Об инженере-путейце Алексее Самойловиче Яроцком мемориальный сайт сообщает: "Фотографии автора не найдены".

Поэтому иллюстрацией пусть будет фотография из государственного архива Хабаровского края, документальное свидетельство того, как жили заключённые на Колыме.

Этот пост не о политических репрессиях и не об истории Дальстроя - могущественной организации, которую создавал перспективный латыш-чекист, друг наркома НКВД Генриха Ягоды.

История колонизации Колымы в 1930-х годах и свирепые политические ветры, разметавшие тысячи жизней заключённых и вольнонаёмных, детально описаны в биографическом повествовании К.Б. Николаева по архивным материалам, "Жизнь и смерть Эдуарда Берзина".

В 45 лет его расстреляли, в 64 - реабилитировали, в 95-ю годовщину со дня рождения - поставили его бюст перед зданием Правительства области, к полувековому юбилею Магадана.

Я затеяла разбор мемуаров А.С. Яроцкого о его жизни в тюрьме и лагере с психологической точки зрения, чтобы проиллюстрировать работу психологического механизма "идентификация с агрессором".

Психологический смысл идентификации с агрессором

Словарь психологических защит, опубликованный в книге Бермант-Полякова О.В. Посттравма: диагностика и терапия. СПб: Речь, 2006. 248 с. Приложение 1 на стр. 226-236, даёт такое определение:

К числу механизмов психологической защиты относятся изоляция, отрицание, диссоциация, компенсация и смещение. Основная задача психологических защит состоит в совладании с дезорганизующим воздействием аффектов и влечений.

Идентификация (identification) – совладание путём бессознательного самоопределения по образцу другого человека. В основе изменённого самоощущения лежит отрицание собственного бессилия и смещение. Адаптивная ценность идентификации зависит от качества объекта, которому уподобляет себя человек.

Идентификация с агрессором (identification with aggressor) – совладание путём идентификации с причиняющим боль или страдание объектом. Эта защита изменяет самоощущение по механизму отрицания собственной униженности и смещения.

Вот как это работает в ситуации, создающей ПТСР, посттравматическое стрессовое расстройство. Беспредельная честность 28-летнего молодого мужчины к самому себе предоставила в наше распоряжение уникальный самоотчёт: что происходит с человеком на грани жизни и смерти.

Далее - цитаты по изданию Яроцкий А. С. Золотая Колыма. – Железнодорожный : Изд-во РУПАП, 2003. – 168 с. Мои комментарии психотерапевта даны подзаголовками к цитатам.

В каждом пережившем травму сохраняется "беспредельно наивная" инстанция Я

"Сейчас мне трудно вернуться к своему тогдашнему восприятию действительности, миропониманию. Какой беспредельной наивностью кажется сейчас надежда на то, что Каганович разберется, правда восторжествует и меня отпустят домой. Каганович отправил на тот свет и в лагеря десятки тысяч людей только для того, чтобы не пошатнулся его авторитет у Сталина, чтобы его не заподозрили в отсутствии бдительности, чтобы не отстать от других "соратников". Но тогда я не понимал этого. Воспитанный в уважении к органам ЧК, к партии и ее вождям, я не верил, что вот так ни за что, за бредовые обвинения оторвут от работы, друзей, любимой жены, от всего, что составляет ценность и смысл жизни, и бросят куда-то в бездну".

Реакция шока сопровождается дезорганизацией мыслительных процессов, и называлась раньше оторопью

"Майор в недавно введенной форме НКВД объявил мне постановление Особого Совещания НКВД СССР примерно следующего содержания: "Выписка из постановления от такого-то числа апреля месяца 1936 года за номером таким-то: Яроцкого Алексея Самойловича 1908 года рождения, сына губернского секретаря, за контрреволюционную деятельность водворить в трудовые исправительные лагеря сроком на 5 лет. Дело сдать в архив". Я так оторопел, что машинально расписался".

"Я был оглушен и потрясен до глубины души, но, помню, плакать не стал. В памяти не сохранилось, где я был потом, отчетливо помню только пересылку, устроенную в бывшей тюремной церкви. На притолке кто-то написал мелом старое тюремное изречение: "Кто не был, тот будет, кто был, не забудет". А в уборной был изображен попугай, сидящий на палочке и вытягивающий из ящика "судьбу" в виде бумажек, на которых было написано 5 лет, 10 лет. На попугае было написано "прокурор". Надзирателям, видимо, надоело стирать рисунки".

