Меня зовут Кай.

Я знаю, что в таких историях не стоит указывать свою фамилию, но... пожалуй, это важно, так что – Пеннер. Кай Пеннер. Мои друзья иногда зовут меня Кей-Пи. Да-да, типа как Ким-Пять-с-Плюсом из того мультика, но...

Знаете что, неважно. Я здесь не за этим.

Прошлой ночью произошло что-то по-настоящему ужасное, и я никак не могу отделаться от мыслей об этом. Это как, знаете, одна из тех вещей, которых ты всю жизнь надеешься избежать.

Прошлой ночью я видел, как умерла женщина.

Я не делал этого – черт побери, конечно же, нет. Я и пальцем не тронул эту чокнутую, пока она не напала на меня – клянусь, она хотела убить меня. Прежде, чем вы спросите, – да, я уже обратился в полицию. Я позвонил им и кричал на них минут двенадцать, не меньше, а утром даже приперся в участок сам, чтобы написать еще одно заявление. Второе за неполные сутки.

– Вы были знакомы с этой женщиной? – Полицейский явно сдерживал зевоту.

– Нет. Но я знаю ее имя.

– Простите?

– Она выкрикивала его, пока пыталась убить меня. Она твердила, что ее имя Элис Грин и что она собирается умереть в ближайшие три минуты.

Детектив нахмурился.

– Она кричала собственное имя, пока пыталась убить вас, и при этом утверждала, что собирается умереть через несколько минут?

– Через три минуты.

– Ага. Три минуты – это, собственно, немного. Несколько.

– Конечно.

Он проверил имя Элис Грин в своей базе. Ничего. Абсолютно никого с подобным именем или, по крайней мере, никого с “криминальным прошлым”. И ни одной Элис Грин в списке пропавших.

– Ладно, вы же видели ее тело? – не удержался я.

Детектив неуверенно переступил с ноги на ногу.

– Да, тело... Собственно... Когда вы позвонили нам прошлой ночью… В общем, приехавший наряд не нашел тела. Обыскали всю улицу – и ничего. Никакого... трупа или следов крови, ничего – ни единого клочка ДНК.

Я уставился на него во все глаза. Невозможно. Никто, абсолютно никто не смог бы отмыть всю эту кровь с улицы. Она, черт возьми, была везде!

– Окей, – вздохнул детектив. – Я просто ненавижу задавать этот вопрос, приятель, тем более, что, кажется, ты говоришь честно, но... у тебя есть какие-нибудь... проблемы?

– Проблемы? – ошарашенно переспросил я. Мой мозг все еще был занят попытками понять, как они могли НИЧЕГО не найти. Чертова улица была мокрой от крови. Я чуть не плавал в ней... – В каком смысле?

– Наркотики? Что-то с... психическим здоровьем?

Больше всего мне хотелось послать этого идиота нахрен, но я сдержался. Вместо этого я наклеил на лицо самую любезную искусственную улыбку и сказал ему, что мое здоровье настолько прекрасно, насколько только может быть.

– Никаких жалоб на здоровье, никаких наркотиков. И нет, я никогда не страдал галлюцинациями.

– Что ж, рад слышать, – вздохнул он, одновременно убирая папку с моими документами в свой планшет. – Если там действительно есть какая-то мертвая женщина, мы найдем ее. Мертвые люди обычно не “испаряются” бесследно, кто-нибудь обязательно что-то заметит, и, когда это произойдет, у нас появятся зацепки.

Ей-богу, в этот момент мне как никогда хотелось придушить его. Я был единственным, кто что-то заметил. Я был единственным, кто пытался скормить ему зацепку, размером с чертов Манхеттен!

Мои губы дернулись, изгибаясь в ухмылке.

– Спасибо, офицер.

– Детектив, – поправил он. – Что ж, единственное, что я могу сейчас посоветовать тебе, – это поехать домой и немного поспать. Честно говоря, выглядишь ты дерьмово. Без обид.

...Я поехал домой, но так и не смог уснуть. Как, черт возьми, вообще можно предположить, что кто-то сможет уснуть после того, как стал свидетелем такого? О, нет, вместо этого я ходил туда-сюда по комнате, пытаясь понять, что, черт возьми, мне теперь делать – сразу после того, как понял, что гребанная полиция сделать ничего не сможет.

Может, кому-то другому это под силу.

Может, мне.

Мне нужна помощь. Я не могу сделать это в одиночку, и я искренне надеюсь, что, когда я расскажу вам, что произошло, вы поймете, почему.

***

Ночь, когда я встретил ту женщину, ничем не отличалась от любой другой ночи. Облачное небо, тихий сонный район в паре кварталов от местного паба. Я возвращался домой после работы, слегка навеселе. И тогда увидел ее. Честно говоря, ее было трудно не заметить, потому что она с криком выскочила на меня из-за припаркованной у тротуара Мазды. Я отшатнулся, пытаясь понять, что произошло, и тут ее слова взорвались в моем мозгу, как гранаты.

– Помогите! Помогите мне, они близко, они уже совсем близко!

Я моргнул и лихорадочно зашарил глазами вокруг. Женщина предо мной была одета в одну белую ночную рубашку. Не самая подходящая одежда для ночных пробежек, правда? Снизу ночнушка была испачкана чем-то бурым, и мне потребовалась секунда-другая, чтобы понять, что это кровь. Ее чертова ночная рубашка была в крови. Выглядела женщина, может, лет на шестьдесят– худая старуха, с жирной, лоснящейся кожей, как будто прилипшей к костям.

– Что случилось? – растерянно выдал я единственное, что пришло мне на ум. Все эти события уложились в пару секунд, но я чувствовал себя так, как, наверное, чувствует себя человек при сенсорной перегрузке.

–Три минуты! –- выкрикнула она. – Три минуты – и они вернутся!

Я открыл было рот, искренне собираясь сказать что-нибудь достаточно глубокое и подходящее к ситуации, но вместо этого произнес только “Кто вернется?” и наконец обратил внимание куда более важную вещь.

– Подождите, да вы ранены!

Вместо ответа ее костлявые руки метнулись вперед, прямо к моему лицу.

– Что за...

У этих слов, впрочем, не было ни единого шанса вырваться из моего рта, потому что через секунду руки вцепились в мою куртку.

– Они возвращаются за мной! – продолжала кричать она. – Если ты не поможешь, они придут за тобой тоже!

– Послушайте. – Я попытался вывернуться из ее цепких пальцев. – У вас, кажется, шок. Я вызову вам скорую, прямо сейчас. Понятия не имею, что у вас произошло, но мы сможем в этом разобраться, как только парамедики вас осмотрят...

Я потянулся к телефону, но она вдруг захохотала.

– Скорая? – Она несколько раз иронично хлопнула в ладоши. – Валяй, звони! Правда, у меня осталось всего две минуты и я что-то не слышала, чтобы “скорые” начали делать из болидов “Формулы один”!

Я покачал головой. Ну конечно, она сумасшедшая, абсолютно бесполезно с ней разговаривать. Я лениво думал, какой же коктейль из наркоты она употребила, в то время как мои пальцы набирали 911.

– Просто сделайте нам обоим одолжение и расскажите, что случилось. Кто-то напал на вас?

– Как тебя зовут? – спросила она, игнорируя мои слова, и сделала несколько быстрых шагов вперед. – Кто ты?

– Не ваше дело, леди. – Я отступил чуть назад. Ее дыхание было каким-то прогорклым, как разлагающаяся плоть. Черт, я бы не хотел, чтобы кто-то вроде нее знал мою личную информацию.

– Пожалуйста! – снова закричала она.

– Кай! – огрызнулся я. На каждый ее шаг вперед я делал шаг назад. Иисус всемогущий, где хоть какие-нибудь люди? Эта женщина кричит уже минут пять, не меньше, и при этом ни одна дверь на улице даже не приоткрылась, как будто всем все равно...

Или они что-то знают.

– Кай? А фамилия? – почти прорычала она. Голос женщины срывался, будто она задыхалась. Жуткий запах заполнил все вокруг, пальцы на ее руках сжимались и разжимались. Ногти на пальцах были грязными и обломанными, и она надвигалась на меня, пошатываясь, как пьяная.

Телефон дважды звякнул, прежде чем оператор ответил мне.

– 9-1-1, что у вас случилось?

– М... Да, я... Я вижу женщину, она в крови. Она выглядит так, как будто ее... порезали. Мне нужно... – Я украдкой сделал еще один шаг назад, но женщина тут же шагнула следом.. – Извините... мне нужна “скорая”. Эта женщина... она выглядит не совсем психически здоровой, так что...

– ФАМИЛИЯ! – внезапно взревела женщина. Ее вопль был настолько неожиданным, что я вздрогнул и уронил телефон. Женщина опустилась на карачки, ее ноги заскребли по бетону, как ноги быка, готового к атаке, а пальцы...

О, черт. Ее пальцы буквально рвали бетон.

Черт! Сердце бешено колотилось в груди. Я нагнулся за телефоном.

– Меня зовут Кай Пеннер. Мне нужна полиция, прямо сейчас!

– Полиция и “скорая”?

...женщина приближалась, и я почувствовал, как мое сознание возвращается к первобытным рефлексам. Бей или беги... Я развернулся, и мои ноги застучали по тротуару, пока мозг пытался найти хоть какой-то выход. Позади меня слышался стук когтей по цементу и шорох ткани. “Кай Пеннер!” – визжала женщина у меня за спиной.

– Сэр? – Оператор 911 все еще был на линии. – Я отправляю полицию и медиков, прямо сейчас. Можете назвать более подробный адрес?

Я зашарил глазами по стенам, но все таблички смазывались из-за бега и адреналина. Наконец я смог разглядеть одну.

– Деггель 432! – выкрикнул я, и тут что-то навалилось на меня сзади и повалило на землю. Телефон разбился о бетон. Я застонал, пытаясь собраться с мыслями встать на ноги, но все тело пульсировало от боли. На губах чувствовался вкус крови.

Что-то вскарабкалось на меня, придавливая к земле. Женщина. Ее глаза вылезли из орбит, а кровь теперь пропитывала рубашку насквозь и капала на меня – теплая и влажная.

– Кай Пеннер, – прошептала она и облизнула губы. – Кай Пеннер, КайПеннер, Кайпеннер.... Хорошее имя. Им понравится, о, им очень понравится. Мое имя Элис Грин, но оно и вполовину не такое милое, как твое.

Сумасшедшая сука взяла мое лицо в ладони, как будто для поцелуя, а потом вдруг понюхала мои волосы.

– Ого. А ты неплохо пахнешь. Так свежо, так... вкусно.

Я попытался сбросить ее с себя, но ничего не вышло. Казалось, я борюсь не с женщиной, а со стокилограммовым квотербеком. Обломанные ногти пропороли кожу, как будто закапываясь в мою голову. Я закричал от боли, попытался отвернуться и ударил ее по лицу так сильно, как только мог. Челюсть старухи сломалась с отчетливым хрустом, но это ее не остановило. Ее пальцы сдавливали мою голову все сильнее и сильнее, лицо прижалось к моему. А еще она шептала. Прямо мне в ухо. Одно и то же, мое имя, раз за разом. Кай Пеннер. Кай Пеннер. Я попытался ударить ее снова, кажется, даже выдрал пару клоков волос, но это не помогало. Она просто сжимала мою голову все сильнее и сильнее, пока мне не показалось, что сейчас та просто лопнет.

