На самом деле и сегодня личное дело разведчицы Елизаветы Юльевны Зарубиной, урожденной Эстер Иоэльевны Розенцвейг все еще засекречено.

Эстер родилась в 1900 году в бессарабском селе Ржавенцы, ее отец служил управляющим в имении польского помещика Гаевского. Сначала она училась в Хотине, а в Черновцах окончила сначала румынскую гимназию, а потом и местный университет.

В 1920 годах Эстер слушала лекции в Парижском и Венском университетах. Филолог по образованию девушка в совершенстве владела немецким, французским, английским, румынским, украинским и идишем.

В 1923 году комсомолка Розенцвейг вступила в австрийскую коммунистическую партию, и получила первое партийное прозвище Анна Дейч.

Через два года Розенцвейг стала связисткой в резидентуре венского ИНО ОГПУ.

В 1928 году она прошла подготовку в подмосковной разведспецшколе. После успешной сдачи экзаменов по теории разведки и контрразведки, ее отправили на сдачу практического экзамена в Турцию. В Стамбуле Эстер следила за резидентом ОГПУ Яковым Блюмкиным, который в свою очередь вел наблюдение за высланным из СССР Троцким.

В конце 20-х годов Эстер по любви, что среди нелегалов случалось редко, вышла замуж за разведчика Василия Зарубина, став Елизаветой Юльевной Зарубиной.

В 1929 году Зарубины под видом чешской четы Кочек, прибыли из Дании в Париж.

Вскоре им улыбнулась удача, они завербовали стенографистку немецкого посольства, которой требовались большие деньги на лечение матери. Благодаря «трепетному» отношению к Турции, новой агентессе присвоили позывной «Ханум». Стенографистка была настоящим кладезем секретной информации оперативно уходившей на Лубянку.

В 1932 году без отрыва от производства Елизавета Юльевна родила сына Петра, позже ставшего профессором, работавшего в оборонной промышленности СССР и РФ области физики лазеров.

В 1936 году «Центр» направил Зарубиных в фашистскую Германию, им поручили работать с самым ценным советским агентом, прототипом штандартенфюрера Штирлица – Вилли Леманом.

Гаауптштурмфюрер СС Леман возглавлял в Гестапо отдел контрразведки на предприятиях ВПК III Рейха. Этот человек передавал Зарубиным поистине бесценную информацию о:
новейших видах вооружений;
суперсекретных подводных лодках;
ракетной отрасли III Рейха;
крупнейших руководителях германских спецслужб;
технологии производства синтетического бензина;
перспективах развития химического оружия.

После побега в 1938 году из Парижа в США советского резидента Александра Орлова (Лейба Лейзеревич Фельдбин) командование решило срочно переправить Зарубиных в Союз.

В декабре 1942 года Вилли Леман, поцеловал жену Маргарет и на служебном автомобиле уехал на работу. Домой он больше не пришел, жена не смогла добиться от руководства мужа никакой информации о том, куда пропал Вилли. В мае 1945 года ее посетил резидент советской разведки Александр Коротков и рассказал что через три месяца бесконечных допросов гестаповцы расстреляли Вилли. Товарищ Леман стойко выдержал все муки и никого не выдал.

В 1941 году Зарубины с паспортами на имя совслужащих Зубилиных выехали в США, оба работали под прикрытием посольства СССР.

В 1944 году Елизавету Юльевну наградили орденом Красной Звезды за получение разведданных о работах по созданию в США атомной бомбы. По проекту «Манхэттэн» она работала с 22 агентами, а также завербовала Маргариту Воронцову, которая с блеском влюбила в себя Альберта Эйнштейна.

После ареста Лаврентия Берии, Елизавету Юльевну вместе с ее руководителем Павлом Анатольевичем Судоплатовым уволили из органов.

14 мая 1987 года Елизавета Юльевна Зарубина странно погибла в Москве под колесами автобуса.

