Роман "Нити. Красная Хроника" - Глава 14. Двадцать седьмое июля, часть вторая
В больнице мужчина рассматривал старые фотографии, когда сердце прихватило. Врачи быстро среагировали, но так ничем и не смогли помочь. Вокруг кровати собралось много людей. Все были опечалены его смертью. Самые близкие проливали слезы. Смотря на эту картину, он понимал, что сделал все правильно - прожил отличную жизнь. Мужчина повернулся, но вместо окна увидел дом, который бросил много лет назад, жену и маленького сына. Старик сменился молодым парнем и сделал туда шаг, поднимая подбежавшего к нему ребенка на руки и целуя девушку…
Пока шли обратно в город никто не проронил и слова. У Виктора зазвонил телефон, а Ной, увидев девочек, подошла к ним. Она отдает одной из них зонт и благодарит. Дети улыбаются и смеются. Демон в последний раз гладит игрушечного кота по морде. Ей его не жалко, ведь новая хозяйка позаботится о нем. Он в надежных и любящих руках.
Виктор останавливается, рука с телефоном беспомощно падает. Цуруги рассказали ему о смерти мужчины. Медиуму казалось, он нашел родственную душу. Того, кто смог бы понять его боль. Хоть и знал, что старик при смерти, то, что это случилось так скоро, стало шоком. Все-таки жизнь несправедлива. Единственное, что утешало - теперь он вместе с женой и сыном. К Виктору подошли жители деревни, спрашивая о чем-то. Но он мог лишь слабо улыбаться и молчать.
Ной поворачивает к нему голову. Их взгляды встречаются и она различает там смесь из нежности и печали, и это заставляет ее подняться. Она подходит к ним и вежливо говорит, что они немного устали, с удовольствием бы где-нибудь отдохнули. К тому же Виктор весь промок, ему бы погреться. Девушка берет его за руку и уводит за собой.
Они идут молча. Виктор чувствует себя подавленным. Как же он жалок. И как же она прекрасна. Ной остановилась. Его одежда насквозь мокрая, тело дрожит от холода - она чувствует это спиной, к которой он прижался, обнимая ее. Виктор же словно стоял у огня. Ее тепло согревало душу. Но этого мало…
– Идем, тебе надо переодеться,- говорить демон и вновь берет его за руку, а он послушно следует за ней.
Им выделяют комнату с выходом на горячие источники. Ной принимает из рук хозяйки сменную одежду, полотенца и небесный фонарик. Вечером их собираются запустить в воздух. Девушка благодарит за радушие и закрывает дверь. Виктор с голым торсом, но в джинсах сидит на полу возле низкого столика. Кроме него и матрасов, что сложены в углу, в комнате больше ничего нет. Ной кладет вещи на столешницу и садится ему со спины. Она вытирает волосы полотенцем. Ненадолго ее руки замирают.
– Закрой глаза,- обнимая, тихо просит на ухо. Медиум подчинился раньше, чем успел заподозрить неладное. Ной прикрывает ему глаза ладонями и закрывает свои.
Берег пустыни. Океан бьет волнами по ногам. Виктор озирается вокруг. Потом переводит взгляд к себе на руки. Он держит их так, словно что-то прячет. Мужчина отводит большие пальцы в стороны. В его ладонях сидит птица. Лицо расплывается в улыбке. Она осматривается, а потом расправляет крылья и, взмах, улетает. Медиум следит за ней взглядом, но птица исчезает пролетев дугой вперед, а вместо нее появляется девушка. Азимов делает шаг в воду. Ной улыбается ему.
Здесь некуда бежать и никто им не помешает. Они, наконец, могут поговорить спокойно. По крайней мере, так думала она. Раздается детский смех. Стоило повернуться назад, словно пытаясь кого-то догнать, пространство изменилось. Это небольшая комнатка с большим окном. Виктор подходит к демону, оглядываясь. Никаких сомнений, это его «Детская», только… Они здесь не одни.
Мальчик лет семи сидит за столом и читает книжку. У него волосы цвета вороньего пера и карие глаза. Он водит взглядом по строчкам текста, не замечая ничего вокруг.
Ной помнит это. Вот сейчас… Девушка оборачивается.