"Интеллигентная" инстанция Я свободно играет культурно-историческими контекстами

"...породу разрыхляли кайлами и грузили лопатами в тачки. Я нарочно пишу об этом подробно, чтобы было понятно, как "легко" было человеку из двадцатого века жить не по своей воле в восемнадцатом. Наша бригада более чем на три четверти состояла из людей с высшим образованием, велика была прослойка партийной интеллигенции. Чувство было примерно такое, как у какого-нибудь философа древности, угодившего в Сицилийские каменоломни".

"Зажиточная" инстанция Я планирует перевезти семью и хорошо зарабатывать

"Я уже говорил раньше, что была разработана гуманная и очень эффективная система. Прежде всего, все заключенные расконвоировались и считались условно освобожденными. Ничего подобного в других лагерях не было. Пребывание на Колыме зависело от того, кто как работал, т. е. действовала система зачетов, автоматически, без решения суда сокращавших срок за перевыполнение норм выработки. За труд каждый получал зарплату по ставкам вольнонаемных, в два раза превышавшим ставки на "материке." За питание и одежду удерживалось 370 рублей в месяц, а заработок забойщика был 1000-1500 рублей. В Москве же в министерстве я зарабатывал 600 рублей. Если прибавить к этому право работать по специальности и общую гуманную атмосферу, то вообще казалось, что людей просто мобилизовали на освоение Севера.

Среди заключенных было много раскулаченных, со свойственным крестьянину трудолюбием они работали, как черти, а деньги переводили домой "на корову."

Интересна была и так называемая "колонизация": человек заключал договор с Дальстроем, где он обязывался сверх установленного судом срока пробыть на Колыме еще 10 лет. Ему давали ссуду на постройку дома, корову и, самое главное, привозили семью. Я мечтал подписать такой договор, но преимущество отдавалось раскулаченным в надежде, что они действительно осядут на землю.

Колонисты обосновались в поселках Новая-Васелая, Ола, Тауйск, Армань и других по берегу Охотского моря. Им давали фураж по государственным ценам, а мясо разрешали продавать на базаре в Магадане, так за 2-3 года была разрешена проблема мяса на побережье. Основным занятием в этих поселках было овощеводство и рыболовство.

Договор на колонизацию часто подписывал сам Берзин, и выглядело все это очень торжественно".

"Зверская" инстанция Я ищет драки

"Вернемся к этапу. В Хабаровске нас пересадили в вагон устаревшего типа - жесткий, с решетками на окнах и в тамбурах. Внутри можно было свободно ходить из одного купе в другое. С нами были политические женщины, они разместились в самом конце вагона, потом кубанские казаки, потом мои однодельцы. дальше профессора Эльвов, Фельдман и еще какой-то профессор политэкономии из Минска. Вторую половину вагона заняли уголовники. Вскоре у профессора политэкономии украли деньги. На следующий день я играл с ним в шахматы (мы сделали их из хлебного мякиша) и слышал, как один из уголовников просил конвоира купить ему продуктов. Я понял, что это он украл деньги, и сказал: "Что, деньги завелись?" Уголовник перелез через перегородку в наше купе и с верхней полки ударил меня каблуком в лицо. В последнее мгновение я успел уклониться, а уголовник не удержался и свалился вниз. Я стал его бить, выгнал в проход и погнал к тому концу вагона, где были блатные. Тут на меня с верхних полок посыпались уголовники, сбили меня с ног. На помощь подбежал мой товарищ Бреус, а затем в бой вступило славное кубанское войско. Драка разгорелась и превратить в побоище, по проходу катился клубок тел. Конвой, состоявший из очень молодых бойцов, перепутался и открыл стрельбу в потолок. Наше дело было правое, и мы загнали уголовников под сиденья. Все обошлось синяками и выбитыми зубами".

Страдающая от чувства ничтожества "отверженная" инстанция Я тоскует

"Была прекрасная погода, выходной день, и мы весь вечер с завистью и тоской смотрели, как москвичи едут отдыхать. А мы, отверженные, сидели в вагоне в валенках, ватных брюках, телогрейках и полушубках, так, как нас и взяли на этап.

Рядом шумела нарядная, веселая толпа счастливых, как нам казалось, людей, а мы ждали темной ночи, когда нас можно будет без лишних свидетелей выгрузить и отвезти в Бутырки.

Каждый в этот вечер вспоминал своих близких, они рядом, в Москве, и в то же время были безмерно далеки. Многим из нас так и не пришлось заглянуть в родные глаза, а друзей мы увидели через много лет.

