Роман "Нити. Красная Хроника" - Глава 15. Двадцать восьмое июля, часть четвертая
Полдня Виктор проработал в баре. Он отошел к барной стойке, чтобы перевести дыхание и немного отдохнуть, когда рояль привлек его внимание. Черная лакированная крышка откинута, солнце переливается на его поверхности, притягивая к себе. Что-то заставило его подойти к нему, провести пальцами по гладкому дереву. Открыть и замереть над черно-белыми клавишами. Сердце предательски забилось сильнее, заставив задышать чаще. Раздавшееся «До» заглушило все остальные звуки, казалось, даже пространство расширилось вокруг него, убирая чужое присутствие и взгляды, оставив их наедине - его и рояль.
Медиум сел на стул. Он начал медленно перебирать клавиши пальцами. Они плохо слушались, и немели - то, что он вытаскивал из инструмента мало походило на музыку, но постепенно, звуки собирались воедино, а руки отошли, вернув былую ловкость. Мелодия, казалось, льется вокруг, огибая преграды и, словно река, течет куда-то в неизвестность. Виктор вспомнил, что чувствовал, когда играл в детстве. Это было приятно, словно разговор с невидимым собеседником, и он закрыл глаза.
Но через какое-то время заметил нечто странное. Словно одновременно играет два рояля. Звуки накладывались друг на друга неровно, не звучали в унисон, но благодаря этому мелодия приобретала глубину и насыщенность. Виктор мог узнать ее игру из тысячи. Она слишком спешила в тех местах, где надо бы играть помягче и всегда говорила, что это свинг, стиль, импровизация и он ничего не понимает. А потом забавно надувала щеки. Но любая отрицательная эмоция быстро уходила с ее лица, уступая место улыбкам и смеху.
Он продолжал играть. Второй рояль медленно затихал, слезы щипали глаза. Но он улыбался. Внезапно музыку перекрыл громкий звук. Звук выстрелов. Рука замерла над клавишами. Вокруг залетали черные песчинки. Пять лет прошло, и время для него словно бы остановилось навсегда, и он боялся запустить его снова. Ее образ, в крови, падающий на землю, сменился образом умирающей Ной. Этого не было! Этого не будет! Секунды растянулись в вечность…
- Не останавливайся!…
Скрипка протяжно запела. Вытаскивая смычком звуки, Кифа плела из них прекрасную музыку, словно струны были ее спицами. Она открыла глаза и посмотрела на него, ее взгляд говорил «Продолжай играть». И пальцы сами легли на клавиши. Виктор попробовал забыться, он вновь начал играть, пытаясь попасть с ней в одним ритм, вплести свою игру в ее полотно. И через какое-то время понял, что у него получается. Это вновь стало лишь разговором, но теперь это был не просто монолог, а беседа с кем-то.
Девочка играет на скрипке. Мальчик, что на пять лет младше, играет на рояле. А вокруг полно зрителей. Прожекторы светят на них одинаково, но он знает, что все взгляды обращены на нее. Это его прошлое…
Когда они закончили, зал аплодировал, даже зная, что это не ему, он был счастлив. Потому что играл с ней, играл для нее. Старшая сестра в один момент заменила ему и мать, и отца.
Кифа улыбнулась ему и похвалила, и он был счастлив услышать это, хоть и понимал, что сыграл не так уж хорошо. Ее позвали и она ушла. Так было всегда. Потом он услышал, как кто-то говорит, что его игра испортила ее партию, что лучше бы она бросила возиться с ним, и нашла себе другого пианиста. Его бы это не задело, если бы ее спина не сияла в свете прожекторов, когда вокруг полно народа, и она не улыбалась им. В тот момент мальчик почувствовал себя брошенным и ушел. И от него ускользнул тот факт, что она тоже услышала те реплики и подралась с теми мальчишками, из-за чего ее наказали.
От него всегда ускользало главное. Он быстро забывал о том, что она для него делала. Перед ним была лишь ее спина, которая всегда шла впереди. Неважно что, неважно когда и почему, она была первой, лучшей, в недосягаемости. Прожектор оставлял его в тени, освещая ее. Он и правда возненавидел этот свет.
