И да, сейчас на много лучше. Я с девушкой и частью друзей сажусь в свои Жигули седьмой модели, друг со своей девушкой и другой частью друзей садится в свою Волгу и мы без напряга, с полным удовольствием и с музыкой летим отдыхать на речку, озёра, жарить мясо на берегу и просто посидеть, пообщаться и отдохнуть от суеты. А ещё мы любим путешествовать в другие города. И да, мы все работаем, трудоустроены. Но мы позволяем себе нормально отдохнуть на майские и выходные. И родители полностью поддерживают, 0% осуждения. Но когда они просят помочь с огородом, мы не отказываем, а просто выбираем выходные на которых поможем родителям и едем помогать. Просто как дважды два. Даже не нужна тёща стоящая над душой)

Конечно каждый сам решает как отдыхать, но порой кажется что люди менталитета Лукьяненко не могут просто сделать то, что хотят, а не то что "надо". И это "надо" они транслируют на всех вокруг. Ах ты сидишь без дела целых 5 минут? Предатель-тунеядец, подвесить его за яйца)

Ну и шашлык, да. Обгорелый, насмерть замаринованный. Награда за стойкость.

А сейчас? Первого мая сел в машину, рядом жена уткнулась в чат, позади дети в смартфонах, теща едет в своей машине у нее рассада. Она одна пытается хранить традиции.
Картошку никто не сажает. Не тренируется выживать в случае апокалипсиса! Горизонтально-вертикальных связей нет. Дети жизни не учатся, приехали и уткнулись - дочь в концерт кей-поп группы, где бесполые лакированные корейцы мяучат, сын в анимешку "Как я пришел в новую школу и завел себе гарем". Директор госпредприятия улетел на майские в Таиланд. Бухгалтер уехала на Байкал. Шашлык пяти сортов куплен в "Перекрестке". Все за заборами. Слесарь жарит египетские баклажаны - он постиг ЗОЖ. Академик Шварцензон стоит у забора и тупит - ему кажется, что он однажды тут что-то изобрел. Профессор Лапин открыл в себе еврея и давно уже в Израиле. Пишет оттуда грустные письма, жалуется, что свинина дорогая.

В окнах светятся экраны - сто пятьдесят каналов телевидения и высокоскоростной интернет. Смотреть нечего. Пластиковые куклы пляшут и поют в пластиковом ритме.

И шашлык не лезет в рот. Профанация это, а не шашлык.

https://vk.com/wall533470600_576081

Мы шли к метро. Арина шагала легко, будто осенняя Москва была её стихией. Я косился на неё, пытаясь понять её игру. Гесер не просто так выбрал её. Ведьма, сложившая полномочия Конклава, не становится Светлой пятого уровня по щелчку пальцев. И её вчерашняя шутка про «горячих мужчин» — не случайность. Она знает про мою «температуру» больше, чем говорит.

— Ты давно в Дозоре? — спросил я, спускаясь в метро.

— Дольше, чем ты думаешь, — она улыбнулась, но глаза остались холодными. — А ты? Соскучился по оперативке?

— Не особо, — я пожал плечами. — Но сидеть дома, когда кто-то размахивает моим ножом, не мой стиль.

— Твой нож? — она приподняла бровь. — Или нож, который хотят привязать к тебе?

Я остановился у турникета.

— Арина, я не вчера стал Иным. Если знаешь, кто за этим стоит, говори.

— Антон, — её голос стал тише, — я вижу столько же, сколько ты. Но эта тень в Сумраке… она не простая.

— Тень? — я почувствовал, как амулет нагрелся. — Ты видела её?

— Чувствовала, — она отвела взгляд. — Вчера, на остановке. Что-то старое. И голодное.

Её слова повисли в воздухе. Я знал, что она недоговаривает, но давить не стал. Арина — не из тех, кого расколешь у турникета.

Офис техслужбы на «Динамо» был типичной конторой: серый бетон, запах кофе и пыли. Сотрудник, парень лет двадцати пяти с усталыми глазами, встретил нас за стойкой.

— Городецкий, Ночной Дозор, — я показал удостоверение.

— По камере на Ленинградке, — он кивнул, не глядя на корочку. — Всё готово. Проходите в серверную.

Серверная — тесная комната с гудящими шкафами и двумя мониторами. Парень, Дима, загрузил записи.

— Камера 47-12, — сказал он. — Вчера с 18:00 до 22:00 не работала. Сбой питания.

— Сбой? — Арина наклонилась к экрану, и Дима напрягся.

— Ну, да. Провода старые, дожди…

— Покажи лог, — сказал я.

