Давно это было.
Целый день поколесив по городу на машине и подъезжая к поселку, где я тогда жил, я резко начал испытывать дикое желание истопить баню. Да попариться в ней. Уж очень я тогда от жары и смрада выхлопных газов автомобилей одурел.
Как мыслями, так и делом. Машину загнал в гараж, а сам начал заниматься баней.
Истопить баню для меня — это целый процесс! Но речь не о нем.
Истопил баньку, попарился от души. Отдохнул.
После бани мое обоняние, как всегда, обострилось, и теплый воздух летнего вечера, вкупе с тишиной, дал какое-то ощущение благоденствия.
Лепота!
Захотелось на мотоцикле прокатиться! Ну, думаю, покатаюсь немного, в лесок сгоняю, да по полевым дорогам прокачусь, а потом мотоцикл в гараж поставлю. Завтра на работу.
Еду я, значит, на своем мотоцикле, кайфую по-своему, и тут меня в пути осенило:
— Надо к Наташке в город сгонять!
Наташа, Наталья! — мое любимое женское имя. Так уж совпало, что и девушка интересная, красивая, и имя ее — Наташа!
С Наташей я недавно познакомился, а узнав, что она работает продавцом в коммерческом киоске, который находился недалеко от моей квартиры, то частенько наведывался к ней в этот киоск.
Решено, еду!
Раньше с работы на машине к ней подкатывал, а теперь подкачу на мотоцикле. Повыпендриваюсь, мол, смотри, какой у меня мотоцикл! Потом тебя прокачу на нем!
Документы на мотоцикл у меня были, да сплыли... Только номер остался. Вот так я и катался.
Еду по дороге, правил не нарушаю, за исключением того, что нет при себе документов. Лечу к девушке на своем мотоцикле!
Вот он, этот киоск, где на витрине обставлено продукцией: сигареты, пиво, минералка, презервативы.
Подруливаю к киоску, ставлю мотоцикл на подножку и подхожу к нему. А в нем, около окошка, сидит на стуле Наташа и читает какую-то книжку. Смотрю на нее, а она глаз не отрывает от книги.
Говорю:
— Девушка! А можно к вам в гости?!
Наташка посмотрела на меня, резко книгу убрала и говорит:
— Привет! Сейчас, дверь открою, подожди!
Сижу я, уже внутри этого киоска, общаюсь с Наташей, жизнь прекрасна!
Долго общались, да так, что я о мотоцикле и забыл! Специально же на нем приехал к ней! А время уже 23:00.
— Так, короче. Обладательница моего любимого женского имени! Да посмотри ты на мой мотоцикл-то!
— А ты что, на мотоцикле приехал?
— Ты что, прикалываешься?! Я еще перед киоском-то газанул!
— Да? А я-то и думаю, что за придурок тарахтел тут мотоциклом. А это был ты! А где он?
— Так он около киоска стоит!
— А где? Нет тут никакого мотоцикла!
— Чего?? Наташа, я же за такие шутки поругаюсь с тобой серьезно и надолго!
— Так ты выйди и посмотри! — сказала Наташа.
Я вышел из киоска, Наташка со мной пошла. Смотрю, что и на самом деле моего Ижака нигде нет. А ключи зажигания у меня в кармане!
Нет его! Ижака. Нет Планеты моей! Увели прямо из-под носа! Долбо…б! Заболтался, мотоцикл про…ал, из-под носа увели, да как так-то??!!
Конечно, при девушке, к которой только что подкатил, эти слова только в моей башке и пролетели, скрыв от неё своё состояние.
Вслух лишь быстро проговорил:
— Да ну?? Нифига себе!
— Что делать-то, Женя? Надо же искать. Давай в полицию позвоним?!
— Да что толку от неё. Хотя звони!
— А какой номер?
— Да фиг знает. Ноль два вроде.
Около киоска, на кирпичной стене соседнего здания висит телефон — автомат.
Наташка уже набирает номер полиции и говорит:
— Алло, милиция? Здравствуйте. Угнали мотоцикл… стоял тут на углу по улице Мира… минут двадцать назад… примерно. Нет. Сразу же… не знаю, да, владелец тут же… номер… какой номер? Мотоцикла?
А менты, кстати, подъехали довольно быстро. Минут через 10.
На УАЗике, в простонародье названном «Буханка», так как напоминает своей формой буханку хлеба.
Из «буханки» вышел сотрудник полиции с лычками старшины на погонах, лет тридцати пяти, вслед за ним вышла девушка в форме капитана. Водитель остался сидеть за баранкой.
— Угон мотоцикла с этого места был? — сходу задал вопрос старшина.
— Да вот тут, — начала Наташка, — его просто не видно было из-за киоска.
— А вы продавец, да? Вы пока побудьте в киоске, мы вас потом позовем.
Подошел ко мне, задал вопрос:
— Когда обнаружили, что мотоцикл не стоит на том месте, где вы его оставили?
— Да я не знаю, полчаса назад стоял тут. А что? Реально найти что ли?
Старшина посмотрел на меня и сказал:
— Всё зависит от времени. И от местности. Сейчас сотрудники будут производить осмотр местных территорий. Пройдёмте в машину.
— В машину?! А для чего?
— Для дачи показаний. Документы на мотоцикл есть?
— Конечно, есть, — соврал я, — в бардачке лежат.
— А за...
Старшина не успел полностью задать вопрос, так как наш разговор прервал звук подъезжающего автомобиля.
Во как! Это дорожная полиция приехала. В виде одного инспектора. Выйдя из машины, он поздоровался со старшиной.