Кифа всегда сопровождала его незримым спутником. Она волновалась, но никогда не пыталась исправить его отношение к себе. Девушка осознавала, что ничего не может изменить. И просто приходила на выручку, что бы не случилось. Всегда. Это часто злило его, выводило из себя, и накапливало в нем ненависть. Это был замкнутый круг, который невозможно было порвать.
Сейчас же, он чувствовал тоже, что и когда-то давно. Как это приятно просто играть с кем-то, словно вести медленную беседу. Его погружало в приятные воспоминания о детстве. Оказывается, и такие были. Допустим, после того, как он поссорился с отцом на кладбище, и убежал. Тогда он потерялся в широком лесу надгробий. Под ногами крутилась черная кошка. Стал накрапывать дождь. Он взял ее на руки и поспешил где-то укрыться. Этим местом стал чей-то склеп. Мальчик сел на пол, привалившись к стене, но страх, усталость и нервы навалились сном. Он нагрубил единственному близкому другу, которая просто хотела его утешить. Но Виктор не смог сдержаться. Он не хотел слышать эту песню, особенно ее волшебным голосом, поэтому сказал, чтобы она больше никогда не пела. Что это самое худшее, что он слышал. В тот раз мальчик впервые увидел ее слезы и испугался, понял, что натворил, но было уже поздно. Кифа искала его по территории кладбища ужасно переживая. Она заметила несколько кошек, что сидели на надгробиях и внимательно смотрели на нее, потом они спрыгнули и побежали вперед. Она бросилась за ними и так нашла его. Мальчик лежал на полу, а рядом довольно щурилась черная. Проснувшись и сквозь сон увидев сестру, маленький медиум обрадовался и они обнялись. После этого взялись за руки и пошли домой, перед этим зайдя в кафе. Он забыл очень многое. Все улыбки, что она дарила ему. Все подарки и счастливые мгновения.
Когда они закончили играть, медиум услышал, как ему аплодируют. Он встал и вышел из-за рояля. Бар полон людей и все взгляды обращены на них. И только тогда он понял - прожектор всегда слепил, потому что был направлен на него. Все пытались донести ему это - «никто не ненавидит тебя больше, чем ты сам себя». Эта любовь долгое время причиняла ему боль, ведь он не понимал, как можно любить того, кто сделал столько ужасного. И до конца никогда не верил им. Медиум осмотрел бар. Здесь были все. Его дочь, волчица и волк. Алекс и Ляо. Жители «Фурина» и его сестра. И, конечно же…
Ной и Глен застали их партию и видели все до самого конца. Оба улыбались. На руках у девушки сидела черная кошка. Голубые глаза смотрели на Виктора и Кифу печально и нежно. Демон и маг заметили это, переглянувшись. А потом подошли к роялю. Глен похлопал Виктора по плечу и сказал что-то одобрительно-шутливое. Они вновь были втроем, вместе и чувствовали себя по-настоящему счастливыми. Ной подошла к медиуму и протянула ему кошку. Мужчина принял ее и усадил на руки. Зверь, блаженно закрыв глаза, прислонилась к нему со стороны сердца и замурлыкала. Ёшимитсу запечатлел их на пленку фотоаппарата. И этот снимок стал украшением одной из стен бара, возле рояля, на котором теперь никогда не соберется пыли…
***
В ясном небе сверкали звезды. Казалось, их специально отполировали до слепящего блеска – так, что можно было рассмотреть каждое летнее созвездие – послания из других миров.
Виктор в очередной раз затянулся фиолетовым табачным дымом, когда пришла Ной. Она села к нему со спины, касаясь своей. Они уже долгое время веселились в баре и успели устать от общения.
Насмотревшись на группы «светлячков», девушка опустила голову. Фонарями освещалась набережная, что проходила длинной полосой вдоль реки. С крыши «Фурина» можно было увидеть другой берег – горящий в ночи квадратиками чужих жилищ, дымящийся трубами фабрик, и скалящийся горами.