В первом часу ночи к нашему вагону подали "черный ворон", и нас со всеми церемониями туда перепроводили. Когда машина тронулась, конвойный вдруг спросил: "Вы, ребята, с Колымы?" Бреус ответил утвердительно, тогда он сказал: "И я там был". Это была большая вольность по тогдашним временам. Мы попросили его открыть заднюю дверь, чтобы можно было посмотреть на Москву, обещая молчать и не бросать писем. И он открыл, машина шла по Садовому кольцу, где был знаком каждый дом, сердце разрывалось от тоски, мелькали огни, вокруг кипела вечерняя Москва, а нас ждали тюрьма и неизвестность".

"Бесстрастная" инстанция Я фиксирует факты преступлений и искажения фактов другими рассказчиками

"Власть в Балтфлоте в руках большевиков была фактически уже с лета 1917 года, в Черноморском флоте дело обстояло иначе, тем более, что главнокомандующим был адмирал Колчак. Самосуды и убийства офицеров в Севастополе произошли позже, если память мне не изменяет, зимой 1917-1918 годов.

Вот этот Богомолов был один из участников этих расправ. Очевидно, он прибыл из Кронштадта с отрядом балтийских моряков в Севастополь и там громил офицеров. Он рассказывал это с такими подробностями, которые трудно выдумать. Примерно так он говорил:

Вот пришли мы на квартиру к одному старшему лейтенанту. Стучим, отворяет горничная, вся в наколочках, такая чистенькая, накрахмаленная. Мы спрашиваем, где хозяин. Она говорит «нет дома», мы входим в гостиную, нас встречает мадам, жена старлейта, интересная дама, и спрашивает: «Что вам угодно?» А мы ее на диван... Она стала кричать, муж выскочил из ванны с браунингом, мы его застрелили и ушли.

В другой квартире попался офицер поумнее: «Здравствуйте товарищи матросы. Маша организуй закуску». Ну, мы закусили, выпили, а потом ставим его к стенке, а Машу на кровать и прямо при нем... Он стоит у стены на мушке и молчит, а она кричит: «Коля, ты не волнуйся!» Потом, когда надоело, выстрелили ему в лоб, а она потеряла сознание. Тогда один из наших выстрелил несколько раз ей в половые органы и мы ушли».

Потом он попал в анархистский отряд такого типа, как сейчас любят показывать в кино, но не показывают, что они делали. Потом белые выбили их из Черноморских портов, и они отошли на Кубань, а потом через Калмыцкие степи на Астрахань и Киров, разоружив эти банды. Гражданскую войну он закончил страшной подлостью. Осенью 1919 года он попал в плен к генералу Мамонтову и сидел в контрразведке еще с 18-тью товарищами. У белых не нашлось желающего на роль палача, и начальник контрразведки заявил, что отпустит того, кто расстреляет своих товарищей. И Богомолов взял на себя эту миссию..."

Утрачиваются однозначные "настройки на можно и нельзя", их место занимает другая мораль, где всё можно ради выживания здесь и сейчас

"Когда меня второй раз привезли в Бутырки, я пронес в подошве ботинка лезвие безопасной бритвы и в камере отдал его Богомолову, который приобрел в лагере профессию парикмахера. Он брил всех желающих, а их было не мало, так как в 1937 году в Бутырках не брили, а стригли лицо машинкой, что было очень противно и унизительно. ...бритву прятали в Щели между кирпичами за окном. Нужно было высунуть руку за окно и достать ее снаружи".

"Богомолов был чудовищем, смесью анархо-бандита с чистым уголовником, причем чисто уголовное начало преобладало. Но он был тем, что в сороковые годы стало называться «вор в законе» или «честный вор», то есть человеком из уголовного мира, имеющим определеннее этические нормы своего, не писанного уголовного закона. Был он ужасен, но в тюрьме и перед лицом неизбежной смерти держал себя достойно".

"Вообще, тюремный опыт - большое дело. У меня был бушлат и телогрейка, я их дал подержать соседям, а сам вышел в одной рубашке и стал просить у начальника этапа одежду, говоря, что замерзну в вагоне. Он сдуру отвалил полушубок, который я потом продал в Свердловской пересылке, и целую неделю ел хлеба вволю".

"Циничная" инстанция Я делает выбор в пользу жизни эгоиста, а не смерти героя

"Судьбу Иванова я знал. Его отправили в Норильск, и там он умер в заключении. Запомнился он мне так хорошо, потому что это был настолько несгибаемый волевой человек, который, зная, что идет к прямой гибели, продолжал громить разоблачать существующий режим.