Девочка лет четырех пробегает мимо них. У нее черные с красными подпалинами длинные волосы и два нароста из серой кости на голове. Рога все еще целые. Она подбегает к мальчику, и даже не дает тому времени опомниться, вываливая на него уйму вопросов.
Виктор стал первым ребенком, кого она могла назвать «другом». Они встречались по ночам, когда оба ложились спать. Для медиума это было дополнительное время, которое он мог провести так, как хочет - читать книги, играть в игры. Это место, как сон, который можно контролировать. Ной так стремительно вошла в его жизнь, что не осталось времени даже подумать и задать вопросы. Единственное, ему не нравилось, что она обращается к нему «братик». Это было странно, ведь у него только одна сестра. Она легко приняла его требование и стала звать по имени. Такой в то время у нее был характер.
Девочка, казалось, могла восхищаться чем угодно. Умением Виктора читать и писать. Его игрой на приставке. Неплохими навыками изобразительного искусства. Для маленького медиума все это было чем-то обычным; чем-то, что могли все. Стоило переехать в Общество Жнецов, как началось его обучение. Сначала на дому, потом в школе. Ной же всегда была исключением из правил. Ее ни к чему не принуждали. Ни с кем не сравнивали. То, как она вела себя, что знала, в основном было привито старшим поколением. Своих мать и отца девочка обожала, но они были заняты где-то далеко, во внешнем мире, который казался девочке большим и пугающим. А братик хоть и старался быть рядом, не всегда мог физически.
Взрослые смотрели на свои детские версии и умилялись. Это были просто совместные воспоминания. Они никак не могли с ними взаимодействовать. Дети не обращали на зрителей внимания.
Вот Ной впервые просит ей почитать. Книжка была толстая. Не всегда могла увлечь ребенка, но когда разворачивалось действие и голос маленького Виктора начинал дрожать от предвкушения, Ной переводила взгляд с книги на лицо чтеца и ей, казалось, передаются все его эмоции. Бывало, чтение усыпляло. Когда мальчик замечал это, он замолкал, укрывал ее покрывалом, ненадолго замирая, наблюдая за ее спящим лицом, словно, наконец, задавался вопросом: «Откуда она такая взялась?». Но заканчивалось все всегда одинаково - они оба засыпали, рядышком, подобно близким родственникам.
Еще они любили играть в игры на приставке. Ной впервые видела нечто подобное. Ты мог управлять человечками на экране. Или гонять на машине по гоночной трассе. Когда они играли вдвоем, девочка всегда проигрывала. У Виктора было больше опыта. Он знал эти игры, как свои пять пальцев. Но она не сдавалась. Медиум нагло улыбался и делал вид, словно позволяет ей попробовать снова. И через какое-то время, она впервые выиграла. Улыбка расползлась по лицу. Ей казалось, он сейчас похвалит и они сыграют снова. Но мальчик лишь бросил джойстик и пошел читать книгу. Маленький демон проводила его взглядом, немного подумала, а потом выключила телевизор и села к нему за стол. Она стала рисовать, словно ничего не произошло.
Взрослые усмехнулись, переглянувшись. В то время ей не с чем было сравнивать. Ной не знала, как правильно и решила, что, возможно, сделала что-то не так, разозлив его. Виктор же вспомнил, как до этого он часто проигрывал сестре, но никогда не сдавался. И, однажды, смог одержать победу. В тот раз сестра похвалила его и они продолжили играть. Потом он еще множество раз, как проигрывал, так и выигрывал у нее. С каких же пор, он перестал пытаться?
В школе была рейтинговая система. У него были друзья, с которыми они мерялись баллами за тесты. Это была элита. И он считал, что отец обратит на него внимание, если он будет среди лучших. Но мужчина был слишком занят работой, чтобы уделять время детям или поискам жены. К тому же, какими бы хорошими не были оценки, всегда была планка выше. Этого было недостаточно. Он не был гением, как его старшая сестра. Иногда он зубрил в этой комнате вместо сна, лишь бы держать уровень. Но, в какой-то момент, что-то внутри сломалось. И ему стало все равно. Теперь если с первого раза не получалось, он не пытался снова.