Внезапно она запрокинула голову, потом наклонилась вперед, и ее... вырвало прямо на меня. Я постарался закрыть рот, с отвращением чувствуя, как капли желчи попадают в него, и тут она вдруг обмякла и рухнула на меня, все еще воняя кровью и смертью и мелко сотрясаясь.

Я оттолкнул ее, чувствуя, как лицо перекосило от отвращения, побежал к ближайшему дому и стал изо всех сил колотить в дверь. Я кричал и орал, чтобы мне открыли эту гребанную дверь, но никто не отвечал. Я перебежал к следующему дому, снова заколотил в дверь, крича о помощи на всю улицу, колотил и кричал... Ничего. Как будто весь мир просто забыл о моем существовании.

Внезапно мое внимание привлек какой-то звук. Он доносился из центра улицы, от того места, где лежало тело женщины. Я взглянул на нее, все еще лежавшую с размазанной по лицу рвотой и растрепанными волосами, и увидел рядом еще что-то более ужасное.

Ребенок.

Абсолютно нормально выглядящий ребенок - в синих шортах и красном свитере, с бейсболкой, надетой задом наперед... Ничего необычного. Кроме того, что он... ох, черт... он ел труп женщины. Бледное личико нырнуло в ее живот и поднялось снова, вырвав кусок окровавленной плоти и белой ночной рубашки. Окровавленные зубы продолжали жевать, в то время как ребенок смотрел на меня.

“Что... за...” – Я запнулся.

Почему гребанная полиция и парамедики еще не здесь?

...и тогда я увидел. Дети. Еще больше детей. Они карабкались через заборы, шли по дворам, шли вдоль улицы. Дети, скрежещущие зубами. Дети с бездонными черными глазами, неотрывно прикованными ко мне. Даже когда дети проходили мимо, двигаясь к телу женщины, подойдя к которому они опускались на колени и начинали кусок за куском пожирать плоть, не отрывая от меня взгляда. Минимум двадцать этих тварей смотрели на меня, пока жрали труп, конвульсивно подергивающийся, в то время как из из него вытаскивали кишки.

– Отойдите от нее! – внезапно заорал я. Я знал, что это бессмысленно, знал, что, во что бы я ни вляпался, я ничего не смогу сделать, потому что эти дети не были... детьми, не-дети, не-люди, фантомы...

– Отойдите... – Я всхлипнул.

Прошла минута или две, в течение которых твари насыщались. Затем один из них встал, держа в руках наполовину съеденное сердце в руках.

– Кай, – сказал он, откусывая от сердца еще один кусок. Темная струйка крови потекла по его подбородку и капнула на футболку. – Кай Пеннер.

Какая-то часть меня скомандовала оставаться на месте. Меня как будто тянуло вперед – странное желание присоединиться к этому чудовищному пиру, предложив себя в качестве следующего блюда.

– Да, – пробормотал я. – Это я.

Мои ноги против моей воли сделали шаг вперед.

– В следующий раз. – Ребенок покачал головой. Остальные дети уставились на меня, растягивая в улыбке губы, измазанные в крови, и продолжая жевать.

– Выглядишь хорошо, – сказал один из них. – Как будто у тебя есть мно-о-ожество вкусных воспоминаний...

...и тогда я не выдержал. Я моргнул, а затем развернулся и побежал со всех ног, побежал, как полоумный, зовя на помощь и стуча в двери, звал кого угодно, во весь голос, но люди как будто вымерли. Я бежал, кажется, целый час, и вот, когда воздух уже просто горел в легких, а ноги, кажется, были готовы отказать, одна из дверей открылась. За ней оказался старик – неряшливый, с пучками волос в ушах и очках, сидящих на бугристом носу.

– Ты в порядке, парень?

...Я рассказал ему все. Гребанные слова лились из меня потоком, как из фонтана, и, когда он наконец протянул мне телефон, чтобы я позвонил в полицию, я как сумасшедший орал в трубку еще минут двенадцать. Я рассказал им, как заговорил с женщиной, как она напала на меня, я рассказал им о том, как чудовищные дети пожирали труп.

Оператор спросила, не тот ли я человек, который звонил десять минут назад. Я подтвердил. Она сказала мне, что полиция и парамедики уже приехали на указанный мною адрес и не нашли там абсолютно ничего странного или подозрительного.

– Жильцы говорят, они не слышали ничего необычного. – Она немного замялась. – Вы в порядке, сэр? Может, вы принимали наркотики?

Я повесил трубку. Что-то закипало внутри меня – страх, ярость, унижение... Может, смесь.

Старик осторожно взял меня за локоть.

– Спокойно, парень. Они просто не могут познать мир так, как мы с тобой.

– Простите?

– Некоторые из нас... одарены особыми воспоминаниями. Счастливыми воспоминаниями. О любви. Радости. Смехе и улыбках...

Воспоминание о работе мелькнуло в голове. Это была хорошая ночь. Я много смеялся, пел для остальных... Мое сердце было наполнено счастьем.

– ...в мире есть существа, которые не знают счастья, – продолжал старик. – Но отчаянно хотят почувствовать его... попробовать его. Кажется, именно это и произошло сегодня ночью.

Я невольно покачал головой. Моя простая и понятная жизнь рассыпалась на кусочки прямо у меня на глазах.

– Не волнуйся, парень. – Старик похлопал меня по спине. – Они появляются всего лишь раз, в голубую луну, когда ты настолько несчастен, что наткнулся на бедную душу, которая уже сдалась.

– Сдалась? Как это?

– Дав детям имя.

Вот и все. Вот и все. Вот что произошло, пока я не вышел из дома старика и не зашел в полицейский участок.

Мне нужна помощь.

Если кто-нибудь из вас сталкивался с чем-то подобным или знает кого-то, кто сталкивался, – пожалуйста, пришлите мне сообщение.

Теперь, когда у них есть мое имя, я не знаю, сколько мне осталось.

~

Оригинал (с) Born-Beach

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела @GayaGaal специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Постепенно приходя в сознание, я чувствовал, как мой разум захлестывает волна отупения. Я не мог двигаться, а тем более – вспомнить, что произошло до того, как я отключился.

Стоило мне открыть глаза, поток света обжег их. Я слишком долго пробыл в темноте.

– Эй! – попытался крикнуть я, но смог только прошептать.

Как только зрение вернулось, я осмотрел комнату, в которой проснулся. Стены, пол и потолок покрывала странная звукоизолирующая пена.

Я попытался встать, но ноги не слушались. Они не атрофировались, но сильно ослабли. Это, наряду с затуманенным сознанием, навело на мысль, что меня накачали наркотиками.

– Есть там кто-нибудь? – спросил я чуть громче.

Нет ответа.

Я пытался вспомнить, продраться через воспоминания, ища хотя бы малейшие крупицы информации. Меня крепко накачали — это было ясно, но вот зачем запихнули в звукоизолированную комнату, я не знал.

Кажется, прошла почти вечность, прежде чем я, наконец, смог встать. Все еще пошатываясь, стал искать выход. Увы, все вокруг было в этой дурацкой пене.

Я опустился на пол, еще не вполне пришедший в себя. И вот тогда полностью осознал, насколько же вокруг тихо. Комната не только не выпускала ни звука, но и не пропускала звуков снаружи. Ни разговоров людей, ни дорожного шума, ни даже звуков водопроводных труб внутри стен.

Это оглушало.

Я задержал дыхание и прижался ухом к стене… Ничего. Я мог слышать только как бьется сердце и как бурлят кишки, переваривая вчерашний ужин.

Сначала это показалось занятным, но вскоре превратилось в худший кошмар. Внутри комнаты единственным источником звука был я сам, и при отсутствии внешних шумов тишина становилась все более оглушающей.

– Пожалуйста, выпустите меня! – взмолился я.

И тут я что-то вспомнил. Не более чем слабый намек давних воспоминаний, отблеск давно прошедших времен. Встреча, разговор с человеком, которого я не узнавал.

– Почему ты здесь? – спросил он.

– Извините, сэр?

– Это плохое место, Райан. Ты молод и здоров. Не лучше ли тебе быть в реальном мире, может, жениться?

– Я был женат…

Краткое воспоминание прервал листок бумаги, спланировавший сверху. Кто-то отправил мне сообщение через потолок, когда я отвлекся.

– Эй, это еще что за чертовщина? Выпустите меня! – крикнул я, ища дыру, через которую закинули записку.

Ответа не было. Я поднял бумагу. Она была странно мягкой и не производила почти никакого шума, когда я касался ее.

Всего одна строка текста: “День 1. Слушай”.

– Слушать что, придурки? – проорал я.

Я принялся бегать по комнате, отчаянно пытаясь оторвать пену от стен в поисках выхода. Это было бесполезно, и спустя некоторое время я рухнул на пол в изнеможении. Наркотики все еще оставались в моем теле, и я не мог мыслить достаточно ясно, чтобы составить последовательный план побега.

“Быть глухим” и “жить в тишине” – две больших разницы. Так же, как “быть слепым” и “находиться в темноте”. Когда органы чувств функционируют, но не улавливают никаких внешних данных, ваш разум сам пытается порождать раздражители. Что-то едва ли слышимое усиливается им в тысячи раз.

Пока разум уносило, в разбитом мозгу всплыло другое воспоминание.

– Так в этом дело? Ты потерял ее, и вот ты здесь.

Он остановился.

– Что с ней случилось?

– Я убил ее, – ответил я дрожащим голосом.

Когда я снова очнулся, меня сразу же атаковал непрекращающийся шум собственных внутренностей.

– Да блин, заткнитесь! – заорал я на них.

Комната совсем не отражала звуков. Каждое мое слово просто поглощалось пеной. Мне приходилось постоянно разговаривать с собой, просто чтобы отвлечься от звуков, издаваемых собственным телом.

Только тут я заметил, насколько сильно мне нужно в туалет.

– А если мне нужно отлить? – спросил я громко.

Одна из панелей пола поднялась. Под ней оказался крохотный тоннель, покрытый пеной. Даже моча беззвучно падала в темноту.

Когда я закончил облегчаться, еще один лист бумаги упал с потолка. Кроме того, появилась струя воды. Она падала на пол, не производя ни звука, и мгновенно впитывалась в пену. Не раздумывая, я практически нырнул под нее, измученный целым днем без жидкости.

Когда поток иссяк, я поднял лист бумаги.

“День 2. Ты их еще не слышишь?” – гласил он.

– О чем вы, блядь? – проорал я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Конечно же, нет ответа. Как будто я его ожидал.

Я провел большую часть второго дня, исследуя комнату. Организм вывел наркотики, и я наконец-то мог думать. Но, несмотря на ясное мышление, воспоминания оставались смутными.

Выхода не было. Даже трещин в чертовых стенах. Я был один в изолированной комнате. И только бурление кишок составляло мне компанию. Я пробовал принять разные положения, надеясь приглушить его, но казалось, что оно становится только громче.

Я был сбит с толку и чувствовал себя загнанным в угол. Мелькнуло другое воспоминание.