В 1921 году 14-летняя Зоя Воскресенская стала библиотекарем в 42-ом смоленском батальоне «ВЧК». За последующие годы она успела послужить воспитателем в детской колонии для трудных подростков и в райкоме партии.

В 1928 году согласившись на работу во внешней разведке, Зоя Ивановна переехала в Москву. Крестным отцом для юной разведчицы стал молодой, но уже заматеревший чекист Иван Чичаев.

На первом занятии 32-летний «педагог» назвал 20-летней ученице 10 навыков, которые до автоматизма должна развивать разведчица:

- говорить как минимум на трех иностранных языках;

- обладать вкусом, чувством меры, умением держаться в обществе воров, коронованных особ и нобелевских лауреатов;

- оттачивать аналитические способности;

- разносторонне развивать не только ум, но и физические возможности;

- беспрерывно пополнять технический и военный багаж знаний;

- тренировать психическую стойкость;

- овладеть искусством перевоплощения;

- учиться быть красивой и желанной женщиной;

- никогда и нигде ничего не стесняться.

Обкатку Зоя проходила в Китае, работая под прикрытием служащей в «Совнефтесиндикате». Помимо агентурной работы она руководила в Харбине шифровальным центром. Вместе с разведчицей в Поднебесной «работали» ее мама и маленький сын Володя, рожденный от скороспешного брака с комсомольским вожаком Владимиром Казутиным.

Поднаторевшую в тайной войне с белоэмигрантскими кругами, осуществлявшими подрывную деятельность на Восточных рубежах СССР, Зою отозвали в Москву и отправили изучать немецкий, английский, финский и шведский языки.

«Выпускной экзамен» она сдавала на «трех кафедрах»: «Рига - Вена - Берлин». Экзаменаторов чекистов поразило, что в латвийской столице вступив в фиктивный брак, разведчица по случаю разжилась титулом баронессы.

Зоя Ивановна была очень красивой женщиной, проходя мимо которой мужчины оборачивались ей в след. Во время ее работы в Швеции, когда агент «Карл» узнал, что его кураторшу отзывают в Москву, он отказался работать с новым резидентом. Зоя завербовала платонически влюбленного в нее шведа и трепетно относилась к нему на всем протяжении их совместной работы.

Когда ей однажды приказали закрутить роман с военным атташе посольства Швейцарии в Стокгольме разведчица отвела категорическим отказом, в Москву она отправила шифровку в которой пообещала застрелить того кто в следующий раз осмелится озвучить ей подобный приказ, а потом застрелиться сама.

С 1935 года Зоя Ивановна под прикрытием руководителя представительства хельсинкского «Интуриста» работала в Финляндии.

В этой стране она познакомилась с советским резидентом Борисом Рыбкиным. Первоначальное чувство взаимной неприязни, переросло в бурный роман. Через полгода после знакомства они отправили в «Центр» шифровку с просьбой разрешить им вступить в брак. Москва ответила разведчикам «предельно серьезно: «Совет да любовь! Горько!».

В 1939 году их с мужем отозвали в «Центр». Для Павла Фитина, нового главы внешней разведки Зоя Ивановна стала лучшим аналитиком, обладавшим бесценным опытом нелегальной работы за рубежом.

В конце 1941 года их с Борисом вновь отправили в Швецию, ее в качестве пресс-секретаря посольства, а его советника посланника и резидента. Вместе они расширяли агентурную сеть, и обеспечивали «Центр» информацией о ресурсном и логистическом сотрудничестве Швеции и нацистской Германии.

В 1947 году Павел Судоплатов глава отдела «ДР» (Служба проведения диверсий и индивидуального террора) послал своего сотрудника Бориса Рыбкина в спецкомандировку в Чехословакию, где тот погиб в странной автомобильной аварии.

Зоя начала вести негласное расследование гибели мужа, но ей приказали не заниматься «самодеятельностью». В момент прощания с Борисом она случайно задела цветы лежавшие в изголовье у мужа и увидела рядом с ухом входное отверстие от малокалиберной пули.