Дорисовав рисунок, Ной показала его мальчику. Там было изображено непонятное существо, напоминающее не то дракона, не то большую кошку. Она назвала его «другом» и сказала, что видится с ним во сне, как и с Виктором.
Он не воспринял эту историю всерьез, в отличии от взрослой Ной. Она подошла к столу и посмотрела на рисунок. Почему она не помнит этого? Ее словно выбросило за пределы этой комнаты. Девушка оглядывается. Вокруг бесконечное пространство ее океана. Что-то внутри зовет.
– Ной?- Виктор обеспокоенно касается ее плеча, заставляя очнуться. Девушка смотрит на него. Что это было? Казалось, она что-то вспомнила, но сейчас ничего не осталось, лишь замешательство.
– Нет, ничего,- отвечает она и улыбается,- Все в порядке.
Они продолжили наблюдать за своими воспоминаниями.
В один из дней, Ной пришла и сказала, что учится читать. Она уже знала половину алфавита. Что и поспешила доказать, открыв книгу и называя знакомые буквы. Виктор похвалил ее. Девочка, не ожидая этого, была счастлива, улыбнувшись самой очаровательной улыбкой, на какую была способна. С тех пор, мальчик помогал ей выучить другие. Неожиданно для самого себя, ему понравилось заниматься с Ной. Хвалить ее за успехи, радоваться вместе с ней новым знаниям. Сам не заметил, как начал пропадать в библиотеке в поисках легких и интересных книг, которые они могли бы читать вместе.
Однажды, он застал в читальном зале группу школьников помладше, которые гурьбой пытались понять предмет. Он хорошо знал эту тему и объяснил им. И с тех пор стал помогать другим с занятиями. Даже если сам не понимал чего-то, пытался найти обходные пути или учителя получше. Его окружению это не нравилось. Он вновь стал интересоваться оценками, но не так, как раньше. У него пропал азарт. Баллы нужны были, чтобы понять как глубоко еще можно капнуть, какие знания подтянуть. Чужие оценки интересовали его больше, чем свои. Ведь это было доказательством их усилий. Но больше всего ему нравилось учить новому Ной. Ее улыбка была ярче солнца и она с жадностью впитывала знания, как губка. Лучший ученик для учителя. Читать, писать, считать девочка научилась именно от него, а потом хвасталась старшему брату, который тоже хвалил ее.
Так продолжалось два года. Ной хоть и замечала пианино, никогда не интересовалась, что оно здесь делает. Пока не застала, как он занимается. Это было то единственное дело, которое он выбрал. Одно из его детских воспоминаний, как мать играет на рояле и поет ему колыбельную. Ной была в восторге, когда впервые услышала его игру. И попросила у Виктора сыграть еще. Она будет тихо сидеть, чтобы не мешать, пусть только играет. Ее восхищение не было чем-то необычным, но льстило, ведь он понимал, что играет плохо. Ему еще учиться и учиться. Потом он услышал, как девочка поет. Однажды, она просто не смогла сдержаться. Ее голос был так прекрасен, что очаровал его.
Близилась их последняя встреча. В тот день Ной почувствовала себя плохо. Мать уложила ее в кровать, тихим голосом что-то напевая и девочка заснула. Ей хотелось увидеть своего друга и она появилась там. Но все было не так, как всегда. Виктор был чем-то расстроен и сидел на полу…
Ной подошла к нему сзади и ладонями прикрыла глаза. Она не хотела, чтобы он вспоминал это, но, возможно, уже слишком поздно…
Почему тогда она решила, что запев сделает ему лучше?.. Обычно, девочка пыталась стерпеть обидные слова. У кого не бывает тяжелого дня? Все мы однажды сожалели о произнесенном слове. И она пыталась сдержать слезы и сохранить улыбку на лице, но это было слишком тяжело, как физически, так и морально. Думала ли она, что это будет последней на тот период встречей и навсегда изменит ее жизнь? Нет. Но тогда она убежала, проснувшись у себя в комнате. Рядом никого не было. Ей стало так грустно и одиноко, что слезы полились в три ручья. И тогда, словно услышав ее, пришел брат. Глен обнял, поглаживая по голове. Когда вернулась домой, Патриция застала их спящими вместе…
Виктор открыл глаза. Они вновь были в реальности. В тот раз, он очень испугался, увидев ее слезы. Понял, что натворил и больше не пользовался «Детской», постаравшись навсегда забыть об этом. Даже в детстве он причинял окружающим только боль. Ему стало тошно от себя. Почему такой как он до сих пор жив, тогда, как хорошие люди мертвы? Ной отстранилась от него.