– Это безэховая камера. Самое тихое место в мире. Бетонный блок на подпружиненном основании, покрытый звукоизолирующей пеной, чтобы избежать проникновения любых звуков как изнутри, так и извне. И, хотя одна существует в лаборатории Орфилдс, эта – особенная, по моему проекту, – сказал человек.

– Наверняка это было дорого. В чем смысл? – спросил я.

– Чтобы люди услышали правду.

На третий день я не вставал, пока не услышал слабый звук воды, падающей на пену. Я вскочил на ноги и начал пить из этого недолговечного источника. В тот раз мне даже сбросили странный кусок хлеба. Он был плотный, в нем были куски каких-то овощей и семян. Чем-то он напоминал тюремную еду.

Помимо воды и еды мне сбросили записку.

“День 3. Прими это”, – говорила она.

Было чистым удовольствием слышать, как хрустит хлеб под моими зубами. Наконец-то слышимый звук, не исходящий от меня самого. К сожалению, это продлилось недолго. Как только я доел хлеб, я снова погрузился в полную тишину.

Я пытался занять себя разговором, но мог говорить только пока горло не пересохло. Тут-то я понял, что мне намеренно ограничивают подачу воды. Чтобы я был слишком слабым, чтобы бороться или говорить, но достаточно здоровым, чтобы оставаться в сознании.

Так я и сидел, слушая, как работают мои органы. Я ненавидел их, отвратительные куски плоти, производящие эти хлюпающие, болезненные, никогда не прекращающиеся звуки. А затем я услышал что-то новое – слабый голос, скрытый звуками бьющегося сердца.

– Пожалуйста, пусть все прекратится. Я больше не могу, – сказал голос.

Он принадлежал женщине. Такой знакомый, хотя и странный.

– Эй, ты где? – прокричал я.

– Так больно. Я не заслуживаю этого. Почему это происходит со мной?

Невозможно было разобрать источник звука. Казалось, что он идет одновременно из ниоткуда и сразу отовсюду.

– Ну же, мне надо знать, где ты, чтобы помочь тебе!

– Райан? Мне так больно, помоги, пожалуйста! – умоляла она, пока ее голос не растворился в воздухе.

– Линда? Боже мой, – закричал я, молясь, чтобы ее голос вернулся.

Это была моя жена, голос которой я так долго желал услышать. Я почти не мог поверить. Среди бескрайней тишины я услышал любовь всей моей жизни, и она страдала. Я заплакал, когда нахлынули воспоминания о ней и том, как она умерла.

– Мне так жаль, – сказал я громко, – мне очень, очень жаль. Прости меня, пожалуйста.

Но она не была реальной. Должно быть, это был плод моего воображения или галлюцинация, порожденная тихой комнатой.

Пока я плакал в пол, покрытый пеной, разум невольно вернулся к недавнему частично сохранившемуся воспоминанию.

– Как она умерла? – спросил мужчина.

– Зачем вы меня спрашиваете? Я же уже подписал гребаные бумаги проекта Оркус.

– Потому что вам, может быть, удастся снова поговорить с ней.

Наступил четвертый день, и с потолка упал еще один лист бумаги.

“День 4. Не игнорируй их. Они так же реальны, как и мы с тобой”, – было написано.

Я разорвал письмо. Не из гнева, но чтобы насладиться слабыми звуками, которые оно издавало, пока я рвал его на части. Я постарался, чтобы это были тонкие полосы, чтобы хватило подольше. Я смаковал каждое мгновение, прежде чем вынужденно вернулся в тишину.

И как только она наступила, я услышал шепот вокруг себя. Сначала это были неразборчивые звуки, голоса, в которых не было никакого смысла. Но среди них я разобрал, как Линда кричит мне:

– Райан, держись подальше. Тут небезопасно! – упрашивала она.

Но она не была одна. Вокруг меня были десятки приглушенных голосов. Я пытался не обращать на них внимания, сосредоточившись только на красивом запоминающемся голосе своей жены, но постепенно они становились все громче.

Настал пятый день. Я был на грани полного безумия. Голоса не давали мне уснуть и исчезли, только когда очередной лист бумаги упал на пол.

“Голоса освободят тебя”.

Недолгое облегчение. Как только я порвал лист в клочья, голоса сразу же вернулись. Каждый истекший час делал их громче, и я ничего не мог сделать, чтобы заглушить их.

Шестой день пришел и ушел в мгновение ока, голоса слились вместе. Мешанина звуков вокруг меня не прекращалась ни на секунду. Даже когда я кричал своим охрипшим голосом, они продолжали наступать. Единственная реальная вещь, которую я помню из того дня, – записка, упавшая с потолка.

“Молчи и дай им вести себя”.

Когда я потерял голос, я сел и подчинился. Я позволил голосам захватить мой разум, и они становились все громче, громче и громче.

И вот тогда я осознал – они совсем не шептали… Это были крики.

Каждый из тысячи голосов, которые преследовали меня, был криком о помощи. Эти люди, кем бы они ни были, испытывали боль – постоянную и неослабевающую. Они умоляли меня об избавлении, но я только и мог, что слушать как они бесконечно страдают.

И посреди всего этого я все еще слышал голос своей жены. Не знаю, почему он был громче и четче, чем остальные. Я крепко цеплялся за мысль, что все это придумал, но моего здравомыслия не хватило бы надолго. Вскоре мне пришлось бы признать.

– Выпустите меня отсюда, блядь! – заорал я так громко, как только мог, охрипшим голосом.

Мой рассудок стремительно сдавал. Восьмой день прошел в тумане обрывков мыслей, да и девятый был ничуть не лучше. Я перестал читать записки. Крики продолжались, в них я замечал слова и фразы, но до десятого дня еще не до конца понимал их.

– Пожалуйста, помогите, – плакал ребенок.

– Ты нереален, все вы нереальны, – отвечал я.

– Но ты слышишь нас!

– Вы только плоды моего больного разума, вы все в моей голове.

– Это не значит, что мы не существуем. Я… Я докажу!

– Как?

– Прошлая записка, упавшая сверху. Это список имен.

Я взглянул на бумаги, которые еще не читал. Взяв одну, понял, что он был прав.

“Генри Джонс, Питер Доусон, Алекс Мур, Дэвид Лоуренс”.

Я уронил записку, взял другую. Тот же список, те же имена, никаких указаний.

– Кто они? – спросил я.

– Это люди, которых ты должен найти, – ответил ребенок. – Я один из них. Меня зовут Алекс.

– Что с тобой случилось?

Но было слишком поздно – голос угас, сменился непрерывными криками агонии. Я не сводил глаз с бумаги, и, когда я перечитывал имена снова, всплыло другое воспоминание.

– Вы знаете, что надо делать? – спросил мужчина.

– Да, сэр.

– Нам надо усыпить вас, затем вы пройдете электрошоковую терапию. Только так мы можем сделать вас восприимчивым к среде.

– Понимаю, – просто ответил я.

– Это опасно.

– Мне все равно.

– Кроме того вы будете чрезвычайно дезориентированы, когда проснетесь. Вы можете забыть, кто я или даже кто вы. Поэтому крайне важно, чтобы вы помнили о своей миссии. Не забывайте о ней, даже если это будет единственное, что вы запомните.

Весь следующий день я просидел в углу, едва ли съев и выпив хоть что-то. Я только и делал, что повторял имена из списка, надеясь, что загадка как-то решится сама собой.

– Генри Джонс… Питер Доусон… Ребят, да кто вы, блин, такие? – бормотал я про себя.

И внезапно, словно по щелчку тумблера, я понял. Крики, шепот, голоса, все, что я слышал на протяжении прошедших одиннадцати дней, обрело смысл. Пелена спала с моего разума, и я смог понять все, что они пытались сказать мне.

– Райан? – позвала меня жена.

– Линда, ты все еще здесь, со мной, – ответил я с оттенком радости.

– У меня не много времени. Тяжело фокусироваться, – сказала она, явно борясь.

– Что с тобой происходит?

– Сейчас это неважно. Мне просто нужно, чтобы ты знал — это не твоя вина.

Ее утешающие слова едва скрывали боль.

– Моя. Я…

Прежде чем я закончил предложение, меня прервал еще один оглушающий вопль.

– Тебе пора, – сказала она.

– Постой, ты в порядке? В смысле, там.

Она замолчала.

– Нет, никто из нас не в порядке. Прости, – сказала она дрожащим голосом.

На этом она исчезла в последний раз, а еще одна записка упала сверху.

“День 12. Ты нашел их?”

Я прислушался. Там, среди боли, я слышал, как они кричат мне. Они были частью того же проекта, что и я, а потом умерли. Но у них были инструкции, которые нужны мне, чтобы выбраться из комнаты.

В пене было кое-что. Семь кнопок, которые надо нажать в определенном порядке. Согласно голосам, я легко мог открыть дверь. Даже найти кнопки было не просто само по себе, а уж определение правильной последовательности точно значило, что я установил контакт с той стороной жизни.

Я вышел наружу. Впервые за почти две недели я увидел другого человека.

– Добро пожаловать обратно, Райан. Ты справился, – сказал мужчина.

Я не ответил, просто прошел мимо него и пошел по длинным коридорам из безэховой камеры. Уже снаружи я просто рухнул на пол и стал слушать все эти незначительные звуки вокруг. Течение воды по трубам, тихое гудение старых флуоресцентных ламп, шарканье шагов по зданию – все они были божественны.

Как только я привык к реальному миру, мужчина подошел ко мне. Это был мой куратор, я даже это смог вспомнить, но воспоминания все равно оставались смутными, видимо, из-за какого-то лекарства, которое мне давали еще до того, как я попал в камеру.

– Готов поговорить? – спросил он.

Я сел за стол, слушая, как стулья царапают твердый пол.

– Те имена, – сказал он. – Помнишь их?

– Генри Джонс, Питер Доусон, Алекс Мур, Дэвид Лоуренс, – ответил я мгновенно.

– И ты знаешь, что с ними случилось?

Я кивнул.

– Расскажи мне.

– Генри Джонс, 75 лет. Умер от четвертой стадии рака легких. Присоединился к проекту Оркус (прим. пер. - О́ркус (Орк; лат. Orcus) — римский бог смерти) за месяц до смерти. Оплата должна была уйти его семье.

– Продолжай.

– Питер Доусон, 32 года. Диагностирован боковой амиотрофический склероз, и он сразу же подался в проект Оркус. Дэвид Лоуренс, 56 лет. Умер от сердечной недостаточности.

– И?

– Алекс Мур. Он не был частью проекта, он был ребенком. Я так и не знаю, что с ним случилось.

– Мы тоже, – сказал он с ухмылкой, порожденной достижением эгоистичных целей.

– Отличная работа, и как у них дела сейчас? – продолжил он.

Я еще раз обдумал все, что слышал. В криках в основном были только обрывки информации. Некоторое время я собирал их воедино.

– Им больно. Они говорят, что с момента смерти проживают постоянно то последнее мгновение сознания. Не существует ни рая, ни ада, только непрекращающаяся боль, которую они испытывали перед смертью.

Он нацарапал что-то на клочке бумаги. Он все еще улыбался, как будто его теории получили подтверждение.

– Спасибо, Райан. Мы в Артифекс в большом долгу перед тобой. Здесь наше сотрудничество заканчивается. Как и договаривались, тебе хорошо заплатят, – сказал он, давая знак паре охранников увести меня.