Незадолго до смерти на отдыхе в Карловых Варах Борис рассказал ей, что работая под прикрытием офицера-связи на Ялтинской конференции, он выявил в числе членов американской делегации человека, чей отец был известным террористом-эсером. Борис доложил о потенциально опасном лице комиссару госбезопасности 3 ранга Власику.

По настоятельной рекомендации начальника личной охраны Сталина подозрительного янки с русскими корнями исключили из состава американской делегации и отправили обратно в США. Борис после встречи трех лидеров стран антигитлеровской коалиции получил высокую правительственную награду, но впоследствии многие его коллеги и друзья связывали подставную аварию с ровным пулевым отверстием у виска именно с «ялтинским инцидентом».

После смерти мужа Зоя Ивановна писала любимому душераздирающие письма:

«Боря, друг мой милый!

Зачем я пишу тебе, куда я пишу тебе, зачем обманываю себя?

Одиночество! Какое страшное слово, и звучит оно для меня совершенно по-новому. 12 лет мы прожили вместе, а 28 лет до этого я жила без тебя и не чувствовала этого одиночества, никогда не ощущала его, все чего-то ждала.

Теперь мне ждать нечего. Мне 40 лет. В 40 лет распрощаться со всеми радостями в жизни и тащить, тащить свою одинокую жизнь до самой смерти.

Вот уже месяц, как я вдова. Тоже страшное слово, смысл которого никогда раньше не доходил до моего сознания.

А всего лишь три месяца тому назад! Помнишь?

6 сентября 1947 года. Закончены последние строчки лекций, осматриваю стол, шкаф, прощаюсь с товарищами. Завтра уезжаю в отпуск, и в какой отпуск! Не просто «очередной», а впервые в жизни вместе с тобой.

Вечером едем осматривать Москву. Ей, старушке, завтра минет 800 лет. А как она молода и нарядна. Кремль сверкает как диадема из роскошных драгоценных камней на голове красавицы Москвы. Москва-река, отражая в себе миллионы огней, опоясывает шею Москвы.

Мы разъезжаем по улицам Москвы и в восторге теснее прижимаемся друг к другу. Алешка поворачивает ладошками тебе голову. Ты счастлив, ты смеешься, и в глазах твоих прыгает и искрится отражение огней, сливаясь с их внутренним светом.

Вечер. Сборы чемоданов. Пьем чай. Несколько часов сна, и мы едем на аэродром.

Какое это было чудесное утро. Мы выехали из дома, когда гасли огни иллюминации и на смену им вставало солнце. На небе ни облачка. Обещал быть чудесный день. Казалось, что все вокруг пело и ликовало и мы с тобой, беззаботные и счастливые, счастливые без конца, отправлялись в наше «свадебное» путешествие, спустя 12 лет после свадьбы.

Такой ты видел Москву в последний раз.

Такой я видела Москву в последний мой счастливый день в Москве.

6 июня 1948 года».

В 1953 году после смерти Сталина с подачи подлеца Хруща в стране началась невиданная доселе чистка силовых структур. В конце августа 1953 года узнав об аресте «верного пособника Берии», генерал-лейтенанта Судоплатова, Воскресенская стала обращаться с рапортами к начальству, писать заявления в прокуратуру и письма в «ЦК» с просьбой освободить разведчика №1.

Когда она поняла, что может и сама попасть под раздачу, Зоя Ивановна сделала ход конем и добровольно скрылась от возможного уголовного срока в «Ворктулаге» куда она перевилась служить начальником спецчасти.

В лагере она как могла, помогала невинно осужденным зэка и за счет пересмотра дел добивалась для многих если не освобождения, то снижения сроков заключения.

Прослужив в «Ворктулаге» два года необходимых для «выслуги лет» полковник Воскресенская вышла на пенсию. Сначала она занималась муторными переводами со скандинавских языков, а потом по совету своей мамы стала писать книги.

