Все морские обитатели прекрасно стилизуются под стимпанк. Обожаю их делать.

Прототип покемона Оманайта - аммонит, что отражено не только в его форме, но и в названии. А я сделала эволюцию этого покемона — Омастара. У него шипы на панцире, он выглядит брутальнее и опаснее.

Материалы: полимерная глина, пастель, акриловые краски.

Cделано в моей локальной Stable Diffusion.

Если кому интересно, милости просим на мой Telegram канал, где я ежедневно добавляю всякие свои веселые и не очень арты https://t.me/aiartx

Читать без картинок: https://dzen.ru/suite/1e4f002e-312d-4865-be0c-ac8cf6a1aeaf

Страница в ВК : https://vk.com/public189072634

Телеграм: https://t.me/maximillianman

Серия "Бессмертные"

Предыдущие эпизоды:

1. Бессмертный Роб

2. Адмирал Иванова

3. Тессеракт

4. Кеша и Хтонь

5. Пионеры

6. Бот

7. Молчун

8. Письмо счастья

9. Прыжок

10. Приземление

11. Предложение, от которого невозможно отказаться

12. Той ночью

13. Луна

14. Как я впервые стал женщиной и не заметил этого

15. Сопротивление

16. Шоу должно продолжаться

17. Тень

18. Жизнь и смерть

19. Побег

20. Тюрьма

В предыдущих сериях: Управляющий пусковой установкой в черной дыре "Малыш", куда приходят умирать бессмертные, живет уже более пяти тысяч лет. Он скучает по своей возлюбленной, которая прыгнула в эту самую черную дыру. И прыгает за ней, открывая для себя новый мир. Роб, его помощник по пусковой, который прыгнул вместе с ним, в погоне за властью объединяет их многомерным червём, что приводит к трагическому военному конфликту.

В бою наш герой теряет память и тело и обнаруживает себя женщиной. Она не подозревает, кто она такая, пока сама не сталкивается внутри себя с человеком с пусковой установки, который завладевает ее телом. Она рожает ребенка. И в этом самом ребенке заново рождается человек с пусковой.

Он растет обычным мальчиком, не зная, кто он такой, но его тянет обратно к месту его происхождения. Там он попадает в засаду, устроенную молодой девушкой-убийцей. Она попадает в плен, но распространяет слух среди суеверной команды, что этот мальчик - Великий Червь. Спасенные лидером стражников Ша Зуммом, они убегают.

В тайной комнате во дворце, где был рождён мальчик, девушке удается обмануть их и увести героя за собой в пустыню в качестве ослеплённого пленника.

Эпизод 21 "Пустыня"

Песок был везде, на зубах, в заднице, в носу, в лёгких и в желудке. Мы шли уже несколько дней и открытые части моего тела, сгоревшие от беспощадного света солнц, покрылись коркой, которая неимоверно чесалась. Усталость чередовалась с приступами гнева, быстро переходившего в истерику.

— Я дальше не пойду, — заскулил я, сев на вершине бархана.

— Вот только не начинай снова. Нам надо добраться до тайника пока не стемнело, иначе я не найду его.

— Сдохнешь, мне будет только в радость.

— Не гневи меня, сопля, — крикнула Май-е-ёка и дернула веревку, привязанную к моей шее.

Я дернул назад, но девушка уперлась и дернула еще раз, так что я покатился с бархана вниз.

Распутав меня, девушка дала мне пощёчину и снова дернула вслед за собой. Но я лег за песок, и ей пришлось тащить меня. Голова заскользила по колющим песчинкам желая вновь оторваться от туловища. Стало нечем дышать.

— Если надо, я буду тащить тебя так до самых гор, — шипела Май-е-ёка.

— Сд…о…. — закряхтел я в ответ и снова почувствовал, что теряю сознание.

Проснулся я, когда вокруг уже было прохладно и теплый ветерок защекотал мне нос, отчего я тут же чихнул.

— Эй, — позвал я.

Но ответа не было.

Я привстал, руки за спиной ныли от ожогов и крепкого узла, который девушка не развязывала уже пару дней. С трудом поднявшись на ноги, я дернулся было пойти, но веревка на шее натянулась. Похоже я бы привязан к чему-то.

Натянув веревку посильнее, я определил направление и пошел в ту сторону. Достаточно быстро я уперся во что-то каменное и стал тереться об него телом, чтобы понять форму. Оказалось, что это широкий каменный столб. Веревка была привязана к нему на уровне чуть выше моей головы.

