Как я на рыбалку утром не ходил, или Подвиги соседской щуки
Утром я решил: пойду на Волгу. Надел кепку с надписью «Ловец волн», взял удочку и банку червей. Но тут зазвонил будильник, упал с тумбочки и завыл: «Не ходи! Сегодня рыбы объявили забастовку! Требуют пенсии и аквапарк!»
Какая пенсия? — подумал я, но будильник уже закатился под диван, бормоча: «Спроси у Петра Николаича… Он всё знает…»
На кухне чайник выплюнул пар и прохрипел: «Черви сбежали! Бегут через вентиляцию! Последний кричал: «Не буду жрать грязь! Хочу в Крым!»»
Я открыл шкаф — банка пуста. Зато на полке сидела селёдка в очках, листала газету «Самарский абсурд» и сказала: «Карась уехал в оперу. А вы кто? Следователь?»
«Рыбак, — ответил я. — Ищу снасти».
«Снасти? — фыркнула селёдка. — Ваша удочка у Петра Николаича. Она вчера обручилась с его спиннингом. Свадьба в полдень. Приходите, торт будет из мотыля».
Тут в дверь постучали. На пороге — сосед Петр Николаич, в пижаме и с сачком.
«Гриша! — закричал он. — Моя щука опять бунтует! Вчера требовала спутниковое ТВ, сегодня захватила ванную! Кричит: «Икра или революция!» Что делать?!»
«Выключи воду — пусть задыхается», — предложил я.
«Нельзя! — завыл Петр Николаич. — Она уже вызвала «рыбный ОМОН»! Из крана выползли раки с дубинками!»
Я сунул соседу банку из-под огурцов: «Держи. Это переговорное устройство. Скажи щуке: или икра, или её выставят на «Авито» как диванный агрегат».
Петр Николаич ушел, а через пять минут вернулся:
«Гриш! Щука согласна на перемирие, но требует твою кепку «Ловец волн»! Говорит, это символ угнетения!»
«Какое угнетение? Это подарок тещи!» — возмутился я.
«Не знаю, — вздохнул сосед. — Ещё сказала: «Пусть Григорий не ходит на рыбалку. А то мы все устроим саботаж с усами!»»
Пока я думал, что значит «саботаж с усами», в окно влетел воробей с моей кепкой в клюве:
«Выкуп! — чирикнул он. — Иначе карп подаст в суд за вчерашний крик «Клюёт!» — это ложные показания!»
«Какие показания? Я же поймал только старую кроссовку!»
«Вот именно! — сказал воробей. — Кроссовка — подруга щуки Петра Николаича. Теперь она требует алименты!»
К полудню я сдался.
Черви укатили в Сочи. Удочка вышла замуж и сменила фамилию на «Спиннингова». Карась спел арию в опере и удрал с сомом-баритоном. А щука Петра Николаича прислала SMS: «Гриша, кепку верну. В обмен на попкорн. P.S. Ванная теперь республика».
Теперь сижу у окна. На Волге — шторм. По воде плывёт бутылка с запиской: «Григорий, прости. Мы все уронили. Рыбы. P.P.S. Петя, икра в холодильнике».
Петр Николаич стучит в стену: «Гриш! Щука хочет твой диван! Говорит, это её суверенная территория!»
P.S. Воробей вернул кепку. Внутри гнездо. Три яйца. На одном надпись: «Не ходи на рыбалку». На другом: «Щука — вор». На третьем: «Петя, верни раков».
P.P.S. Селедка из шкафа уехала в Питер. Пишет: «Здесь абсурд дороже. Приезжай, Гриш. Без удочки».
