Мошки
Однажды нашу кухню захватили мошки. Скачала они заслали несколько разведчиков и квартирьеров, а потом - ой!
Скорее всего, они прискакали ночью на маленьких кривоногих конях и к утру черной ордой равномерно распределились по потолку.
Я меланхолично включил в себе внутреннего буддиста, поскольку много ли они там отъедят от наших яблок? Не жалко. Только удивлялся странному выбору места разбивки шатров - ходить по различным фруктам вверх головой казалось мне гораздо удобнее.
А вот Свете эти незваные гости отчего-то чрезвычайно не понравились. Сначала она отыскала в своей крови крохотную частичку ДНК Сусанина и принялась повсюду расставлять забавные ловушки с сомнительной жидкостью, чтобы мошки заблуждались там и дружно топились.
Мошки смеялись и падали с потолка.
Тогда Света перешла к партизанщине и мелкому террору. Она включала пылесос и разрушала целые семьи. Однако мошки не расстраивались и плодились в два раза быстрее. Мне кажется я даже слышал их по ночам.
В одно из депрессивных утр, когда стало ясно, что эта битва - навсегда, Света внезапно двумя руками перевела рычаг на режим валькирии и объявила Тотальную Войну.
Я, заметив ее настроение, попытался прикинуться Швейцарией и смыться на диван, но мне в нос ткнул пачку пактов и брачное обещание про "вместе и навсегда", определили в союзники и группу поддержки.
В итоге из кухни было вынесено и выкинуто сначала все съедобное, затем малосъедобное, потом все движимое и малодвижимое. Кое-что из недвижимого я сумел отстоять, иначе нам было бы нечем и не на чем есть.
После этой глобальной зачистки площадка была признана годной к инсектоциду и залита напалмом. Или не знаю чем, я безвольно сбежал во внутреннюю Монголию.
Пару раз после этого Света вскакивала посреди ночи, заглядывала в ведро и другие малодоступные места и, увидев случайно выжившее наскомое, кричала мне: Убей, убей!
Какая-то хтоническая ярость и беспощадность!
И я убивал. Ибо гуманизм - это одно, а сковородка - это совсем другое.
Вчера зашёл на кухню, а там по потолку неспешно бродит один единственный мошк.
Я по взгляду сразу понял: он пишет стихи об одиночестве.
Но затем в помещении появилась Света, схватила полотенце и Болдинская осень для Мушкина внезапно закончилась трагедией.
Чужой стишок из журнала "Аврора" 1991 года расскажу:
"Кто помнит фамилию мухи,
Недавно прихлопнутой мной?
Кто чувствовал ее руки
Вспотевшей от зноя спиной?
Чья память хранит эти звуки?
Кто помнит ее лицо?
И кто мои страшные муки
Разделит, в конце концов?
Все это не просто тирады!
Поймет, кто хотя бы раз
Ловил эти жуткие взгляды
Несоскребаемых глаз."
Простите!