Обойдя столб, я закрутил веревку так, что стало возможным тереть её о столб, и стал часто приседать. К счастью, она стала цепляться за невидимый мне выступ.

Так прошло много времени. Но как ни дергал я веревкой, свободой не пахло.

В конце концов я просто устал и повис на столбе, чувствуя как сознание вновь покидает меня.

— Придурок, вставай.

Голос и пинки Май-е-ёки разбудили меня, когда ночная прохлада уже отступала. Солнца явно уже вылезли из-за горизонта и начали припекать мне лицо.

— Пей, — гаркнула девушка и грубо открыла мне рот, влив туда немного воды.

Я схватился зубами за флягу, но девушка дернула её из моего рта и треснула мне по лицу ладонью.

— Я могу вообще не поить тебя.

— Дай мне умереть… — прошептал я одними губами.

— Я слышу тебя, сопля. Вот только ты не можешь умереть.

Я прислонил голову к столбу и затрясся то ли в смехе, то ли в рыдании.

— Хватит. Ты видел себя? Твоя кожа сгорает днём и восстанавливается к вечеру. Ты пытался бежать, но лишь придушил себя на этом столбе. И все равно живой.

— Почему не восстанавливаются глаза?

— Я уже говорила. В них яд.

— Верни мне глаза, — закричал я.

Но лишь получил очередной пинок от девушки.

— Я отказываюсь идти.

— Тогда тебя ждёт нечто худшее чем смерть. Я нашпигую ядом всё твое тело и оставлю его вечно жариться на этом солнце, пока тебя не съедят песчаные драконы.

— Что это за звук? — спросил я.

Девушка зашуршала и удалилась. Я слышал как она поднялась на бархан из-за которого ветер приносил чьи-то голоса.

— Проклятье, — зашипела Май-е-ёка, съезжая с бархана обратно, — караван. Надо же было догадаться, оставить тебя здесь, возле перепутного столба.

Она дернулась в одну сторону, затем в другую, а затем подбежала ко мне.

— Не говорим им ничего. Не говори им кто ты и откуда. Иначе тебя просто возьмут рабом и продадут где-нибудь на рынке в Федойе. За Федералов дают хороший выкуп и ты для них лакомый кусок, особенно если они услышат твой акцент. Так что молчи и делай как говорю я, понял? Иначе не видать тебе твоих глаз.

Я прислонился к столбу и тяжело вздохнул. Девушка же отвязала от него веревку и дернула меня за собой. Нехотя я встал и поплёлся за ней по нарастающей жаре.

Шум и запах налетели и ударили в меня как проносящийся мимо паровоз, как только мы вышли из-за бархана. К нам приближалось что-то большое. Я даже не мог вообразить что за существа тянули эти грохочущие повозки, и что за погонщики вели их через огненную пустыню. Мне представлялись огромные ящеры с рогами, кожа между которыми натянулась так сильно, что стала почти прозрачной. Я видел таких в книжках скопированных с учебников по вселенской биологии Аутов. Воображение рисовало в голове машины, построенные вокруг этих огромных существ. Металл отлитый по форме чудовища, и переходящий в поезд, который тянется по пустыне до горизонта.

— Шабаш каш шаратмар? — окликнул голос издали, прервав мои фантазии.

— Шабан нус сим! — крикнула в ответ Май-е-ёка.

— Сим-сим кала, шатур о пей ма, — ответили ей. И девушка дернула веревку, направляя меня в сторону говоривших.

Всем своим нутром я почувствовал, как напряглась моя спутница. Но шаг ее стал мягким, а движения плавными и расслабленными.

— Куда идти? — спросил грубый голос слева от меня. Рядом с ним доносилось рыяащее дыхание и тяжелый кислый запах, проедавший мой нос чесоткой.

— Сим а-харан паруга ма… — начала было Май-е-ёка, но голос прервал её.

— Ты говорить мой язык хуже, чем я ковыряться в твой пупок, — рассмеялся он, — отвечай на федере, я понимать.

— Я веду больного синькой на очищение, — произнесла девушка и я услышал как дернулся ее собеседник и существо за ним попятилось назад или вбок.

— Его нельзя оставлять гнить. Он уже ослеп. Ветер разне…

— Апур майда, апур! — закричал голос.

