Я был в такой ярости, что люфтваффе не захотело сделать это с Киевом.

Однажды мы должны это сделать, иначе жители вернутся и захотят оттуда управлять

Werwolf 8.8.1942

Die Goten haben sich am längsten auf der Krim gehalten. Im 18. Jahrhundert gab es doch noch eine Gerichtsverhandlung, in der Menschen auftraten, die nichts anderes sprechen konnten als gotisch. Keine Macht der Welt bringt uns mehr da heraus!

Wir haben Heeresgruppen, die sind rein landwirtschaftliche Genossenschaftsunternehmen: Sie versorgen sich mit allem Lebensnotwendigen selbst!

Mit den Partisanen gibt es hier einen Kampf wie in den Indianerkämpfen in Nordamerika. Die stärkere Rasse wird siegen, und das sind wir. Unter allen Umständen werden wir da Ordnung kriegen.

Ich kann mir folgendes vorstellen: Das jetzige Geld dürfen wir nicht gelten lassen für längere Zeit. Einmal müssen wir ein neues Geld hier verwenden. Im Herbst müssen wir bei einer Bahnstation auf der einen Seite einen Markt machen, wie ein deutscher Jahrmarkt, und nebenan eine Ablieferungsstelle einrichten für Getreide. Es muß da alles geben an Tand, was es auch bei uns auf dem Lande gibt. Die Finnen wünschen sich nur das eine: Ostkarelien und daß Petersburg verschwindet. Wer in Petersburg sitzt, schaut, daß er die Ostsee beherrscht. Eine zweite Großmacht in der Ostsee ist auch für uns unerträglich. Sie könnte dieses flache Gewässer mit Minen völlig verseuchen. Hier muß man zu antiken Prinzipien übergehen, die Stadt muß total dem Erdboden gleichgemacht werden. Ich habe eine solche Wut gehabt, daß die Luftwaffe damals über Kiew nicht hat drüber wollen. Einmal müssen wir es doch machen, denn die Einwohner kommen zurück und wollen von dort aus regieren.

Отрывок из моего документального, военно-исторического романа "Летят Лебеди"

Вышлю всем желающим в электронном виде, в трёх самых популярных форматах на почту, пишите сюда weretelnikow@bk.ru, я обязательно отвечу.

Есть печатный вариант в твёрдом переплёте

Предыдущие публикации:

28 панфиловцев

Кому нелюди, а кому новые граждане

Товарищ Главный Старшина

И один в том поле воин, если он по-русски скроен

Волынская резня

ЛА-5 против 44 бомбардировщиков Ю–87 и 8 ФВ–190

Немецкий крестьянин стремится к преуспеванию, он думает о своих детях; украинский же крестьянин не будет действовать согласно повелению долга. […]

Русское пространство – это наша Индия, и, как англичане правят ею горсткой людей, так мы будем управлять этим нашим колониальным регионом. Было бы неправильным воспитывать местных аборигенов. Чего бы мы добились, это половинчатые знания, которые приведут к революции. Не случайно, что основатель анархизма был русским. Если бы русское общество не было бы организовано в государство другими, начиная с варягов, они бы остались кроликами. Вы не можете научить кроликов жить как пчелы или муравьи. У этих есть способность образовывать государства, у зайцев – нет. Предоставленный сам себе, славянин никогда не выйдет за пределы узкого семейного круга.

Нордическо-германская раса породила идею государства и воплотила ее в жизнь тем, что последовала единственной потребности сплотиться в единое целое. Пробудить народную силу, которая дремлет в крови наших людей, – задача, которую мы должны перед собой поставить.

Славянские народы, наоборот, не предназначены для собственной жизни. Они знают это, и мы не должны убеждать их в том, что они это тоже могут. Мы создали в 1918 году страны Прибалтики и Украину. Но у нас сегодня нет интереса в дальнейшем существовании восточно-балтийских государств и в свободной Украине. Восстановление христианизации была бы самой большой ошибкой, потому что это была бы реорганизация. Я также против университета в Киеве. Нам лучше больше не учить их читать. Они совсем не полюбят нас, когда мы пытаем их учебой; было бы неправильным сажать их даже на локомотивы.