Этот-то зачем приехал? Искать мотоцикл? А если искать, то чего стоять и разговоры разговаривать?! А может просто проверить наличие у меня «букваря» с категорией «А»?
Мотоцикл-то вряд ли найдут. Я сейчас не за рулём. Нелогично.
Наконец-то инспектор переключил своё внимание на меня:
— У тебя мотоцикл угнали?
— Ну да, у меня.
— Ладно, в машину садись. Сейчас к гаражам прокатимся. Обычно угонщики к гаражу мотоцикл гонят. А гаражей много в этом районе.
«Не украдена она. Мне не подарена, а честно заработанная мной и куплена. Мной же и про...бана.»
Я сел к инспектору в машину, и мы двинули в сторону гаражей.
Время — 1:30 РМ.
До гаражей ехать примерно километр. Дорога убитая. Медленно едем, посматривая на некоторые гаражи. А вдруг где и промелькнёт мотоцикл?
Нет. Никакого мотоцикла. Лишь пару машин встретилось нам по пути, которые инспектор остановил, представился, да документы в руках покрутил. На всякий случай интересовался:
— Мотоцикл не видели тут?!
— Нет, не видели. А что? Угнали?
С полчаса покатались и едем обратно к киоску, где сидит Наташка, и к ментам в «буханке».
Вышел я из машины, а инспектор поехал дальше, куда-то по вызову.
В «буханке» к этому времени осталась лишь девушка-капитан. Старшина куда-то ушёл.
— Не нашли? — спросила Наташка.
— Нет, конечно.
Время — третий час ночи. Завтра на работу, надо рано вставать. Надо как-то прощаться с ментами. И походу с мотоциклом...
Закурил сигарету. Стою около киоска, курю. Какие-то громкие голоса слышны. Пригляделся я и наблюдаю такую картину:
В темноте идут двое. Один из них всё время спотыкается. И эти двое в мою сторону идут... А как ближе подошли, то мне стало видно, что это водитель «буханки» идёт и толкает перед собой какого-то чувака, а у того, походу, руки в наручниках. А за ними метров через двадцать идёт старшина.
И катит мой мотоцикл!!
Я рванул навстречу к старшине со словами:
— Вот это да!! Не ожидал! Давай я покачу!
— Куда покатишь? Документы на мотоцикл покажи, куда ты их там положил? В бардачок?
А чувака в наручниках, между делом, водитель УАЗика уже заталкивал в машину.
И стою я около своего мотоцикла, за руль его старшина держит, а не я. Смотрю на того чувака и думаю быстро:
Вот это ситуация… Как выруливать-то? Документов и не было изначально в бардачке.
Я соврал старшине тогда, когда говорил, что документы в бардачке, почему? Так я думал, что… Всё. Хана. Я свою Плаху прое...бал...
А какая разница в том случае, где они? В ментовской базе она на мою фамилию оформлена. Сам и ставил на учёт.
«Не украдена она. Мне не подарена, а честно заработанная мной и куплена. Мной же и прое...бана.»
Но тут уже другая ситуация. Как так?!
Мой мозг, забитый стереотипами о работе полиции и о службе в полиции, отказывался что-то путёвое сообразить.
Они нашли мотоцикл... Как?
Под взглядом старшины открываю бардачок мотоцикла, показываю старшине, что в нём ничего нет. И говорю:
— Их тут нет... Выпали из бардачка, походу!
Старшина на меня посмотрел и говорит:
— Э-э-э... Короче, в отделение едем, там уже будешь говорить, чей мотоцикл!
Я подошёл к Плахе, достаю из кармана своих брюк ключи от замка зажигания, втыкаю их в замок до включения и говорю старшине:
— Мой это мотоцикл! Вот от него ключи зажигания, смотри!
— Заводи мотоцикл! В отделение надо ехать. Мотоцикл же улика. Да и этого надо оформить.
Ага. Вдруг этот угонщик, когда его уронил, что-то повредил в нём?
Так. Карбюратор. Уровень камеры поплавка. Зажигание. Лампа зарядки загорелась. Смесь обогатил. Декомпрессор открыт. Полпинка на кикстартер, декомпрессор в закрытое положение. Полпинка на кикстартер — и Планета ожила! С полпинка. Как всегда. Сажусь за руль.
А старшина смотрит на мои процедуры, они заняли всего две секунды.
— Ну что, — говорю я старшине, — поехали в твоё отделение? Двигатель работает!
— Завелся! Ничего себе! Давай, я за руль сяду, двигайся назад!
Рулём моей Плахи никому я не доверял управлять. Кроме отца и братана. Я-то её когда купил, почти новой, и в  порядок её привёл, то бате своему сперва дал прокатиться на ней. Он — мотоциклист ещё тот, многие нюансы из жизни мотоциклов знает.
А братан? Я ему, помню, свой старый «Восход-2М» подарил. Показал, какие детали прежде всего менять каждый месяц, в зависимости от пробега. А он как и я, всё девок на нём катал. Докатался так, что женился.А детали-все равно не менял!
— Чего?? Ты — сзади садись! — говорю я. В это время мотоцикл издаёт стабильное и медленное Планетовское — Пах-пах. Пах-пах. Пах-пах.Стабильные обороты на низах.
— У тебя же документов нет на мотоцикл, значит, не положено. Это вещь-док! — орёт мне в ухо старшина.
— А ты ездить умеешь?
— Да! Я сам-то из деревни, на Ижаке отцовском ездил! — прокричал мне в ухо старшина.
Садится он за руль, включает первую скорость. Трогается. Мотоцикл глохнет.

