя несправедливость и раздражение, хотел возразить, но Дро Далар отрезал, его голос был холоден и непреклонен:

— Решение уже принято. Завод будет очищен к утру, и Совет уже утвердил ваше назначение. И да, вы, кстати, больше не мастер гильдии инженеров. — Его тон звучал спокойно, но в нем проскользнула угроза. Он развернул документ и протянул Моррину, показывая, что внизу значится его титул Великого Мастера и звание главы новой гильдии.

Моррин смотрел на протянутый ему свиток, и сердце его тревожно забилось. Противоречивые чувства терзали его: с одной стороны, это назначение — почёт и признание его заслуг, возможность влиять на развитие технологий, которые могли изменить лицо Ангмара. Он не мог представить, что высшее руководство города, Эр Гром и сам военный советник, посвятят ему столько внимания. Это было ошеломительно, почти головокружительно. Но, с другой стороны, им всем было ясно: у него больше не было выбора. Моррин всегда ценил свободу и независимость своей работы, трудился ради своих идей и открытий. Теперь же, несмотря на официальную любезность, которую проявляли его собеседники, он ясно понимал — это не просто предложение. Это приказ.

Упоминание о его исключении из гильдии инженеров — неприкрытый шантаж. Он больше не принадлежал к прежней братии, которая поддерживала и защищала его интересы. Теперь, если он откажется от предложенной роли, это будет означать не просто потерю титула, но и уход из ремесленного цеха, где он добился своего успеха и уважения, да и без работы вообще. Ему не оставили других вариантов.

Внутри него росло смутное возмущение. Инженерная гильдия была для него как второй дом, а старые коллеги — почти что семьёй. Он мог гордиться каждым пройденным этапом, каждой разработкой, проведённой бок о бок с другими мастерами. А теперь, после того как они просто вырвали его из прежней жизни и, по сути, оставили без работы, единственным его выходом становилось это назначение, ставшее вынужденным решением.

Эр, выдержав паузу, добавил: — Для защиты Ангмара каждый должен пожертвовать чем-то. Тех, кто не хочет подчиниться новым реалиям, здесь никто держать не будет.

Он уже не скрывал, что решение было принято за Моррина — и за всех, кто по воле случая оказался неугоден Совету.

— Если у вас есть друзья в гильдии или …среди рабочих завода, вы сможете перевести их к себе. Но, полагаю, вы понимаете: новое положение не предполагает привязанностей, которые могут осложнить выполнение задачи. — решил разбавить атмосферу Эр Гром. Однако, судя по выражению его лица, его не особенно прельщала возможная дружба между драггом и людьми.

После чего наместник мягко произнёс:

— Полагаю, это был тяжёлый день. Отправляйтесь, отдыхайте. Впереди нас ждёт большой труд, и от вашей стойкости будет зависеть будущее всего Ангмара.

В его взгляде мерцала уверенность человека, который заранее знал, что Моррин уже смирился с решением.

Новый глава гильдии големов, ещё не до конца осмысливший происходящее, вежливо поклонился и медленно вышел из кабинета, оставив в душе тяжёлое ощущение от нового назначения и требований, которые отныне легли на его плечи.

Моррин стоял посреди бескрайней пустыни Метектума, чувствуя, как холодный ветер с привкусом пепла обжигает лицо. Он поднял ладонь, пытаясь поймать частицы, и увидел, что это не песок, а серый пепел. Запах гарью бил в нос, словно где-то что-то тлело, хотя огня нигде не было видно. Он закашлялся, чувствуя этот удушливый дым, который навевал гнилостный, приторно-сладкий запах. Ему вдруг стало не по себе.

Инженер оглянулся — и оторопел. Перед ним лежали развалины Ангмара. Могучие, вечно двигающиеся опоры города были отброшены в стороны, обломками зарыты в барханы пустыни. Великое механическое творение лежало на боку, будто убитый зверь, его массивные металлические шестерни и стальные балки беспомощно торчали в стороны, и от него исходила странная, пугающая тишина.

«Как такое могло случиться?» — ужаснулся Моррин, но ответа не нашлось.

В этот момент за его спиной раздался голос. Глубокий, всеохватывающий и пустой, он казался то ли эхом, идущим из разрушенных стен Ангмара, то ли шепотом, источающимся из самой темноты. Голос был гулким и от него по спине пробежал холод. Драгг оглянулся, и его взгляд упал на маленький чёрный камень, паривший в воздухе перед ним. Осколок медленно разрастался, словно глотая свет и тянулся к нему, как живое существо.

— Грядёт буря, — разнёсся голос, казалось, отовсюду. — И никто не спасётся.

Глаза Моррина расширились. Камень тянулся к нему, и его поверхность отливала глубоким, пугающим блеском, как чёрный обсидиан, но в его темноте мерцали зелёные проблески, словно всполохи далёких звёзд. Незнакомые слова заполнили разум Моррина, звуча словно заклинание:

— Шег Шар’ра баан’шиим. Энме’е киаг’ген. Дингир мах ангал’лаба уг.

Мастер над големами невольно попятился, не в силах оторвать взгляда от этой чёрной бездны, которая продолжала расти, превращаясь в обелиск. Теперь это был огромный конструкт, от которого исходили волны неестественного света. По его гладким, как стекло, граням скользили зелёные молнии, как змеящиеся щупальца, и камень будто звал его, вбирая в себя каждый его страх, каждую каплю его бессилия.

Моррин попытался побежать прочь, но ноги не слушались. Он посмотрел вниз и с ужасом обнаружил только обнажённые, побелевшие кости, которые медленно исчезали, растворяясь в густой черноте. Пытаясь закричать, он ощутил, как эта тьма завладевает им изнутри, проникая в каждую клетку, лишая его дыхания. Мир вокруг гремел раскатами грома, и чёрная масса, превращаясь в непроходимую стену, заполняла его сознание.

— Грядёт буря, — повторил голос, будто сливающийся с его мыслями, пока тьма не поглотила его полностью.

Моррин резко вскочил с кровати. Его сердце бешено стучало, а вся постель была влажной от пота. В углу, рядом с ним, стоял мехопаук, держа таз с водой и чистое полотенце. Плеснув воду на лицо, драгг немного успокоился, но кошмар всё ещё мерцал в сознании, заставляя его взгляд туманиться.

Инженер встал и подошел к окну. Ему хотелось вдохнуть побольше свежего воздуха и навсегда распрощаться с ночным кошмаром. Он опустил рычажок управления жалюзи, и в глаза ему ударил яркий свет. Стало сразу заметно теплее.

- О, Брогом! Уже день! Сколько я проспал? – он закрыл жалюзи и вернул прохладную тьму в свои покои.

В комнате было темно и прохладно, несмотря на жаркую парилку на улице – жалюзи на окнах блокировали не только солнечный свет, но и отражали большую часть тепла, которую пропускал эльфийский щит.

Мастер над големами сбросил ночную одежду и обтерся полотенцем. На долгие сборы не было времени. Его давно заждались в цехе - он приглашен сегодня на Большой совет драггов.

Моррин тяжело вздохнул, глядя на свое отражение в потускневшем зеркале. Сегодня предстояло нечто совсем чуждое для него, что пугало его куда больше, чем самые дерзкие эксперименты в цехе, — церемония награждения. Он, всегда предпочитавший оставаться в тени, среди механизмов и скрипящих шестерён, знал, что сегодня к нему будет приковано слишком много любопытных, а возможно, и завистливых взглядов.