Все вокруг, словно бы желало говорить, повествуя о своем быте, и только вокруг них, как и всегда, царило безмолвие.
Ной вдохнула полной грудью прохладный ночной воздух и опустилась боком на его широкую спину, касаясь виском плеча. Она закрыла глаза, наслаждаясь этим моментом, стараясь запечатлеть его в памяти навсегда.
– Все в порядке?
Его обеспокоенный голос прервал тишину. В ответ же девушка неразборчиво что-то промурчала, не отрывая своей головы и не открывая глаз. Сейчас она просто хотела чувствовать, успокаивающее её, присутствие мужчины, которого любит, рядом с собой.
Виктор потушил сигарету о красную черепицу, выпустив последний столп дыма. Он ощущал такую легкость во всем теле и тепло, с другой стороны – пустоту и усталость. Все, чем он жил большую часть своей жизни, сейчас меняло направление и перестраивалось, словно переполненное машинами шоссе в час пик.
Имеет ли он право отбросить все – прошлое, грехи, страхи и просто жить так, как велит сердце? Но… Верно. От сомнений никуда не деться. Пожалуй, он просто рискнет.
Ной?.. Я люблю тебя!
Она открыла глаза, и подняла на него голову. Виктор улыбался. В его карих зеркалах девушка увидела свое отражение.
Она почувствовала, как припекает солнце, а нагретый им песок, прилипший к ногам, смывает приятной волной. Снова мираж?.. Нет. Она, наконец, и правда добралась. Это Оазис.
Выступили слезы. Как давно она желала услышать от него эти слова – слова, которые он всегда запрещал себе произносить. Блуждала в мире раскаленного солнца, потрясающего ночного неба и редкого сияния жизни, раз за разом натыкаясь на миражи, пока, наконец, не добралась до чего-то настоящего.
Медиум поднял руку, нежно смахнув воду с ресниц, зарываясь пальцами в волосы, уходя к шее, приближаясь к её лицу. Она машинально поддалась ему навстречу. От поцелуя их отделяла всего пара сантиметров…
Вот ты где, Ной. Внезапно ушла, ничего никому не сказав. Твой брат всех на уши поставил…,- сказал Алекс, взбираясь к ним на крышу.
Ты очень «вовремя»…
Пропустив мимо ушей слова медиума, алхимик обратился к Ной, устраиваясь рядом с другой стороны.
– Ты как?
Все хорошо,- ответила на его беспокойство девушка.
Проигнорированный всеми, Виктор усмехнулся. Нельзя было сказать, что он не любитель поболтать, просто, последние два года, когда они находились рядом, им не нужны были слова. В один момент, не сговариваясь, они отказались от них.
С алхимиком же у них все было по-другому. Они ворковали о том, о сем, и неизменно дарили друг другу приток новых эмоций. Мужчине нравилось слушать её голос и видеть улыбку на лице. И все же, Алекс прервал их поцелуй, и поэтому медиум ощущал легкое раздражение. Коснулся её руки, и Ной, почувствовав это, послушно сплела свои пальцы с его, продолжая весело болтать с Александром. Пальцы же алхимика еле касались кончиками тыльной стороны её ладони.
А где Ляо?- спросила девушка.
Ей стало скучно выпивать в одиночку, так что она пошла спать. И, думаю, мне пора отправиться следом за ней.
Он встал и потянулся, на мгновение замерев, глядя на город, а потом развернулся и уже было сделал шаг, когда:
Алекс.
Парень развернулся на голос Виктора.
Спасибо.
Долю секунды алхимик просто смотрел на него, спокойно улыбающегося, а потом опустил глаза на Ной. В его взгляде читалось: «С ним все в порядке? Может, скорую вызвать?». Но девушка молчала, не отводя своих зеркальных глаз, и тогда парень все осознал. Печально улыбнувшись, он вновь развернулся и сделал шаг, только вскинув напоследок руку:
Спокойной ночи.
Приятных снов, мой друг,- тихо пожелала ему Ной.