— Это, короче... Ещё раз такое будет — заглохнешь, то я сам за руль сяду,-говорю я старшине.
— Заводи!
Мотоцикл глохнет, но потом чуть в себя приходит.Доехали до отделения. Слева клетка. Вход закрыт. Вход есть прямо, но через турникет. Справа — дежурка.
Время — 3:20 АМ.
Вообще, отделение-то как построено... Узкие и длинные коридоры. Маленькие дверцы в кабинеты. Это то, что я тогда успел заметить.
А теперь — к основному сюжету.

Часть третья.
«— Ты думаешь, что менты — это лохи?
— Нет. Уже не думаю.»
Думаю так. Сейчас я показания дам, менты всё запишут, что там надо по угону, и меня отпустят вместе с моим мотоциклом! И поеду я на нём домой, поставлю его в гараж, уткнусь в подушку на постели головой и засну до следующего... вернее, сегодняшнего утра.
А время идёт. Я уже с час примерно стою около дежурки, спать уже и не охота.
В дежурке, за барьерчиком, сидит дежурный лейтенант, который всё время что-то пишет в журнал.
— А когда вызовут? — задал я вопрос лейтенанту.
Дежурный поднял голову, посмотрел на меня и говорит:
— А что у тебя?
— Да с мотоциклом, по угону, что-то долго тут у вас всё.
— Жди. Вызовут.
Лейтенант опять начал что-то писать в журнал.
Прошло ещё минут двадцать. Около входа через турникет появился следователь.
Маленький такой. Смотрит на меня и говорит:
— По угону мотоцикла?
— Да!
— Пройди за мной.
Перешагнув через турникет, я иду за следователем.
Кабинет, куда меня привёл мент, был не особо просторным.
Слева сейф. Справа вешалка. Посредине стол и стулья.
— Присаживайся.
— А что вы так долго?
— Делали запрос. Мотоцикл оформлен на вас, в 1998 году.
Я присел на стул. Следак протянул мне чистый лист бумаги.
— Пиши заявление.
— Чего?
— Что, чего? — переспросил следак. — Справа вверху пишите: Начальнику отдела полиции. Хотя... Вот образец есть.
Следак взял со стола другой листок и дал мне его.
Я взял ручку и начал карябать ей буквы на своём листке. Потом призадумался.
Ё-моё. Что-то не то. Мне домой надо. Мне завтра же на работу. Забыть бы это приключение как страшный сон... Какие заявы? Мотоцикл нашли и слава богу. Хотя нет. Тут же все эти расклады ментовские.
О! Надо узнать, надолго ли это всё...
— А скажите, сколько мотоцикл у вас будет?
— До суда.
— А это сколько?
— Может месяца два. Может меньше.
Вот тут я был обескуражен.
«Два месяца... два месяца... Да ну??! Да нафиг надо! Я понимаю, что я Планеты чуть вообще не лишился. А тут такое...»
— Два месяца?? А что так долго?
— Кража имущества. Да и дело же ещё не возбуждено.
— А можно мне не писать заявление?
Тут настала очередь удивиться следователю.
— Это как, не писать заявление? В смысле?
— Вы мотоцикл же нашли. Угонщика тоже. Мотоцикл мне бы забрать с собой, а угонщик у вас же останется, зачем тут мотоцикл?!
— Я не понял. Ты хочешь его забрать?
— Ну да.
Следователь разошёлся:
— За ложный вызов будешь платить?? Или отказную писать? Мы тебе мотоцикл отдадим, а угонщика придётся отпустить, а мы отпустим его! Ты за ложный вызов заплатишь, а он потом пойдёт и машину угонит. За дозу!
Или ты думаешь, что менты — это лохи? Опера, которые по ночам выезжают, чтобы найти твой мотоцикл, и я вот тут с тобой, фигнёй, по-твоему занимаюсь?
— Нет. Уже не думаю. Вы нашли мотоцикл, вам честь и хвала. Не ожидал от вас такого, честно. Раньше думал, что от вас толку нет. Тоже говорю честно.
Следователь вышел из кабинета, оставив меня одного.
Время 5:00 АМ.
Вскоре он вернулся.
— Выходи... По угону к другому следователю.
Иду я за следователем, смотрю по сторонам коридора.
А тут оказывается есть ещё одна клетка... А в ней чувак сидит, ну тот самый, что Плаху мою увёл.
Несколько слов о чуваке. Старше чем я. Лет на пять. Белого цвета волосы зачесаны назад. Серая футболка. Потрёпанные джинсы.
Тут он посмотрел на меня. Взгляд мутный. Взгляд человека, который ничего не понимает. Где он и зачем он в этом заведении. Под названием — Отделение Полиции.
Почему я не зол на него? Почему-то равнодушно посмотрел на него и дальше пошёл за орущим следаком. Спать хотелось. Это да.
Следователь идёт и орёт:
— Чего смотришь на него? Вот только попробуй с ним что-то сделать, когда мы его выпустим!
— Мне вообще похрен на него, отдайте мне мотоцикл и я домой поеду!
Навстречу нам идёт сотрудница следственных органов, с папкой в руках.
— Сауле, оформляй ложный вызов!
Следователь Сауле выслушала ор своего коллеги и позвала меня в свой кабинет.
— Заходите. Что у вас по угону мотоцикла... Так, ложный вызов. Знаете, сколько платить?
— Нет! А сколько?
— Сорок МРП!
— Да ну?!
— Ну да!
— А как сделать так, чтобы за ложный вызов не платить и мотоцикл забрать?
— А ещё что?
— Да я это так...