— Апур ной! — крикнула ему Май-е-ёка.

— Апур нар салабан марай! — зло закричал ей голос.

Некоторое время ничего не происходило.

— Тебя посадят в клетку с другими синими, — с досадой сказала мне девушка, — похоже они отловили уже много за этот поход. Я вытащу тебя.

— Какими еще синими? — испугался я.

— У вас синьку называют китовой чумой.

— Китовая чума! — закричал я.

— Не кричи, — зашипела на меня девушка и дернула за шею так, что я упал.

— Нет, нет, я не пойду к ним, — закряхтел я, упираясь.

— С тобой ничего не случится, Огунтер Лаг. Потеряешь сознание пару раз, но тело твое восстановится. А я выкраду тебя оттуда.

— Нет, нет! — запротестовал я.

— Самай бан барай кину! — крикнул кто-то и веревка из рук Май-е-ёки полетела в направлении голоса.

Он стеганул свое животное, то зарычало и меня дернуло так, что я подумал, что скоро моя голова точно оторвётся от тела. Но размышлениям этим долго предаваться не удалось, и меня потащило по песку, больно ударяя о неровности. Так я снова потерял сознание.

В себя я пришёл окруженный стонами и запахом разложения.  Меня тут же стошнило желчью.

— Новенький… — прохрипел кто-то справа.

— Смотри, уже ослеп. Как ты, Бараман, — поддакнул женский голос передо мной.

В отдалении справа кто-то зашевелился и подполз ко мне.

— Бараман не ослеп. Бараман видит лучше, чем вы все.

Человек, которого все звали Бараман обнюхал меня, а затем отстранился и тяжело задышал.

— Это он!

— Кто – он? — переспросила женщина безучастно.

— Спаситель! Это спаситель! — залепетал Бараман и запрыгал на месте, отчего пространство, в котором мы находились затряслось. И только так я понял, что мы в чем-то напоминавшем огромную клетку. Что-то большое тряхнуло клетку в ответ и зарычало.

— Не гневи большенога, помнишь что было в последний раз. Спаситель пусть спасает без твоих танцев, — прогудел мужчина справа.

— Не слушай их, Спаситель! Мы будем освобождены этой же ночью, после твоей смерти — захихикал Бараман мне в ухо.

Я вздрогнул и отстранился от безумца.

— Спасибо лунам, вернувшим тебя к жизни. Я буду служить. Буду служить тебе верно. И в этом, и в ином мире. Знай. Бараман не покинет тебя. И веро…

— Тебе осталось жить от силы неделю, а если доедем до очистителя, то и того меньше, — прогудел голос справа, перебив радостный шепот моего неожиданного почитателя.

— Бараман не погибнет. Барамана очистит спаситель!

— Тебя очистит святое пламя. И в нем-то ты потанцуешь сполна, — огрызнулась женщина и пнула безумца так, что он упал на меня.

— Вот увидишь, тварь, — зашипел он поднимаясь и стряхивая что-то невидимое мне с моих колен, — ты будешь просить, чтобы тебя забрали, но Банаман помнит обиды. Банаман не забудет.

Они еще долго спорили, но вскоре мне стало так плохо, что я перестал следить за их препирательствами. Голова шла кругом, тошнило и хотелось отсутствовать в этом жалящем лучами солнца мире, полном гомона, запахов и страха. Я закашлялся.

— Смотри-ка, кашель. А вроде уже ослеп, — донеслось до меня.

Дальше стало только хуже. Затекли ноги и руки. Лицо покрылось потом, а кашель стал невыносимым. Китовая чума проникала через лёгкие, а затем поражала всё тело. Ни с чем не сравнимая, она приводила к недельной лихорадке, после которой, если человек выживал, наступало затишье, но тело начинало источать еле заметный запах, который заражал все вокруг. Через неделю все повторялось и так до бесконечности, пока тело не выдерживало. Но даже умерев, человек источал китовую чуму еще много месяцев. И будучи сожжен или похоронен, заражал чумой землю, и все что в ней росло. Поэтому единственным спасением от неё был святой огонь. Портативные термоядерные реакторы Аутов. Герметичные настолько, что ни одна частичка не могла бы проникнуть из него во вне. Только разложив человека до микрочастиц, возможно было избавиться от китовой чумы.