Оригинал на немецком:

Der Kampf um die Hegemonie in der Welt wird für Europa durch den Besitz des russischen Raumes entschieden; er macht Europa zum blockadefestesten Ort der Welt. Es sind das wirtschaftliche Perspektiven, die den liberalsten westlichen Demokraten der neuen Ordnung geneigt machen werden. Jetzt müssen wir es durchbeißen. Das übrige ist eine Frage der Organisation.

Man braucht diese Urwelt lediglich zu sehen und weiß, daß hier nichts geschieht, wenn man den Menschen die Arbeit nicht zumißt. Der Slawe ist eine geborene Sklaven-Masse, die nach dem Herrn schreit; es fragt sich nur, wer der Herr ist. Der Bolschewismus hat uns da einen großen Dienst erwiesen. Er hatte zunächst das Land an die Bauern aufgeteilt. Die Folge war ungeheuere Hungersnot; es blieb nichts übrig, als in der Form der Staatsdomänen die Grundherrschaft wieder einzuführen, nur, daß der frühere Herr etwas von der Landwirtschaft verstanden hatte, während dem politischen Kommissar das Wissen darum fehlte; eben erst war man im Begriff, durch Landwirtschaftsschulen die kommende Generation von Kommissaren in dem zu unterweisen, worauf es ankommt.

Wenn die Engländer aus Indien hinausgetrieben würden, so würde Indien verkommen. Das ist hier genauso. […]

Der deutsche Bauer hat den Trieb weiterzukommen, er denkt an seine Kinder; ein ukrainischer Bauer aber wird nicht nach dem Imperativ der Pflicht handeln. […]

Der russische Raum ist unser Indien, und wie die Engländer es mit einer Handvoll Menschen beherrschen, so werden wir diesen unseren Kolonialraum regieren. Es wäre verfehlt, den Eingeborenen erziehen zu wollen. Was wir erreichen würden, ist ein Halbwissen, das zur Revolution führt. Es ist kein Zufall, daß der Erfinder des Anarchismus ein Russe war. Ware die russische Menschheit nicht durch andere, angefangen von den Warägern, zum Staat organisiert worden, so wären sie Kaninchen geblieben. Man kann Kaninchen nicht zum Leben der Bienen oder Ameisen erziehen. Diese haben die Fähigkeit, Staaten zu bilden, Hasen haben sie nicht. Sich selbst überlassen, würde der Slawe nie über den engsten Familienkreis hinausgekommen sein.

Die nordisch-germanische Rasse hat den Staatsgedanken geboren und dadurch verwirklicht, daß sie dem einzelnen Zwang antut, sich in ein Ganzes zu fügen. Die Volkskraft, die im Blut unserer Menschen schlummert, zu wecken, ist die Aufgabe, die wir uns zu stellen haben.

Die slawischen Völker hingegen sind zu einem eigenen Leben nicht bestimmt. Das wissen sie, und wir dürfen ihnen nicht einreden, sie könnten das auch. Wir haben 1918 die baltischen Länder und die Ukraine geschaffen. Wir haben aber heute kein Interesse an dem Fortbestand der ostbaltischen Staaten und an einer freien Ukraine. Rechristianisierung wäre der größte Fehler, denn das wäre Wiederorganisierung. Ich bin auch nicht für eine Universität in Kiew. Wir bringen ihnen das Lesen besser nicht bei. Sie lieben uns gar nicht, wenn wir sie mit Schulen quälen; es wäre schon falsch, sie auch nur auf eine Lokomotive zu stellen. Wir haben auch keinen Grund, mit einer Neuverteilung des Bodens anzufangen. Die Eingeborenen werden künftig aber weit besser leben als jetzt. Wir finden in ihnen die Menschen zur Bearbeitung des Bodens, der uns heute abgeht.