— Вам надо написать объяснительную. Что, так и так, был пьяный, забыл, куда поставил мотоцикл и вызвал полицию! Потом вспомнил!
— Так я не был пьяный. За рулём же... Так это ерунда какая-то. Его же искали и нашли!
— Тогда пишите, как всё было.
Ох. Долго я с ней общался. По душам поговорили. И вдруг:
— Пойдём, открою. Только быстро.
Насчёт «пойдём, открою».
Мой мотоцикл в клетке стоял, а она на замок закрыта. А слева — дежурка. Пока дежурный спит, можно мотоцикл и увести. Она сама, следачка, взяла и открыла его, замок от клетки открыла!
Я Плаху тихонько из клетки выкатываю, двери открываю колесом, а впереди эти ступеньки грёбаные. Ну, крыльцо! Вот так по ним и скатился на не заведённом мотоцикле. Дык-дык-дык-дык, дык-дык! Съехал с крыльца, быстро завёл Плаху и как по коробке вдарил подальше оттуда.
А время 6:00 АМ.
Еду на мотоцикле, а уже давно рассвет идёт своим ходом. А я лечу домой. Мне скоро на работу. До дома 12 км.
Так. К дому подкатил, в гараж Плаху закатил. И пошёл спать. Через час мне надо на работу. Опять с тёплой постельки вставать.
Не могу уснуть. Ворочаюсь. Нет бы уснуть после таких приключений, так нет. Мозг-то до сих пор работает. Как киноленту крутит, все события перекручивает.
Часть четвёртая.
«Бензина двадцать литров надо»
Эх! Хорошо в деревне летом!
Как пел Хоюшка:
— И даже замечательно, если ты потом домой съе…бёшься обязательно!
Вышел на улицу во двор — в трусах. Кайф! Благоустройщики на своих дачах так кайфуют, а я — у себя дома.
Но мне надо валить на работу. Захожу в гараж — вот моя Плаха стоит... Да уж, приключений мы вчера с тобой хапанули. На свои головы!
У моего двадцатипятилетнего организма не бывает недосыпа! Я всего лишь час поспал, а чувствую себя прекрасно!
Рано-рано утром, с позаранку, я верчу-кручу свою баранку. Короче, еду в город.
Так. По заявкам всё нормально, все точки развёз до обеда. Еду на базу, а потом собираюсь ехать домой.
А в офисе — серьёзный разговор. С милиции звонили.
— Сказали, чтоб ты к трём часам был в отделении! — сказала бухгалтерша. — А что там у тебя случилось? А почему звонили?
Приезжаю в отделение полиции. Захожу на крыльцо, смотрю на клетку, где недавно торчала моя «Планета».
Куда мне идти? Иду в дежурку. А там уже сержант сидит. Я ему, мол, так и так, фамилию свою назвал.
— Это вам надо идти к начальнику отделения, — говорит сержант.
Иду к кабинету начальника, а его на месте нет. Иду обратно. Стою на крыльце, курю, жду его.
А на крыльце ментята стоят, сигареты курят. Тогда можно было курить на крыльце.
Никто на это не обращал внимания. Да и закона такого не было.
Докурил и я, сигарету выбросил в урну, и попёр было к своей машине, но тут подходит ко мне старлей.
— Вы по делу пришли?
— Ну да. Тут просто так вроде нечего ловить?
Старлей усмехнулся и говорит:
— Да вот тут такая история… Надо подпись поставить.
— Кому?
— Да кража со взломом была, а терпила не пришёл. Мы взломщика поймали, надо только за терпилу расписаться — и всё. Распишешься?
— Не, ребят… я в ваши игры не играю.
— А по какому вопросу пришёл?
— Мотоцикл угнали, потом нашли. Позвали на разбор. Начальника жду.
— Так он только под вечер будет!
Лежу в бусе, благо бус здоровый в ширину,почти как Камаз. Начальника жду. Время к 17:00. Начальник приехать должен.
17:30. Скоро приезжает начальник отделения. Я жду его около кабинета. Со мной рядом капитан со старлеем сидят. Ждут его, походу, тоже.
Вот и он. Идёт. Здоровый, крепкий мужик.
Все его ожидающие по стойке «смирно» встали. А я сижу. Гражданский же.
Начальник уже орёт:
— Где он?! Где этот мотоциклист??
Ох, какой голосина у начальника — мощный, низкий и громкий. Ему бы прорабом на стройке — с таким голосом гонять тунеядцев...
— Я!
— В кабинет со мной.
Иду я в кабинет, и, честно говоря, уже как-то не по себе стало.
А в кабинете слушаю тот же рык:
— Ты понимаешь, что следователь из-за тебя строгий выговор получила?! Утеря вещественного доказательства!
Молчу. А что говорить-то?
— Почему начал писать отказную?
— Я вообще не верил, что сотрудники полиции могут найти мой мотоцикл. А они взяли — и нашли. Вот я и начал выдумывать...
— Выйди из здания!
Я и вышел. Иду к машине. Стекло протёр, зеркала. Закурил. Стою около водительской дверцы. Смотрю — начальник по крыльцу идёт, вниз спускается. Меня увидел — ко мне подходит.
— А ты что около машины делаешь?
— А это моя машина.
— Твоя?! А что ты тут устроил с мотоциклом тогда?! Машина есть — катайся себе на здоровье! Вон какой сарай-то на колёсах!
— Да как… Захотелось мне. После баньки прокатиться на мотоцикле. Да с ветерком!
— С ветерком, — проворчал начальник, — аж отдел весь поставил на уши! Бензина двадцать литров в УАЗик надо залить.
— Да не вопрос!
Начальник матернулся. А я чуть позже поехал домой.