Таких реакторов было немного. Но Торговая федерация позаботилась, чтобы на тысячу километров был хотя бы один. Каждый пост охраняли. И там, там была надежда на то, что я встречу своих. Если только эта безумная девка не выполнит своё обещание и не выкрадет меня. На этой мысли я снова потерял сознание.

Очередная механическая стилизация покемона - Слакота.

Ленивец — прототип этого покемона. В мультфильмах и играх он обычно лежит на земле, но я решила сделать его висящим на ветке. И получился вот такой кулон.

Материалы: полимерная глина, стразы, акриловые краски, пастель.

Приученная службой в таможне ко всяческим неожиданностям, Мара тем не менее удивилась, когда Семарг придумал жалобу на Чигина. Тем не менее ей было любопытно, как поведёт себя следователь. Все эти шоколадки на праздники ничуть не забавляли её, более того, казались глупыми и неуместными. На её взгляд, если мужчина решил добиваться внимания, то нужно что-то более весомое предъявить. Ну а как иначе? Назвался Петрушкой – делай праздник. Разве настоящие кавалеры так себя ведут? Поэтому решила подыграть хранителю.

– То есть, я правильно понимаю, все ваши ухаживания ничего не стоят?

– Работа прежде всего, – с монолитным выражением лица ответил сыщик.

– И как вам после этого доверять?

– Уважаемая Мара Филипповна, ну сами посудите, может, через мгновение мир исчезнет навсегда, а мы сейчас чувствами будем мериться?

– Пусть катиться куда и не надо! А вот ваше поведение меня просто-напросто бесит! Сначала все эти ваши намёки, подходцы, а потом припомнили, что у меня был настоящий марсианин? Кто вы после этого?

Как не хотел Чигин ввязываться в скандал, но посчитал за лучшее честно ответить:

– Патриот Империи!

– Вы?! Ой, держите меня за юбки. Это что за патриот такой, который предаёт любимую женщину?

– Извините, я, конечно, посылал презенты, но повода не давал полагать меня вашей собственностью!

– Вы и собственность – понятия несовместимые! Я вообще сначала решила, что эти шоколадки – шутка маленького такого пуселька.

– «Пуселька»? Кто такой?

– Всё, я поняла – вас мучает ревность скупердяя! Вы не способны на широкий поступок. Генерал де Галь рисковал, а привёз в подарок грызохвоста. И сейчас рискует: его могут арестовать за контрабанду. А вы? Что из себя представляете вы? Так, маленькую такую, просто микроскопическую шоколадку. Пуселька – вот вы кто!

– Подумайте сами, нет времени выяснять отношения! Разве жители высотки ничего не значат для вас?

– Для меня – да! А для вас пустой звук, если так вот запросто портите настроение председателю Домового комитета.

– Неправда. Вы только что признались в связи с генералом де Галем.

– И чё дальше?

– Подождите, разве не вы кричали всякую глупость?

Молчавший до этого момента Семарг решил плеснуть бензина в топку правды:

– Вы начали оговаривать Мару – это не по-мужски. Я, к примеру, ничего не спрашивал насчёт вашего де Галя. Могли бы и смолчать.

– Да как же молчать, когда решается судьба двадцати тысяч человек?

– Подобным образом?!

– Если серёжки имеют такое значение, что де Галь готов жизнью рисковать лишь бы они остались здесь! Что вам ещё нужно? А-а, я понимаю – опять нас взорвать придумали?

– Это вас не касается, это моё самоличное дело. Хочу, и взорву. Вы лучше за себя отвечайте. Обидели женщину, а теперь обществом прикрываетесь! Тогда да, тогда вас нужно взорвать навсегда. Вдруг здесь все такие? Тогда зачем мне такая высотка.

Доводы товарища Семарга ввели в ступор логически устроенный мозг сыщика. Что здесь можно сказать разумного? Зачем, к примеру, он обвинил сыщика в обыске у Мары? Разве можно назвать обыском просьбу показать фотографию бывшего кавалера? В конечном счёте это нужно в интересах следствия! И то, что Мара так активно защищается, говорит лишь о её участие в шпионском деле. Другого и придумать трудно! А Семарг принял её сторону! Великий Космос, значит, он участвует, коль защищает эти проклятые серёжки.