Когда они сопровождали меня к выходу, мой куратор бросил на меня последний взгляд.

– Наслаждайся остатком своей жизни, Райан, – сказал он.

Я собрал те немногие пожитки, которые у меня были. В моей памяти все еще были некоторые провалы, охватывающие прошлый год, но, думаю, именно поэтому они просто дали мне уйти. Я ничего не знаю о людях, стоящих за всем этим, да и мои знания о проекте Оркус крайне скудны.

Вернувшись домой, я начал вспоминать свою прошлую жизнь. Тяжелые воспоминания о моей умершей жене. Я вступил в проект, чтобы справиться с тем, что не смог уберечь ее. И, когда тот человек сказал мне, что я смогу снова поговорить с ней, я был вне себя от радости.

Это было ошибкой.

Потом что даже сейчас, в сотнях миль от той камеры, я все еще слышу их крики. Они никогда не прекращают, им так больно.

А когда мы умрем, мы присоединимся к их страданиям.

~

Оригинал (с) Artifex

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Заикина Екатерина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Каждую ночь по дороге домой я слушаю подкаст о реальных преступлениях. Несмотря на то, что на моем любимом канале уже была публикация на этой неделе, приложение сообщило, что они только что выложили новый эпизод. И в волнительном предвкушении я нажимаю кнопку play.

Все произошло в маленьком городке, одном из тех, вдоль главной улицы которых до сих пор стоят крошечные семейные магазинчики, в одном из тех, где все знают твое имя. Жители даже не подозревали, что вскоре их сонный быт всколыхнет ужасное преступление.

Останавливаюсь на светофоре. Красный. Яркое пятно отражается на мокром от дождя асфальте. Мимо проносится черный внедорожник. Напротив в темной забегаловке мертвенно-синим горит подсветка холодильников. Уличные столики топорщатся в ночь ножками перевернутых стульев.

Загорается зеленый.

Тот холодный сентябрьский вечер казался совершенно обычным для молодой студентки. Она возвращалась со смены в местном магазине и, как всегда, решила прогуляться до дома… Вот только до цели так и не добралась.

Молодая студентка. Местный магазин. Черт, до мурашек. Я учусь в общественном колледже Франклина и как раз работаю в круглосуточном магазинчике неподалеку.

И, конечно же, хожу домой пешком.

Оглядываюсь. Переулок за пиццерией “Аллесандро” погружен в темноту, только неоновая вывеска болезненно мерцает.

О пропаже девушки заявил ее парень на следующий день. Добровольцы со всего города вышли на поиски, и, два дня спустя, они все же кое-что нашли.

У меня холодеет в животе. Сейчас он скажет “тело”, черт. Но все оказывается еще хуже.

На берегу озера Уорингтон, добровольцы обнаружили пару красных конверсов сорокового размера.

Я останавливаюсь.

Опускаю взгляд. Прямо на свои мокрые красные конверсы.

Какого

Хрена?

Сердце так колотится.

Обувь была отправлена судебно-медицинскому эксперту для сравнения характерных признаков износа с другими парами, принадлежащими жертве.

Что-то грохочет, и я буквально подпрыгиваю. Позади меня черный внедорожник резко сворачивает налево на перекрестке. Разве не эту машину я видела пару минут назад? Он что, преследует меня?! Я…

Машина проезжает мимо и исчезает в темноте.

Сара, возьми себя в руки. Много кто носит конверсы. Да, они немного вышли из моды, но сороковой размер совсем не новость для женской обуви. И покажите мне студента, которому не надо работать. Неужели ты реально думаешь, что слушаешь подкаст о собственной смерти?

Ну да.

Несколько недель спустя полиция получила результаты. Эксперт оказался непоколебим: кроссовки принадлежали именно Саре Кэмпбэлл.

У меня сердце останавливается.

Сара Кэмпбэлл.

Меня так зовут.

Какого хрена? Как…

Нет времени размышлять. Давай, иди! Быстрый шаг превращается в бег. Витрины магазинов сливаются в цветные пятна.

Поиски в озере не дали результатов. Без тела преступление невероятно сложно раскрыть. Но полиция не сдавалась. И наконец-то нашелся свидетель. Некто видел машину, припаркованную у озера той ночью, около двух. Черный внедорожник с тонированными стеклами.

Нет. Нет. Нет.

Что за чертовщина происходит?!

Я резко оборачиваюсь. Улица пуста. Ни людей, ни машин. “И никаких свидетелей”, – добавляет тихий голосок в моей голове. Тот самый, который переслушал слишком много криминальных подкастов. Я оглядываю магазины по обе стороны. Закрыты.

В Франклине и окрестностях обнаружилось всего шесть автомобилей, полностью подходящих под описание свидетеля. Но один из них особенно привлек внимание детектива Нолана. Внедорожник, принадлежащий Джону Келли… человеку, осужденному за сексуальное насилие.

Вррррм

Звук такой тихий, что я почти не слышу его за голосом в подкасте. Резко оборачиваюсь… Вот оно. Мне в лицо светят две ослепительно белых фары.

Черный внедорожник.

Ускоряюсь. Машина все так же ползет сзади, не торопясь. Как будто он знает, что мне не уйти. Я оглядываюсь, пытаясь разглядеть силуэт за темным лобовым стеклом, но фары слишком слепят.

Келли не просто был зарегистрированным сексуальным преступником. Он был осужден за нападение на коллегу… Которая носила коротко стриженные темные волосы и много пирсинга, как и Сара.

Внедорожник неторопливо ползет по дороге. Преследует меня, словно львица добычу. Я сворачиваю налево, на свою улицу, погруженную в темноту.

Всего пара шагов…

Свет фар лучами проходит по кругу, снова поймав меня, раскинув бегущую тень у моих ног на тротуаре. Я не оглядываюсь. Просто бегу так быстро, как только могу. Вот он, наш маленький коричневый домик с желтыми ставнями. Вперед, прямо по газону, на ходу выхватывая ключи из кармана…

Щелк.

Врываюсь в дом и захлопываю дверь за собой. Закрываю все замки, наваливаюсь на дверь спиной и плачу.

Машина шуршит шинами мимо нашего дома и едет дальше. Но я все еще не в безопасности, пока не пришел Гейб. Одна в темном доме, а по улице рыщет маньяк, точно знающий, где я живу…

Все еще всхлипывая, я проверяю замки. И звоню Гейбу. Он уже недалеко. Пять минут и дома.

Не включая свет, я иду в ванную. Откладываю телефон и тянусь к пачке салфеток.

Щелк.

Черт! Я подскакиваю и оглядываюсь…

Но звук доносится не из-за двери. Экран телефона снова светится, подкаст все еще играет. Я видимо нажала play, когда вешала трубку. Кажется, пропустила пару минут.

– Как думаешь, что случилось с Сарой?

Я тянусь, чтобы выключить звук…

– Она и раньше говорила, что хочет сбежать.

Что?

Это голос Гейба. Голос Гейба доносится из динамика.

– Говорила? Почему?

– Она была недовольна оценками, своей работой и родителями. Говорила, что иногда мечтает просто… уехать из страны и оставить это все в прошлом.

Я застываю, не отрывая глаз от зеркала.

Никогда в жизни я такого не говорила. Никогда.

Гейб… лжет?

– Поймите меня правильно, мне, как ее парню, было обидно слышать такое, понимаете? Я рассчитывал когда-нибудь жениться на ней. Но, очевидно, она думала иначе.

Сердце сейчас разорвется.

– Так ты думаешь, что она просто сбежала из города и живет счастливо новой жизнью где-то еще? Не похищена, не убита?

Пауза.

– Так я и думаю.

– На сегодня это все! Спасибо нашим слушателям…

Под мелодию финальных титров я все еще не могу осознать… слишком много всего обрушилось на меня в этот вечер, и я…

Со скрипом открывается входная дверь. По коридору грохочут шаги.

– Сара? Я дома.

Бесшумно отхожу от двери.

– Сара?

Затравленно оглядываюсь… Окно. Подскакиваю к нему, открываю замок… Ну давай! Да! Я на свободе.

И теперь бегу прочь так быстро, как только могу.

~

Оригинал (с) writing-with-l

⠀

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

⠀

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Я столько времени мотаюсь без работы, что уже не знаю, в чем проблема, в компаниях или все же во мне. Ну и что, что вакансия звучит странно. Как минимум в этом мы с ней похожи.

~

Еще больше рассказов по этой вселенной можно найти в нашей группе в Телеграм, а еще там есть чатик =)

~

Сыт по горло тем, во что превратилась твоя жизнь?

Ищешь предназначение, цель, что-то, чем сможешь гордиться?

Устал ходить по однотипным собеседованиям, отвечать на одни и те же вопросы одним и тем же людям, не имеющим к сути никакого отношения?

В Velid мы заглядываем в самые глубины души кандидатов, чтобы найти особых, идеально подходящих нам людей. Мы ищем новых героев, которые смогут присоединиться к команде в качестве хэдхантеров. Мы станем тем стержнем, которого ты так жаждешь.

Ты же не боишься испачкать руки?

Хочешь получать вознаграждение шикарными стимулирующими и бонусами?

Хочешь стать частью настоящего прогресса?

Наши хэдхантеры самые счастливые, самые убедительные, самые энергичные. Они не принимают отказов, и им никогда и не приходится слышать “нет”.

В эту работу ты вложишь свою кровь, пот и слезы, но поверь: оно того стоит.

Потому что Velid идет особым путем.

***

Я лицезрела эту вакансию в Linkedin уже пятый раз на этой неделе. Знаю, знаю, что вы сейчас думаете. Звучит как очередная сомнительная работка в продажах, одна из тех, где по сути нужно продать душу, чтобы добиться успеха. Замаскированная под перспективную работу финансовая пирамида. Но знаете что? Я затрахалась. Уже несколько месяцев я рассылаю резюме в ответ на каждую условно-подходящую вакансию, но безуспешно. Абсолютно. И вот это описание банальной по сути работы меня почти зацепило. А я и правда была сыта по горло игрой в одни ворота, в которую вынужден вступить каждый бедолага в поисках работы. Унизительной возней, через которую мы все проходим, твердя себе, что это нормально.

“О, главный недостаток? Я такой перфекционист, бла-бла!”

Каждое собеседование, на которое мне приходилось тащить свою задницу, добавляло по ложке в котел моей ненависти к самой себе. И уже почти наполнился. А значит, нужно попробовать что-то новенькое. И я отправила резюме.

Что такого плохого может случиться, в конце концов?

***

Мне ответили в тот же вечер. Собеседование назначили через два дня. Стремительное развитие событий, но мне же лучше. Я прошерстила их сайт, и, хотя он выглядел многообещающе, не стоит забывать, что сейчас такое время, что приличный веб-дизайнер и копирайтер могут сделать супер-корпорацию из любой шарашкиной конторы. Так что я решила не расслабляться и почитать отзывы работников о компании.

5/5

Я работаю на Velid уже 20 лет и никогда не уйду!

5/5

У меня был опыт работы рекрутером, но ни одна компания даже отдаленно не была так хороша, как Velid. Стимулирующие покупают с потрохами!

5/5

Все здесь происходит так быстро, энергично! Будто жизнь наполняется эйфорией. Впервые за много лет я чувствую, что чего-то стою.