Прорыв, которого он достиг, действительно был значительным: впервые за всю историю Ангмара удалось создать прототип големов, приводимых в движение электричеством вместо пара. Новая технология открывала для этих механизмов совершенно иные возможности, превращая их из громоздких и неуклюжих шахтных работяг в универсальные машины, которые могли выполнять любые задачи. Теперь эти конструкты можно было использовать не только на рудниках, но и на улицах города, в роли стражников, или на строительных площадках, требующих точности. Всё это внушало гордость за собственные достижения, но радости от предстоящего мероприятия Моррин не испытывал.

На церемонию ожидалось множество влиятельных драггов: главы кланов и старейшины гильдий, от инженеров до ремесленников. Он знал, что для многих из них он оставался чужаком. Тридцать лет назад Моррин принял трудное решение покинуть свой родной клан Гарт-Куран и отправился в новый мир, и с тех пор сородичи считали его предателем. Для драггов покидать родной клан было немыслимым — у них не было понятия одиночества; они привыкли перемещаться кланами, и такое поведение считалось основой сплочённости. Одиночки вроде Моррина воспринимались как лишённые корней, и это презрение ощущалось в каждом косом взгляде представителей старейших родов в Ангмаре.

Нынешняя его должность — мастер над големами — давала достаточно привилегий, и его быстрая карьера, начавшаяся с помощника инженера и приведшая его к высокой должности, также вызывала раздражение у старейшин. Его поддерживала гильдия инженеров, но немало влиятельных драггов относились к нему со скрытым презрением. Идея того, что Моррин может получить титул Великого Мастера, даже казалась им нарушением традиций. Он уже не раз отказывался от этой должности: не потому, что не был готов к её обязанностям, связанным развитием смежных областей, но он предвидел, что с таким титулом могут возникнуть не только почести, но и интриги со стороны старейшин.

Моррин и без титула Великого Мастера уже добился многого, занимаясь внедрением электрических двигателей и других нововведений. Будучи мастером над големами, он уже успел организовать множество совместных проектов с гильдиями, и это позволяло ему добиваться отличных результатов. Например, он недавно завершил проект с мехопауками — маленькими, ловкими конструкциями, которые использовались для бытовых нужд. Конструкты могли переносить небольшие грузы, чистить механизмы и помогать в цехах, что значительно облегчало жизнь драггов, таайров и людей в Ангмаре. Эти автоматические помощники, созданные для гильдии ремесленников, стали первой успешной разработкой, в которой он смог продемонстрировать потенциал электрических приводов. Этот проект уже обеспечил Моррину определённое уважение и в гильдии торговцев и позволил наладить связи с другими цехами.

Но временный наместник Ангмара, Эр Гром, был настроен решительнее своего почившего предшественника. Без лишних обсуждений он назначил церемонию и прислал Моррину приглашение по почте. Это выглядело не столько как дань уважения, сколько как попытка создать хороший повод лично встретиться и обсудить условия сотрудничества. О новом главе города он слышал как о крепком хозяйственнике, бывшем торговом советнике, и предполагал, что его просьбы будут направлены на то, чтобы закрыть доступ к новой технологии для других городов, сделав Ангмар единственным её обладателем.

Тем не менее, Моррину стало любопытно, чего именно добивается Эр Гром. Возможно, стоило услышать его предложение, прежде чем делать окончательные выводы.

Он медленно натянул льняную рубаху и штаны, и с неким смущением посмотрел на шкаф: ему предполагалось пойти на совет в церемониальной броне. Прежде он никогда не надевал доспехи, не говоря уже о праздничных, увенчанных рунами. Взглянув на доспехи, которые мирно покоились в шкафу, Моррин почувствовал, как по спине пробежал холодок: на первый взгляд, нагрудник был слишком узким для его крепкой фигуры.

- Барг! – позвал он. – Помоги мне разобраться с этой чертовщиной!

- Да, мастер! – раздалось снизу.

Барг, молодой драгг с быстрыми руками и всегда сосредоточенным взглядом, вошел в комнату. Этот парень знал всё о доспехах, несмотря на то связал свою жизнь с искусством инженеров. Барг без лишних вопросов подошел к Моррину, взглянул на доспех и с легкой улыбкой начал:

— Не волнуйтесь, мастер, вам нужно просто стоять на месте, остальное сделаю я.

Вчера все выглядело гораздо более понятно, чем сегодня. Он, естественно, не запомнил ни слова разъяснений о том, что как одевается.

— Видите, это несложно. Просто не мешайте мне, пока я побуду вашим оруженосцем, — шутливо заметил Барг, натягивая морщинистую кольчугу на плечи Моррина. — Так, теперь оденем сапоги и бутырлык с наколенником…

- Чего? – протянул Моррин.

Барг происходил из клана Дол Гул, традиционно специализировавшегося на военном деле. Долгое время сородичи готовили его как будущего воина, однако быстро поняли, что у их брата душа лежит к другому и решили дать ему попробовать себя в гильдии инженеров, к которой и приписан Моррин. Тогда-то он и увидел в парне талант, и решил взять его к себе в послушники. И не прогадал. Это был один из его самых талантливых учеников. Ему никогда не требовалось долго объяснять что-либо. Молодой столетний ученик схватывал на лету. Но сейчас ему он нужен был для другого.

— Давай попроще, Барг. Я с доспехами знаком не больше, чем с таайрийскими артефактами.

— Понял. Что-то вы сегодня бледны, — ответил ученик. — С вами все хорошо?

— Просто не выспался и немого волнуюсь, — буркнул он в ответ.

Барг умело управлялся с доспехом, Моррину оставалось лишь правильно ставить руки и ноги для наручей и бутырлыка. С чешуйчатым нагрудником, который послушник горделиво назвал бехтерцем пришлось повозиться: мастер над големами не слишком следил за фигурой, а нагрудник был явно рассчитан на кого-то постройнее. Ритуал одевания венчал водружение на голову драгга шишака, увенчанного рунами.

Моррин посмотрел на себя в зеркало и понял, почему драгги считаются самой грозной силой – перед ним стоял не много ни мало, а боевой ветеран, прошедший не одно сражение за шахты.

Зал Совета Ангмара был внушительным и мрачноватым местом, где приглушенные тени играли на тёмных, отполированных до блеска деревянных панелях. Драгоценные канделябры освещали зал мягким, едва мерцающим светом. Массивные механические часы у дальней стены отсчитывали время торжественными ударами, подчёркивая значимость происходящего. Казалось, весь зал, от тяжёлых каменных колонн до вырезанных вручную сидений для старейшин, пропитан силой и тяжестью власти, и каждая деталь здесь говорила о выверенной эстетике драггов, где каждый элемент конструкции и декора был связан с их промышленной и механической культурой.

Стены были украшены искусной резьбой, на которой сцены древних сражений драггов становились живыми легендами, ярко напоминавшими о славе их народа и об их высоком предназначении. Моррин, охваченный напряжённым ожиданием, поймал себя на том, что не может отвести взгляда от двух самых монументальных фресок в зале. На одной из них был изображён Брогом в момент решающей битвы при Ар Дер Руме: могучий воин с тяжёлым молотом стоял на передовой, сражаясь против полчищ чудовищ, рвущихся из разлома. Его глаза горели яростью, а его оружие, смертоносное и неутомимое, опускалось на врагов, разбрасывая их в стороны — словно ни одна другая раса не была бы способна на подобное мужество. Вторая фреска, расположенная напротив, изображала более спокойную, но не менее значимую сцену: Брогом устанавливал первые врата над крупным разломом, впечатывая символ надежды и технологического величия драггов в землю. Эти врата, первые из грандиозных достижений, ознаменовали начало эры, когда низкорослые инженеры и пернатые таайры стали укрощать угрозу бездны, превращая хаос в порядок, а тьму — в систему и свет.