– Скажи, что мне делать, Виктор? Что я должна сказать? Как мне достучаться?.. Я так больше не могу. Видеть, как любимый человек страдает, но не знать, как помочь ему, выше моих сил…
Ее голос. В нем столько боли, отчаяния, что это отозвалось в его душе. Медиум медленно поворачивается к ней. Слезы бежали по лицу. Плечи дрожали. Она сжала кулаки с чудовищной силой.
– Ты можешь думать иначе, но..,- Ной поднимает на него взгляд и продолжает,- Для меня наша встреча была даром Судьбы. Ты изменил мою жизнь. Сделал меня тем, кто я есть. Многому научил. Всегда поддерживал и верил. Только благодаря тебе я сейчас здесь, Виктор. Поэтому не думай, что причиняешь лишь боль. Это не так. Прошу, не отказывайся от себя. Ведь именно ты - такой, как есть - тот человек, которого я люблю. Всегда любила!
В какой уже раз она плачет пытаясь донести до него что-то? Если бы на его месте был кто-то другой; если бы она любила другого и этот человек своим поведением, раз за разом, заставлял ее плакать; он бы уже давно попытался выбить из него всю дурь. Как пытался алхимик всего двадцать четыре часа назад.
Заслуживает ли этот человек такой любви? Заслуживает ли второго шанса? Неважно. Даже если весь мир ненавидит его, даже если он сам ненавидит себя, только ее чувства, ее мысли, ее слова делают его достойным этой жизни. Он больше не хочет заставлять ее плакать. Эта девушка его рассвет. Свет, благодаря которому внутри цветет дерево любви. Она давно поселилась в его сердце, и не хочет оттуда уходить, даже если это всего лишь тесная и уродливая клетка.
Виктор был тронут до глубины души. Казалось, сейчас, впервые за долгое время, он был готов вновь расплакаться. А ведь думал, что слезы высохли пять лет назад. Но медиум не хотел показываться ей таким, поэтому опускается лбом девушке на плечо и замирает. Не мог заставить себя говорить, а ведь хотелось благодарить ее, воспевать ее, но Ной это не нужно - она и так знает, что смогла достучаться до него, смогла донести свои чувства, окутать любовью. Это более не слезы боли, но счастья…
Сколько времени они просидели так? Казалось, он успел заснуть. Рядом с ней ему всегда спится так хорошо и не снятся кошмары. Мужчина отстранился от нее на пару сантиметров и замер. Чувства были взаимны. Каждый хотел этого, но… Так не вовремя в носу зачесалось. Хоть рядом с ней он уже успел высохнуть и почувствовать себя в тепле и уюте, прогулка под дождет не прошла даром. Виктор отводит голову в сторону и прикрывается рукой. От неожиданности девушка на некоторое время застыла, а потом ее распирает смех. Она касается лбом его виска и, закрывая глаза, мягко улыбается.
– И правда… Давай искупаемся, раз уж мы здесь. Не дай бог ты снова упадешь с жаром и мне придется ухаживать за тобой, а значит готовить...
– Действительно, не дай бог,- наконец, улыбнулся Виктор.