И таких отзывов сотни. Представьте. Все как один пять из пяти. Жутко подозрительно, будто их писали боты, а не люди. Я прокрутила вниз, просматривая тонны восторгов, и наконец нашла единственный отрицательный отклик:

1/5

Это не то, чем кажется. Velid забрал у меня все. НЕ ВХОДИТЕ в это здание.

И, естественно, под отзывом красовался ответ от компании:

Привет! Нам очень грустно слышать, что вам не пришлось по вкусу пребывание в Velid. Нам бы очень хотелось узнать подробности, чтобы стать лучше. Пожалуйста, отправьте электронное письмо в наш офис, и мы обязательно найдем вас.

Ну, скажем так, коментарий от компании выглядел странновато. Хотя, возможно, они и правда так заботятся о кандидатах, кто знает. Вроде как компания нового образа, курс на баланс, все вот это новомодное стартаповское дерьмо.

В четверг я отправилась в главный офис Velid на окраине города. Вообще-то я не раз бывала в этом районе, но могу поклясться, что раньше никогда не замечала ни этого здания, ни красивого маленького парка, окружающего его. Выглядело как небольшая замкнутая экосистема внутри мегаполиса. Массивное здание из стекла и бетона, а вокруг цветы, деревья... и даже мелкая речка? Весь комплекс очень выбивался из пейзажа серой городской окраины, особенно в это время года. Я заметила, что начинаю сильно нервничать. Место выглядело просто шикарно, а я почти не подготовилась.

Глубоко вдохнув, я вошла внутрь… и с трудом поверила своим глазам: здесь все выглядело абсолютно уникальным, не от мира сего, будто офис Гугл на кислоте. Первый этаж – один сплошной опенспейс, пол покрыт искусственным газоном… стоп, это что, настоящая трава? Вместо стандартных стульев – подвесные качели. Тут и там стоят игровые автоматы. С потолка свисают неоновые лампы. Огромные, во всю стену экраны транслируют какую-то бешено-яркую программу. Вы издеваетесь? Откуда тут бар?

Я прошла в глубь помещения, к стойке с надписью большими яркими буквами “Приемная”. За ней сидела красивая молодая женщина. Если честно, это, наверное, была САМАЯ красивая женщина, какую я только видела в жизни. Ей было самое место на обложке модного журнала. Еще издалека она заметила меня и одарила широкой теплой улыбкой.

– Здравствуйте и добро пожаловать в Velid! Мисс Флинн, мы ждали вас! Меня зовут Иззи. Хотите что-нибудь выпить? Могу предложить Гловиа, Арандейл или, может быть, чашечку Руз?

Черт, да я понятия не имею, что на это отвечать! Как она узнала мое имя, я же еще даже представиться не успела. И что это за напитки такие?

– Доброе утро! – нервно прокаркала я. – Можно стакан воды?

– Вода! Так просто! Так… по-настоящему. Блестяще. Через секунду я подам вам воды. Может, пока последуете за мной в зал для собеседований?

Это, видимо, какой-то корпоративный стиль, но ее чрезмерная бодрость оказалась весьма утомительной. Я пошла за женщиной к стеклянному лифту в конце коридора.

– Итак, это наш вестибюль. В Velid мы считаем крайне важным, чтобы все коллеги чувствовали себя прекрасно. Все, что вы видели здесь, – способ вплести их жизни в компанию. Все, что вы больше всего любите, все это найдется здесь. Счастливый работник – прекрасный результат, не так ли? – Она рассмеялась. – Кажется, Вы скорее тихоня, чем душа компании, но это прекрасно. Каждая личность скрывает свои преимущества, уверена, что вы легко найдете способ применить их в работе.

Она была права. Я действительно не очень соответствовала здешней атмосфере. Чувствовала себя так, будто застряла в одном из эпизодов “Черного зеркала”.

– Я просто немного нервничаю.

В своей официальной офисной одежде я ощущала себя здесь белой вороной. Особенно рядом с Иззи. Что-то в ней было такое, пугающее. Серебристая прическа, волосок к волоску, идеально нанесенная красная помада, ровно в тон туфлям на шпильках, свободная рубашка, черные джинсы…

Мы вошли в лифт, она нажала кнопку 20. Видимо, зал для интервью находится на верхнем этаже.

– Извините, может быть, странно такое спрашивать, но в письме не было указано, с кем я буду общаться. С еще одним хэдхантером?

– Мы предпочитаем приятные, но краткие и лаконичные ответы, да. Все остальное обычно рассказывается при личной встрече. А вам, кстати, повезло! Вы будете разговаривать с нашим генеральным директором мистером Велидом! Не волнуйтесь, вы в него просто влюбитесь!

Я и глазом не успела моргнуть, как двери открылись на двадцатом этаже.

И, черт, это оказалось самое странное место, в котором мне доводилось бывать.

***

– Вы, должно быть, мисс Флинн! Безмерно рад познакомиться, не возражаете, если я буду звать вас Элиза?

Мистер Велид выглядел слишком молодо, чтобы быть директором чего-либо. Примерно моего возраста, может, моложе. И так же, как Иззи, он светился завораживающим очарованием. Все в нем выглядело безупречно, причем ему как будто и не надо было даже прилагать усилий. Небрежная черная рубашка, джинсы, кроссовки… но даже это не мешало ощущать силу, исходящую от него. Очень странно, насколько хорошо они подготовлены. В такой большой компании знать все о случайном кандидате… Тем более странно слышать такое от генерального директора.

– Да, пожалуйста. Очень приятно с вами познакомиться и спасибо за приглашение. – Я протянула ему ладонь для рукопожатия.

– Вам спасибо, Элиза, что откликнулись на вакансию. Присаживайтесь, пожалуйста. – Он проигнорировал мой жест и указал на большое кресло перед собой. Кабинет выглядел даже круче, чем вестибюль. Такой же травяной пол, вендинговые автоматы с продуктами, подобных которым я еще не видела, и прекрасный вид на весь город. – Мы ценим своих хэдхантеров больше всего на свете, но нет нужды в формальностях. В Velid мы все – одна большая семья, – продолжил он. – Как и говорилось в вакансии, мы идем особым путем. Не рассматривайте нашу встречу как собеседование в классическом смысле, я просто хочу заглянуть вам в душу одним глазком. Как вам такое? – Он подмигнул. Только тогда я заметила, что глаза его сияют фиолетовым цветом, так сильно контрастирующим с чернотой волос.

Я нервно рассмеялась. Как же все тут было странно. Но чем дольше я сидела в глубоком кресле, тем более расслабленно себя чувствовала.

– Звучит неплохо.

– Шикарно! Хорошо, я задам вам несколько вопросов, отвечайте, пожалуйста, сразу. Не надо раздумывать, просто говорите то, что приходит на ум, хорошо? Отлично. Давайте начнем. Чего вы больше всего хотите в жизни? – Что-то в его голосе намекало мне, что врать бесполезно.

– Власти, – выпалила я.

– Прекрасно. На что вы готовы, чтобы достичь этого?

– На все.

– А если кто-то встанет у вас на пути?

– Я бы избавилась от них. – Откуда это? Почему я это сказала?

– Вы бы убили их, просто чтобы добиться своего?

– Да. – Я не контролировала свой язык, как под гипнозом. – Нет! Нет… я имею в виду… я бы никогда…

– Не, нет, все прекрасно. Вы отлично справляетесь. Что вы думаете о людях?

– Я презираю людей. Жадные, фальшивые, полные ненависти твари.

Он снова улыбнулся.

– Все?

– Большинство.

– Как думаете, вы сможете распознать, кто есть кто?

– Всегда.

– Хорошо, Элиза. Последний вопрос: вы хотите навсегда стать частью нашей семьи?

– Я не уверена, это… гхм…

Фиолетовые глаза моего собеседника почему-то стали казаться красными…

– Да. – Теперь я смогла сказать это уверенно.

Широкая улыбка расцвела на лице мистера Велида.

– Отлично, великолепно! Добро пожаловать в Velid.

– Что? Погодите, что? Я нанята?

– Безусловно. Мы проверили вашу биографию, и я уверен, что вы идеально нам подходите. И я не буду спрашивать, где вы себя видите через пять лет. Потому что вы будете здесь, ведь так?

Полгода я болталась безработной. Дни тянулись за днями, а я прозябала в безделии и муках совести. Пока училась в колледже, работала всего в одном месте на паршивенькой работе, растянувшейся, кстати, на три года. Честно говоря, я понятия не имею, каким образом такая биография говорила хоть что-то в мою пользу.

– Так.

В этот момент я уже не знала, говорю ли то, что думаю, или то, что от меня хотят услышать. Да и какая разница.

Я чувствовала себя на своем месте.

– Блестяще. Как насчет того, чтобы начать прямо сейчас? Вы ведь никуда не торопитесь? Вас никто не ждет? Ну вообще-то я это и так знаю, мы же вас проверяли, ха-ха. Все, что вам нужно сейчас сказать, – да.

Он протянул мне руку.

– Да. – Я пожала ее.

И в это мгновение шикарный офис полностью изменился. Удобное мягкое кресло стало расколотым деревянным табуретом. Пол покрыли старые доски, тут и там запятнанные плесенью. Стеклянные стены превратились в бетон, все окна исчезли. А глаза мистера Велида засверкали красным.

– Фантастика. Иззи сейчас отведет тебя в офис. Думаю, тебя может обеспокоить то, что на улицу больше нет хода, но не волнуйся. Как только позвонит кандидат, ты сможешь навестить его. А после сразу вернешься сюда. Каждое успешное интервью вернет тебе частичку души. Если поймаешь кого-нибудь еще не до конца решившего свести счеты с жизнью, получишь бонус – кусочек его души. Все наши сотрудники обожают это. Крошечный миг радости, чтобы простимулировать работоспособность. Мне пора. Если что-нибудь понадобится, поговори с Иззи.

– Что? Погодите! – Я с трудом понимала, что произошло и что он говорит. Слова совершенно не соответствовали мягкому тону. Я быстро вскочила на ноги. – Я… Я должна идти. Не думаю, что мне это подходит.

Он наклонился ко мне и прошептал:

– Ты уже согласилась. Пути назад нет.

И через секунду я уже стояла в лифте с Иззи. Не в шикарной стеклянной коробке, а в старой развалине, готовой сломаться в любой момент.

– Ой, прости. Я так и не принесла тебе воды. – Она игриво приподняла бровь и одарила меня еще одной улыбкой. Далеко не такой теплой, как раньше.

***

Все случилось так быстро, что я даже ничего не поняла. Поначалу. Эта корпорация идет особым путем. Они и правда способны заглянуть в душу. В моем офисе есть только стены. Это так освежает. Я хотела бы увидеть других, поговорить с людьми, но не могу, и, наверное, это к лучшему. Это отвлекло бы меня. Они правы. С чего вообще мне хотеть отсюда уходить? Это идеальное, удивительное, красивое место. Мистер Велид – настоящий гений. Уже несколько недель я не видела ни души, интересно, как там вестибюль? Такой же, как я помню? Ну да ладно, это не важно.

Скоро я навещу своего первого кандидата. Так волнительно! По описанию можно сказать, что в нем есть еще крупица счастья. Может, влюбленность? О, я так хочу почувствовать, каково это. Да, то, что с ним произойдет, можно назвать жестоким в определенном смысле, но это к лучшему. Он печальный, жалкий и безнадежный человечишка. Лучшее, что он может сделать, – умереть.