Ой, да ладно. Вот не надо всех под одну гребёнку. Проглядывается взгляд как на гуано "а мы белое пальто выгуливаем".

Я с околоточным всегда здороваюсь, как то даже чуть "Кууууу!" не изобразил )))
А встречаться приходится часто. Отдел на соседней улице и в 100 метрах от него КиБ )))
Кто то со мной здоровается первым, а я и не помню кто это ((( тож такое бывает.
И был момент, когда я 3х околоточных просто не знал ни как - менялись часто.

Ко мне как то с обыском приходили, что меня несколько удивило. Понятых отправил на кухню кофе варганить (один из них мой собутыльник), прошёлся по квартире с ментами. Они даже сейф "не увидели". Знали что ни чего не найдут кроме топорика Турист и нунчак на стене. Сапёрную лопатку ещё лет 15 назад изъяли и так и не вернули, хотя дело рассыпалось и было тщательно "потеряно" при пересылках туда-сюда-обратно.

Это не потому что я такой правильный. Просто у меня диплом юриста на стене висит. А диплом ветеринара в сейфе где то плесневеет.

Как то удалось немного посидеть в клетке (индивидуальной, без лишнего контингента). Почти каждый час :
- Серёг, курить пойдёшь?
- А пошли.
При этом я разобрал клетку. Сначала видео камеру голыми руками снял, потом плафон освещения разобрал в поисках хоть одной металлической детальки чтобы саморезы открутить которыми оргстекла прикреплялось к прутьям - духата летом ваще трындец а вентиляцие вытяжная трещит но ни фига толку. Говно китайское эта ваша электротехника - везде пластмасса. И меня даж пальцем не тронули. И не предъявили порчу имущества. Ну и правильно, я бы мог их ваще обесточить на пол ночи. Со всеми компами и рациями. Так что им повезло что я чутка успокоился и подобрел. Меня ващет спецом учили выбираться из плена в своё время.
При этом кто то сверкал на меня глазами злобно из соседней клетки. Оказалось нарик какой то не местный. Его за ночь ни разу даже в сортир не вывели. Совсем! А мне "Пойдём курнём".