Для родившихся в глубоких горах представителей расы рудокопов эти сцены были не просто воспоминанием — это были доказательства, что именно они создали этот мир таким, каким он стал, привнеся в него прогресс, дисциплину и силу. Драгги с гордостью называли себя опорой цивилизации, и ни люди, ни таайры не могли, по их мнению, сравниться с этим наследием. Глядя на эти фрески, Моррин ощущал укол благоговения и скрытой тревоги перед той зловещей, но укрощённой силой, которой владел лишь их изощренный ум.

Он стоял на возвышении в центре зала, чувствуя на себе взгляды со всех сторон. По одну сторону зала располагались великие рода, когда-то отозвавшиеся на зов Брогома переселиться в новый мир. В центре сидели кланы Нор-Драгур и Шат-Грим, знаменитые своей жесткой дисциплиной и безупречной добычей редчайших металлов. Представители этих кланов, одетые в тёмные, массивные одежды, сидели с выражением надменного спокойствия. Их неподвижные лица казались высеченными из камня, как и их легендарные предки. Однако, несмотря на видимое спокойствие, Моррин уловил что-то в их взглядах, нехарактерное для торжественной обстановки. Это была скрытая враждебность и лёгкое презрение — будто его присутствие нарушало устоявшийся порядок, как ненужная деталь в идеально отлаженном механизме.

Рядом с ними находились старейшины клана Уль-Дахар, некогда славившиеся торговлей, а ныне сосредоточившиеся на промышленности и поставках руды. Их глаза, холодные и колючие, оставляли ощущение недоверия и негласного укора. Для этих кланов он был чем-то чужеродным, изобретателем, но и предателем своего рода.

На противоположной стороне зала разместились представители гильдий — сильные фигуры, каждый из которых олицетворял отрасли ремесленного и научного мастерства Ангмара. Впереди всех сидели мастера из Рудников, облачённые в рабочие мантии, но к заседанию Совета очищенные от пятнен смазки и пыли. Следом располагались Железоплавильщики. Обычно с закопчёнными лицами и грубыми руками непривычно было их видеть в парадной форме. Рядом с Торговцами и Ремесленниками сидели члены его Гильдии Инженеров. Они же смотрели на Моррина с интересом и легкой завистью, понимая, что его успех с электрическими големами значил для них всех.

Во главе зала находился престарелый Эр Гром, временный наместник и фактическим правитель Ангмара. Он был тяжеловат и суров, с глубокими морщинами, пересекающими лицо. Рядом с ним, угрюмо скрестив руки, стоял военный советник Дро Далар. Его взгляд прожигал Моррина насквозь, изучая молодого драгга с неумолимой серьёзностью. Моррин чувствовал, что эти старики видят в нём не только талантливого инженера, но и что-то еще.

В центре зала, немного ниже наместника и советника, находился глава Совета Ангмара — Лор Драгнал, пожилой драгг, одетый в парадные доспехи, украшенные резными узорами. Его голос звучал как тяжёлый гул далёкого молота, перекрывая даже тикание больших часов на стене. Он начал церемонию, обращаясь к присутствующим и прославляя заслуги Моррина. В его словах звучала официальная похвала, но сам он произносил её, как будто заучивал строчки, и взгляд его был холодным и выжидательным.

— Сегодня мы собрались, чтобы отметить значительный прорыв в нашей науке, — произнёс глава Совета, обводя взглядом зал, задерживая его на каждом представителе клана и гильдии, словно оценивая их готовность к решению. — Мастер Моррин из Дро Агбара заслужил наш почёт, расширив границы знаний о големах. Его исследования и внедрение электрических двигателей позволят нам заменить старые паровые установки и использовать големов на новых рубежах — от стражей на улицах Ангмара до …

Моррин, слушая перечисление своих заслуг, вдруг поймал себя на том, что взгляд его невольно блуждает по залу, и то, что он увидел, заставило его почувствовать неприятное напряжение. На него обращались десятки взглядов — холодных, насмешливых, полных недоверия. Никто из присутствующих не поднимал голос, но казалось, что тишина накалялась с каждым мгновением, будто драгги не обсуждали заслуги Моррина, а выискивали в них что-то неуместное, постороннее, даже угрожающее.

— Но прежде, чем мы можем наградить его почётным титулом Великого Мастера, требуется одобрение Совета, — продолжил Драгнал, делая паузу, чтобы его слова усвоились. — Пусть голос каждого клана и каждой гильдии решит: согласны ли вы принять Моррина и его заслуги, как заслуги для всех драггов, вне зависимости от происхождения и прежних принадлежностей.

Моррин ощутил, как после объявления по залу пронёсся гул, смешанный с удивлением, раздражением и даже недовольством. Мастер над големами чувствовал, как нарастает напряжение. Едва Драгнал произнес слова о голосовании, в зале послышались шепотки, шипение, а затем и откровенные возгласы недовольства. Кое-кто, не скрывая презрения, громко прошипел:

— Чужак из Дро Агбара? Нашли Великого Мастера!

Моррин слышал каждый обидный намёк, ощущал ледяные взгляды на себе. Он был словно в центре безмолвной бури, которая грозила вот-вот выплеснуться наружу. Высокопоставленные драгги, вечно сдержанные и важные, сейчас быстро теряли своё лицо, переходя на явные оскорбления:

— Да кому он нужен, этот гордец! Думает, что, покинув родной Гарт-Куран, станет выше всех нас? — насмешливо произнёс один из представителей клана рудников, его голос разнёсся по залу, и Моррин ощутил горькое жжение унижения.

— Ему только и место — в шахте, а не среди тех, кто чтит старые традиции! — подхватил другой, и слышались злорадные смешки.

Вдруг краем глаза Моррин заметил, как один из старейшин клана, Драгр Дулхар, с презрительным выражением на лице достал их кармана обломок руды и, не колеблясь, швырнул его в сторону инженера. Камень прокатился по полу, тяжело стукнувшись у ног Моррина, словно сама руда отказывалась признавать его.

— Вот, где твое место – среди руд, безродный! — крикнул тот вдогонку камню.

Это стало последней каплей: гильдия инженеров, к которой принадлежал Моррин, вскочила со своих мест, бросаясь в яростный спор с обидчиками своего коллеги. Завязалась потасовка, крики и ругань оглушали зал, и место, ещё минуту назад выглядевшее знатным собранием, превратилось в бурлящий котёл ярости. Грубые слова смешались с выкриками, а яростные драгги сцепились, забыв о всяких приличиях.

Моррин стоял в центре нарастающей ярости, чувствуя, как спина покрывается холодным потом. Его руки инстинктивно сжались в кулаки, как будто он готовился к столкновению, но стоял неподвижно. Это не была обычная рабочая ссора, к которой он давно привык, — здесь, на церемонии, которой он и не жаждал, его работа, его честь оказались погребены под слоем презрения и вражды. Перед ним возвышалась грозная стена гнева, и каждый взгляд, каждый выкрик говорили, что он — никто, чужак, претендующий на то, чего никогда не заслуживал.

Чувство унижения навалилось на него, как тяжесть неукротимой волны. Ему было не просто стыдно, но и горько от того, что его достижения обернулись насмешкой. Он не ждал признания, но открытое презрение резко прошлось по его самооценке. Когда звучали слова главы Совета, он видел в этом зале великие кланы драггов, мощное братство ремесленников и инженеров, но теперь всё это разрушилось перед его глазами, как сломанные шестерни в механизме. Перед ним возвышалась толпа ожесточённых лиц, искажённых ненавистью. В каждом взгляде было не просто равнодушие, но и вызов его праву быть здесь, как будто сам факт его присутствия был оскорблением для их чести.