Много таких людей повстречались мне и на Колыме, где я пробыл 1936 и весну 1937 года. Когда же меня вернули из Бутырок, их уже не было. Зимой 1937-1938 годов они были уничтожены по всем лагерям в порядке массовой чистки. Все они погибли как герои и представители ленинской партии, но сделать ничего не могли".

Продолжение завтра.

В соответствии с новейшими диагностическими классификаторами, конечно же :) МКБ-11 вступит в силу 1 января 2022 года, переход на новую классификацию в России должен завершиться к 2025 году.

Международная классификация болезней 11 пересмотра (далее МКБ-11) является стандартной для всего мира методикой сбора данных о смертности и заболеваемости, позволяющая оптимальным методом кодировать и статистически обрабатывать медицинскую информацию.

Новейшая диагностическая схема такова:

1) Было или нет крайне опасное, ужасающее событие, угрожающее жизни или здоровью человека?

Если нет, не было - идём в соседние диагностические дебри под названием "трвожные расстройства".

Если да, было - тогда вопрос

2) Когда это событие имело место, сколько времени назад?

Если "свежо", несколько дней или неделю назад - то подозреваем Острое стрессовое расстройство QE84 Острая стрессовая реакция

Если "недавно" или "давно", месяц или несколько недель - то подозреваем 6В40 Посттравматическое стрессовое расстройство

Если  "очень давно", месяцы и годы назад, была "серия" событий - то подозреваем 6В41 Комплексное посттравматическое стрессовое расстройство

3) Уточняем диагноз, расспрашиваем, какие именно симптомы наблюдаются и как влияют на жизнедеятельность?

Нас интересуют

флэшбеки,

избегание,

сверхбдительность.

Если симптомы в наличии и мешают жить и работать (личная, семейная, социальная, образовательная, трудовая жизнь не просто не ладится, а сильно хромает из-за флешбеков, избегания, сверхбдительности), то диагностируем ПТСР, 6B40 Post traumatic stress disorder.

Если вдобавок к трём вышеперечисленным есть ещё три:

нарушенная эмоциональная регуляция,

чувство никчёмности и стыда в связи с пережитыми событиями,

трудно поддерживать близкие отношения с людьми,

и симптомы так же разрушают нормативную личную, семейную, социальную, образовательную и профессиональную жизнедеятельность, то диагностируем Комплексный ПТСР, 6B41 Complex post traumatic stress disorder.

Теперь о клинических картинах, оказавшихся "меж двух стульев" в новом диагностическом раскладе.

Для тех, кому лень читать - это реактивный психоз после события, идентификация с агрессором и диссоциативное расстройство идентичности после серии событий.

4) Реактивный психоз

Связку "событие - острый психотический эпизод", то есть реактивный психоз после сильного стрессового события, в МКБ-11 потеряли. Там есть диагноз 6A23 Acute and transient psychotic disorder, где всё правильно сказано и про острое течение, и про преодящий характер, и внезапное начало психотических симптомов без продрома, и про манифест в течение двух недель бреда, галлюцинаций, дезорганиации мыслительных процессов, недоумения и замешательства, вплоть до кататонии. И про то, что длится состояние от нескольких дней до одного месяца. Чётко диагностически очерчено, что симптомы не являются проявлением другого заболевания (например, опухоли головного мозга) и не связаны с действием вещества или лекарства на центральную нервную систему (например, кортикостероидов), включая абстинентный синдром (отмены алкоголя). А ПРО ТРАВМУ НИ СЛОВА!

5) Идентификация с агрессором

Про идентификацию с агрессором и связь состояния с "серией" травматических событий в МКБ-11 вообще ни полсловечка. Не любят диагносты эпилептоидные характеры, ох, не любят. Напишу об этом отдельный пост, по книге Яроцкого "Золотая Колыма", там клинически безупречно это описано пациентом.

6) Чередующаяся личность

Истероидным характерам повезло больше, чем эпилептоидным. Про них в МКБ-11 написали отдельный раздел "диссоциативные расстройства".

Серия стрессовых событий может привести не только к Комплексному ПТСР, где нет забывания, как мы помним, а есть избегание и сверхбдительность, но и к забыванию части себя и выпадению из реальности.

Разделение на несколько разных личностей личности как реакцию на серию ужасающих событий в МКБ-11 описывают два диагноза: это код 6B64 Dissociative identity disorder, где упоминается амнезия, или код 6B65 Partial dissociative identity disorder, где упоминаются травматические воспоминания.