Лог показал: камера выключилась в 20:03, когда я говорил с Зуевым, и включилась в 21:47, когда я был дома.

— Полтора часа, и только эта камера? — я посмотрел на Диму. — Соседние работали?

— Да, — он замялся. — Странно, но бывает.

— Бывает, — эхом повторила Арина, коснувшись кольца на руке. Я не видел магию, но знал — она сканирует.

— Дима, — я понизил голос, — это не сбой. Кто-то вмешивался. Видел что-то необычное?

Он покачал головой, но слишком быстро. Арина наклонилась ближе, и её кольцо блеснуло.

— Дима, — её голос стал мягким, — ты ведь хочешь помочь?

— Был звонок, — пробормотал он. — Вечером. Мужик сказал, что камера сломалась. Просил не чинить до утра.

— И ты послушал? — я сжал кулаки.

— Он… убедительный. Голос странный, в голове звенело.

Арина посмотрела на меня.

— Гипноз, — тихо сказала она. — Третий уровень, может выше.

— Записи с других камер? — спросил я.

Дима загрузил видео. Я и Зуев идём к остановке, я ухожу. Никого больше. Но на кадре в 20:15 мелькнула тень — дымка, почти невидимая.

— Сумрак, — сказала Арина. — Кто-то был там.

— Или что-то, — добавил я. — Что-то, чего ты ждала?

Она промолчала, но её пальцы сжали лямку рюкзачка.

Мы вышли и остановились у кофейни. Арина заказала латте, я — чёрный кофе.

— Ты знаешь больше, чем говоришь, — сказал я, глядя на неё. — Эта тень — не случайность.

— Антон, — она отпила кофе, — я ведьма, а не провидец. Но ты прав. Тень старая. Она не из нашего времени.

— Из какого тогда? — я наклонился ближе. — И почему она охотится за мной?

— Не за тобой, — её голос стал тише. — За твоим жаром. Твоя «температура»… она притягивает. Как маяк.

— Маяк для чего? — амулет нагревался, будто подтверждая её слова.

— Для тех, кто хочет изменить Сумрак, — она посмотрела мне в глаза. — Или уничтожить его.

Я хотел ответить, но телефон завибрировал. Семён.

— Антон, — его голос был мрачным, — ещё один труп. Оборотень, как Зуев. Нож твой, опять.

— Где? — кофе стал горчить.

— На Тверской. Приезжай. Надя здесь, хочет говорить.

Арина допила латте.

— Убийца торопится, — сказала она. — Поехали, напарник.

Я кивнул, но её слова о тени и Сумраке засели в голове. Она знает, что это. И если моя «температура» — маяк, то я не просто пешка. Но кем я был? И кем была Арина?

На Тверской улица была перекрыта, полиция суетилась. Семён ждал у переулка, лицо мрачное.

— Антон, — он пожал руку, — ты влип.

— Не впервой, — я попытался улыбнуться. — Что там?

— Оборотень, молодой. Горло перерезано, нож твой, с заклинаниями.

— Не мой, — огрызнулся я. — Подстава.

— Или приманка, — тихо сказала Арина, глядя на толпу.

Надя стояла у оцепления, в чёрном пальто, бледная. Увидела меня, пошла навстречу.

— Папа, — её голос дрожал, — это не ты. Но я видела кое-что.

— Пророчество? — я взял её руку.

— Не совсем, — она посмотрела на Арину. — Это связано с ней. И с тобой.

Арина напряглась, но молчала.

— Надя, — сказал я, — расскажи.

— Не здесь, — она покачала головой. — Дома. Мама должна знать.

Я посмотрел на Арину. Она пожала плечами, но глаза были насторожёнными.

— Хорошо, — сказал я. — Семён, ты с нами?

— Не могу, — он вздохнул. — Гесер вызвал. Будь осторожен, Антон.

Мы пошли к метро, Надя рядом, Арина позади. Амулет нагревался. Что-то надвигалось. И это было связано с тенью, с Ариной, с моим жаром. Я не был простаком. И не позволю Сумраку играть мной.

МОНОИНТЕРВЬЮ ПРО РОМАН "ГРАНИЦЫ СУЩЕСТВУЮЩЕГО"

Автор: Алина Стрельцина

Моноинтервью Ирины Юсуповой про роман "Границы существующего", который недавно был представлен на Литературной Мастерской Сергея Лукьяненко.

#фантастика #научнаяфантастика #социальнаяфантастика #новаяфантастика #нестандартнаяфантастика #сергейлукьяненко #автор #писатель #роман