«Здесь уже заговор планетарного масштаба! Но кто мне поверит, когда сам хранитель в деле. Он быстро отговорится. Вон взял и прикрыл смерть Архангела. Что ему стоит заклепать двери наперекор фактам. Эх, зря не написал рапорт товарищу Аристову. Решил сыграть в благородство. А оно вон как обернулось! Нужно действовать. Они могут не выпустить меня из бункера. А что, очень даже может быть», – размышлял сыщик, но его прервал звон телеграфа Якоби, очень даже своевременный звон. Академик Плещеев зачем-то просил ткнуть в плесень карандашом.

Сейчас уже было без разницы, чем во что тыкать, лишь бы вырваться из бункера, поэтому Чигин с радостью согласился исполнить просьбу. Он буквально выскочил на лестничную площадку под прикрытием секретера, всегда обеспечивающим отход своего начальника.

Факты, факты, фактики всегда занимали Чигина, он вспомнил ноты Рахманинова на пюпитре клавесина. Семарг никогда не исполнял концерт 2,3. Как он утверждал: у него с этой музыкой связаны трагические воспоминания. И вдруг ноты оказались раскрыты именно на этом произведении. Ещё одно наблюдение смутило Чигина – эмалированный бидончик! Зачем вдруг Семаргу понадобилось пить манговый сок, который он на дух не переносил за приторность? Рафинированный Семарг, манговый сок, концерт 2,3 – что объединяет все эти три явления? Только приём высокого гостя. Но кого? Не Зыбина же! Чтобы старший советник ЦУП начал пить манговый сок из картины, об этом и думать невозможно. Здесь Чигин вспомнил об внезапном исчезновении Аристова. В министерстве ВТС сказали, что генерал отправился расследовать дело об исчезнувшем самокате в аномальную зону.

Картина складывалась совсем неприличная: ЗАГОВОР с целью уничтожить Империю Архонтов!

«Академик там балуется с карандашиками, а здесь банда негодяев во главе с хранителем планирует захват планеты. Вот что они хотят! Так, первое – нужно немедленно избавиться от серёжек, и второе – сообщить Зыбину о предательстве, больше некому. Неизвестно вообще, как глубоко проникли метастазы зелёной плесени в правительство. Только он продолжает бороться с захватчиками. В любом случае я ничего не теряю», – подумал Чигин, ощущая в кармане злополучные серёжки.

Конечно, он мог сбежать к себе в управление, спрятаться, но чтобы это дало? Временную передышку? От чего? От дождя? Смешно. Поэтому он вернулся в бункер, чтобы сообщить академику результат эксперимента. Аппарат Якоби стоял только в бункере, задумай Чигин бежать, как бы он связался с Зыбиным? Сыщику пришлось рисковать, но жизни тысяч ни в чём не повинных людей представлялись ему несравнимо более важными, чем его собственная.

– Можно я сам отвечу? – попросил товарища Семарга в надежде придумать способ, как предупредить Зыбина о заговоре.

На удивление, заговорщики и не собирались ему препятствовать. Наоборот, Семарг указал на аппарат. Он не желал обсуждать с академиком его безумную идею подвергнуть рентгеновскому облучению загадочный астероид в точке Лагранжа.

После сообщения о реакции плесени на карандаш Чигин ожидал продолжения, и уже приготовился быстро набрать клавишами предупреждение об опасности, но академик бесцеремонно оборвал связь. На торопливые вызовы отвечать не стал.

– Вы что там названиваете? – поинтересовался Семарг.

– Хотел предупредить о заговоре.

– Заговоре? Где? Кого?

– Вашем. Я всё знаю. Можете не отпираться! Это вы сюда принесли серёжки, чтобы вызвать дождь.

– Вот это баранки с маком! Мара, вас опять обвиняют в шпионаже. Решительно он влюбился. Странновато, ну здесь сами знаете… – в этом месте Семарг многозначительно развёл руками, подразумевая, что любовь творит с людьми весьма странные вещи.

– Вы так считаете? Это бы многое объяснило, но что делать с его скупердяйством ума не приложу.

– Да-с, здесь я вам не помощник. Дорогуша, вы уж сами как-нибудь.

––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

Внимание! Знак Ер (Ъ) со всей очевидностью указывает на вторую часть главы.