Зоя Ивановна умерла 8 января 1992 года, а спустя 11 месяцев в свет вышла ее предсмертная исповедь: «Теперь я могу сказать правду: Из воспоминаний разведчицы».

Мелитополь и Запорожье - на пороге России.

Это продолжение спецрепортажа Дмитрия Стешина из Мелитополя. Первая часть.

«СДОХНЕШЬ ТЫ И ТВОЙ УБЛЮДОК»

К вечеру на улицы Мелитополя выходит полиция, а горожане, наоборот, исчезают. Получается идеально чистый, молчащий город, красиво подсвеченный «люстрами» полицейских машин. Проверяют всех и вся – как говорят, около тысячи полицейских заехали в область из России. На мою машину с российскими номерами они смотрят с приветливым удивлением и машут:

«Проезжай!»

Я спешу на встречу с молодоженами Викторией и Виталием. Их история ужасная и счастливая одновременно. Никакая пропаганда не смогла бы придумать такую историю прихода «русского мира». Виктория и Виталий, жители Угледара. Улыбчивые, просто светятся радостью, Вика тискает глазастого Матвея – он все пытается вывернуться из рук мамы и рассмотреть меня как следует. Вика рассказывает:

- Я была на восьмом месяце беременности. Идут обстрелы. Подошла к украинским военным попросила: «Пожалуйста, вывезите нас!». А они сказали: «Сдохнешь ты, сдохнет и твой ублюдок!». Мы выбрались из Угледара в соседнее село Новодонецкое, к родителям. Прятались две недели в подвале. От дома ничего не осталось, пепел. Потом зашли российские военные, постучали в подвал, открыли дверь. Мы сразу обратили внимание на российский шеврон.

Военный спросил: «Вас тут сколько? Еда есть?». Говорю, нас тут шесть семей, еда осталась только для детей, а детей много, есть годовалые. И сама вот-вот рожу… Они принесли в подвал воду и еду, а нам с Виталием говорят: «У вас 30 минут на сборы». Нас вывезли в госпиталь, а потом на вертолете - в Мелитополь. Нас женили, дали нам жилье. Вот так Россия стала нашей Родиной. Для нас сделали все, что возможно и невозможно. Вы не знаете, Угледар взяли?

Молодожены Виктория, Виталий и маленький Матвей.

Говорю, что пока – нет. Мой батальон «Восток» пока на позициях под их родным городом, ждет приказа о штурме. Вика и Виталий переглядываются и говорят хором:

- Мы хотим вам помочь!

Вика частит:

- Я знаю, всушники говорили, где они будут прятаться от обстрелов, хвастались, что их там никакая бомба не возьмет, будут сидеть там до зимы! У вас есть блокнот?

Вика с Виталием рисуют план с ориентирами – дальнейшие подробности пока опущу. Но, надеюсь, что эта информация пригодится батальону «Восток», который после Мариупольских боев получил неофициальный статус «штурмовой».

Еду в свое временное жилище и вдруг вспоминаю, как чиновники, у которых я живу, говорили, что месяцами питаются армейскими пайками. Вся комната завалена пустыми упаковками. А с зарплатой... Не очень с зарплатой. Мне не жаловались, просто констатировали этот факт. Объедать хозяев не могу, ищу магазин в темнеющем городе. В первом встреченном супермаркете двери уже закрыты, но люди на кассах еще есть. Мыкаюсь перед дверями, как сосватанный и молодой парнишка, разглядев мой полувоенный вид, дверь мне открывает.

Спрашивает:

- Вы быстро?

Бросаю на бегу: «Три минуты». И врываюсь в торговый зал. Чтобы скрыть нищету ассортимента, полки заставлены вареньем и квасом. Большинство продуктов российские. Набираю мешок сыра и колбасы местного производства. На кассе сюрприз – в Донецке за подобный набор продуктов я отдал бы тысячи 3, здесь – 1240 рублей. Разменной мелочи нет, сдачу дают бумажными гривнами.

Пареньку, запустившему меня в магазин, говорю с чувством:

- Спасибо, братик! Накормил!