– Глупый…
Но вопреки ее словам, они продолжали сидеть так и дальше, потому что ни один из них не хотел отходить от другого…
Когда они все-таки встали и вышли на улицу, то увидели невероятное по красоте зрелище. По полному звезд небу плыли, словно по поверхности реки, горящие в ночи, небесные фонарики. Ной вспомнила, что им тоже дали один. Это был небольшой куполообразный воздушный шар с горелкой внутри. Хозяйка гостиницы сказала, что на поверхности нужно писать имена тех, кто умер - так мертвые найдут дорогу домой в этот день, увидят, что все их помнят и смогут мирно спать дальше. Это была древняя традиция их деревни. Ной взяла маркер и нанесла четыре имени - четы Накамачи и… Рэйны. Девушка зажгла парафиновую горелку, а Виктор перевернул фонарик, чтобы тот наполнился теплым воздухом. Потом Ной тоже взялась за него, они переглянулись и плавно отпустили шар. Тот медленно стал подниматься в небо, чтобы присоединиться к сотне таких же, как он. Ной прижалась к медиуму плечом, взявшись за руку и наблюдая за потоком сияющих огоньков…
***
– Виктор,- она позвала его, но в ответ получила лишь неразборчивое мычание. Они сидели в воде, спина к спине, и держались за руки. Пар медленно поднимался от поверхности источника, пытаясь достичь черных небес. Ее волосы, что касались его голой спины, закручивались спиралями, прилипая к нему. Было тепло и царило умиротворение.
– Расскажи, что было до того, как тебя отправили в Академию,- попросила Ной. Мужчина открыл глаза и медленно повернул к ней голову.
– Чего так внезапно?
– Ничего не внезапно..,- она надула щеки,- Я уже давно хотела спросить, просто... Я почти ничего не знаю о том времени. Как ты жил? О чем думал? Что привело медиума в школу магов?..
– Вот и хорошо — пусть так и остается…
Прошлое должно оставаться в прошлом. Незачем ворошить осиное гнездо… Себе же хуже сделаешь.
– Так не пойдет… Ты знаешь обо мне гораздо больше, чем я о тебе. Причем уже довольно давно. Это нечестно.
Он разглядел на ее лице эмоции, которые редко там встретишь — любопытство, во-первых, и обиду с надутыми щеками, во-вторых. И не сдержал улыбки.
– Не смешно… Я хочу знать о тебе больше! Ведь ты небезразличен мне…
Она смотрела ему в глаза и Виктор понял, что не отвертится. Он вздохнул и отвернулся, глядя на свое отражение в воде.
– Ладно, твоя взяла…
Она приготовилась слушать, развернувшись к нему, а он вдохнул поглубже, обдумывая с чего бы начать…
– В детстве я был очень слабым медиумом. Настолько слабым, что не мог выполнять работу, не упав при этом без сил. Тогда отец отправил меня к тетке на Перепутье, чтобы я привык. Сейчас, вспоминая, я понимаю, что это был трудный, но счастливый год моей жизни. Там мою работу ценили. Посетителями в основном были те, кто уже смирился со своей смертью из-за возраста или продолжительной болезни. С ними было приятно поговорить или послушать их истории. Конечно, были исключения, но мне было спокойно среди них. Правда, это не сделало меня сильнее в условиях внешнего мира, где люди умирают, испытывая ужасные муки - сильная боль, одиночество, злость, страх, несправедливость. Их чувства передавались мне. Ни моя психика, ни мое тело не могли этого вынести…
Отец поставил на мне крест - не пригоден. Общество было с этим не согласно, и тогда меня увезли в Столичную школу-интернат. Чувствуя себя брошенным, я множество раз сбегал, пытаясь найти в Столице дом и работу. Желал независимости. Свободы от семейного дела, прошлого, отца и даже сестры. Но мне было всего двенадцать. Никто не хотел связываться с несовершеннолетним. К тому же, меня всегда находили они - призраки и духи, страдающие от одиночества. Я ослабевал так, что не мог даже встать с кровати. Поэтому раз за разом возвращался обратно в интернат. Там было слишком много простых людей, я мог сделать вид, что такой же, как они. Что не вижу. Но меня терзало чувство долга. Я живу за его счет, ем еду, за которую заплатил он, за мной присматривает тень, которую подослал он. Поэтому через какое-то время, когда приходил в себя, я снова сбегал. Из-за этого у меня почти не было друзей. Но меня это не волновало, потому что задерживаться там я не собирался.