Драгг заметил, как толпа дерущихся, охваченная яростью, с гулом нарастала, приближаясь к нему. Кто-то швырнул в него кусок угля, удар пришёлся по доспеху, но Моррин невольно подался назад, глухо ощутив удар. Он замер, стараясь держаться прямо, но видел, как кто-то, протиснувшись сквозь толпу, целенаправленно тянулся к его руке, словно готов был сорвать его доспех, и гнев, витавший в воздухе, казался готовым выплеснуться на него целиком. Зал наполнился гулом и беспорядочной, озлобленной давкой, и его охватило желание просто сбежать, исчезнуть с этой насмешливой церемонии.

Внезапно он ощутил крепкую руку на своём локте. Рядом возник стражник, который, не говоря ни слова, ловко вывел его из гущи потасовки. Моррин оглянулся, успев заметить, как его нападавшие с разочарованным гневом остались за спиной. Уходя, он слышал доносящиеся из зала крики, полные презрения и недовольства.

Стражник, не отпуская его, быстро провёл инженера по коридору и, минуя длинные каменные залы, привёл к массивной двери, обитой чёрной сталью. Он открыл её, жестом предложив Моррину войти, и тот шагнул внутрь. В просторном, сурово обставленном кабинете, украшенном гербами Ангмара и клановыми знаками, он увидел ждущих его Эр Грома и Дро Далара.

Карт Ллой, держась ближе к стене, осторожно пробирался дальше по тоннелю, пока свет фонаря не осветил нелепо раскиданные тела двух кроллов. Их металлические оболочки были искорёжены: один щарообразный механизм, кажется, взорвался изнутри, разлетевшись на острые осколки, второй валялся на боку, с разорванной проводкой и выведенными из строя механизмами. Слабое шипение газа исходило от повреждённых труб, и едкий запах топлива бил в нос, создавая мрачную атмосферу.

У покорёженной машины лежал телохранитель с обезображенным лицом, по всей вероятности, от взрывного состава. «Смесь явно мощная, — подумал Карт, осматривая глубокую дыру в черепе стражника. — Она пробила кость так, словно это был хрупкий кусок глины, и, видимо, на месте убила его».

Остатки смеси уже испарились, но даже слабый след, который остался на металлической стенке рядом с кроллом, выдавал редкость вещества. Карт быстро понял, что это нечто уникальное. Что-то похожее он видел лишь однажды — на выставке алхимиков, которое прибывший в Ангмар таайр демонстрировал для посетителей как предмет высшего искусства для взрывных рудниковых работ. Теперь похожее зелье использовалось против драггов, и это его настораживало. Связи покровителей преступницы выходили за пределы простого человека; у неё была серьёзная поддержка.

Двигаясь вперёд, Карт и его помощник Рал добрели до следующего поворота, и фонарь осветил второй труп. Тело второго телохранителя находилось у центрального перекрёстка туннелей. Этот драгг явно боролся до последнего: по положению его тела и следам на полу было видно, что он не сдался без боя. Карт замер на месте, ощупывая взглядом стены и пытаясь представить, как всё происходило.

На полу он заметил следы крови и обуви убийцы — хрупкие, но отчётливые, идущие в сторону выхода. Судя по количеству крови, преступница сама получила серьёзную рану, вероятно, от удара засапожником, и Карт отметил, что в нескольких местах капли указывали на неустойчивость преступницы. «Да, она была ранена, — заключил Карт, — но продолжала двигаться».

Подойдя ближе к телу телохранителя, он заметил, что у драгга было перерезано горло, а глаза залиты каким-то еще светящимся составом. В его ноге и на шее зияли кривые раны, судя по всему, от того же лезвия, которым убили наместника. Телохранитель дрался отчаянно, но в итоге удача и мастерство убийцы взяло верх.

«Слишком много совпадений указывает на таайров, — думал Карт, присаживаясь рядом со вторым телом и обдумывая детали. — Карт всегда знал, что жизнь этой расы в Ангмаре скрыта под завесой тайны. Их кварталы не были открыты для всех, они сохраняли своё независимое и замкнутое общество. Но почему бы им сейчас вмешиваться? Быть может, они решили с помощью чужих рук уничтожить верхушку драггов, чтобы … чтобы что? Захватить Ангмар? Их это никогда не интересовало. Таайры в большинстве своем отстранённые и замкнутые личности, ученые, исследователи и создания искусства. Их не интересуют мелкие дрязги власти. Это все странно.»

Он подозвал Дракса, приказав тому собрать образцы крови для анализа, и, пройдя дальше по следу, вместе с Гронном направился к выходу в квартал таайров. Следы крови, казалось, тянулись до самого выхода, и чем ближе они подходили, тем больше Карта мучила догадка: убийца могла укрыться у таайров, а их влиятельные союзники обеспечили ей прикрытие.

Поднявшись по лестнице из тоннеля, он увидел, что кровавый след внезапно обрывается у лужи крови. На камне виднелись отпечатки, словно кто-то тут упал, а потом… пропал.

Карт изучил место, опустившись на одно колено. «Здесь она явно потеряла силы и упала, — подумал он. — В таком состоянии далеко не ушла бы…» И всё же следы обрывались. Это могло значить только одно: кто-то поднял её и вынес, тщательно скрывшись от посторонних глаз.

Карт вглядывался в тусклый свет переулка, и напряжение охватило его с новой силой. Обрывок следа, резко заканчивающийся у лужи крови, лишь усилил чувство растерянности и злости. Он обходил ближайшие уголки, пытаясь найти хоть намёк на дальнейшие шаги убийцы и ее сообщников, но кругом царила тишина, нарушаемая лишь далёким шумом механических устройств города. Присев на корточки, он ещё раз внимательно осмотрел землю, провёл пальцем по влажному отпечатку, почти уже исчезающему на каменной поверхности.

Стараясь подавить досаду, Карт направился по окрестностям к соседним домам. Следовед постучал в деревянную дверь с резным орнаментом, напоминающим сплетение корней и крыльев, и почти сразу услышал тихие шаги с той стороны. Дверь приоткрылась, и в проёме показалась фигура высокого таайра. Его острый клюв отразил свет фонаря, делая лицо особенно суровым. Тёмные, почти чёрные перья, обрамляли вытянутую голову, а глаза — бездонные, словно вбирающие в себя тьму ночи, — смотрели на Карта с холодным безразличием. Весь его облик — возвышенный, чуждый и загадочный — создавал впечатление того, что он общается не с человеком, а с отстранённым духом.

— Чем обязан визиту? — клюв раскрылся, и голос, резкий и обрывающий каждое слово, пронёсся по узкому коридору дома. Казалось, таайр говорил так, будто слова отрывались от его языка с неудовольствием.

— Простите за беспокойство, — начал Карт, стараясь сохранить спокойствие, несмотря на явное недружелюбие собеседника. — Сегодня ночью здесь могло произойти… инцидент. Не видели ли вы кого-нибудь из подозрительных личностей? Раненую женщину, например.

Таайр чуть опустил голову, будто примеряясь к слову «подозрительные». Карт уловил, как по его высоким плечам пробежала едва заметная дрожь раздражения.

— Раненую женщину? — переспросил таайр, словно это слово было ему непонятно или не имело смысла. — Я не наблюдал ничего подобного.

Карт почувствовал, что его слова, казалось, развеваются на ветру, не оставляя никакого впечатления на собеседнике. Таайр продолжил, и в его голосе послышалось едва уловимое раздражение:

— И кстати, мастер-следователь, что привело вас в квартал таайров в столь поздний час? Наши исследования требуют уединения, и мы обычно не жалуем присутствия посторонних без приглашения. Убедитесь, что оно также быстро закончится.

— Исследования, говорите? И что же вас так увлекло? — Карт склонил голову, сдерживая усмешку. Несмотря на неприкрытые намеки птицелюда, следовед продолжа диалог.

Таайр молча выдержал его взгляд, а затем со спокойствием, которое показалось Карту изощрённой вежливостью, ответил:

— Природа межпространственных полей. Сложно объяснить это тому, кто не посвящён.