Над конными ментами вечно прикалываюсь в очереди на тему класных кожанных сапожек со шпорами.
- Вот бы мне бы такие чиривички!
- Хочешь продам?
- Неее, я лучше к вам устроюсь работать. Мне задарма выдадут.
- Плохая идея!
- Чой то плохая то? Это вы там будите яйцы об сёдла плющить, а я ветеринаром. Буду с умным видом рассматривать копытную гниль и мазь мастерком намазывать. А в остальное время гнать Самопляс из фуражного зерна и бухать с вашим начальством. А форма у всех одинаковая будет. Мне ещё халат дадут. Сизый.

Один раз чуть роман не закрутил с одной старлейкой фито-няшкой. Только я слишком старый и покалеченный для 25ти летней старлейки с волосами до попы и идеальной фигуркой. Карьеристка к тому же.

Но и говна я от вашего брата натерпелся. Нормально так натерпелся. И кровью ссал с отбитыми вашими дибилами почками в лихих 90х. И конину на уголовные дела проливал в святых 90х ))) И начальника отдела я практически "ушёл на повышение в мухосранск" и далее на "заслуженный отдых" - в моём районе таких не надо. Всяко бывало за мои дохрена лет в одном районе жития. Особенно молодые выслуживаются - и подтасовать чего то и подкинуть журналисту Медузы чек с дурью. А врать в суде это вообще святое. Я этого по юридисской специальности 100500 раз видел. Пару раз конкретно в отношении меня.

А линейщики вообще бешенные в подавляющем числе своём.

"каждый, хоть раз негативно высказавшийся о сотрудниках МВД, теряет право обращаться в полицию за помощью."

Т.е. если я вспомню как журналисту медузы подкинули наркоты, то меня сразу в игнор?
А если вспомню про "красные зоны", то сразу враг народа?
А если про бешенного Евсюкова, открывшего стрельбу из табельного вспомню, то меня сразу к стенке?
Родной, у ты Уху Ел и не давился?

"Абсолютно любой зэк, если если его спросить, у нас сидит "ни за что".
Ну и как уха? Если бы за медузника не вступились бы, то щас он бы и сидел ни за что. А так отъехали на красную зону те кто слишком ретиво рвался к звёздочкам и поляну не сёк. И сами сели и коллег подставили.

Да кстати, надо с МВД стрясти стоимость сапёрной лопатки. Т.к. дело моё развалилось, потерялось и приговора "ни за что" я не поимел. А мог бы. Повезло медузнику в том что дело получило огласку. Мне то же "повезло" в том, что я юрист по первому диплому и адвокатессы, меняющиеся каждое судебное заседание, мне нужны были только для антуражу и поддакиванию. А был бы менее грамотным, сидел бы щас за то что просто менту пальцем на дверь из своей квартиры указал. За то чно он ксиву не предъявил и вёл себя в моём доме как ряженный бандос, да и проник незаконно. Даже погончик у него не оторвался и скола зубной эмали не случилось. Меня этому специально учили за гос счёт - следов не оставлять.

“Красная рубашка, золотой орнамент — познакомьтесь с “муркой, господа!
Опер носит “мурку” в потайном кармане — и не расстается никогда!"
Николай Юрьевич.

Удостоверение — маленькая красная книжица с тиснением золотыми буквами - Главное Управление внутренних дел. Она же «ксива», «мурка», «корка». Никакой изящной полиграфии внутри — черно-белая фотография сотрудника, серо-синяя бумажная вклейка с серийным номером бланка строгой отчетности. Тисненая печать ГУВД на вписанными ручкой звании, фамилии, имени и отчестве. Лейтенант милиции Пятницкий состоит в должности оперуполномоченного уголовного розыска. Мелким шрифтом внизу: «Предъявитель удостоверения имеет право на постоянное хранение и ношение табельного огнестрельного оружия и специальных средств». Личный номер. Подпись начальника территориального органа. Гербовая печать на подписи. Только и всего — казёнщина и никакой романтики.
Символ власти — тысячи, десятки, а может, и сотни тысяч людей мечтают заиметь такую краснокнижицу. Думают, наивные, что «ксива» дарит власть и открывает нужные двери.
Вадим сдал замполиту справку, заменявшую удостоверение, фотографии в лейтенантской форме и в означенный день явился в отдел кадров ГУВД.
— «Коркой» где попало не маши, — сказал майор-кадровик и протянул журнал учета служебных удостоверений, —  Потеряешь — ответственность вплоть до увольнения. Это хуже, чем оружие потерять! Понятно? Вот здесь распишись за получение.
— Так точно, — сухо, по-военному ответил лейтенант Пятницкий. Служит не первый год, с училища. За утрату военного билета курсантов по голове не гладили — десять суток адовой гауптвахты на Садовой. Четыре года в школе МВД носил такое же удостоверение, только написано было «в должности курсанта», а «право ношения-хранения оружия» было перечеркнуто. Потеря курсантской «ксивы» — минимум строгий выговор, могли и отчислить. Вадим носил удостоверение в нагрудном кармане форменной рубашки, в купленной на рынке  красной обложке с металлическими уголками.

