Голод в Поволжье. Как Россия интеллигенцию теряла часть 1
В начале двадцатого века между новым правительством и интеллигенцией начали происходить споры и конфликты, в результате которых последним пришлось вынужденно покинуть свою родину.
В 1921 году в России начался страшный голод в Поволжье, который был результатом политики военного коммунизма, засухи и полного ограбления крестьянства методами продразверстки. В деревнях Поволжья в результате голода распространился каннибализм среди населения. Число жертв составило около 5 миллионов человек.
Историк А. М. Кристкалн к главным причинам голода относит отсталость сельского хозяйства, последствия гражданской войны, интервенции и продразвёрстку; к второстепенным — засуху, исчезновение помещичьих и крупных крестьянских хозяйств
22 июня 1921 В Московском обществе сельского хозяйства выступили кооператор М.И.Куховаренко и агроном профессор А.А.Рыбников, приехавшие из Саратова. Они рассказали об огромных размерах бедствия, преуменьшаемого советской печатью. По инициативе видных представителей русской интеллигенции создают общественный комитет помощи голодающим.
29 июня 1921 г. писатель Максим Горький официально внёс на рассмотрение Политбюро ЦК РКП(б) предложение о создании Всероссийского комитета помощи голодающим. 21 июля ВЦИК статус утвердил.
27 августа 1921 года по указанию Владимира Ленина члены Помгола были арестованы, а комитет должен быть распущен. Поводом стала информация о том, что на своих заседаниях члены критиковали советскую власть, называя главной причиной голода политику большевиков.
Создатели Помгола были включены в списки антисоветской интеллигенции, подлежащей высылке за границу, а также личным указанием Ленина была устроена травля в газетах участников организации.
Вот что Ленин пишет в своём письме (полное Собрание Сочинений В.И.Ленина 5-е изд. - М.: Издательство политической литературы, 1967, том 53, страница 141).
Напечатаем завтра же пять строк короткого, сухого "правительственного сообщения": распущен за нежелание работать.
Газетам дадим директиву: завтра же начать на сотни ладов высмеивать "Кукишей". Баричи, белогвардейцы, хотели прокатиться за границу, не хотели ехать на места. Калинин поехал, а кадетам "не вместно". Изо всех сил их высмеивать и травить не реже одного раза в неделю в течение двух месяцев.
Больной зуб будет удален сразу и с большой пользой во всех отношениях.
В советской печати комитет издевательски называли «Прокукиш» — от фамилий организаторов — Прокоповича, Кусковой и Кишкина. В сентябре, на следующий день после того, как первая партия продовольствия от Американская администрация помощи поступила в Россию, и члены Помгола собрались для встречи с Каменевым, все общественники, за исключением двух человек, были арестованы ЧК и посажены на Лубянку. Через прессу их обвинили во всевозможных контрреволюционных деяниях. Все ожидали смертной казни, но спасло вмешательство Фритьофа Нансена (Норвежский ученый, гуманист и филантроп); выпущенные из тюрьмы, они были высланы: кто за границу, кто в отдалённые места родного отечества.
Распространяйте данную информацию, людям необходимо знать о истории собственной страны! Я решил написать цикл статей о том, как Россия в результате действий большевиков теряла интеллигенцию.
Если вам понравилась данная статья, рекомендую пройти в мой Telegram-канал:@Glubinov, буду рад каждому подписчику! Там вы сможете наблюдать дальнейшее развитие цикла статей, а также фотографии жертв голода в Поволжье (решил не травмировать сообщество Picabu) и мнение Михаила Булгакова о помощи со стороны Америки.
Если вы профи в своем деле — покажите!
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
Снег кружится
Привет. Меня зовут Яна, и я хочу рассказать вам свою историю.
Все мы родом из детства. Эта история началась в те далекие времена, когда родителям месяцами не платили зарплату и коробка конфет «Родные просторы» была самым вкусным деликатесом. С тех пор многое изменилось. Кроме «Родных просторов», естественно.
