Вот где в тот период, пока я тусовалась в своей компании, в поселке началось и закончилось строительство частного дома. Новый дом на отшибе, мы по его стройке лазили и стреляли сигареты у рабочих. Говорили, какой-то блатной неместный его строит для сына своего. Нас с девчонками сын какого-то блатного безусловно заинтересовал. Мы как бы ещё чуть-чуть то и невесты, и со взрослыми мужиками уже опыт общения имеем, не только с ровесниками, а у многих родители из нищеты так и не выбрались. А тут свой дом. Красивущий наверное будет.
А пока дом строился, часть из девок с родителями уехала из поселка, часть с местными заженихалась, и осталось нас трое. Я, Настя (но она за деревенского замуж не пойдет, в город хочет перебраться как школу закончим) и еще одна деваха. Но той то ли кто-то из мужиков зубы выбил, то ли и вправду упала как говорит, но вряд ли сын блатного на неё позарится.
В общем приехал к нам Вадик, сын блатного. Сначала получил прозвище «полоумный», а потом местные над ним шефство взяли, и стал он уважительно Иванычем. Но это я вперед забегаю. Тут тема в общем тяжелая будет, но постараюсь объяснить как есть. Полоумным его в поселке не просто так прозвали. По лицу и манере речи было очевидно, что есть отклонения. Годы спустя я думаю, что родители его социализировали как смогли, руками на жизнь себе зарабатывать научили и сбагрили с глаз долой, чтоб сердце не болело, видя каждый день неудавшегося ребёнка. Типа «Живи, сыночка отдельно, как все взрослые люди. Ты ж по паспорту взрослый совсем».
Почему к нам отправили? Может потому что у нас и связи то никогда телефонной не было, только с почты можно позвонить. Не будет сильно мамке с папкой докучать. А может наоборот знакомые какие у них в поселке жили, которые нет-нет, да приглядят одним глазком за полоумным. Но тогда я об этом не думала, я о красивущем доме думала, да к Вадику клинья подбивала. А он беззлобный, безобидный. «Дом мой хочешь посмотреть? Ну пойдем, покажу. Вон ванна у меня стоит. Она не как в городе конечно, воду самому греть надо, но зато слив в землю уходит, уже хорошо. Чай будешь? Вон подполье, глубокое. Банки там хранить буду, мама закатки делать научила. Я всё могу, и компоты и соленья, грибы только не могу. Не знаю я грибы, а их если не знаешь, трогать нельзя».
Вот пишу, перечитываю, думаю «звучит как-то по-маньячному, ванна...подполье глубокое». Но поверьте, он без задней мысли. Просто вот так вот разговор строил, как сумели научить. План по соблазнению у меня был привычный: спиртом напоить, а потом ну куда он денется. Я ж девчонка ого-го, много чего уже знала и умела. Только вот того не знала, что ежели мужик к спирту непривычный, то может вырубиться, не начав даже дела. Ну не было у меня опыта такого.
Он мужик взрослый был, в сравнении со мной, с малолеткой. И кто-то из батиных дружей-алкашей (которые сами кучу девок перетоптали невзирая на разницу в возрасте) то ли видел как я к нему ходила, то ли сам Вадик протрезвел и по полудурости своей поделился с кем-то. В общем, батя узнал, и пошёл его «убивать козлину». Опомнился блин. То, что у него столько времени под носом происходило, в упор не видел, а тут резко разглядел что "изнахратили девку". И что характерно, разбираться пошёл не к тем, кто сдачи дать может, а к дурачку местному.
Я сижу полупьяная и думаю: «Ну вот ещё один дом мечты у меня родители украли» и плачу. Так зареванная и уснула. Не знаю, как там у них разговор сложился, но вернулся батя навеселе. Не то чтобы сам вернулся, Вадик на плече приволок. Батя мне весело: «Чё ревёшь? Любишь что-ли? Ну и живите тогда, совет да любовь». А я «Люблю, папочка!» и бегом вещи собирать, пока не передумал. Стали жить-поживать, неплохо в общем то жили. Но недолго.