Курсантская ксива — не пропуск в ментовское братство. Курсанты не слыли своими среди сотрудников и не имели доступа к корпоративным льготам. «Курков» менты дрючили на общих основаниях с гражданскими, а иногда и строже. Никакой причастности к таинственным «органам» Вадим не ощущал. Единственная корпоративная льгота — милиция на метрополитене: «кроты» пускали в метро по «ксиве» в служебный туалет и на закрытые в час пик ветки.

****

«папа умер я одна решай сам» - Вадим схватил телеграмму с тумбочки дневального, пока никто не успел прочитать. Успел – телеграммы и письма не свалены в кучу руками курсантов, а аккуратно лежали стопкой, оставленные рукой почтальона.
«Папа умер. Я одна» — от Ленкиных слов веяло тоской и скорбью.
«Решай сам» — ты мужчина, решай, сможешь ли оставить единственную женщину одну.
Вадим решился и удрал. Удрал, воспользовавшись тем, что в праздничные "длинные" выходные никто из курсовых офицеров искать не будет. Ушёл в «самоволку». Совершил тяжелейший дисциплинарный проступок — покинул пределы гарнизона без разрешения начальника Школы. Хотя нового взводного, знакомца ещё по училищу, курсант предупредил, что уедет.
— Туда-сюда, товарищ старший лейтенант, очень надо. Она ждёт! За четыре дня выходных обернусь!
— Поближе поебаться не мог найти? — с ноткой презрения в голосе сказал взводный. — Езжай, прикрою. Но если влипнешь в историю — ты мне ничего не говорил, а я ничего не знал. По всей строгости. За такой "залёт" отчислят сразу.
— Понял, Олег Иванович. Не влипну, — пообещал Вадим. Курсант не был военным — попасться гарнизонному патрулю не мог. Пить не пил, оставалось ввязаться в драку с хулиганьём на Чёрной речке и в честном бою потерять ксиву. Поэтому променад по Питеру в следующий раз.
Вадим не мог не приехать — Ленка тяжело переживала смерть отца и, судя по телеграмме, потерялась в себе. Он скучал по Ленке. Сильно скучал. Денег было в обрез — на дорогу и на еду. Занял ещё — купил большую сумку продуктов. Лучше так, продуктами, чем деньгами — деньги разойдутся,  а время страшное, почти голодное.
Пятницкий рванул в Питер.

****

Ленка встретила сухо, молча, прижалась к Вадиму, бросив скромный букет на трюмо с завешанным черной материей зеркалом. Матери не было — уехала на дачу в Токсово, оставив Ленке квартиру. «Положили молодых и оставили одних…».
В Ленкиной спальне на столе стояла металлическая урна с прахом отца.
«Забрала в крематории урну, а папа такой лёгкий, — прорыдала Лена, — я несу, а он лёгкий, представляешь?».
Студентка накачалась спиртным — початая баночка газированной водки «Чёрная смерть» стояла рядом с урной.
Вадим утешал, как мог. Скорее не как мог,  а как хотела Лена. ”В такт музыке, медленно и печально” — как в пошлом анекдоте. Урна с прахом отца никого не смущала, так и стояла на столе, напротив дивана, на котором поселилась парочка. Насытившись, Вадим бегал в ларёк, на Савушкина за “Чёрной смертью”. Так прошли  день и ночь — пора возвращаться.
Ленка не хотела, чтобы Вадим уезжал, оставляя её одну, это чувствовалось - Ленка нервничала и давилась на балконе курсантскими сигаретами - "баловалась".
Вадим не хотел уезжать тоже, но подставить взводного и курс на дисциплинарный проступок не мог. Обещал вернуться вовремя и без происшествий — значит, должен вернуться. Билеты на поезд взяты туда-обратно, оставался маршрут: трамвай- метро-Московский вокзал. Курсант успевал. Покидав в сумку скромные пожитки, Пятницкий проверил карманы — билет на поезд, паспорт и сигареты оказались на месте. Не было удостоверения. Проверил ещё раз, вытряхнул сумку — “ксивы” не было. Это фиаско. Это пиздец, честно говоря.
Вадим заметался по чужой квартире, не понимая, что делать. Нагая Лена полулежала на диване, посасывала газированную водку и смотрела на курсанта остекленевшим взглядом. Пошарил рукой в постели, полез под диван — мало ли?
— Потерял чего? — спокойно спросила Лена.
— «Ксиву», удостоверение, — просипел Вадим, шаря рукой под диваном. Ничего, кроме пыли под диваном, не обнаружено.
— Выкинут тебя, дурака, из «органов», Пятницкий — холодно резюмировала Ленка, сделала глоток и поставила баночку с водкой на табурет у дивана.
“Органы” — слово кольнуло Вадима. Ни с какими “органами” он себя не ассоциировал. Да, курсант, да, учусь на оперативника. Но “органы” — это не про него. “Органы” - про фильмы, книги-детективы и разоблачающие большой террор статьи в “Огоньке”. "Органы" - это не про Вадима, нет. Это про суровых мужчин с казёнными лицами. Ношу погоны, да, который год ношу. Но “органы…”
"Чем похожи милиционер и говно? - они оба из внутренних органов" - вспоминался мерзкий анекдот.
— Знаешь, почему на Литейном Большой дом зовут "большим"? — вдруг спросила Ленка.
Вадим прекрасно знал, что в этом доме квартируют ГУВД и Управление Федеральной службы контрразведки.
Вадим промолчал.
— Потому что из окон Большого дома Колыму видно! — ответила сама себе Лена и замолчала.
Пятницкому хотелось, чтобы Лена говорила, но она  молчала, поглядывая злым, ненавидящим взглядом. Лучше бы говорила, кричала, истерила. Хоть и ударила. Только бы не молчала.
Ленка закрылась в ванной, шумно включив воду, показывая, что провожать не намерена. Вали, мол...
Настроение убито скорой разлукой и пропавшим без вести удостоверением. Пошарил по карманам джинс — нашёл пятитысячную купюру. Захотелось сбегать в ларёк, взять еще пару банок «смерти» и упиться насмерть. Учёбе конец — отчислят, взводного уволят. Хорошо, в армию не заберут — уже отслужил. Вот баран... Куда ты дел ксиву?
Вадим вышел в коридор и сел на пол у телефонного столика, глянул на  часы. До поезда оставалось всего ничего - сто двадцать минут. Что делать, не знал — “ксивы”  не было.
Из ванной вдруг вышла Ленка, кутаясь в махровое полотенце. Резко взмахнула рукой, в воздухе что-то мелькнуло и больно ударило Вадима в лицо. Курсант потер рукой щеку и опустил взгляд на пол. Под ногами лежала «ксива» в красной обложке.
— Вали отсюда, Пятницкий. — негромко сказала Ленка.
Вадим вопросительно посмотрел не неё.
— Вали! — закричала она, взяла сумку, открыла дверь, и выбросила шмотки на площадку. Вадим, сгорбленный, словно побитый пёс, натянул кроссовки, накинул куртку и вышел следом за сумкой.
Дверь закрылась, ключ повернулся в замке.
“Я под погонами, Лена… Если я останусь, я подставлю очень хорошего человека” — хотел сказать курсант Пятницкий, но не успел.
Слишком быстро выставили за дверь.