Я хорошо помню, это было начало января. Шел снег. Город безмолвствовал, утонув в новогодних каникулах. На улицах не было почти никого, только редкие ребятишки играли во дворах.Нас всех тогда одевали одинаково – искусственные шубки, черные или леопардовые, лисьи шапки, варежки на резинках. Мы с моей лучшей подругой Иркой брели по заснеженной Уфе, доедая эскимо. Бюст Ленина окончательно засыпало снегом, и издалека голова вождя у здания администрации казалась большой елочной игрушкой, особенно на фоне голубых елей в серпантине, разноцветных флажков и остальной атрибутики, оставшейся с празднования новогодней ночи. Варежки уже заиндевели от копания в снегу и не сгибались, да и ноги тоже начинало щипать от мороза. Мы с Иркой прыгали то на одной, то на другой ноге вокруг Ильича, не давая холоду победить нас окончательно.
– Пойдем ко мне, погреемся? – шмыгая носом, предложила подруга.
- Пошли. То есть, побежали! Кто вперед? – сказала я, хлопнула Ирку по плечу и сорвалась с места, обгоняя подругу.
С визгами и хохотом мы завалились во двор. Дверь в Иркин дом оказалась открытой, хотя обычно ее бабушка оставляла ключ под ковриком у входной двери. Мы вошли в дом, разделись и бросили верхнюю одежду на батареи в Иркиной комнате. Руки и ноги медленно отходили от мороза. Ирка согрела чай, мы открыли круглую жестяную банку и сыпанули по ложке черного цейлонского прямо в чашки. За окном не было ни ветерка, тихо падал снег, все стало белым-белым. Ирка включила телевизор «Рекорд», который постоянно рябил во время осадков. Так было и в тот день. Но звук был хороший. Передавали концерт.
Снег кружится, летает, летает.
И поземкою клубя.
Заметает зима, заметает,
Все, что было до тебя.
Я не помню, сколько мы уже сидели у телевизора, когда пришла Иркина бабушка.
– Здравствуйте, девочки. Я бабушка Иры, а ты? – она внимательно посмотрела на меня.
- А я Яна.Бабушка была очень бледной. Ну, мало ли что — она же старенькая! - подумала я, вежливо улыбнулась и спросила, не холодно ли на улице.
- Нет, просто замечательно! – ответила она.
- Пойдем, - шепнула Ирка, дернула меня за рукав и потянула в свою комнату, оставляя бабушку в коридоре. Когда мы зашли в комнату, Ирка закрыла за собой дверь на внутренний замок. Я смотрела на нее. Она была белая, как снег и часто дышала.
- Ты чего?- Это не моя бабушка. Я усмехнулась и хотела засмеяться над Иркиными шутками, но увидев ее глаза, остановилась. Она смотрела на меня пустыми глазами и почти не слышно, одними губами прошептала:
- Это. Не. Моя. Бабушка.
Часть 2
Ирка оглянулась и всхлипнула.- Следы. Следы оставляем. Вдруг она идет за нами?Несмотря на то, что у самой страх клокотал в горле, я старалась ее успокоить.- Ты видишь, мы уже далеко от дома. Успокойся, давай!Я взяла ее руку и крепко сжала в своей. Хорошо, что наша верхняя одежда сушилась на батарее у Ирки в комнате. Когда она успела занести в комнату обувь, я не заметила, да это уже и не важно. Мы бежали из дома через окно. Со всех ног, не оглядываясь, не зная, чего ожидать, оставляя неизвестно кого в коридоре. За памятником Ленину был небольшой сквер со скамейками. Я усадила подругу на одну из них.
- Рассказывай! Кто это, если не твоя бабушка? Что ей от нас надо? Я тут же вспомнила свой вопрос о погоде, бабушку и ее чересчур бледное лицо. Отталкивающе бледное. Стало не по себе, противные колючие льдинки поползли за шиворот.
- А пойдем на наше болото? – вдруг предложила Ирка и улыбнулась, как ни в чем не бывало. «Наше» болото было обычным болотом, возле которого мы часто гуляли летом, а зимой, когда оно замерзало, катались на нем как на катке или строили лабиринты из снега и веток. Взрослые его недолюбливали и говорили, что в такие места не для игр, но других мест для игр предложить не могли.
- Все нормально? – спросила я у Ирки, не понимая смены ее настроения. - Ты какая-то белая стала, точно все хорошо?
- Да. Пошли. Минут через пятнадцать мы были на нашем болоте.Ирка остановилась и посмотрела мне в глаза.
- Ты ведь мне поверила, да? Она залилась смехом, в котором послышались какие-то противные, незнакомые нотки.- Почему ты никогда не спрашивала, где мои родители, сука? Мы ведь столько лет дружим.