Он отзывается удивительно-тепло:

- Это вам спасибо!

Получилось такое полевое социсследование настроений. Походный ужин сервирую на зачитанном до дыр на изломах спецвыпуске «Комсомолки» для освобожденных территорий.

СУДОПЛАТОВ И КОНЮХОВ ПРОТИВ УПЫРЕЙ

Член Главного совета военно-гражданской администрации Запорожской области Владимир Рогов, хлопает ящиками столов, ворошит бумаги на подоконниках – ищет завалившиеся пакетики с растворимым кофе из армейских пайков. На всех кофе у нас не хватает. Я режу колбасу. Полукилограммовый батон «Докторской» Мелитопольского производства – 120 рублей. Качество такое, что хоть в Москву увози. Стекла в нашей комнате заклеены газетами и картонками. Все стекла в этом доме заклеены, даже на лестницах, чтобы не выстрелили из зеленки, раскинувшейся за нашей общагой. И это наводит меня на некоторые мысли. Спрашиваю Владимира:

- Как вы оцениваете настроения?

- Сдержанный оптимизм и надежда на изменения к лучшему. Люди устали и за восемь прошедших лет, и за последние месяцы. Они постоянно спрашивают и про референдум, и стоят в очередях, чтоб подать документы на российское гражданство.

- Мне говорили, что в 2014-м здесь люди были настроены более пророссийски. Как их Украина за прошедшие 8 лет обрабатывала?

- Методики тупые до безобразия. И безотказные. Насилие и запрет на все русское. Формально, ты мог говорить на русском языке. Тебе даже вывеску на русском разрешали. Давались такие малые свободы, чтобы крышку не сорвало. Вместо знаменитых мелитопольцев — генерала Судоплатова и путешественника Конюхова вытаскивались упыри типа Дмитрия Донцова, создателя интегрального украинского национализма. Он, кстати и заложил основы так называемого «политического украинства».

НЕ «ПАРТИЗАНЫ», А ДИВЕРСИИ КИЕВА

Это новое, «модное словосочетание», его активно используют на освобожденных территориях. «Политическое украинство», способно объяснить парадоксальный факт – почему люди, не говорившие даже на суржике, готовы проливать кровь за государство, где их родной язык целенаправленно уничтожают?

Рогов рассказывает, как расправлялись с активистами в Мелитополе. У пророссийских сил, в итоге, осталась одна «точка сборки» - День Победы:

- Сначала просто Служба безопасности Украины давила на активистов перед майскими праздниками. Потом… был у нас молодой предприниматель, он на 9 Мая всегда устраивал исторические реконструкции, тратил на это десятки тысяч долларов. Его предупредили несколько раз, а потом он исчез. Через несколько дней нашли его тело. Официально сообщили, что это «бытовуха», семейные разборки.

Я показываю на окна, заклеенные газетами:

- Как в 1946 году? Активистов бандеровцы стреляют ночью через окна? Из обрезов? То есть, укроподполье?

Рогов не соглашается:

- В быту все сопротивление – это селфи со средним пальцем на фоне российского флага. Теракты — дело рук СБУ и Главного управления разведки Украины. Это уже не народная борьба. Есть такой момент, о нем уже можно говорить: наши спецслужбы нашли здесь десяток схронов с оружием. Но, заложили их еще до начала спецоперации, в январе, в начале февраля!

- Зачем?

- Готовились к приходу России. У них уже было понимание, что эти территории они не удержат.

БЕГСТВО ПЕНЫ

Украина сделала все, чтобы на освобожденных территориях людям жилось как можно хуже. Мелитополь Россия взяла без боя, но для нее здесь все равно оставили выжженное поле. Чиновники не просто убежали на Украину, с них требовали, чтобы перед отступлением они нагадили москалям как можно сильнее.

Директор коммунального предприятия «Чистота» просто поджег технику и вырвал все электронные блоки управления. А техника была дорогая, запчастей нет – санкции.