В один из дней, вернувшись после очередного неудачного побега, я впервые встретил его. Хэльсинг был выпускником этого интерната. Раз в месяц или около того, он наведывался в гости. Все дети его обожали, а работники и учителя относились, как к родному. Гораздо позже я выяснил, что его вырастила женщина, что когда-то работала там на кухне. В первую встречу я был очень осторожен. Не понимал, как другие могут быть такими спокойными в его присутствии. Стоило познакомиться поближе, привыкнуть и уже не чувствуешь этого. Этой атмосферы. Ауры хищника. Словно волк в овечьей шкуре, как бы иронично это не звучало. Он часто подходил к новеньким и знакомился первым. Ему понравилась моя настороженность. Но я тут же выпустил шипы, стоило ему задеть неудачным словом. Я думал, он меня съест за наглость, но Хэль лишь рассмеялся в своей обычной манере и извинился. Тогда-то я и понял, что внешность бывает обманчива. Его невозможно не любить. После этого волк стал чаще подходить ко мне и мы могли подолгу разговаривать. Он стал мне, как старший брат. Другие сильно ревновали и отношение ко мне изменилось. Впрочем, совсем скоро я снова сбежал.
Наконец, я смог найти и квартиру, и работу. Но это было бы слишком хорошо для правды. Работа была тяжелой физически. А апартаменты «прокляты». Несколько предыдущих жильцов там свели счеты с жизнью. Эмоциональный фон этой квартиры был ужасен. А я был слишком восприимчив. Каждую ночь мне снились кошмары, навеянные чужими чувствами, запертыми здесь. Во снах я видел призрачных висельников, что рассказывали мне свои истории и пытались овладеть телом. С каждым днем становился все слабее. На работе из-за этого возникали трудности и, в конце концов, меня уволили. Квартира была дешевая, потому что хозяин не хотел тратиться на ее очищение. Сдать еще кому-то у него просто не было возможности. Я слег с жаром. Мне снились кошмары наяву. Я сам был готов залезть в петлю.
Но меня спасли. Поначалу я не понял, что произошло. До меня донеслось только пение и неясный силуэт. Мы познакомились, когда я проснулся через пару дней. Его звали Михаэль Нейтзерман. Один из Экзорцистов, способных бороться с чернью с помощью слов. Потом я узнал, что он не просто очистил квартиру, но и смотрел за мной. Оставшись еще на несколько дней, помог мне подняться на ноги. Славный был парень. Любил поболтать. Особенно о своей семье - младших брате и сестре, хоть и обмолвился, что они не родные. Я завидовал им, как и вам двоим… Было ясно, что хозяин не стал бы нанимать его. Так что я лишь снова оказался в долгу у отца. И вернулся назад в интернат.
Так как я пропадал больше месяца, в следующую нашу встречу, волк затеял серьезный разговор. До сих пор удивляюсь, как легко я поведал ему о всех своих проблемах. Он слушал меня внимательно, не перебивая. В конце я почти расплакался. Мягко потрепав по голове, он подождал пока я приду в себя, а потом встал и, улыбаясь, предложил мне то, о чем я и мечтать боялся. Забрать к себе. Так я стал жить с волками.
Оказалось, с ним уже жило два нахлебника - девочка-сорванец и тихий мальчик в очках. Они оба были белыми волками-оборотнями. Жили в квартире, что принадлежала одному механику, мужчине в возрасте. В тот же момент я выяснил, чем промышляет волк. Он был лидером банды мотоциклистов, что разъезжали по Внешнему миру. Грабили брошенные города. «Черные коты». Глупое название, происхождение которого было понятно только им самим. А пошло оно от клички лидера - «Кот», гуляющий сам по себе. Хоть сейчас и не скажешь, но Хэль был одиночкой. С легким характером, что ладит со всеми. Но никому не было дано понять его в полной мере. Даже нам, что всегда были рядом. В один момент, волка что-то звало, он собирался, планировал маршрут, добывая нужную информацию, и уезжал. Банда же всегда следила за ним и следовала по пятам. Единственный, кого он целенаправленно брал с собой, был я. Призраков все еще притягивало ко мне, когда надолго оставался в одном месте, поэтому, несмотря на опасность, он позволял мне быть рядом в поездках. Другим это было запрещено. Вместе с ним я побывал во многих городах не только Агломерации, но и за ее пределами. Главное, чтобы туда можно было добраться на мотоцикле. Ночевали под открытым небом. В одну из таких ночевок, когда языки костра грели руки, он поведал мне свою историю…