Он явно наслаждался тем, что его слова не значат для Карта ровным счётом ничего. И всё же следовед заметил в этом ответе лёгкий намёк на осуждение — будто его присутствие в этом квартале нарушало едва уловимую гармонию, понятную лишь этим загадочным существам.

— Вижу, — кивнул Карт. — Благодарю вас за время.

— Как вы и должны, — сухо откликнулся таайр, его глаза блеснули, прежде чем он бесшумно закрыл дверь, оставляя следователя в ночной тишине.

Карт отошёл от двери, подавив раздражение, и вновь окинул взглядом опустевшую улицу, словно надеясь увидеть какой-то знак, указывающий ему путь.

Другие жители встречали его не менее напряжёнными взглядами, выражая скрытое недовольство присутствием чужака. На прямые вопросы Карт получал лишь уклончивые ответы. Ни один из них, казалось, не видел ни раненую девушку, ни её помощников.

Он тихо проклинал прямой запрет гильдии следоведов на вторжение в квартал таайров, и уж тем более отсутствие полномочий вломиться с обыском к ним в дома. Уж тогда-то он точно сразу бы нашёл девушку. Но из-за договора между драггами и таайрами, административные органы Ангмара не имеют в этом квартале власти. «Город, мать его, в городе со своими законами!» — в сердцах выруглся Карт. Даже невинный опрос соседских домов, в итоге, может ему стать боком и закончится кучей оправдательной писанины.  

Когда Карт вернулся к люку, где заканчивался след крови, его снова охватило разочарование. Казалось, что преступница просто растворилась в ночи. «Чего я ожидал?» — мысленно проклинал он себя. Он вздохнул, ощущая тяжесть этого безуспешного расследования и холодный камень, будто издевательски намекающий ему на неумолимое исчезновение следов.

Тихо выругавшись, он жестом подозвал Дорка и Гронна.

— Возвращайтесь в участок, — бросил он, глядя на мокрый след на земле. — Возьмите образцы, передайте на анализ.

Когда жандармы удалились, Карт остался наедине с ощущением надвигающейся неудачи. Он с трудом сдержал раздражение, ещё раз обошёл вокруг лужи крови, безуспешно высматривая хоть малейший след. В конечном итоге, сквозь мрачные мысли, ему вдруг пришло воспоминание о Миене. Её облик встал перед глазами, и, сам не до конца понимая, почему это должно его утешить, он подумал, что теперь хотя бы один её искренний взгляд был бы кстати. Неожиданная лёгкость охватила его, и, поддавшись этой необъяснимой тяге, Карт направился к гильдии Бардов.

Карт медленно шёл по переулку, ведущему к зданию гильдии Бардов. Предрассветные сумерки ложились на Ангмар серым покровом, и город казался ещё более тихим, почти безмолвным, как будто выжидающим нового дня. Лёгкий холодный ветерок пробегал по лицу, придавая моменту ощущение уединения, а тусклый свет, струившийся из окон, едва пробивался сквозь полумрак. Внутри Карта всё ещё билось разочарование — он пытался следовать по малейшим уликам, и всё же его поиски вновь привели его к пустоте.

Уже почти подойдя к зданию гильдии, Карт остановился. Он с сомнением посмотрел на массивные двери и на окна, за которыми, должно быть, юные барды уже успели уснуть. Поднявшись по каменным ступеням, он остановился перед деревянным фасадом, осознавая, как это могло выглядеть: неужели он так стремится увидеть её, что готов вторгнуться в её мир посреди ночи? Это ощущение заставило его слегка усмехнуться.

«Боже, ты просто сходишь с ума, Карт», — подумал он. Уговаривая себя развернуться, он уже почти сделал шаг обратно, как вдруг уловил мелодию, льющуюся из окна над головой. Это был тонкий, мягкий голос, который проникал в темноту, звуча почти как эхо в пустом переулке. Голос был знакомым, и сердце Карта невольно дрогнуло: Миена. Она пела.

Карт приблизился к одному из окон, остановившись чуть в стороне, чтобы не выдавать своего присутствия. Прислонившись к холодному камню стены, он вслушался в её голос. В нём звучала печаль, что-то трогающее и даже тревожное, словно воспоминание о давно потерянном детстве, о мечтах, которые так и не сбылись.

В пляске огня одинокой свечи,
Под мамины сказки, былины в ночи
О принце Агъентума думала я.
Ко мне подойдёт, доспехом звеня,
Сердечно предложит взять в жёны меня.

Её голос был чист и проникновенен, каждый звук, казалось, падал прямо ему в сердце, и он вдруг понял, что это была не просто песня. В ней скрывалась горечь обмана и предательства, пережитых, но не забытых.

Но детские сказки забылись давно,
И принц уже вырос и стал королём.
Суровой рукой он правил страной,
И голод в стране сменялся войной.
На бунт как один поднялся город мой.

Карт явно не так себе представлял свой визит к гильдии, а как что-то более романтичное. Но певучие и одновременно тяжёлые слова ложились на слух, как камень на сердце, и уносили следоведа в пучину воспоминаний. Ему казалось, что в её голосе он слышит саму историю оставленной им давным-давно старой родины, преодолевающую трудности и разделённую непростыми людскими судьбами. В какой-то момент он закрыл глаза, и перед ним словно встали образы — вспыхивающие огни, руины, силуэт всадника на фоне догорающего города.

Но вот наконец я застала его.
И вспыхнула снова в сердце любовь.
На встречу ко мне он коня начал гнать,
А вслед за ним неслась его рать…
Спалил город он и убил мою мать.

В пляске огня одинокой свечи,
Под мамины сказки, былины в ночи
О принце Агъентума думала я.
Ко мне подойдёт, доспехом звеня,
Сердечно предложит взять в жёны меня.

Миена пела так, будто с каждым словом вытягивала из себя собственные воспоминания, вплетая их в мелодию. Её голос был полон тихой решимости и странной горечи, в нём звучали боль и примирение, оставлявшие след на душе каждого, кто слушал. Карт почувствовал, как его собственное прошлое всплыло из глубин памяти, взывая к тем дням, когда он покинул Агъентум, разочаровавшись в жизни там.

Песня затихла, и Карт остался стоять под окном, словно прикованный к этому месту. Её голос, полный тихого, почти горького принятия, глубоко тронул его, пробуждая воспоминания о тех далёких причинах, которые заставили его покинуть Агъентум. Он помнил эти бесконечные, тяжёлые, тягучие дни на старой родине, где жизнь тянула душу вниз под гнётом высокомерных правителей и сквозила пороками, от которых почти невозможно было укрыться.

В Агъентуме каждый уголок власти пропах силой, купленной без стеснения. Правители были богаты и беспощадны; они жили над законом и подчиняли его себе. Никто не смел перечить им — ни на улице, ни за закрытыми дверями. Любое инакомыслие жёстко подавлялось, и Карт видел, как гордый дух его народа сгибался под этой силой, как беспринципные сделки и жадность разъедали общество. В те годы он мечтал, что сможет найти место, где всё иначе. Но слушая эту песню здесь, в холодном ночном Ангмаре, он чувствовал, что перемены не принесли обещанного освобождения.

Склонив голову, он вслушивался в последний отголосок мелодии, цепляясь за тишину, которая оставила после себя еле ощутимый след. Взгляд его блуждал по фасаду гильдии, отмечая каменные украшения и темноту окон. Миена, стоявшая где-то за этими стенами, была ему едва знакома, но почему-то её слова всколыхнули нечто болезненное и глубокое в его душе, напоминавшее об утраченных надеждах.