Глава 19 Жёсткий рентген (Ъ)

Гипотеза о чувственной природе печальных эльтов нашла себе подтверждение в древних манускриптах, которые с большим трудом удалось перевести академику Плещееву. Оказалось, что инородные сущности вовсе не имеют физической природы. Это очень трудно принять людям, приученным к научному восприятию мира. Ну там, ударил – получил вмятину, ещё раз – яму. Чего проще. Однако в случае с эльтами так совсем не работало. Сам удар ничего не значил, а вот, с каким чувством это делалось, имело решающее значение. Поэтому можно было бить сколько угодно и ничего не менялось, но стоило разозлиться или что-то приятное вспомнить, то вмятина могла получиться просто замечательная!

Никаким образом невозможно повторить эксперимент, который зависит от настроения лаборанта. Как нельзя контролировать силу чувств, так и устойчивый результат совсем исчезал. Учёный оказывался у разбитого корыта после серии стопроцентно успешных опытов. Это нарушало привычный порядок вещей. Внезапно в понятном и предсказуемом мире образовалась таинственная чёрная дыра, в которой исчезли, казалось, навсегда проверенные законы.

Отправив усиленный пучок нейтрино с альфа-ритмом шимпанзе, Плещеев получил едва заметный отклик на экране трансгулятора. Но когда в грань астероида ударила запись чувств слушателей песни Сольвейг из Пер Гюнта, то астероид буквально вспыхнул миллиардами крохотных искр.

– Смотрите, смотрите, генерал, как его проняло. Чистой воды упырь. Красоту любит!

– Да уж, эстет. Так это и есть печальный эльт?

– Разведчик, он только собирает информацию. Армада прилетит позже, когда полностью посчитает все наши грехи.

– Этак упыри долго будут копаться в навозе империи.

– Ничуть. Они, как бы это сказать, делают контрольный замер, а потом решают, насколько им это нужно.

– Товарищ Плещеев, я, конечно, профан в трансгулярности, но почему марсиане их не боятся?

– Рассчитывают, что примитивный мир колонистов эльтам без интереса.

– Вот поганцы! И где нам найти столько обезьян? – воскликнул Зыбин.

– А земляне?

– Опять эвакуация? Вы в своём уме! К тому же эта штука висит здесь, а не в измерении землян. Боюсь, что мы просто-напросто не успеем перенастроить имперские трансгуляторы.

– Да-а, дела… Вот что, уважаемый генерал, решение, конечно, трудное, но я предлагаю уничтожить контрольный образец, чтобы выиграть время.

– Винтаж 2000?

– А что поделаешь? Для спасения миллионов придётся пожертвовать небольшой частью.

– Лишь бы подействовало. Вы представляете, какой вой поднимется в прессе, если уничтожить двадцать тысяч душ и без всякого толка? Меня потом живым съедят без горчицы!

– У вас нет выбора. В обоих случаях съедят. Сириус-то никто не отменял – улетим, если что. Нужно действовать, Альберт Иванович! Это крохотная жертва по сравнению со всеобщей эвакуацией.

– А если землян переселить в Винтаж 2000? Двадцать тысяч – не так уж и много для нашего флота.

– Там плесень на каждом этаже. Мгновенно заметят подмену.

– Плесень? Что за плесень?

– Зелёная такая с прожилками. Что-то навроде датчиков.

– Академик, и вам не жалко людей?

– Жалко? Конечно, жалко, но наука требует жертв!

– А при чём здесь наука, когда привычный мир вот-вот исчезнет!

– Это я так. Забалтываюсь от нервов. Есть у меня одна идея, которая может сработать и без позитронного взрыва.

– Что для этого нужно? Рассказывайте скорее.

Встреча с инопланетным сознанием произвела на академика ослепляющее действие. Ну не в буквальном смысле, здесь всё ничего, а в мировоззренческом, если так можно сказать. Он вдруг понял всю ничтожность своей жизни, и не только своей, а вообще жизни. Все прежние устремления оказались мелкими и ничтожными.

Странное дело, чем таким особенным удивили академика космические паразиты? Нет, ну действительно! Живут где-то на задворках Вселенной некие сущности, которые питаются эманациями чужого разврата, эхом умирающих цивилизаций. Однако нельзя забывать, что только они в состоянии оценить степень твоей бесполезности. Разве в состоянии дети, пришедшие в первый класс, понять ошибки взрослых. Что неразумные могут знать о разбитых мечтах и отчаянии?