Предыдущий пост: Самый результативный партизанский отряд за историю войны

Аборигены? Мы начнем их просеивать. Вредоносных евреев мы полностью уничтожим. Впечатление, которое у меня сложилось на белорусской территории, было лучше, чем на Украине. В русские города мы не входим, они должны полностью исчезнуть. Мы не должны испытывать никаких угрызений совести. Мы не принимаем роль няньки, у нас вообще нет никаких обязательств перед этими людьми. Улучшать жилье, ловить вшей, немецкие учителя, газеты? Нет! Лучше мы проведем радиосеть, которая будет в наших руках, а в остальном они должны знать только дорожные знаки, чтобы не попадаться нам на пути! Под свободой эти люди понимают только то, что они должны мыться только в праздники. Если мы придем с жидким мылом, мы не завоюем их симпатии. Тут потребуется полностью переучиться. Есть только одна задача: провести германизацию, задействовав немцев, и рассматривать коренное население как индейцев. Если бы эти нас победили, господи, помилуй! Ненависть? Нет, ее мы не знаем, мы действуем только из расчета. Но они действуют из комплекса неполноценности нижестоящего; они чувствуют вышестоящего и сочетают ненависть с комплексом неполноценности. Интеллигенция? У нас ее так много, даже слишком! Добровольцы из Европы могут участвовать в работе по расселению.

Я подхожу к этому делу с ледяным спокойствием. Я чувствую себя только лишь исполнителем исторической воли. Мне все равно, что люди сейчас думают обо мне. Я еще никогда не слышал, чтобы немец, который ест кусок хлеба, беспокоился о том, что землю, на которой он созрел, прежде нужно было покорить мечом. Мы также едим канадскую пшеницу и не думаем об индейцах.

[…]

Избавить восточные территории от царствующей там летаргии минорных тонов будет конечной задачей для Лея: красивые сады, фруктовые деревья, поля, страна, о которой однажды можно будет написать: дни – заботам, смех – досугу!

Я знаю, что мы сейчас открыли немецкому народу то, что ему нужно для приобретения мирового значения. Больше всего я рад тому, что этот процесс отвлек нас от Средиземного моря. Самый южный это Крым; продвигаться южнее для нас смысла нет. Давайте останемся в нашей северной стране! Здесь можно тоже ездить до ноября, Берлин хорош в феврале, а на Рейне в марте все начинает цвести!

Именно в этой стране является полным безумием строить где-то центральную мельницу и возить зерно за 400 км, лучше мы построим ветряные мельницы и возьмем только то, что нужно для крупных центров.

Мне только грустно, что я не могу стать на несколько лет моложе. Тодт, Вы тоже должны расширить Вашу программу! Рабочую силу Вы получите. Расширение дорожной сети, сети железных дорог, я возьмусь теперь за нашу ширококолейную железную дорогу. За дорогу, которой в эти месяцы пользовалась группа армий «Центр», я поставлю памятник Сталину, в остальном он производил только противогрязевые цепи вместо того, чтобы строить дороги.

Это будет нашей задачей: в следующие сто лет мы сможем прекрасно поработать!

Опубл.: Adolf Hitler. Monologe im Führerhauptquartier 1941–1944. Die Aufzeichnungen Heinrich Heims herausgegeben von Werner Jochmann, Hamburg 1980. S. 90–92.

Оригинал на немецком:

Verglichen mit der Häufung von Schönheit im mitteldeutschen Raum, kommt uns der neue Ostraum heute wüst und leer vor. Aber: auch das flandrische Land ist eine einzige Ebene und doch schön! Die Menschen? Die werden wir hineinbringen. Und auch an Geschichte fehlt es hier nicht; hat sich doch die Natur hier eines nie dagewesenen Maßstabs bedient. Hier sind die vielleicht auf weite Zeit hinaus gewaltigsten Schlachten der Geschichte geschlagen.

Das Gebiet muß den Charakter der asiatischen Steppe verlieren, europäisiert werden! Dazu bauen wir jetzt die großen Verkehrsstränge an die Südspitze der Krim, zum Kaukasus; an diese Verkehrsstränge reihen sich, wie an eine Perlenschnur, die deutschen Städte, und um diese herum liegt die deutsche Siedlung. Die zwei, drei Millionen Menschen, die wir dazu brauchen, haben wir schneller, als wir denken; wir nehmen sie aus Deutschland, den skandinavischen Ländern, den Westländern und Amerika. Ich werde es ja wohl nicht mehr erleben, aber in zwanzig Jahren wird das Gebiet schon 20 Millionen Menschen umfassen. In dreihundert Jahren wird es eine blühende Parklandschaft von ungewöhnlicher Schönheil sein!