У нас ОТЛИЧНЫЕ стимулирующие. За каждую пойманную душу я получаю больше власти. Никогда в жизни не испытывала такого экстаза! Ты ДОЛЖЕН это почувствовать.

Ну разве ты не хочешь стать самим собой?

Разве не ищешь свое предназначение, цель, что-то, чем сможешь гордиться?

Разве не устал ходить по однотипным собеседованиям, отвечать на одни и те же вопросы одним и тем же людям, не имеющим к сути никакого отношения?

Присоединяйся к семье Velid. Измени мир вместе с нами!

Ты не захочешь уходить, обещаю.

~

Оригинал (с) likeeyedid

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Я сменила кучу работ с тех пор, как закончила колледж. Знаете, случайные подработки, иногда странные, иногда глупые. И только получив место оператора службы 911, поняла, что именно этим и хотела бы заниматься всю свою жизнь. Ощущения, которые дарят успешно завершенные вызовы, неописуемы: будто горячий шоколад скользит по горлу, наполняя меня счастьем.

Всего четыре месяца я успела провести на работе мечты до того, как получила самый пугающий звонок в жизни. До сих пор не могу вспоминать его без дрожи. Знаю, знаю, о чем вы думаете: большинство звонков в 911 пугающие или как минимум тревожные. И так оно и есть. Это экстренная линия. Но почти все можно объяснить или рационализировать. Классифицировать. Ничего не остается неясным, двусмысленным. Рациональность необходима человеческому мозгу. Только так мы можем понять и осмыслить ситуацию. Но вот когда мы лишены такой возможности… тогда все, что мы когда-либо знали, все, что принимали за реальность, ставится под сомнение.

Той ночью я заканчивала очень тяжелую смену. Без малого 10 часов только и делала, что посылала полицию на домашние конфликты. До конца смены оставалось пара часов, когда мне позвонила маленькая девочка по имени Саманта. Ниже приведена стенограмма этого звонка.

***

Оператор: Оператор девять-один-один, что у вас случилось?

Абонент: Алло? Мамочка упала.

Оператор: Как тебя зовут, милая?

Абонент: Саманта.

Оператор: Хорошо, Саманта. Ты можешь сказать мне, где вы живете?

Абонент: Я не знаю адрес. Ты меня найдешь?

Оператор: Да, Саманта, я могу отследить звонок. Расскажешь мне, что случилось?

Абонент: Мамочка делает всякое. Уже несколько дней. Не ложится спать, ходит везде, царапает вещи, царапает стены. Я боюсь выходить из комнаты. А сегодня я ложилась спать, а она стала стонать внизу. Прямо как зомби! (хихикает)

Оператор: Что мама делает сейчас?

Абонент: Мамочка на полу. Не хочет просыпаться.

Оператор: Саманта, твоя мама дышит?

Абонент: Я не знаю. Не вижу. Мне страшно.

Оператор: Все в порядке, солнышко. Помощь уже в пути. Мне нужно, чтобы ты разговаривала со мной, пока они не прибудут. Ты сможешь?

Абонент: Д-да. Что-то происходит.

Оператор: Что происходит?

Абонент: Мамочка двигается. Дергается. Ее веки трепещут. Как бабочки.

(На фоне отчетливо слышны стоны и звуки волочения чего-то по полу. Саманта всхлипывает.)

Абонент: Кто-нибудь придет? Мне страшно.

Оператор: Да, Саманта. Помощь уже близко. Что это за звуки?

Абонент: Это мамочка.

Оператор: Что мамочка делает?

Абонент: Я прячусь в шкафу в своей комнате. Она ползает по полу, как паук, и ее глаза совсем странные. Она шипит. И у нее какая-то красная пена вокруг рта.

Оператор: Она может видеть тебя?

Абонент: Она меня пока не видит. Кто-нибудь идет? Они близко?

Оператор: Да, уже очень близко.

Абонент: (всхлипывает)

Оператор: Саманта? Все хорошо?

Абонент: …(неразборчиво) …мамочка идет задом наперед… Кажется она знает, где я. Она смотрит прямо на меня и ее глаза совсем черные. Пожалуйста, мне страшно. Мамочка хочет сделать мне больно.

Оператор: Саманта, что значит “идет задом наперед”?

Абонент: У нее все задом наперед. Ноги вывернуты не в ту сторону, и голова тоже вывернута назад… Как будто… как будто барби развернули голову. Вот так вот. Она трясется, как робот. Но она идет.

Оператор: Полиция уже за углом.

Абонент: Стой, мамочка мне улыбается. Наверное, можно выходить.

Оператор: Саманта, оставайся на месте.

Абонент: Мамочка? (хнычет)

Оператор: Саманта? Полиция уже у двери.

Абонент: …(неразборчиво) …мамочка, не надо, пожалуйста! Ты пугаешь меня…

Оператор: Саманта?

Абонент: Я не хочу есть это, мамочка. Как это заставит меня тебя полюбить? Куда мы идем? Мамочка?

(Пронзительный детский крик. Линия обрывается.)

***

Полиция не обнаружила на месте происшествия ни Саманту, ни ее мать. Дом выглядел заброшенным. Свет не работал, никакой мебели, только посреди гостиной разлагался труп собаки. Выглядело так, будто животное мертво уже несколько недель. По всему дому обнаружены следы гниения: личинки, насекомые и прочие мерзкие твари. И никаких следов человека.

На следующее же утро я уволилась. Этот звонок до сих пор не идет у меня из головы. Я просто никак не могу его осмыслить. Мой босс и офицеры полиции ни на минуту не усомнились, что им дали неправильный адрес. Это считается ошибкой диспетчера. Моей ошибкой. Но я знаю, что ошибки не было. Адрес был верным, звонок был отслежен без сбоев. И это не моя вина.

Каждый день я думаю о Саманте. Каждый день молюсь, чтобы с ней не случилось ничего ужасного. Но в глубине души понимаю, что существо, притворявшееся ее матерью, все же сделало с девочкой что-то невыразимое. Что-то немыслимое.

Я никогда не забуду этот крик.

~

Оригинал (с) youshallnotpass121

⠀

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

⠀

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Наш город очень молодой. Конечно, говоря “молодой”, я не имею в виду, что он новый, нет. Мы поколениями живем в этом месте, просто по раздельности. Со стороны это может показаться странным, но мы все здесь весьма понимающие люди, поэтому уже сжились с таким положением дел. Странная концепция, не спорю, но, как оказалось, весьма успешная.

В общем говоря, сам город не новый, но его жители молоды. Те, что живут в сообществе прогрессивном, веселом и, конечно же, сдобренном щепоткой любви. В Милтоне – так зовется наш город – нет безработных, любой человек здесь найдет, как реализовать свои способности. Здесь не бывает бедности, так же, как и недостатка в еде или напитках. И, хотя городок совсем крохотный, здесь все же оживленная ночная жизнь, замечательные бары и рестораны на любой вкус. Практически никто не остается без пары. Все мы, можно сказать, равны. Никто не лучше другого. Да, некоторые профессии могут быть чуть более важными и влиятельными, чем другие, но люди, занимающие такие посты, обычно весьма дальновидны. Сообщество получает энергию из возобновляемых источников и только из них. Огромные ветряки возвышаются в полях, окружающих город. А за ними только лес. Лес, в который мы не ходим. Потому что за ним лежит другое место. Мы называем его сектором Б.

Здесь правят два простых закона, которые мы неуклонно соблюдаем и благодаря которым получаем возможность жить плодотворной жизнью в прекрасном месте, куда более развитом, чем весь остальной мир. Но недоступном для тех, кто родился не на нашей земле. Первый закон гласит, что в секторе А позволено жить только тем, у кого есть собственные дети. Если, достигнув определенного возраста, вы понимаете, что дети не вписываются в ваши планы, решаете не заводить своих и не усыновлять – вы уходите. Это негласное правило. Никто не вышвырнет вас за ворота, но, если вы не захотите стать частью сообщества, найти работу и купить дом будет очень непросто. Такова норма. Немногие покидают город, большинство хочет остаться. Как я и говорил, жизнь здесь настолько близка к идеальной, насколько это вообще возможно. Если вы решаете родить или усыновить и вырастить ребенка, вы остаетесь частью сообщества до тех пор, пока ваши дети не решат завести своих. Или уехать.

Последнее случается редко. Отчасти потому, что, раз выехав за ворота, они уже не смогут вернуться. А мы знаем, каков внешний мир. Мрачное, жестокое место. Застрявшее в худшем времени, приросшее к нему. Прогресс там – нечто, чего стоит бояться. А здесь прогресс – одна из основных наших ценностей.

Когда вы достигнете определенного возраста, когда придет время познакомиться с внуками, вас попросят собрать вещи и переехать в сектор Б. Если у вас несколько детей, время наступит вместе с выбором последнего.

Второй закон говорит, что сектора А и Б не должны пересекаться. Вы оставляете позади первую главу свой жизни и переходите ко второй. Жизнь в другом секторе такая же прекрасная, но более размеренная. В секторе А перераспределяются освободившиеся ресурсы, и жизнь для молодых становится еще лучше и проще. Может показаться, что переезд – наказание, но это награда. Вы упорно трудились, чтобы заслужить покой. И даже если будете скучать по родным, не страшно: придет время, и они присоединятся к вам.

Некоторые горожане решают рожать много детей с большой разницей в возрасте, чтобы провести с семьей как можно больше времени. Другие заводят лишь одного и надеются, что время покоя скоро придет, и они смогут уйти молодыми, наслаждаясь досрочной пенсией.

***

Я происхожу из традиционной семьи. В крайнем случае, мне всегда так казалось. С тех пор, как я перешел в подростковый возраст, родители только и делали, что проповедовали, как это прекрасно – иметь собственных детей. Как прекрасно видеть, как юная душа смотрит на тебя снизу вверх и растет, становясь со временем самостоятельным человеком. Не поймите меня неправильно, это и правда звучит красиво, но я никогда не связывал свое будущее с детьми. Я о себе-то с трудом мог позаботиться.

Видели бы вы выражение лиц моих родителей, когда они узнали, что у меня появилась девушка. Настоящие серьезные отношения. Я скрывал это так долго, как только мог, потому что точно знал, как они отреагируют, и к такому давлению был совсем не готов. Но в маленьких городках секреты быстро становятся всеобщим достоянием. Так что, когда до них дошли слухи о нас с Фионой, родители были в восторге. Ну, быть может, не совсем в восторге, ведь у ее семьи репутация была так себе. Родители Фионы уже завели шестерых детей и собирались продолжать рожать так долго, как только позволят возможности их тел.

– Ну, в конце концов, ты женишься на девушке, а не на семье. Все в порядке, – сказала мама с фальшивой улыбкой на лице.

Я закатил глаза.

– Женишься? Боже, мам, мы просто встречаемся. Кто знает, будем ли мы вообще вместе. – Так я тогда ответил. Фиона была классной девчонкой и все такое, но я был еще совсем молод и не планировал остепениться в ближайшее время.

