Автор: Василий Ершов, время действия 1985 год.
Вчера был разбор объединенного отряда. По катастрофе материалы еще в
Москве, по Минску молчание. Сейчас притчей во языцех стали Ил-76. У одного
гидросистема отказала, у другого еще что-то, но самый анекдотический случай
произошел с моим соседом Пашей Краснощеком.
Его отправили в командировку в Братск: возить оттуда горючее в
Полярный. Работа хорошая: я сам когда-то возил горючее на Ан-2. Груз всегда
готов, задержек нет. Вот они и возили себе спокойно. По инструкции перевозка
топлива осуществляется с разгерметизированным кузовом - для вентиляции, что
ли.
Летели они на 11100 м, подошло время приема пищи, оператор пригласил
командира на кухню. Тот, идя мимо двери, ведущей в кузов, обратил внимание
на сильное шипение. Там в двери два отверстия, закрыты створками; при
необходимости створки можно открыть для более быстрого выравнивания давления
между кузовом и кабиной. Вот и шипело: воздух выходил из кабины в щель.
Паша решил устранить дефект. Стал дергать эти заслонки за ручки, но
этим только расширил щель. Видя, что сил не хватает, вспомнил, что есть еще
автоматика: можно эти заслонки закрыть или открыть электромеханизмом,
который сильнее рук, а управляется кнопочкой на стене.
...И нажал кнопочку. Он все продумал, но никак не ожидал, что механизм
сработает на открытие, так как там есть тумблер, переключающий работу
механизма на "открыть " и "закрыть". Он стоял на открытие.
Кабина мгновенно разгерметизировалась, давление в ней сравнялось с
забортным, стало, как на 11100. Паша загремел по лестнице вниз, к штурману.
Бортинженер повалился лицом на пульт; второй пилот, по его объяснению, вроде
бы все ощущал, но как в тумане, а пошевелиться не мог.
Туман в кабине-то был - это всегда случается при разгерметизации.
Радист в это время кончил есть и повернулся отдать поднос оператору. И
увидел, что тот валится на него. Отшатнувшись, он поймал краем глаза
загоревшееся табло и меркнущим сознанием разобрал надпись на нем: "Дыши
кислородом!"
Не звоночек зазвенел, не сирена взвыла, не лампочка загорелась, -
огненные буквы! Маска была рядом; хватило сил дотянуться и сделать несколько
вдохов - сознание прояснилось.
Самолет себе летел на автопилоте. Правда, они как раз меняли эшелон, и
второй пилот, Саша Ишоев, управлял рукояткой тангажа.
Радист схватил его маску, прижал ему к лицу и кое-как привел в чувство.
Думать тут нечего: ударил по газам и - экстренное снижение.
Где-то ниже 6000 пришел в себя командир, кое-как добрался до рабочего
места. Из снижения вывели на 4500, загерметизировали кабину опять,
отдышались и благополучно сели в Братске.
Паша, конечно, очень умный. Он заочно окончил МАИ с красным дипломом.
Но, как известно, интегралы (которые он, кстати, и сейчас знает) не помогают
летать, а скорее мешают, путают мозги. Считая себя на голову выше остальных,
а в экипаже - и подавно, - он в полетах все время экспериментирует. И все
молча. Он молчун в жизни, молчит и в полете. Да только что-то все ему не
везет. И на Ан-12 летал с приключениями, а на Ил-76 снискал себе твердую
славу экспериментатора. То в Норильске самолетные тельферы с рельса уронил,
кнопочками баловался, то еще какой-то эксперимент, снова с тумблерами. То
выкатился в Ванаваре.
Его, конечно, вытаскивал Халин, начальник управления, земляк и
однокашник. Но сейчас не вытащил. Ведь потеряй сознание радист, была бы
катастрофа, и ни одному, самому наиопытнейшему эксперту в голову не пришла
бы абсурдная мысль, что опытнейший пилот, умнейший, думающий, с образованием
авиационного инженера, - сам разгерметизировал кабину. Да и ищи-свищи по
зимней тайге обломки.
Перевели его во вторые пилоты - в который раз. Да еще как пройдет ЦВЛЭК
- разрешат ли вообще летать. Экипаж его материт. Им же тоже на ЦВЛЭК надо
проверяться.
Радиста наградили подарком, представили к знаку "Отличник Аэрофлота",
но ведь и он не летает, и его ЦВЛЭК держит.