Руководитель «Укропочты» украл все наличные деньги пенсионеров и сбежал.

Руководитель отдела соцобеспечения Мелитополя перед бегством стер все данные учета одиноких стариков и лежачих пенсионеров, сжег всю бумажную базу. Активисты обходили все дома и квартиры и составляли новую базу.

Приехали новые чиновники. С одним из таких пришельцев мы сидим в офисе всемирно известного американского производителя сельхозтехники. Офис пуст, как и ангары, и гигантская парковка. Все было угнано в Запорожье и Днепропетровск еще в начале спецоперации. Несколько часов назад из России привезли 6 комбайнов нашего производства, и они сразу же ушли в поля – убирать пшеницу, иначе через считанные дни зерно начнет осыпаться.

На поля выходит российская сельхозтехника - медлить нельзя, зерно начнет осыпаться.

Ждут еще 71 комбайн и проблема с техникой будет закрыта.

Чиновник не представляется, хотя общается на камеру. Говорит, мол, просто напишите – «чиновник военно-гражданской администрации». Спрашиваю: много убежало земледельцев? Он машет рукой:

- Сбежала пена, которая выжимала из этой земли деньги и сидела на финансовых потоках. Большинство фермеров осталось. И моя оценка – мы будем с этими людьми работать.

Мне нравится этот чиновник, против обычного мнения, я часто встречал среди этого сословия людей грамотных, болеющих за порученное дело. И я задаю самый больной вопрос, меня просили его задать читатели:

- Куда теперь сбывать зерно, за сколько, как?

Оказывается, в области уже создано свое таможенное управление. Но главное не это:

- Система продажи должна быть понятной и прозрачной. А не как при Украине – за сколько смог договориться, за столько и купил урожай у фермера, иногда ниже себестоимости. Тут был не рынок зерна, а махновщина! Теперь создан зерновой государственный оператор, ему передали элеваторы. Фермер должен четко знать, какую сумму он получит. Все! Новое зерно уже пошло на элеваторы.

На прощание, чиновник говорит мне:

- Ситуация такая, что у нас тут нет «подготовительных периодов», всяких «стадий проработки». То, что я вам озвучил, уже сделано или будет сделано в ближайшие часы.

ПОМИДОРЫ ПО 18 РУБЛЕЙ. СЕМЕЧКА УРОДИЛАСЬ...

Заехал на центральный рынок Мелитополя. У входа, мальчишка раздавал бесплатные газеты – их выпускает военно-гражданская администрация. Газеты буквально рвали из рук. Мне объяснили этот парадоксальный факт, мол после информационных войн в интернете, лжи и вбросов, люди стали больше верить напечатанному на бумаге.

На рынке - изобилие вкусных и дешевых овощей.

Москвича не поразить изобилием, но можно удивить ценами. Для примера, килограмм помидоров «бычье сердце» стоил 18 рублей.

На каждом шагу табличка «Куплю рубли».

В городе чувствуется дефицит денег.

Деньги за аренду торгового места здесь перестали брать с марта, распоряжение новых властей.

Поговорил с фермерами о видах на урожай и жизни в целом. Девушка Люда, торговавшая своим подсолнечным маслом на разлив, сказала, что приход России натурально спас их хозяйство от банкротства:

- Мы же все закредитованные были, на проценты уже работали. Ваши сразу отменили все украинские долги по кредитам и коммунальным платежам. А коммуналка у нас была при Украине! Слышали наверное? Мы за газ и свет отдавали две пенсии, матери и отца. Выкарабкались из болота Украины на берег России. Может, это нам урок такой был. Что будет дальше, не знаю. Семечка уродилась, масло, вон, видите, люди берут. Проживем.

Цены на вкусные фермерские продукты - просто смешные.

ПАРЕНЬ С ИСТОРИЧЕСКОГО СНИМКА

Две недели назад в Мелитополе поставили памятник легендарному земляку Павлу Судоплатову - начальнику внешней разведки НКВД, ликвидировавшему бандеровское подполье. И везет меня к этому памятнику не менее легендарный парень, Артем Шарлай, один из «300 запорожцев» с фотографии 2014 года, тоже давно уже ставшей исторической.