У нас могло ничего не выйти, я мог бы встречаться со многими другими девушками. На момент того разговора я с осторожностью говорил о любви, но чем дольше мы были вместе, тем лучше понимал, что Фиона – та самая. Однажды, когда речь зашла о том, как мы будем жить не здесь, а там, куда однажды отправимся, она была критически настроена. Не могла себе представить, что будет жить среди стариков, ну, вы понимаете, мы же к ним не привыкли. Я сказал ей тогда, что мы тоже будем старыми, но ей это не помогло. Она была похожа на своих родителей в этом отношении. А ведь это она еще не знала, что я вообще не планирую заводить детей. Хотя, мне кажется, в этом вопросе мы с ней были на одной волне. Мы то и дело шутили о том, какие места посетим, если нас вышлют из города.

К сожалению, жизнь никогда не идет по плану.

Я никогда не чувствовал большей растерянности, чем в тот день, когда узнал, что Фиона беременна.

Мы сидели в саду ее родительского дома и смотрели, как младший братишка возится в траве. Только мы втроем. Он был еще слишком мал, чтобы понять, почему его сестра улыбалась и плакала одновременно.

***

Ребенок меняет всю вашу жизнь. Где бы вы ни были. И особенно в Милтоне.

Родители Фионы были рады. Они могли бы вдоволь налюбоваться внуком, прежде чем их младший ребенок достигнет совершеннолетия. Мои родители тоже сначала разразились слезами счастья. Все их мечты сбылись.

Всю свою жизнь они с нетерпением ждали дня перевода в сектор Б. Ровно до того момента, когда впервые увидели свою внучку и поняли, что не могут оставить ее добровольно. Ребенок меняет вас. Но и внук тоже. Традиции были выброшены за борт. А слезы счастья начали отдавать страхом.

***

Моих родителей забрали в понедельник. Томас Миллер, парень, с которым мы вместе ходили в школу, увез их на своем фургоне. Он был одним из немногих, кого выбрали для работы в городском Комитете еще в юном возрасте. Родители Томаса погибли, когда он был совсем малышом. Он был мне как брат. Мама всегда готовила два контейнера с обедами, чтобы я мог поделиться с Томасом в школе. А потом мы стали старше, Томаса выбрали в Комитет, и мы потеряли связь.

Томас остался в фургоне. Два полицейских вышли из машины и направились к входной двери дома моего детства.

Нашего дома, ведь теперь им владели мы с Фионой.

Отец отпер дверь дрожащей рукой. Его глаза краснели под опухшими веками. Прошлой ночью он не спал ни секунды. Как и мама. Она много часов держала мою дочь на руках. И одновременно сжимала мою ладонь. Никогда бы не поверил, что ей будет так сложно попрощаться. Ей всегда нравилась жизнь в секторе А, но она грезила сектором Б. И все же с тех пор, как письмо с уведомлением о переезде попало ей в руки, она каждую минуту бешено спорила с отцом – тоже напуганным, но не желающим нарушать правила.

– Ты хотела этого. – Вчера я случайно подслушал их разговор. – Ты мечтала о такой жизни в молодости и не можешь изменить решение теперь, когда стала старше. Бен скоро присоединится к нам.

Я содрогнулся от этой мысли. Ни за что на свете я не бросил бы своего ребенка ради жизни в другом секторе. И очень сомневался, что Фионе эта идея пришлась бы по вкусу.

– Через два десятилетия? Три или, возможно, даже четыре? Что если наша внучка решит уехать? А если и нет, проживем ли мы так долго, чтобы когда-нибудь увидеть ее снова?

Я не стал слушать дальше. Но мы с Фионой тоже говорили, и оба знали, что никогда не хотели бы оказаться на месте моих родителей. Вот только теперь, когда новый горожанин Милтона появился на свет, у нас не было возможности отсюда выбраться.

Когда родителей повели к машине, я заплакал первый раз с тех пор, как был ребенком. Они старались держать улыбки, но все мы знали, что это трагичный момент. Я пытался поговорить с офицерами, убедить их, что родители еще нужны нам, чтобы помочь с ребенком… Но тщетно.

– Стой где стоишь, парень. Им понравится следующая глава, – прошипел мне один из них.

Другой оттолкнул меня.

Если это был такой счастливый день, почему они вели себя так жестоко? Я не мог больше сдерживаться. Кричал родителям, что они не могут позволить увести себя. Кричал этим ублюдкам, что они не могут просто забрать их. Меня так трясло, что, казалось, в любую минуту вывернет на тротуар.

Это было так неправильно! Так неправильно, а они шли и улыбались.

Будто к их лицам приросли маски. Улыбались пустыми улыбками, без каких-либо эмоций. Вся улица улыбалась, пока моих опустошенных родителей уводили прочь. Только Томас выглядел серьезным. Стоял, облокотившись на машину, смолил сигарету и не поднимал глаз.

Странное зрелище. Никогда в жизни я не видел, чтобы он курил.

Страшный момент. Наконец они уехали, и единственным звуком в тишине улицы остался плач моей маленькой девочки. И тогда я заметил, что Томас что-то оставил.

На земле валялась пачка сигарет.

Видеть его курящим было неожиданно. Видеть, что он кинул сигареты на пол, – из ряда вон выходящим.

В Милтоне никто и никогда не мусорит. Особенно те, кто работает на Комитет. Если бы не это, если бы я не заметил, быть может, мне пришлось и дальше жить в неведении.

Но я заметил. И подобрал сигареты прежде, чем заметил кто-либо еще.

Не знаю, наверное, во мне говорило шестое чувство, но я забрал пачку домой вместо того, чтобы выбросить ее.

Внутри были не сигареты.

Полароидные снимки.

Совсем немного, да и качество так себе, но невозможно было ошибиться в том, что на них изображено.

Мертвые тела. Трупы, подвешенные головами вниз, порезанные, чтобы спустить кровь.

А среди них несколько знакомых лиц. Соседи, недавно радовавшиеся первому внуку и переехавшие в другой сектор за лесом.

И тогда я понял, почему у нас всегда был избыток ресурсов. Почему даже те, кто работал в Комитете, были так молоды. Не знаю, промыли ли им мозги, но, похоже, всех это устраивало. Я понял, почему нам было предоставлено такое изобилие. Мы не делились ничем с пожилыми людьми. Не было никакого идеального места, где их ждал покой. От них просто избавлялись, когда они исполняли свое предназначение.

Возможно, они и правда попадают в лучшее место. Но это точно не сектор Б.

~

Оригинал (с) likeeyedid

⠀

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

⠀

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Новые переводы в понедельник, среду и пятницу, заходите на огонек

⠀

~

Суббота.

Сегодня моя девушка Тэа ушла прогуляться по лесу. Знаю… я должен был пойти с ней. Но она всегда уходит одна, говорит, что я тащусь, как бабуля. Обычно она выбирает короткие тропы и возвращается часа через два или около того.

Но прошло уже четыре, а ее все нет.

Может быть, стоит позвонить в полицию? Она уже давно должна быть дома. Я звонил Тэа много раз, но она не берет трубку.

Но мы переписывались. Я перечитываю сообщения снова и снова и понимаю, что… с ними что-то не так.

***

14:33

Я: Уже нашла что-нибудь классное?

Тэа: Не-а. Но, как только доберусь до водопада, пришлю тебе фотки!!

14:57

Тэа: Ты же сегодня готовишь ужин?

Я: Да! Пирог с курицей.

Тэа: Ммм!! Жду не дождусь!!

Около часа мы больше не связывались. Я строил пилоны в StarCraft и немного упустил время.

Около четырех вечера она прислала новое сообщение:

16:04

Тэа: Я нашла водопад!!

И селфи.

Тэа стоит перед небольшим водопадом, улыбается в камеру. Руки скрещены на груди, растрепанные волосы выбились из-под кепки. И серьги с бирюзой – мой подарок на нашу первую годовщину – сверкают на свету.

Я: Ты милашка. ;)

А потом…

Что-то в этом фото зацепило меня. Терзаемый беспокойством, я всмотрелся в детали: улыбающееся лицо, голубые глаза в тени кепки, густые завитки черных волос ниспадают на плечи…

Погодите-ка.

Видно не полностью, но руки. Руки скрещены на груди. Она не держала телефон – никак не могла это сделать.

Это фото сделал кто-то другой.

Хотя, может быть, она пристроила телефон в ветвях или на скалах… Но это не может быть селфи, хоть и выглядит как селфи.

Я: Кто сделал фото?

Она не спешила ответить. Я оставил телефон на столе и спустился вниз на кухню. Пора было готовить ужин. Навязчивое тревожное ощущение пришлось пока задвинуть поглубже. Так что я сосредоточился на еде, с в разы возросшим усердием нарезая лук.

Да, можете называть меня параноиком, но бывшая девушка мне изменила и разбила сердце вдребезги. Тот факт, что фото сделал кто-то другой, тот факт, что она не ответила на сообщение, хотя на остальные отвечала тут же, все это заставляло меня чувствовать себя ужасно.

Ну прекрати. Она наверняка просто попросила такого же любителя водопадов ее сфотографировать.

Клац.

Нож с глухим стуком впился в деревянную разделочную доску. Очередное колечко лука шлепнулось рядом.

Но что если…

Сорок пять минут спустя я вернулся наверх. разблокировал телефон и с облегчением увидел уведомление о новом сообщении.

16:53

Тэа: думаю о тебе ;)

Что? Во-первых, она не ответила на мой вопрос. Во-вторых, Тэа обычно не шлет смайлики. Гифки – да, но не смайлики.

Это было странно.

Я: Я тоже думаю о тебе. Ты получила мое последнее сообщение?

Тэа: вернусь к ужину <3

Не помню, чтобы она раньше присылала мне такие сердечки. Это скорее моя тема. Текстовые смайлики. Но я решил не придавать этому значения.

Я: Ок. Люблю тебя. <3

Немного успокоившись, я снял StarCraft с паузы и ненадолго ушел в игру. Телефон пиликнул: пришло новое сообщение.

17:53

Тэа: иду домой

Тэа: [загрузка изображения]

Еще одно селфи. На этот раз она держала телефон – я видел руку внизу кадра. Вокруг деревья были гораздо реже, наверное снято неподалеку от тропы.

Я вздохнул с облегчением, начал печатать…

Я: Потрясающе! Пирог уже…

…и тут же замер.

На фото. В самом уголке экрана что-то было.

На ковре опавших листьев лежала тень.

Всего в нескольких сантиметрах от тени Тэа лежала тень кого-то, не попавшего в кадр.

***

Сейчас уже больше шести вечера. Ужин остыл. Я сижу один и не переставая звоню Тэа.

Она не берет.

***

Пока я печатал этот пост, пришло новое сообщение.

Тэа: вернусь поздно. прости. люблю тебя <3

Не знаю почему, но… я уверен, что это писала не она.

***

Воскресенье.

В субботу Тэа так и не вернулась.

Я позвонил в полицию, но просто сидеть и ждать не смог. И отправился на ту же тропу, по которой она ушла. Ну, не совсем один, я взял с собой нашу маленькую собачку Жизель, надеясь, что она сможет учуять след или типа того.

У меня сердце упало, как только я въехал на стоянку: машина Тэа – потрепанная Honda Civic – все еще стояла криво припаркованная под фонарем.

Тэа все еще там.

Но она не осталась бы в лесу ночью. Добровольно – нет. Стремительно темнело, а у нас в округе водится много койотов. Она не пошла бы дальше в темноте.