Именно про 4), 5) и 6) грамотный клиницист и расспрашивает, когда диагностирует ПТСР. Не забывает, что клинических картин посттравмы больше, чем описано в соответствующем разделе МКБ-11 про стрессовые расстройства.

Если вы настаиваете на "психологических травмах", то скажу вам так. Диагноз ПТСР, посттравматического стрессового расстройства, был официально включён в американское Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам (версия DSM-III) в 1980 году.

То есть до прихода к власти демократа Джимми Картера бюрократическая реальность и знать не знала о каких-то последствиях травмы вообще и у ветеранов войны во Вьетнаме (1955-1975) в частности.

К слову, в наши дни мы наблюдаем финал военной операции НАТО и США в Афганистане (2001-2021), которая так же провалилась. И общественное сознание наверняка в ближайшие годы подкинет клиницистам идею какого-нибудь специального синдрома для участников бесполезных военных действий. Но вернёмся к психологическим травмам, которые у нас появились как клиническая реальность в 1980-м.

В DSM-5 (американский классификатор болезней, действует с 2013 года) впервые появились отдельные диагностические критерии посттравматического стрессового расстройства для детей 6 лет и младше. Международная классификация болезней 10-го пересмотра идею "детского ПТСР" не поддержала. Почему?

Исследователи справедливо полагали, что посттравматическое состояние у ребёнка является преходящим и не имеющим долгосрочных последствий, - ведь маленьким детям успокаиваться, понимать и осмыслять опыт (в том числе негативный) помогают любящие их взрослые, и подавляющее большинство детей не растут беспризорниками. Им есть к кому придти со своими переживаниями.

Однако число исследований того, как семейное сексуальное посягательство или ненадлежащее обращение влияет на формирование личности, достигло критической массы. Слишком часто встречались корреляции между абъюзом и пограничным расстройством личности, чтобы игнорировать новые научные данные: симптомы комплексного ПТСР и пограничного расстройства личности часто перекрываются.

Психиатр может диагностировать CPTSD, комплексный ПТСР, когда человек испытывает продолжительную и непрекращающуюся психическую травму (например, небрежение интересами ребёнка, насилие в раннем возрасте, насилие в семье, плен, проживание в регионе, пострадавшем от войны, торговля людьми).

Выводы о том, что травма увеличивает риск психопатизации, нашли своё отражение в новой диагностической категории. Жертва длительного физического, эмоционального или сексуального насилия в детстве теперь отличается от жертвы одного эпизода.

В 2018 году ВОЗ опубликовала МКБ-11, где официально существует психиатрический диагноз 6B41 Комплексный ПТСР, Complex post traumatic stress disorder. Именно так психологические травмы детства влияют на взрослую жизнь.

Если же вы спрашивали о том, как негативные переживания детских лет (страхи, обиды, разочарования, поражения и встреча с людской злобой и глупостью) влияют на взрослую жизнь, то ответ будет другим. Взрослый человек подвергнет ревизии багаж эмоциональных переживаний детства, найдёт своих и успокоится.

«Юноша, говорю тебе, встань!» — сказал Иисус. Умерший сел и заговорил.
Евангелие от Луки, глава 7, стихи 11–17

Потом ко всему этому добавилась малярия — в Жировке, кажется. Печень распухла, селезёнка увеличилась вдвое. Возбудители пировали в моей крови. О, когда я был болен, я научился понимать результаты анализов крови и читать графики температуры. Это меня прекрасно развлекало.

Как я уже сказал, вши сжирали меня. Это выражение, которое мне не надо было бы употреблять. Но я уже давно не такой воспитанный, каким был когда–то. Поэтому я говорю сегодня «жрали». Вши сожрали меня, и ничего.

Кстати, знаете, что стало с моими отмороженными пальцами ног? Их похоронили в огороде за седьмым бараком инфекционного лазарета в Жиздре. Надеюсь, что они там покоятся более или менее с миром.

Видите ли, всё это не имело бы значения, если я был мертв. Но я не мёртв. Я полумёртв. Мне повезло, что мне удалось выбраться полумёртвым. Сказать по правде, я был предназначен для братской могилы в Сухиничах. Предназначен не как отдельный индивидуум, а как часть массы. Масса лежала в двух километрах западнее вокзала Сухиничей, там, где овраг.