Карт не решался подойти ближе, не поднимал руку, чтобы постучать — знал, что её песня не нуждается в чужих словах, да и внезапный, но уже затихающий, романтический порыв сейчас едва ли был уместен.

«Ты теряешь фокус, Карт», — мысленно упрекнул он себя, возвращая мысли к расследованию и напоминая себе, что его интерес к этой девушке — не более чем человеческая слабость. Он чуть тряхнул головой, будто пытаясь вытряхнуть лишние мысли, и, затаив дыхание, отошёл в тень здания, готовый продолжить свой путь.

Бар «Пьяный голем» поглотил мастера-следоведа Карта Ллоя шумом переполненного зала. Воздух здесь был тяжёлым и тревожным, гулкими волнами отдавался в каменных стенах, и клубился, как слишком крепкий дым, в котором смешивались разговоры, запах медовухи и копоти. Карту приходилось проталкиваться через тесную толпу низкорослых рудокопов, осаждавших дверь в комнату, где было совершено убийство. При виде человека драгги лишь плотнее сдвинулись, недовольно бурча что-то под нос. Заставить такого уступить — задача не из лёгких, Карту это давно было известно.

Когда он только устроился в жандармерию Ангмара, он не обрадовался, но выбора не оставалось. Людские цеха были переполнены, таайры брали на работу в свой квартал только сородичей и вообще вели довольно замкнутый образ жизни, не пуская чужаков. Оставались только драгги, которые контролировали все административные органы города. Но к следствию они относились без особого интереса, да и умения. Не хватало им человеческой смекалки. Так что среди узловатых, хмурых коренных жителей он оказался единственным «странником», быстро доказавшим свои способности на самой «черной» и неприглядной работе с трупами. В результате его в качестве исключения удостоили должности мастера и даже дали в напарники двух помощников. Утешало одно: они не возражали, что главным в расследованиях стал человек, и не пытались препятствовать его работе. Впрочем, это было бы и бессмысленно — драгги редко отличались тонкостью восприятия улик и следов.

Карт едва успел войти в главный зал таверны, как наткнулся на шумную толпу, запрудившую вход в комнату, где произошло убийство. Пестрая масса широкоплечих, низкорослых фигур не пропускала никого, а стоило его жандармам попытаться расчистить путь, как плотная стена низкорослых завсегдатаев таверны ещё больше сомкнулась, будто замкнутый механизм из медных и чугунных деталей, нежелающий работать под чужим управлением.

Покосившись на своего мастера, двое помощников — два коренастых, тяжеловесных жандарма с лицами, напоминающими грубо обработанный камень — двинулись оттеснять толпу, расталкивая собравшихся короткими, но крепкими толчками. Низкорослые горожане глухо загудели, как подземные ручьи, заключенные в железные трубы, пробиваясь наружу. Два драгга рядом с Картом начали возмущённо ворчать, их голоса раздавались, как глухое эхо каменных шахт.

— Сначала убиваете нас, а потом лезете расследовать! — выкрикнул один из них, злобно сверкая глазами.

— Да людям только и нужно, что замести следы! — подхватил второй, грозно уставившись на жандармов, которые лишь молча продолжали выталкивать тех, кто больше всех возмущался, к выходу.

Для Карта это представление не было новостью — он знал, что негодование драггов по поводу смерти наместника было лишь вершиной айсберга. Настоящая неприязнь затаилась глубже, в тёмных и недоступных глазах, которыми они сверлили каждого чужака. В каждом мрачном взгляде проступала вера в заговор, в то, что люди — хладнокровные убийцы, целенаправленно уничтожающие верхушку их правителей. У них были свои, старинные традиции, закрытые кланы, и вмешательство со стороны они воспринимали как угрозу своему укладу и безопасности. Карт, как представитель жандармерии и, что хуже, человек, оказался для них лицом этого вторжения.

Он знал, что каждый, кто сегодня бросал на него тяжёлый, подозрительный взор, втайне верил, что именно люди стоят за недавними убийствами, что они разрушают основы власти драггов, чтобы сломать сам Ангмар и подчинить его себе. В такие моменты Карт чувствовал себя ничем иным, как лишним винтиком в сложном, неуступчивом механизме, деталью, от которой все хотели бы избавиться. Но он не имеет права показать даже малейшего раздражения — только не здесь и не сейчас. Драгги были похожи на тяжёлые, неподатливые каменные глыбы: попытка воздействовать на них силой только разбила бы и его самого.

Поэтому следовед оставил жандармов разбираться с разъярённой толпой, а сам отошел в сторону сцены, где рыжеволосая девушка с озабоченным выражением на лице торопливо укладывала в сумку какой-то странный инструмент. Она двигалась поспешно, словно стремясь поскорее покинуть это место, где развернулась кровавая драма. Лицо её было уставшим и задумчивым, с тенью тревоги, и, хотя она старалась быть незаметной, её красота невольно привлекала взгляд. Свет ламп пробегал по огненно-рыжим волосам, отливающим медным блеском, и Карт отметил, что раньше не встречал её среди жителей Ангмара, хотя ему были знакомы почти все лица в людском квартале.

Оправдывая свою заинтересованность тем, что любая информация может быть полезной, он решил завести разговор, хотя ощутил к ней не только профессиональный интерес. Девушка выглядела немного растерянной, словно всё случившееся затронуло её гораздо больше, чем обычного посетителя.

— Тяжёлая ночь выдалась, не так ли? — произнёс он, глядя на неё с лёгкой улыбкой. — Простите, я Карт Ллой, мастер-следовед.

Менестрель взглянула на него, и он уловил в её глазах оттенок удивления, смешанного с благодарностью за то, что его тон оказался таким спокойным. Она кивнула, ненадолго отвлекаясь от сборов.

— Миена ер Гийорн —представилась она. — Да, действительно тяжёлая... Я и подумать не могла, что такое случится в день моего первого выступления.

— Вы только что прибыли в Ангмар? Я, признаться, думал, что знаю почти всех наших менестрелей и гостей, — заметил он, стараясь скрыть свой более личный интерес к беседе за вежливой улыбкой.

Она кивнула, слегка растерянно, но быстро собралась и ответила сдержанно:

— Да, всего несколько дней назад. Успела только устроиться, да и вот — прямо в ночь такого события.

Карт, не упуская взгляда девушки, сдержанно улыбнулся и, как бы случайно, предложил:

— Понимаю. Может, пока жандармы разбираются, присядете на минуту? Ночь выдалась непростой, а я, честно говоря, не против отвлечься от всех этих гневных выкриков, — он указал на столик в углу зала.

Миена ненадолго задумалась, но потом кивнула и, застегнув сумку с интсрументом, последовала за Картом к тихому столику в дальнем углу таверны. Карт придвинул ей стул, сам уселся напротив и скользнул взглядом по её задумчивому лицу, стараясь быть ненавязчивым.

— Ангмар не всегда встречает гостей настолько... неожиданными событиями, — начал он, иронично качнув головой. — Это город особенный, движущийся и непредсказуемый, но не настолько, чтобы сводить в одном месте посетителей таверны и… убийц, — заметил он с лёгким намёком.

Миена осторожно улыбнулась, но, казалось, мысли её всё ещё блуждали где-то в стороне.

— Он, конечно, впечатляет, — тихо ответила она, избегая взгляда. — Я слышала много историй об Ангмаре, но увидеть его — совсем другое. Он живёт какой-то своей жизнью… и все эти механизмы, котлы и трубы. Они будто дышат, стонут и скрежещут, как будто сам город движется по своей воле.

— Мы здесь давно привыкли к тому, что Ангмар нас ведёт. Иногда бывает ощущение, что мы лишь гости в нём, — кивнул Карт. — Я, к примеру, никогда не устаю смотреть на него на рассвете. Вы, наверное, ещё не видели, как город идёт к горизонту над пустынями?