Не пошла бы, да?

Я подергал дверь ее машины – заперто. Посветил фонариком на телефоне в окна. Пусто. Вроде бы все было как обычно, хотя у нее всегда в машине кавардак.

Страх поселился внизу моего живота и неуклонно рос. Подхватив Жизель под мышку, я отправился к тропе.

В лесу темнота стала еще гуще. Остатки света в закатном небе скрылись за кронами деревьев. Мне пришлось постараться, чтобы рассмотреть, что написано на указателе. Нужно было понять, где находится водопад.

А потом двинуться к нему.

– ТЭА! – кричал я. – ТЭА!

Но зря.

Жизель, судя по всему, ничего не чуяла. Я снова позвал Тэа. Она не ответила. Все, что мне осталось от нее – последнее сообщение:

“вернусь поздно. прости. люблю тебя <3”

Движимый скорее отчаянием, чем логикой, я написал ей.

20:23

Я: Насколько поздно? Где ты?

Одна галочка. Вторая. Доставлено.

А потом прочитано.

У меня кровь застыла в жилах.

Как одержимый, я застрочил следующее сообщение: “Где ты? Пожалуйста, позвони мне…” – но остановился на полуслове. Если это писала не Тэа, если сообщения отправлял кто-то… кто забрал ее… возможно, не самое разумное сейчас нагнетать панику. Так я и остался стоять посреди леса, с колотящимся сердцем и скулящей у ног Жизель.

А потом все стер и набрал:

Я: Если хочешь задержаться, все норм, но я пошел спать. Люблю тебя. Спокойной ночи.

Три маленькие точки внизу экрана, а потом…

Тэа: а вот и нет

Я просто смотрел на сообщение, ничего не понимая. Что это значит? Жизель скребла землю в метре от меня.

А потом пришло еще одно сообщение.

Тэа: ты здесь, ищешь меня

Тэа: я слышу, как ты зовешь меня

Тэа: почему бы тебе не подойти поближе ;)

Подхватив Жизель, я бросился бежать. По толстым корням и большим валунам. Холмистая тропа то взмывала вверх, то ныряла вниз. Окончательно выбившись из сил, я остановился, обводя фонариком темный лес.

– ТЭА!

Я напряг слух, надеясь услышать хоть что-то, любой признак ее присутствия: шорох, шаги, треск… Хоть что-то.

Но зря.

Так не могло больше продолжаться.

Я: ГДЕ ТЭА?

И вот тогда я услышал.

Па-па-пинг!

Странный тихий звон. Звон, который разносился по нашему дому последние два года, каждый раз, когда Тэа получала сообщение или электронное письмо.

Телефон Тэа.

Где-то там, в темноте.

Я вслепую побежал на звук. Но стоило мне только сойти с тропы, как лес стал куда менее безопасным местом. Крутой склон, сухие листья скользили под ногами… я не прошел и десяти шагов, как нога попала в расщелину скалы, лодыжка подвернулась, я потерял равновесие и полетел в темноту.

Бам.

А затем слева. Шорох.

Треск ветки.

Быстро, как только мог, я вскочил на ноги. Боль пронзила лодыжку, но я все брел вперед, размахивая телефоном. Белый свет выхватывал искривленные стволы, пожелтевшие листья… Жизель лаяла на тропе.

И больше ничего.

Я отправил еще одно сообщение.

Я: ОТВЕЧАЙ

А потом прислушался…

Но тщетно. никакого па-па-пинг, ни шагов, ни шороха. Ничего. Только тишина и лай Жизель.

Полиция приехала вскоре после. Я все им рассказал. Показал сообщения, показал место, где слышал телефон Тэа. Они ничего там не обнаружили. Зато нашли кое-что другое. На парковке. То, что не заметил я.

Серьгу с бирюзой.

***

В субботу ночью я не спал.

Часами колесил по городу, высматривая что-нибудь подозрительное, что угодно, расспрашивая народ у ночных клубов и баров… Несколько раз звонил в полицию, проверяя, как идут поиски.

Ничего.

А потом, когда солнце поднялось над лесом, мне пришло уведомление. От Тэа.

6:42

Тэа: скоро увидимся :)

Тэа: [загрузка изображения]

Снова селфи.

Это фото не было похоже на другие. Темное, зернистое изображение. Лес прячется в тенях, видимо, фотография была снята после заката или сразу перед восходом солнца. А на ней, прислонившись к дереву… Тэа. Руки безвольно свисают по бокам тела. Волосы встрепаны. Кепка надвинута так низко, что в тени не видно глаз.

От одного вида фотографии меня чуть не стошнило.

***

Я тут же отослал фото в полицию. Но пока это ничего не дало. Я-то думал, что они как-то смогут определить точное местоположение, где это было снято… но либо они не смогли это сделать, либо не хотят говорить мне, что обнаружили.

Есть еще кое-что, о чем я не сказал полиции.

Сегодня вечером пришло последнее сообщение. Спустя почти 48 часов без Тэа, после моих бесплодных поисков в лесу, после всего, что успела сделать полиция… Это все, что мне осталось. Одно последнее сообщение.

00:01

Тэа: ты пойдешь меня искать? ;)

Видимо, пришло время вернуться в лес.

***

Пятница.

Сложно соображать, когда на счету всего пара часов сна и не меньше пяти чашек крепкого кофе. Я не стал делать глупостей. Давайте сойдемся на том, что тогда я плохо соображал.

Это сообщение было ловушкой. Ловушкой, подстроенной тем, кто похитил Тэа.

Я отдал все полиции. В том числе и последнее сообщение. Им удалось локализовать сотовую вышку, которая передала его, но она охватывала большую часть леса. В следующие два дня я организовал небольшую поисковую группу, мы искали Тэа в городе. И разместили объявления о пропаже во всех соцсетях.

Ничего не помогло.

Среда прошла в тишине. Ни сообщений, ни зацепок, ни новостей от полиции. И четверг. Каждый час в неведении высасывал из меня надежду по капле. Несколько раз я через силу смотрел на те три фото, которые она прислала мне, в поисках зацепок. Но находил лишь тошноту и ужас.

А потом настала пятница.

***

День начался как обычно. Я проверил группы в соцсетях в поисках обнадеживающих сообщений, сварил кофе, уже собирался позвонить в полицию, спросить, нет ли новостей…

Мой телефон зазвонил.

Я не мог поверить своим глазам. На экране высветился номер…

Тэа.

Не раздумывая, я схватил телефон и снял трубку.

– Тэа? – Сердце чуть ли не выпрыгивало из груди.

На том конце провода тишина.

– Тэа, скажи… скажи мне, где ты. Прошу.

Тишина.

– Если это тот, кто похитил ее… пожалуйста, я сделаю все, что угодно. Только не причиняй ей вреда. Заплачу выкуп, все, что захочешь. Просто – пожалуйста – не причиняй ей вреда.

Все еще молчание. Но теперь я кое-что слышал. Слабый треск. Помехи? Ветер в динамик?

– Скажи что-нибудь, пожалуйста.

Ноги дрожали, сердце стучало в горле. Я оглядел кухню, захваченный в плен мечущихся неясных мыслей. Полиция сможет отследить звонок? Надо ли мне оставаться на линии? Нужно ли удержать звонящего хотя бы на 60 секунд?

Я понятия не имел.

– Тебе нужны деньги? – спросил я дрожащим голосом, открывая ноутбук. – У меня нет больших накоплений, но я все тебе отправлю. Прямо сейчас. Только верни мне Тэа. – Я набрал 911 по беспроводной связи.

Треск в динамике усилился.

– Пожалуйста…

Звонок оборвался.

***

Я тут же сообщил в полицию. Умолял их отследить звонок, сделать хоть что-то. Но они ответили мне теми же дежурными фразами, которыми пичкали уже целую неделю.

Так что я сел в машину и поехал.

Не знаю даже, куда. Просто в один момент понял, что остановился на той парковке у леса и не отрывая глаз от темного ряда деревьев и извилистой тропы, уходящей вдаль.

Я не хотел идти туда. Но увидел то, что заставило меня передумать.

Столб темного дыма, поднимающийся над верхушками деревьев.

Стремглав выскочив из машины я побежал в лес. И все это время из головы не шел тот ужасный треск в динамике… Тэа, нет, нет!.. Я несся вперед, перепрыгивая через валуны и обломки деревьев, ведомый едким запахом дыма. Пожалуйста, не дай этому случиться…

На небольшой поляне горел костер. Оранжевое пламя лизало небо, черный дым столбом поднимался вверх.

***

Останки Тэа были найдены в огне.

Боже. Эта фраза… ее останки… как можно говорить так о ком-то, кого так сильно любишь? Грубые, жуткие слова. Тэа… моя чудесная Тэа… ее не вернуть.

***

С тех пор, как мне это сообщили, я сижу на кухне, пью виски и смотрю наши последние фотографии. Вот мы стоим на набережной, она улыбается и держит плюшевого мишку, а я стою рядом с ней с постным лицом. Помню эту поездку. Как же меня бесило, что она зависала у каждого стенда на ярмарке и во все порывалась поиграть в тридцатиградусную жару.

Каким же я был идиотом. Каждая минута с ней рядом была подарком.

Следующее фото. Селфи на диване. Мы оба и большая миска пасты, которую мы приготовили вместе. Я касаюсь экрана, чтобы перелистнуть фото…

Стоп, что?

Это…

На фотографии за нашими спинами два больших окна на улицу. В них горят огни соседского дома, машина, проезжающая мимо… и еще кое что.

Неровная тень.

Увеличиваю изображение. Качество фото так себе – зернистые полосы синего и серого – но даже так понимаю, что вижу.

Силуэт.

Темный силуэт, притаившийся за кустами. Заглядывающий в окно.

Не могу оторвать глаз от этой жуткой фигуры. Листаю следующее фото… Сделано неделей раньше. Мы с Тэа на полу играем с Жизель. А в окне… Та же фигура. Сидит на корточках вне ореола света фонаря на заднем крыльце.

Следующее фото. Фигура заглядывает в щель между шторами в спальне.

Нет.

Следующее. Боже, нет. Тэа в прачечной балансирует с корзиной белья на голове и показывает мне язык. А за ней… внутри дома, черт!.. из-за угла выглядывает темная фигура. Не тень. Кто-то, прячущийся в тени.

Ав!

Я подпрыгиваю на месте от неожиданности. Жизель лает в гостиной. Иду к ней… собака сидит перед окном. Уставившись в темноту.

Ав!

Дрожа, я бреду к входной двери. Закрываю все замки. Складываю ладони чашечкой и тоже вглядываюсь в черноту за окном.

Ничего.

Каждая дверь и окно в доме заперты. Я убеждаюсь в этом, проносясь по комнатам, как ураган. Задергиваю шторы, запираю дверь подвала… И уверившись, что в полной безопасности, без сил падаю на диван. Нужно позвонить в полицию.

Через несколько минут они будут здесь, и я все им расскажу. Они найдут ублюдка, убившего Тэа, ублюдка, преследовавшего нас как минимум несколько месяцев. А я позабочусь о том, чтобы он получил худшее наказание из возможных. Тэа будет отомщена.

Наконец-то все это закончится.

или все только начинается?

:)

~

Оригинал (с) RobertMort

⠀

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

⠀

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.