Помните, наверное, этот снимок?

Украинские националисты в 2014 году окружили людей, не испугавшихся выступить против майдана, и забросали их яйцами и мукой.

Сумрачные мужики, стоящие в Запорожье плечом к плечу в окружении беснующейся толпы местных заукраинцев, свезенных на автобусах западенцев и «хероев Майдана». Артем объясняет:

- Этот снимок сделали наши враги, хотели показать, как они нас унизили. А люди восприняли это совсем по-другому. Как символ стойкости.

Две недели назад в Мелитополе поставили памятник легендарному земляку Павлу Судоплатову.

Восемь часов Артема и его товарищей закидывали камнями, обливали водой, посыпали мукой и забрасывали яйцами. Бандеровцы потом шутили: «В Запорожье замесили, в Одессе запекли»…

- ОНИ ждали, что мы побежим, нас загонят в какое-то здание… Убивать нас прямо в центре Запорожья не решились.

После провала запорожского восстания, Артем эвакуировал семью, провел дома несколько мучительных недель, ожидая, когда за ним придет СБУ, а потом уехал воевать на Донбасс. И вот, вернулся в родной край этой весной, вместе с Россией.

Памятник Судоплатову сразу стал местной достопримечательностью и здесь, примета времени, пасется стайка мальчишек – просят мелочь. Но не просто так, а сначала протягивают руку и здороваются. Продавщица кваса на другой стороне улицы с интересом ждет, когда я расстанусь с монетами. Южный бизнес, все взаимосвязано!

На табличке памятника – засохший плевок, единственное, что могли сделать затаившиеся бандеровцы еще оставшиеся в городе. Плевок этот унижает только плюнувшего. Я стираю его платком, платок выбрасываю в ближайшую урну.

30 ЛЕТ ОККУПАЦИИ ЗАКОНЧИЛИСЬ

Едем с Артемом на центральную площадь города, где ветер лениво перебирает гигантский российский флаг. Артем говорит, что почти два месяца здесь висел украинский жовто-блакитный прапор, под ним собирались местные бандеровцы и забрасывали интернет фотографиями: «Мелитополь украинский!» Флаг не давали снимать спецслужбы. Спрашиваю: «Почему?».

Теперь на площади в центре города - флаг России.

- Говорили, чтобы не раздражать людей...

Возможно, в этом и был какой-то смысл, но нам постигнуть его не суждено. Слишком глубоко. Слишком сложно. Задаю Артему вопрос, который мучал меня последний час:

- Ты увидел здесь то, о чем мечтал восемь лет назад? Все сбылось?

- Частично. Я коренной запорожец, жду не дождусь, когда освободят и мой родной город. Мы когда заходили в Мелитополь, мысли были – сейчас, еще несколько дней и окажусь дома. Но ради того, чтобы Запорожье не повторило судьбу Мариуполя, где бои разрушили город, стоит и подождать. А пока, в Мелитополе я увидел часть своей мечты – мы на пороге России. Понятно, что здесь еще отчасти «серая зона», но люди увидели уже - где Россия, там порядок. С настроениями первых дней не сравнить. Все поняли – 30 лет оккупации закончились, наша земля возвращается домой.

У машины меня встречает паренек, протягивают руку, но мелочи нет, все выгребли его «коллеги». Говорю пацану:

- Хочешь, нашивки подарю с российским флагом, на липучке?

Он кивает и просит еще три штуки, для друзей, мнущихся в стороне. Спрашиваю:

- Будешь носить? Не боишься?

Мальчишке вместо мелочи достались нашивки с флагами России и ДНР.

Счастливый пацан, убегая, кричит мне:

- Ха! Щас!

Я так понял, это означает - «не боюсь!».

Читайте на WWW.KP.RU: https://www.kp.ru/daily/27423/4623243/