Она улыбнулась теплее, и в её взгляде мелькнул интерес.

— Нет, но хотелось бы. Я пока успела побывать только здесь, в людском квартале, и заглянуть в свою гильдию. Ещё даже не привыкла к этому месту, — ответила она и чуть замялась, прежде чем добавить: — Хотя теперь, наверное, надолго запомню его.

Карт уловил её настороженность и, сменив тон на более мягкий, спросил:

— Да, жаль, что вам пришлось стать свидетельницей таких событий, — Карт осторожно улыбнулся, словно пытаясь разрядить обстановку. — Но вдруг вы заметили что-то странное?

Миена нахмурилась, словно решая, стоит ли рассказывать ему подробности. Она едва заметно покачала головой и взглянула на сцену, где ещё минуту назад убирала свой инструмент.

— Ну, я не думала, что всё так обернётся, если честно. Ближе к ночи, — она бросила быстрый взгляд на Карта, — вошёл один из каких-то важных драггов. Я сразу поняла, что это не обычный посетитель. Двое стражников с ним, да и ещё молодая девушка. Черноволосая, довольно хрупкая на вид, но как-то… холодная. Они уверенно прошли через весь зал, а сам хозяин шел с ними.

— Тришар? — Карт приподнял бровь. — Вы уверены, что он пошёл за ними?

— Абсолютно, — тихо ответила Миена, чуть понизив голос. — Всё показалось таким странным. А девушка словно знала, куда направляется, — добавила она.

Карт нахмурился, обдумывая её слова.

— Похоже, что она не случайно попала в эту таверну, — заключил он, и в его взгляде мелькнуло что-то вроде задумчивой серьёзности.

— Думаете, она могла быть убийцей? — Миена, затаив дыхание, вглядывалась в его лицо, пытаясь понять, верно ли уловила его мысль.

— Всё возможно, я еще не видел места убийства, — ответил Карт.

Карт увидел, что Миена по-прежнему выглядела взволнованной и подавленной событиями этой ночи. Он не мог оставить её в таком состоянии — не только из вежливости, но и из необъяснимого желания увидеть на её лице спокойную улыбку.

— Не стоит переживать так сильно, — сказал он, чуть наклоняясь к ней. — В Ангмаре порой случаются тёмные дела, но вам здесь ничто не угрожает. Я позабочусь об этом.

Она молча кивнула, задумчиво проводя пальцем по узору на столе, явно всё ещё погружённая в события, что разыгрались в этой таверне. Её взгляд, кажется, устремлялся куда-то за пределы комнаты.

Карт решил слегка разбавить атмосферу.

— Вам стоит как-нибудь посмотреть на таайриский щит Ангмара. Он выглядит как причудливый фонтан на центральной площади.

— Да, обязательно, — оживилась она. Потом с интересом спросила, — А это правда, что нас от Каароса нас защищает только это устройство?

Он кивнул.

— Совершенная правда, — ответил он мягко. — Этот город словно затерян в пустынях Метектума, под бескрайним небом. Только щит над нами и спасает от палящего жара Каароса.

— А вы бывали на краю города? — спросила она, все более оживляясь, в её голосе появилась нотка любопытства.

— Ещё бы. Там красиво. Ангмар в шутку называют пауком — ведь у него и правда восемь «ног». Каждый раз, когда он передвигается на новое место, — это целое событие. — Он заметил, как её глаза блеснули при его словах, и продолжил, обрисовывая картину механизма. — Медленно, но верно, он ползёт через пустыни, от одного города к другому, словно огромный зверь. Иногда кажется, что он живёт сам по себе.

— Невероятно! — заметила она. — А как же Ангмар перемещается?

— Это тайна драггов, — ответил Карт, усмехнувшись. — Они держат этот конструкцию в секрете. Нам, людям, известно немногое, только то, что они используют какую-то древнюю технологию.

Миена задумалась, и Карт уловил, как её лицо на мгновение смягчилось, стало менее настороженным.

Он смотрел на неё, не сводя глаз, чувствуя, как в нём растёт любопытство. Эта девушка явно не была обычным менестрелем; в её лице и в её голосе он видел больше, чем просто желание узнать что-то новое.

— Слушайте, — опомнился он и сказал, глядя ей прямо в глаза. — Не думаю, что вам стоит оставаться здесь дольше. Скоро утро, вы могли бы вернуться к себе и немного отдохнуть. А если позволите, позже я бы зашёл к вам и показал окрестности. Ангмар с рассвета — это потрясающее зрелище, которое не каждому удаётся увидеть.

На её лице появилось лёгкое удивление, словно от неожиданного предложения. И, возможно, легкий румянец проступил на её щеках, хоть Карт и не был до конца в этом уверен. Она кивнула, соглашаясь, но в её взгляде он уловил что-то ещё — нечто, что было для него слишком завораживающим.

Его сердце на миг сбилось с ритма, но он, взяв себя в руки, передал ей её сумку с инструментом и посмотрел на неё сдержанно.

— Будьте осторожны, — проговорил он тихо. — До скорой встречи.

Она, ещё раз посмотрев на него, в ответ кивнула, и, забрав свои вещи, вышла из таверны. Мастер-следовед проводил её взглядом, пока она не скрылась за дверью.

Когда Карт направился к месту убийства, когда на его пути неожиданно возник драгг, крепкий и немного полноватый на вид, с умным прищуром и тяжёлой поступью существа, привыкшего к весу механизмов и серьёзной работе.

— Мастер-следовед, верно? — заговорил он, скрестив руки на широкой груди. — Я Моррин, мастер над големами. У меня есть пара мыслей по поводу убийства, если вас это интересует.

Карт уставился на драгга, окинув его взглядом, который тут же смягчился. Он не мог не признать в нём того самого Моррина, известного по городу своей изобретательностью и умением управлять големами.

— Моррин, значит? И что вас, големщика, могло заинтересовать в расследовании убийства? — спросил Карт, прищурившись.

Инженер выдержал проницательный взгляд человека, а затем тихо сказал: — Просто хотел поделиться странным фактом. Убийства начались несколько месяцев назад одновременно с открытием разрывов в нашем городе. Раньше они появлялись только в определённых местах, далеко за его пределами. А теперь — прямо здесь, на центральной площади.

Карт нахмурился, едва сдерживая вздох. Разрывы — всё это звучало для него как головная боль учёных, а не дело для следователя.

— Разрывы… То, что выплёвывает на нас монстров? — Карт посмотрел на Моррина с сомнением. — И вы думаете, это связано с убийствами?

— Сегодня из одного такого разрыва вышел человек. Сбитый с толку, словно он попал сюда случайно, — уверенно ответил Моррин. — Я это видел сам. Может быть, кто-то нашёл способ использовать разрывы для проникновения в наш мир.

Карт на мгновение замер. Разрыв, из которого выходит человек, — это, несомненно, необычно. Но он сам рассуждал практически и не видел в этом прямой связи с убийствами. Если кто-то научился использовать разрывы, это, конечно, вещь серьёзная, но это по большей части забота тех же таайров или учёных из драггов. Он на секунду представил картину, в которой загадочные незнакомцы, словно призраки, влияют на расклад сил в Ангмаре, убивая неугодных лиц с помощью «портальных» убийц, но его разум отказывался считать это чем-то большим, чем теорией заговора.

— Даже если и так, мастер Моррин, вряд ли тут есть прямая связь. Это скорее не более, чем случайность, и никак не связано с инцидентами. Здесь нужны факты, а не предположения, и пока ни один из них этого не подтверждает, — осторожно заметил Карт, продолжая осматриваться. Но я буду иметь это в виду, мастер Моррин. Спасибо за информацию.