Она смотрела на меня. Зрачки раздулись, казалось, что ее глаза стали сплошными черными угольками, и жутко выделялись на фоне белой кожи.«Снеговик», - подумала я. «Она как снеговик».
- А ты знаешь, это ведь и правда моя бабушка. Настоящая. Тебя так легко обмануть! Поэтому мы тебя и выбрали, - из Иркиного рта снова раздался мерзкий хохот.
- Ты чего? – я на шаг отступила от подруги и оглянулась.- Где твои родственники, как ты думаешь?
- Уехали в гости, - сказала я. – Я же тебе говорила.
- Уехали. Как и весь город, да? – Ирка опять разразилась хохотом.
Я отступила еще немного. Весь город. А в самом деле, почему никого нет? Я думала, это из-за новогодних каникул. Она права, за всю прогулку мы почти никого не встретили...
- Помнишь, в третьем классе ты не дала мне списать домашку по математике? А я помню! Очень хорошо помню! Как и то, что ты никогда не спрашивала, кто мои родители. Ты никогда не спрашивала, почему я живу с бабушкой. Вот так лучшие подруги, да?
Я замерла и смотрела на изломаную злобой Ирку.
Снег кружится, летает, летает.
И поземкою клубя.
Заметает зима, заметает,
Все, что было до тебя.
Снег усиливался.
Часть 3
Ирка приблизилась ко мне и раскрыла пасть. По-другому это было не назвать. На мертвенно-белом лице желтые зубы и стекающая на снег слизь казались еще отвратительней.
- Что ты хочешь со мной сделать? Кто ты? Что вы сделали со всеми людьми?Я обернулась. Снег. Замерзшее болото. Ирка. Больше никого и ничего. Возможно, во всем городе.
- Страшно, Яночка? А ты сама подумай, кто мы. Подумай, почему я не мерзну зимой. Почему я так люблю есть мороженое на улице. Почему обожаю новогодние каникулы. Не знаешь? Помнишь, когда ты лет в шесть пошла с Ирочкой гулять сюда, на болото? Она тогда залезла слишком глубоко в снег и… В общем, нет больше Ирочки. А я есть. Ты даже не заметила подмены, глазом не моргнула. Ты была не очень хорошей подружкой, Яночка! Но ничего, скоро ты будешь с нами. Станешь одной из нас. Правда, этот город уже кончается, но сколько еще городов в России, не переживай! На всех хватит!Слева от меня послышался треск ветвей. Бабка. Иркина бабка с белым лицом, облизываясь, медленно двигалась к нам. Она выглядела немного комично, как уродец из малобюджетного фильма ужасов, но в тот момент мне было не до смеха. Я прощалась с жизнью и пыталась представить, каким образом они хотят это со мной сделать.
Ирка с бабкой подступили ко мне. Я пыталась отворачиваться, чтобы не ощущать их зловонное дыхание, не чувствовать исходившего от них холода.
Я закрыла глаза. Не знаю, что на меня тогда нашло. Нет, я не молилась. Я начала шептать сказку.
«В некотором царстве, в некотором государстве жила была девочка. Однажды в город, где жила девочка, пришла злая колдунья. Она притворялась доброй волшебницей, заманивая людей к себе в гости. Но когда люди понимали, кто перед ними, было уже поздно. Колдунья обращала их в пыль и делала солдатами своей темной армии». Я не совсем помню детали той самой, моей первой сказки. Я знаю, что та девочка обхитрила колдунью и забрала ее силы, чтобы использовать их для добрых дел.
Когда я открыла глаза, ни Ирки, ни бабки не было. Были только бесконечные просторы белого снега.
Теперь ты немного знаешь обо мне, мой читатель. Сегодня меня зовут Яна. Я писатель. Я часто меняю имена и псевдонимы, наряды и внешность. Я люблю маски и цветы, разноцветный грим и помады. Я путаю их своими сказками и они не знают, в которой из них я. Но в каждой из сказок есть они. Я вплела их в сказку, из которой они не выберутся. Пока есть мои сказки, я в безопасности. И они не найдут меня. Для жизни я выбрала наиболее сказочную страну, для меня ей стала Финляндия. Буду надеяться, что там продаются «Родные просторы». Пролетая на самолете над Россией, я видела, как много городов пустует. Во многих из них нет ничего, кроме снега.