Я был единственным, кто избежал оврага. Потому что я совершил обман. Я надул своего командира на 4,3 грамма легкого металла. Признаюсь, это был мой единственный случай коррупции за всю войну. 4,3 грамма — столько весит половинка опознавательного жетона, этого входного билета в «Вальхаллу». Половинка нужна была командиру, чтобы получить возможность сообщить моей матери в Оснабрюке, что я «пал на поле чести».

Это была наглая ложь. В Сухиничах они не погибли, а были забиты прикладами винтовок сибирскими снайперами. И при том не на поле чести, а при 56–градусном морозе между паровозами и крестьянскими хатами. Облака и вороны садились на их плоть, как на дрова.

Это была, вероятно, одна восьмая смерти, которую я тогда испытал. Автоматная очередь просвистела мимо моих бедер и обожгла белую кожу. Это заставило меня побежать прочь. За мной полыхало здание вокзала. В Попково партизаны хотели отрезать мне уши. Для этого они использовали маленькие перочинные ножики.

Но незадолго до этого однажды в Попково я дал какой–то женщине шоколад для её детей из моего сухого пайка (я пытался как–то загладить свою вину за войну, давая хлеб русским детям). Женщина поцеловала мои замёрзшие руки и сказала «Добрый пан», и партизаны позволили мне уйти по заснеженному полю. Но потом они стреляли по мне как по лисице. Это была ещё одна восьмая смерти. Так одна восьмая присоединялась в другой одной восьмой, иногда к ним прибавлялись всего лишь шестнадцатые и двадцать четвертые доли моей смерти.

Теперь после моего освобождения, посреди работы, или в ходе воскресной службы в церкви, или вечером во время бала в пожарной команде, или когда кто–нибудь поёт, они приходят ко мне — восьмые и шестнадцатые доли моей смерти, эти мгновения издыхания телесной оболочки человека, а вместе с ними ревущие снаряды и трескучий мороз, вши, комары, клопы, приказы на марш, цели атаки, планы огня и перочинные ножики партизан.

Читающий эти строки находится в выгодном положении, потому что в любой момент он может с отвращением отложить в сторону мою речь о воскрешении. Ему не обязательно интересоваться, почему один бывает полностью мертв, а другой только наполовину. Полная смерть решает все проблемы. А я, мёртвый только наполовину, больше не в состоянии решить ничего. Я больше не хожу. Я брожу. Я всегда серьёзен.

Я стою и смотрю на ступни моих ног или на фронтон какого–нибудь дома, и только небу известно, что происходит внутри меня. Я больше ни в чем не участвую. Тот, кто берёт меня вместе с собой на какой–нибудь певческий бал, должен подумать, как он будет со мной обращаться. Скорее всего, я уйду оттуда. Возможно, потом я остановлюсь где–то на сельской дороге и прислонюсь к дереву.

То, что я вижу, это пустынные заснеженные пространства и вспышки орудийных выстрелов. То, чего я боюсь, это перемалывающие землю гусеницы танков и раздувшиеся животы крестьянских лошадок, валяющихся в смешанной с тающим снегом грязи. То, что я рассматриваю, это бритые головы повешенных монголов и окровавленная марля у покрытой ледяной коркой ямы с водой.

То, от чего я не могу оторвать взгляд — это парящие в воздухе белые точки над переливающимся снегом, которые вьются вокруг миномёта и осыпают меня огнем. То, что я осознаю — это стволы русских пушек, нацеленных на точку между моих глаз.

То, что я хочу иметь — это хлеб и смалец, и табак, и шнапс, и письмо из дома. То, что у меня есть — это гнилая картошка, обеззараживающие таблетки, патроны и котлеты из мороженой конины. То, что я знаю — это трупы, вороны, капуста, вши и гниды. То, что я не знаю — это отдых, сон и тихая задумчивая улыбка…

Я уже сказал, если бы был мёртв, то нам бы не пришлось об этом говорить. Но я не мёртв, во всяком случае, не совсем. Я живу. Жизнь состоит для меня из обломков, также как и смерть для меня — это сумма обломков. Одна восьмая — осколок снаряда в пояснице, ещё одна восьмая — отмороженные пальцы ног, ещё одна восьмая — зараженная кровь, ещё одна восьмая — повреждённые лёгкие, ещё одна восьмая — заражённая селезёнка, ещё одна восьмая….

Думаю, мне лучше считать в двадцать четвёртых долях. Смерть не исчезает. Это самое ужасное во мне.

Бернхард Шульц, 1946 год. Не опубликованные при жизни автора записки.

Стиль, возможно, покажется кому-то знакомым.

Если накопится критическая масса, подскажу, почему.