Эту роскошь могут себе позволить только нравственные инвалиды. А как не инвалиды, если их пинали и били? Они разве от этого стали лучше? Вот лучше стали? А если так, то значит, всех нужно терзать для умягчения нравов? Неужели человек, приученный к боли, способен чувствовать сострадание? Да у него там мозоль размером с Луну! Если начнёт кричать о прощении – разве не нравственный урод он после этого? Существо способное только к тому, чтобы садисты чувствовали свою безнаказанность?

Да, печальные эльты не занимаются спасением, но и не окончательные негодяи, раз уничтожают развращённые цивилизации. Тыкают электрическим током в дряхлый организм – а там железная кожа от миллионов удовольствий. А без чувств разве жив человек? Разве не в бездушную машину он превращается?

Эй, тлеющие в роскоши миры, освободите место новым страстотерпцам!

«Тогда зачем спасать этот мир, питающийся чужими чувствами? Чем мы лучше этих эльтов? Только тем, что играем в судьбы землян? Или просто пока не научились жрать чужие души? Кошмар какой-то!» – думал Плещеев, наблюдая, как по трапам флагманского дредноута бегает команда, готовясь уничтожить таинственный астероид из чужого мира.

Не обладай Плещеев академическим взглядом на вещи, не умей выстраивать логические цепочки, он бы пропустил тот факт, что нововведения Семарга очень сильно повлияли на население высотки. Люди безропотно приготовились к смерти, стоило только объявить о всеобщем уничтожении. Конечно, был договор и всё такое. Ну и что? Не идти же безвольно, как бараны на заклание? Нет, конечно, всё равно бы всех уничтожили: здесь закон империи. И всё же, такое самоотречение! Сравнение с баранами показалось академику слишком грубым, не совсем точным, но другого он не смог придумать.

«Хотя, здесь в стратосфере, нельзя жить самому по себе. Обязательно нужно помнить, что все висят на тонком карбиновом канате в двадцати трёх километрах от земли. Любое неосторожное движение может привести к катастрофе. Но как же быть с ангелами? – на этой мысли академик остановился и упрекнул себя в малодушии: – Ни в коем случае нельзя бросать начинание, иначе оно никогда не закончиться».

– Генерал, архиважно срочно связаться с Чигиным, – внезапно попросил академик.

– Есть идеи?

– Помните, он что-то говорил насчёт разумной плесени? Есть подозрение, что он был прав!

– Форменные шпионы!

– Так и надо накормить их дезинформацией.

– Это как?

– Вы знаете, мне кажется, что одной капли будет достаточно, чтобы напугать их навечно.

– Идёмте в радиорубку. Борман, ты будешь набирать.

Настроив аппарат Якоби, очень похожий футуристический клавесин с медными колёсами, адъютант принялся печатать на миниатюрной клавиатуре следующий текст:

ГОСПОДИН ЧИГИН, ПРОШУ НАЙТИ ПЛЕСЕНЬ И ТКНУТЬ В НЕЁ КАРАНДАШОМ ТЧК РЕЗУЛЬТАТ СООБЩИТЕ НЕМЕДЛЕННО ТЧК ПЛЕЩЕЕВ ТЧК

В ответ поползла бумажная лента с коротким сообщением:

РАСТЯНУЛАСЬ В ПЛЁНКУ ТЧК ЧТО ДАЛЬШЕ ВПР

БЛАГОДАРЮ ТЧК ПЛЕЩЕЕВ ТЧК

– И что это дало? Я вас не понимаю, Плещеев!

– Чигин ей без интереса.

– Дурак, что ли?

– Вы сейчас удивитесь. Работа следователем напрочь отморозила Чигину чувства. Видели его выражение лица? Убить хочется!

– Он же всего один?

– Ничего, у меня есть отличная идея на сей счёт.

1. Земляне – с помощью машин “Магнето” арны развлекаются тем, что программируют жизнь землян во время сна. Им нужны сильные эмоции, чтобы чувствовать вкус к жизни.

2. Буквопечатающий аппарат Б. С. Якоби – изобретён и установлен в правительственных учреждениях Российской Империи в 1850 году. На выставке в Берлине Якоби поделился принципом устройства с
Вернер фон Сименсом, который не преминул воспользоваться чужим изобретением. Повторилась история с изобретателем радио А. С. Поповым. Кругом одни прохвосты! А разве это правильно, разве справедливо?

––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––

Внимание! Знак Ер (Ъ) со всей очевидностью указывает на вторую часть главы.

Глава 19 Жёсткий рентген (Ъ)