****

Жестяную банку «Чёрной смерти» Пятницкий всё же купил, выпил в тамбуре поезда перед сном, чуть не сблевав от крепости и газов. Водку закусил «курятиной» — сигаретами.
Не хотелось думать совсем, но в отравленном водкой юном мозге мысли появлялись сами собой..
“Органы” - это больно. Корешком “ксивы” по губам. Дура ты, Лена… Или я дурак?”
Уснул за полночь, под стук вагонных колёс - этот звук он не любил с детства, как и душный запах плацкарты.
Утром, до развода на занятия, курсант Пятницкий доложил о прибытии взводному. Старлей кивнул, оставшись довольным, мол, молодец, не подвёл боевого товарища.
После занятий на имя Вадима пришла телеграмма. Четыре слова, прописью: “как безжалостно ты уехал”.
«Безжалостно. Уехал.» Пятницкий сложил листок телеграммы и спрятал за обложкой “ксивы”. Пусть будет рядом, с безжалостным сердцем.

****

— Бухать пойдешь — удостоверение с собой не бери, — усмехнулся кадровик, — и морду набьют, и удостоверение отберут. Потом с “ксивой” преступление совершат — тебя посадят вместе с преступниками. Может быть ещё хуже — удостоверение найдут и убьют, за то, что мент. Всякое бывает.
— Да понял я, понял, — ответил раздосадованный опер, представляя себе вручение служебного удостоверения немного иначе. Торжественнее, что ли, — из личинки мента стал полноценным офицером милиции, сотрудником уголовного розыска. Можно и поздравить.
— Иди, служи, — сказал кадровик и указал Пятницкому на дверь. Вадим спрятал удостоверение во внутренний карман куртки — никогда не прятал документы в сумку, только в карман. Так ближе, роднее, спокойнее.
Со слов опытных коллег, удостоверение нужно в быту для нескольких вещей: отмахиваться от гаишников и “роботов” из ППС, брать в долг продукты в соседнем магазине и бесплатно ездить на общественном транспорте.
Машины у Вадима не было, нет и не предвидится, управлять автомобилем, несмотря на наличие «прав», толком не умел. На улице не хулиганил. Продукты не нужны — кормили бабушка с дедушкой, оставался только проездной на «все виды общественного транспорта, кроме такси», — так гласил закон. На закон в России плевать: в маршрутку по «ксиве» не пускали. Потому что “такси”, да.
В метро и трамвай пускали — и то хлеб.
Если посмотреть на жизнь трезво, удостоверение лично Пятницкому никакой радости, кроме геморроя, не приносило. Только для решения оперативно-служебных задач.
Но кто смотрит на жизнь в двадцать три года трезво?