Die Eingeborenen? Wir werden dazu übergehen, sie zu sieben. Den destruktiven Juden setzen wir ganz hinaus. Der Eindruck, den ich im weißrussischen Gebiet hatte, war besser als der in der Ukraine. In die russischen Städte gehen wir nicht hinein, sie müssen vollständig ersterben. Wir brauchen uns da gar keine Gewissensbisse zu machen. Wir leben uns nicht in die Rolle des Kindermädchens hinein, wir haben überhaupt keine Verpflichtung den Leuten gegenüber. Das Wohnhaus reformieren, die Läuse fangen, deutsche Lehrer, Zeitungen? Nein! Lieber richten wir einen Rundfunk ein, der von uns abhängig ist, und im übrigen sollen sie nur die Verkehrszeichen kennen, damit sie uns nicht in die Wege laufen! Unter Freiheit verstehen diese Leute, daß sie sich nur alle Festtage zu waschen brauchen. Wenn wir mit der Schmierseife kommen, erben wir keine Sympathien. Man muß da ganz umlernen. Es gibt nur eine Aufgabe: eine Germanisierung durch Hereinnahme der Deutschen vorzunehmen und die Ureinwohner als Indianer zu betrachten. Wenn diese Menschen über uns gesiegt hätten, gnade Gott! Haß? Nein, den kennen wir nicht, wir handeln nur aus Überlegung. Die aber handeln aus dem Minderwertigkeitskomplex des Unterlegenen; sie wittern den Überlegenen und verbinden mit dem Minderwertigkeitskomplex den Haß. Intelligenz? Wir besitzen bei uns so viel davon, daß wir nur Schwierigkeiten damit haben! Wer von Europa guten Willens ist, kann sich am Siedlungswerk beteiligen.

Ich gehe an diese Sache eiskalt heran. Ich fühle mich nur als der Vollstrecker eines geschichtlichen Willens. Was die Leute momentan über mich denken, ist mir vollkommen gleichgültig. Noch nie habe ich gehört, daß ein Deutscher, der ein Stück Brot ißt, sich darüber Gedanken macht, daß der Boden, auf welchem es gewachsen ist, mit dem Schwert erobert werden mußte. Wir essen auch kanadischen Weizen und denken nicht an die Indianer.

[…]

Die Lethargie des den Ostraum beherrschenden Moll-Tons wegzubringen, wird die letzte Aufgabe für Ley sein: schöne Gärten, Obstbäume, Äcker, ein Land, worüber einmal geschrieben werden kann: saure Wochen, frohe Feste!

Ich weiß, daß wir dem deutschen Volk jetzt das erschlossen haben, was es zu seiner Weltbedeutung benötigt. Am meisten froh bin ich, daß wir durch diese Entwicklung vom Mittelmeer weggezogen wurden. Das Südlichste ist die Krim; darunter zu gehen, hat für uns gar keinen Sinn. Bleiben wir in unserem Nordland! Da kann man auch bis zum November herumfahren, in Berlin wird es im Februar schön, am Rhein beginnt es im März zu blühen!

Gerade in diesem Land ist es ein heller Wahnsinn, irgendwo eine Zentralmühle zu bauen und 400 km weit das Getreide hinzuführen, lieber bauen wir Windmühlen und nehmen nur das weg, was man für die großen Zentren benötigt.

Ich bin nur traurig, daß ich nicht mehr soundsoviele Jahre jünger bin. Todt, Sie müssen auch Ihr Programm erweitern! Arbeitskräfte kriegen Sie. Ausbau des Straßenwesens, des Eisenbahnwesens, ich werde mich jetzt hinter unsere weitspurige Eisenbahn machen. Wegen der einen Straße, die in diesen Monaten der Heeresgruppe Mitte gedient hat, werde ich dem Stalin ein Denkmal setzen, im übrigen hat er Schlammketten gefertigt, statt Straßen zu bauen.

Das wird eine Aufgabe sein: Die nächsten hundert Jahre werden wir wunderbar arbeiten können!