Они вновь остались одни. Но ни один из них не верил, что это продлится долго. И действительно, через несколько минут прилетело маленькое черное насекомое с серебристой каймой крылышек. Ной подняла руку, и бабочка села к ней на палец, двигая усиками. Девушка улыбалась, глядя на неё.
Снова укол ревности, только теперь он ударил гораздо больнее. Сейчас, когда она знает о чувствах брата, но, как и ожидалось, не отвернулась от него, медиум не мог не рассматривать мужчину, как соперника. И, если Алекс не представлял для него угрозы, то Глен - вполне, ведь она столько лет ждала с ним встречи, несмотря на всю боль, что это ожидание приносило, не говоря уже о событиях последних дней. Теперь между ними не все так однозначно, и это не могло не тревожить его. Виктор слегка придавил насекомое ладонью к её руке, опрокидывая демона на спину, оказываясь сверху и приближаясь к её лицу.
А можно нежнее?..
Азимов разжал руку, позволив бабочке выпорхнуть и улететь к хозяину, который уже подходил к ним, массируя шею и плечи. Она зарылась к нему в волосы, и, замерев, успокоилась.
Медиум выпрямился и сел назад, а Ной поднялась. От неожиданности девушка потеряла дар речи и несколько секунд не могла оторвать взгляда от своих ног.
Все нормально, Ной?- Глен обеспокоенно опустился рядом с ней, зарываясь своими длинными пальцами под челку, чтобы проверить температуру,- Не переусердствуй. Мы можем продолжить в любой момент…
Я знаю. Все хорошо,- девушка подняла на него голову и улыбнулась, но вышло это наигранно. За последние полчаса, у неё уже трижды поинтересовались о самочувствии, и это начинало раздражать.
Маг сел с ней рядом, и они стали говорить о сегодняшнем вечере. Виктора вновь оставили в стороне, но теперь ему это не нравилось. Он громко кашлянул.
Что? Я чему-то очень сильно помешал?..
А ты как думаешь?..
Я думаю… Нет,- сказав так, Глен нагло улыбнулся и вновь обратился к Ной.
Эй, не зарывайся только потому, что на пару сантиметров выше,- раздраженно бросил медиум, протягивая к магу руки, намереваясь толкнуть его, но Рассел легко ушел от атаки.
А это здесь причем?..
Ной заливалась смехом, глядя на их перебранку. Ей вспомнилось прошлое. Словно перенеслась во времени – в то место, где они были вместе. Ах, давно она не чувствовала себя такой счастливой, лишь бы это продолжалось как можно дольше…
– Эй!..
Они повернулись к ней лицом, и, не ожидая, были повалены на спину. Мужчины переглянулись, а потом опустили головы на неё.
Ной? Что-то случилось?
Девушка не могла остановить поток слез, что падали им на одежду. Она сжимала в руках ткань их плащей.
Нет. Просто… Наконец… Я так счастлива, что вы оба снова рядом со мной...
Глупая, а плакать-то зачем?..
Каждый протянул к ней руку, чтобы потрепать по голове и вытереть поток воды. Все трое не смогли сдержать смеха и радостных улыбок. Потом Ной тоже перевернулась на спину, и легла между ними, взяв за руки. Они продолжали лежать так, всматриваясь в небо и весело переговариваясь, пока звезды не закрыла приближающаяся снежная туча, но и тогда они еще долго не хотели вставать, боясь спугнуть свое счастье…
***
– Уверен, что хочешь уйти вот так, даже не попрощавшись?
Когда волк вышел из бара, его уже поджидала Кифа. Она стояла скрестив руки на груди, подпирая стенку. Хэльсинг не оглянулся, но остановился.
– Если не уйду сейчас, боюсь уже никогда…
– Может, оно и к лучшему?
Через короткую паузу ответила женщина. Оборотень, наконец, повернулся к ней лицом. По его выражению, она поняла, что он все для себя решил. Если останется, сделает лишь хуже. И когда-нибудь точно пожалеет о своем решении. Она вздохнула:
– Жаль. Придется искать другого поставщика…
– Думаю, искать долго не придется,- он оскалил клыки в улыбке. Похоже, у него уже был готов план.