Он распрощался с инженером и вошел в комнату, где было совершено убийство. Ллой оглядел хаос, царивший в помещении, и нахмурился. Свежий утренний ветер пробивался через открытое окно, принося слабый запах влажного металла, смешанного с застоявшейся кровью. Мастер-следовед осматривал следы, стремясь собрать воедино детали — несмотря на то, что кто-то уже успел растоптать добрую половину улик.

«Толпа драггов», — подумал он, сдерживая раздражение. Эти упрямые и необузданные подданные Ангмара вломились на место преступления, затоптав, возможно, единственные нити, которые могли вывести на убийцу. В такие моменты Карт ненавидел свою работу, но опыт и интуиция всё же подсказывали, что кое-что из улик можно спасти. И первое, что бросилось ему в глаза, так это отсутствие тел телохранителей в комнате. Не было и темноволосой спутницы наместника Амгхорна. Версия о том, что она убийца стала более, чем правдоподобной. От нее он и решил отталкиваться.

— Дракс! Гронн! — позвал он своих помощников, два рослых жандарма с грубыми, как тесаный камень, лицами.

Дракс, с суровым взглядом и густыми бровями, едва вошёл в комнату, глядя на неё с видом человека, которого застали врасплох, а Гронн, более молчаливый и склонный к педантичности, сразу направился к краю комнаты, внимательно изучая пол.

— Мне нужна пара ловких ног, чтобы разыскать двух стражников, — продолжил Карт, жестом указывая на двери. — Телохранители должны были находиться здесь при наместнике. Судя по всему, они погнались за убийцей. Опросите соседей и найдите их.

Оба помощника кивнули и поспешно покинули помещение, а Карт продолжил осмотр сцены, мысленно восстанавливая каждое действие. Наемницы действовала чётко, с бесстрашием и самоуверенностью профессионала. Как будто знала, что никто не успеет её остановить.

На полу темнело пятно крови вокруг тела. Удар был нанесён в точку, откуда жизнь уходит быстрее, чем человек успеет что-то понять или позвать на помощь. Тонкий нож, входящий в шею с хирургической точностью, — таких навыков не приобретают в уличных драках или за случайные деньги. Кошель и ценности наместника тоже нетронуты и оставлены без какого-либо интереса. «Это наёмница, — отметил про себя Карт, — причём явно знающая своё дело. Она либо тренировалась под чьим-то чутким руководством, либо у неё за плечами целая карьера, исполненная убийств». Руки преступницы не дрогнули, и удар был таким молниеносным, что наместник, возможно, даже не осознал, что его убивают.

Рядом с телом Карта привлекли брошенные платье и парик. Судя по беспорядку, она переоделась здесь же, в комнате, сбросив всё ненужное после выполнения своего «задания». Он поднял парик и увидел несколько белых волосков, прилипших к его внутренней стороне. Её естественный цвет — белый. Выбор парика был осознанным: Беловолосые – это редкость, а значит, ей нужно было скрыть любую деталь, которая могла бы её выдать. Она, несомненно, планировала всё до мелочей: после убийства хотела быстро сменить личину, чтобы никто не узнал её в случае, если кто-то увидит её на улице.

Карт принюхался и услышал едва уловимый аромат, что-то цветочное с нотками цитруса.

— Девушки всегда девушки, — хмыкнул он.

«Дальше она подошла к столу, — Карт пробежал пальцем по поверхности, отмечая отпечатки её обуви, — и, по всей видимости, запрыгнула, чтобы добраться до окна». Второй этаж был достаточно высок, чтобы падение без подготовки оказалось опасным, но эта убийца явно всё продумала.

«Кто ты такая?» — про себя обратился он к невидимой убийце. Карт потёр подбородок, напрягая память.

Все началось несколько месяцев назад, все жертвы наемников были драггами, состоявшими на важных постах в городе. Это убийство поразительно напоминало предыдущие два. Тот же точный, профессиональный стиль: прямой удар, отсутствие лишних следов борьбы и полное пренебрежение к объектам для выполнения задачи. Всё указывало на хладнокровного и опытного наемника, действующего по чужим приказам.

Первые два случая были не менее дерзкими: обе жертвы - главы кланов. Возможно именно эта девушка убила и их. Как и в этот раз, убийца приближалась к жертве под видом женщины легкого поведения, незаметно прокладывая путь к нужной цели. Низкорослики, внешне невозмутимые, поразительно падки на людских дам. Она убила их быстро, бесшумно, без лишней крови. В ее действиях присутствовала чёткая последовательность и отсутствие личной мотивации, что говорило о её работе за вознаграждение. Но кто стоит за этим?

«Может ли это быть человек?» — подумал Карт, сопоставляя детали. Некоторые факты указывали на возможную внутреннюю борьбу за влияние в Ангмаре. В последние годы людей действительно оттесняли на самые трудные и грязные работы. «Понаехавшие», как их называют. В цехах железоплавильни и на рудниках людские рабочие трудятся без отдыха под угрозой лишения права на жительство в Ангмаре. Возможно, кто-то из них действительно попытался отомстить и подорвать систему власти драггов изнутри. Но что-то в этой версии не давало покоя. Методы убийцы были слишком умелыми и холодными — так могли работать только профессиональные наёмники.

«Но если не люди… что, если это одна из клановых распрей драггов?» — мысленно продолжал Карт, вспоминая об укладе жизни в кланах. Среди них часто возникали ожесточённые конфликты между влиятельными семьями. Подобное соперничество ведется постоянно и уже не раз переходило границы: убить своих, но подставить людей, чтобы разжечь вражду и отвлечь от внутренних интриг. В городе-пауке всегда находились те, кто был готов пойти на всё ради власти.

Однако, всё не укладывалось в простую схему межклановой борьбы. «Таайры, — подумал он, хмуря брови. — Они всегда вне подозрений, но это не значит, что они безвредны». В Ангмаре птицелюди, с их таинственной и изолированной культурой, были почти легендой. Они жили по строгим, непонятным остальным традициям и редко делились знаниями. В их квартал почти никого не пускали, а тех, кто попадал внутрь, таайры провожали с такой настороженностью, словно оберегали великое сокровище. Если они знали что-то о разрывах, то наверняка тщательно скрывали это.

«Может, это они играют против нас всех, — думал Карт, — разжигая конфликт между людьми и драггами, чтобы, когда мы ослабнем, занять нашу позицию?»

«Разрывы внутри города, — вспомнил он внезапно слова Моррина, — они не вписываются в эту версию». Внезапное появление пространственных разрывов, порождающих хаос, не могло быть связано с происходящим, но почему-то не отпускало мастера-следоведа. За этим мог стоять кто-то, чьи мотивы простирались за пределы Ангмара. Карта не покидало чувство, что он упускал из виду что-то важное.

Склонившись к окну и впуская в себя ночной воздух, он понял: каждая версия, каждая из этих возможных тайн — не более чем догадка. Однако убийца, кто бы ни стоял за её действиями, действовала по точной системе, которая наводила на мысль о глобальном плане.

В этот момент дверь за его спиной приоткрылась, и в комнату вошли Дракс и Гронн, лица их были серьёзны и напряжены.

— Мастер Ллой, — произнёс Дракс, — нашли стражников. Убитых. Лежат в канализации.

Карт покачал головой, и тень досады промелькнула на его лице.

— Где именно?

— Под центральной площадью, на перекрестке внутренних технических путей.

— Отлично. Показывайте дорогу, — Карт поспешно направился к выходу, проклиная напрасно затоптанные улики.

Персонаж мультфильма девять. Шестой. Сумасшедший учёный

Выполнен в смешанной технике. Рост 23см. На шее носит ключ. Части тела из полимерной глины. Материал: проволока, пряжа, синтепон, полимерная глина, акрил, пастель лак, ткань. Фигурка подвижная.