Отрывок из моего документального, военно-исторического романа "Летят Лебеди"

Вышлю всем желающим в электронном виде, в трёх самых популярных форматах на почту, пишите сюда weretelnikow@bk.ru, я обязательно отвечу.

Есть печатный вариант в твёрдом переплёте

Предыдущие публикации:

28 панфиловцев

Кому нелюди, а кому новые граждане

Товарищ Главный Старшина

И один в том поле воин, если он по-русски скроен

Волынская резня

ЛА-5 против 44 бомбардировщиков Ю–87 и 8 ФВ–190

Однако в беседе с Порше фюрер задал принципиальные параметры «Фольксвагена»: каплеобразный силуэт, заднее расположение силового агрегата, четыре полноценных места, скорость для езды по автобанам, стоимость не больше 1000 рейхсмарок...

Именно в «Кайзергофе» в контексте автомобилестроения впервые прозвучало имя вождя объединенного нацистского профсоюза «Трудовой фронт» доктора Роберта Лея и название «дочки» этого профсоюза — организации Kraft durch Freude («Сила через радость»), сокращенно KdF.

Гитлеру же, как считается, принадлежит инициатива отправить заказ на создание будущего «Фольксвагена» не от государства, а от Объединения германских автопроизводителей (RDA). Сделано так было не без умысла — чтобы не саботировали проект, не вставляли палки в колеса. Бюро Порше получило заказ 22 июня 1934 года. В феврале 1936 года были готовы первые три прототипа. 18 мая 1937 года зять Фердинанда Порше венский адвокат Антон Пьех учреждает Gesellschaft zur Vorbereitung des Deutschen Volkswagens mbH (Gezuvor), «Акционерное общество для подготовки выпуска германских народных автомобилей». Это своего рода фонд, и действует он по образцу другого Gezuvor, ранее созданного для строительству автобанов.

К 1938 году автомобиль приобретает окончательный вид. У него целых три имени: Porsche Typ 60, KdF-Wagen и Volkswagen Typ 38. Ведущим конструктором машины является Карл Рабе, кузов создал Эрвин Коменда, двигатель — Франц Ксавье Реймспьес, переднюю подвеску — Карл Фрелих, торсионы — Йозеф Микль.

26 мая 1938 года, т. е. 85 лет назад возле Фаллерслебена (не то деревушки, не то городишки, там проживало около 2600 человек), с огромной помпой происходит закладка завода KdF и нового соцгорода под названием Stadt des KdF-Wagen. Нацисты умели организовывать помпезные торжества! Хор мальчиков из гитлерюгенд, гигантские багряные хоругви со свастикой, блеск «хуго-боссовских» мундиров, марши, речи. Тут же, между прочим, и реклама банка Raifeissen — через него страховались немцы, получавшие профсоюзные путевки KdF.

Гитлер наслаждался триумфом собственной воли: он выполнил одно из своих главных обещаний. Автомобиль стоил 990 рейхсмарок, вдвое дешевле самого дешевого «опеля» (Kadett KJ38). И это был полноценный автомобиль!

Пока машины еще не начали напичкивать электроникой, действовала формула грубой прикидки себестоимости автомобиля: 1 кг массы = 1 денежная единица. Порше (а, точнее, инженер Коменда) провернул удивительную штуку: сферичность наружных кузовных панелей обеспечила этим деталям дополнительную жесткость. Это позволило пустить на кузов более тонкий и легкий металл. Снаряженная масса KdF-Wagen составляла всего 750 кг. Можно допустить, что каждый KdF-Wagen приносил «Трудовому фронту» 230 рейхсмарок валовой прибыли. К слову, Opel Kadett KJ38 весил 775 кг, но тут уж вопросы к заокеанским хозяевам марки, как они выстраивали ценообразование.

В августе 1938 года по всей Германии была объявлена подписная кампания. Желающим стать обладателем KdF-Wagen предлагалось еженедельно вносить по пять рейсхмарок. Подписчикам выдавали особый альбом, куда полагалось вклеивать акцизные марки. Вклеишь 198 штук — и автомобиль твой! Средняя заработная плата немца составляла 150 рейхсмарок в месяц. 6 зарплат — автомобиль. Неслыханно!