– Достичь такого же уровня будет сложно.
– Уверен, он справится.
Они рассмеялись. А потом ненадолго воцарилась тишина. Азимова подняла на него взгляд.
– Что ж..,- он развернулся уйти и сделал шаг.
– Хэльсинг!
Мужчина остановился, оглянувшись на нее.
– Спасибо… Ты был отличным старшим братом для Виктора.
– Как и ты, отличная старшая сестра. Заботься о нем и дальше.
Улыбнувшись напоследок, он обратился в волка и убежал. Кифа проводила его взглядом и вернулась в бар. Через какое-то время из леса раздался вой. Он все-таки смог попрощаться…
***
Бар почти опустел, когда они собрались разбредаться по домам. Волки все еще жили в его «Ателье», так что он решил переночевать в многоквартирном комплексе. В конце концов, это была его квартира, пускай только на словах. Глен держал Патрицию на руках, пока прощался с Ной и Виктором. Он собирался ночевать в палате. Кошка, которая весь вечер провела с Кифой, уходила с ним. Маг улыбнулся и двинулся в путь. Черная смотрела через его плечо за тем, как удаляются ее дети и беззвучно плакала от счастья. Они шли взявшись за руки и переговариваясь о чем-то своем. Глен, остановился, смотря им вслед, пока они не скрылись из виду. А потом поднял голову, посмотрев на небо, откуда повалил крупными хлопьями снег. Кинув последний взгляд в пустоту, он сделал шаг прочь…
Они остановились, когда пошел снег. Ной довольно улыбнулась, посмотрев на медиума и достала из кармана перчатки, надев их. Стало заметно прохладней, словно кто-то отключил систему, что грела ее. Девушка с удовольствием ловила на язык снежинки и смеялась. Виктор смотрел на нее, как на ребенка, который впервые вышел на улицу после долгой болезни - по-доброму, с нежностью и немного беспокойством.
Потом они услышали пение флейты и по небу пробежала пара лис, что везли за собой большие сани. Внутри восседала Богиня. Они пролетели мимо даже не обратив на парочку внимания. Но спустя несколько минут, сзади с ним подбежали еще две лисы. Это были совсем еще лисята. Они закружили вокруг Ной, прыгали на нее, и хватали за низ куртки. От удивления демон замерла, а потом разразилась смехом. Это были те оборотни, которых они спасли. Медиум тоже погладил их по мордам и почесал за ухом. И они убежали дальше. Ной широко улыбалась, провожая их взглядом.
– Не составите мне компанию, Леди?
Девушка обернулась к нему. Он протянул ей руку ладонью вверх, театрально поклонившись, словно кавалер, приглашающий даму на танец. Ной засмеялась и приняла его приглашение. Мелодия флейты не стихала даже несмотря на то, что лисы давно уже скрылись из виду. Они кружились в свете фонарей, словно более ничего не существовало в этом мире – только он и она, и только эта ночь …
Они коротали холодные ночи вдвоем – чаще в квартире жилого комплекса, реже – в его «Ателье». Диван еле вмещал двоих, поэтому они предпочитали первый вариант, где была кровать – слишком широкая для одного, но как раз для пары.
Молча, не пытаясь нарушить тишину. Не раздеваясь и не пересекая черты. Они засыпали, прижавшись друг к другу, согреваясь, чтобы на следующий день продолжить свое существование по установленным когда-то давно правилам.
На утро запах сигарет оставался на одежде и в волосах, еще долго сопровождая Ной, куда бы она не пошла. А Виктору нужно было не меньше, чем полчаса, чтобы исчезло приятное покалывание, и прошло то состояние расслабленности, что приносили с собой такие ночевки…
Это была первая ночь, когда они нарушили все табу, избавившись от цепей, что сдерживали их. Одежда была сорвана, запрещающая граница осталась далеко позади. Стоны и скрип кровати заполнили комнату, не оставив места для тишины. Лишь снег за окном бесшумно ткал белоснежное покрывало, накрывая им город…