Ещё одна история на ту же тему - чего можно ожидать от девочек-подростков.
Но это будет ретро-история, зрителями которой весьма давно стали я и мой друг.
Вышло так, к сожалению, что этого моего друга и его родителей уже давно нет с нами, да и сам я не очень молод, как и прочие участники, всё давно забылось, так что не будет, вероятно, большого греха озвучить эту историю из наших тинейджерских советских лет.
Жили мы с ним на разных этажах одного большого кооперативного жилого дома, где среди пайщиков преобладали офицеры – военные технические специалисты высокой квалификации (хотя мои сугубо гражданские родители были в числе немногих исключений).
Его родители, правда, имели квартиру куда больше нашей, и получили они её не на раз-два – успели до того немало помотаться по удаленным гарнизонам.
Это был добрый и гостеприимный дом. Я нередко часами бывал там в гостях. Люди всех возрастов тогда много разговаривали друг с другом – не было ведь ни смартфонов, ни игр, ни интернета, по ТВ – программа Время и сельский час (хуже, чем сейчас парламентский). Обсуждали, не поверите - книги, фильмы (кино), планы разных активных мероприятий на улице… и немного уже говорили о девочках, когда целая комната бывала в нашем с другом распоряжении.
Когда московская семья с большим числом разной степени родственников по папиной и маминой линии (а также друзей и сослуживцев) по всей Руси Великой (тогда – Союзу) имеет трехкомнатную квартиру – то… и тогда, и сейчас… вы понимаете. Гости бывали часто – кто недолго, а кто и подолгу.
И вот гостила у них как-то на летних каникулах одна на седьмой воде троюродная сестра моего друга, его ровесница, из одного южного советского города-миллионника. Им было тогда по 15 лет, а мне – на год меньше. Да, вот, возраст такой… стрёмный в некотором роде, да.
Что и подтвердили дальнейшие события.
Девочка отличалась… скажем так, исключительно привлекательной внешностью. Это были не просто глаза, лицо, атласная нежная загорелая кожа, и почти уже сформированная фигура. Это были голос, манеры и интонации, грация и пластика… и ещё что-то неуловимое, что безотказно действует и на старых пердунов, и на пацанов в стадии спермотоксикоза… А если учесть ещё её манеру одеваться дома… нет, никакой явной обнаженности, но… ситцевый хб халатик, не слишком длинный, и никакого лифчика, или рейтузы в обтяжку и маечка с вырезом на голое тело… косметики никакой, но ей она и не требовалась, чтобы… в общем, когда она входила в комнату, я цепенел, застывал, и переставал замечать что-то ещё, хотя прямо смотреть на неё побаивался – а она охотно вступала в разговоры, усаживалась в интересные позы, и, как это часто бывает в этом возрасте, исследовала степень и границы своего влияния на умы и мысли противоположного пола.
Мой «более взрослый» друг и сам слегка терялся и напрягался в её присутствии, а когда её не было – постоянно рассказывал мне что-то о ней, о её поведении. Времена, впрочем, были глубоко советские, скромные, и наша городская мальчишеская скороспелая влюбленность никакого развития получить ещё не пыталась.
И был у них в то же время проездом, в числе прочих, ещё один «троюродный» дальний родственник из того же миллионника, нормальный мужик немного за тридцать, счастливо женатый, пара детей.
Но гостил он тогда несколько дней один… и не жил у них (ночевал в гостинице), а заходил днем-вечером надолго в гости, несколько раз.
Сестре друга он был родственник не менее дальний, хотя они и жили в одном городе, но она его до того за жизнь видела всего пару раз, когда была совсем ребёнком.
И вот теперь, встретившись с ним в Москве, вдали от его и своих близких родных, начала она проявлять к нему некоторый интерес. Постоянные попытки общения, стрельба крупнокалиберными глазами, хождение перед ним (на глазах моего друга и его родителей) одетой ещё более по-домашнему. Принимала душ, закрыв дверь на вставленное полотенце, а не на шпингалет. Мыла в квартире полы при нём (и моём друге), в упомянутом халатике, подолгу глубоко наклоняясь…
Тот, впрочем, вёл себя с ней довольно формально, хотя и приветливо, и проводил у них время в основном на кухне, с родителями друга, за столом, понятно за каким традиционным русским занятием.
Ну, приехали – уехали, кончились каникулы, осенняя жизнь московских старшеклассников потекла своим чередом. И вдруг, месяца через три, мой друг встречает меня с круглыми глазами, и я вижу, что его прямо-таки распирает от новостей. Что случилось?
Он только что подслушал разговор родителей о событиях, развернувшихся в упомянутом выше южном городе. Мужик, верный семьянин, оказался арестованным милицией по обвинению в том, что сейчас назвали бы «нарушением половой неприкосновенности несовершеннолетней». Как вы догадываетесь, той самой, да.
Девочка вела дневник, как и многие тогда. Рукописный, с рисунками, сердечками, вклейками-вырезками, строками стихов, записями желаний от подружек. Однако дневник нашей героини с какого-то момента стал пополняться длинными текстами от руки. И хранила она его в надёжном месте. Но в какой-то момент она имела неосторожность дать прочесть свои тексты лучшей подруге, чтобы произвести на неё впечатление. И произвела…
Нет, та не побежала докладывать родителям, учителям или сразу кому похуже. Но доверила краткое изложение прочитанного уже своему собственному дневнику. А тот хранился не столь надёжно, и регулярно негласно инспектировался мамой подруги…
Та, конечно, сразу связалась с мамой нашей героини, и её тайный дневник также был извлечён на стол «в студию».
Чтение оказалось впечатляющее.
Девочка описывала свои максимально далеко зашедшие и многократные отношения с взрослым человеком детально, с множеством физиологических и анатомических подробностей, от которых в те невинные и неиспорченные времена уши могли свернуться в трубочку и у дам с многолетним опытом супружеской жизни. Она проявляла потрясающие познания в различных деталях, в.. необычных, форматах секса, в т.ч. нетрадиционных и продвинутых, и подробно описывала тонкости собственных ощущений и переживаний. Понять, кто был героем её романа, из дневника можно было однозначно.
Дальнейшее вы уже знаете, но… история на этом не заканчивается.
Несчастный мужик находился в камере вторые сутки, когда его вызвали на выход с вещами.
Несколько часов назад девочка (в присутствии мамы, разумеется) была доставлена в положенный кабинет для проведения гинекологического освидетельствования и составления акта судебно-медицинской экспертизы.
И через множество лет у меня до сих пор в памяти выкрик моего друга: «… ть, ты представляешь, она девочкой оказалась! ДЕВОЧКОЙ!!!»
Кто был источником пикантных деталей, сведений и подробностей из дневника – домашнее «следствие» установить таки и не смогло. В то время в зоне доступа советской старшеклассницы не было ни секс-учебников, ни дамских романов и фильмов об оттенках серого, ни, тем более, порно. Вероятно, это была какая-то её старшая знакомая… со странными интересами… об имени её история умалчивает.