Немцы будут нести деньги вплоть до 1945 года: 336 638 подписчиков переведут на счет организации KdF (читай — «Трудового фронта») в общей сложности 280 млн рейсхмарок!

А в 1939 году, 20 апреля, Гитлер праздновал 50‑летие. Вся страна дарила подарки вождю. Отметился и член национал-социалистической партии Германии с 08.10.1937, оберфюрер СС, заслуженный доктор технических наук Фердинанд Порше: подарил фюреру черный кабриолет KdF-Wagen. Ожидалось, на нем будет рассекать Ева Браун. Но Гитлер запрещал подруге садиться за руль.

Подарок дорогого стоил! За Фердинандом Порше окончательно утвердилась репутация главного спеца Рейха по автомобилям (и танкам). А 1 сентября 1939‑го уже сам Гитлер преподнес подарок всему германскому народу, развязав Вторую мировую войну.

Завод моментально перешел на выпуск вездеходов VW Typ 82, амфибий VW Typ 166, деталей и узлов к бомбардировщикам Ju-88, а с августа 1943‑го — и к ракетам V1. Впрочем, и легковые KdF-Wagen завод тоже понемногу делал (официальное начало серийного выпуска — 11 июля 1941 года). Из 20 тысяч занятых 2/3 составляли подневольные рабочие. В октябре 1941 года на завод доставили первых 120 советских военнопленных (120 человек, всего до конца года — 865 человек, 27 из них умерло). С апреля по октябрь 1942 года при заводе даже устроили небольшой концлагерь «Арбайтсдорф».

11 апреля 1945 года завод и город без сопротивления достались американцам. Пятого июня 1945 года город вошел в британскую оккупационную зону. 29‑летний майор британских вооруженных сил Айван Херст назначен отвечать за завод. Обычно, начиная с этого момента, голос пресс-атташе и штатных историков Volkswagen Group звучит громче и бодрее. На британского майора буквально молятся: спас завод!

Помимо майора, свою роль в возрождении производства «фольксвагенов» сыграл британский полковник Майкл МакЭвой и немецкий директор Рудольф Брерман. Последнего в июне 1946 года уволили с завода в ходе денацификации. Эта мера затрагивала прежде всего членов партии до 1933 года, функционеров нацистских организаций и гестаповцев. Те же, кто просто оставался в душе верен своему фюреру, до поры могли спать спокойно. Более того, их и преступниками-то назвать было нельзя до вынесения приговора Нюрнбергского трибунала! Эти люди оказывали тихое сопротивление новым властям: портили заводское оборудование, рисовали свастики на стенах, баламутили молодежь.

Конечно, наивно было бы полагать, что все немцы дружно отсалютуют британскому «юнион-джеку»! Только вот прошлое теперь становилось еще и подходящим поводом для сведения личных и служебных счетов. Вот и Брерман, как ни пытался, не смог доказать свою непричастность к саботажникам. Более того, он так и не понял, что именно вменялось ему в вину. Меж тем развернулась новая волна денацификации завода под кодовым названием «Операция Вольфганг». В штаб оккупационной зоны докладывали: «В городе проживают еще не меньше тысячи нацистов!» Выявленных предлагалось отселять подальше от завода. Впрочем, британцы рассматривали и апелляции: из 190 прошений примерно половину удовлетворили.

Остальных — денацифицировали. Но вопросы остались. Один из них покажется неожиданным: о названии города. После победы над Германией встал вопрос о его переименовании. «Город автомобиля КдФ» — не годилось. На заседании 25 мая 1945 года муниципальный совет предложил название Вольфсбург — якобы в честь замка, что стоит неподалеку, на реке Аллер. Вроде, логично. Одно время на эмблемах «фольксвагенов» даже помещали силуэт этого замка. Ни американцам, ни англичанам и в голову не пришло, что «Вольф» (Волк) — старая подпольная кличка Гитлера. Верховную ставку Гитлера в годы войны так и называли: Вольфшанце, «Волчье логово». Получается, случайно либо намеренно отцы города увековечили память о Гитлере.

Источник