Командная работа
ТГ УЛеД
ТГ УЛеД
Я как то осенью на дачу приехал с братом картофан копать и был удивлён, что копка уже в процессе каким-то синяком непонятного возраста. Подошли, спросили: «Как урожай?» Товарищ ответил: «Да вообще заебись!». Тут до него дошло и он съебался вдаль, а мы докопали то, что осталось.
Мы постарались сделать каждый город, с которого начинается еженедельный заед в нашей новой игре, по-настоящему уникальным. Оценить можно на странице совместной игры Torero и Пикабу.
Реклама АО «Кордиант», ИНН 7601001509
вот работа за еду, а не ваше офисное за 20 000р
Часть 20. Необязательное. Не всегда на кладбище было безоблачно.
Работа на кладбище – весьма ценный этап школы жизни. Постоянное присутствие смерти заставляет по-другому взглянуть на простые вещи, пересмотреть некоторые взгляды, переосмыслить то, что казалось незыблемым. Хочется чаще говорить с родителями, перестать раздражаться старческим закидонам бабушки, ценить живое общение с близкими и друзьями. Но при этом ты грубеешь, постоянно наблюдая чужую боль, со временем выстраивая некую психологическую стену, чтобы перестать пропускать через себя даже толику страданий скорбящих людей, понимая, что скорбеть со всеми невозможно. Градус цинизма тоже взвинчивается высоко. И на мой взгляд, этот опыт сделал меня лучше. Даже сейчас, спустя несколько лет после моего скоропостижного вылета из насиженного начальнического кресла на кладбища, эти мысли всплывают из глубин подсознания, иногда вовремя, иногда слишком поздно, но, тем не менее, всегда меняя или корректируя моё отношение к происходящим в жизни ситуациям. Как говорится, главное все живы-здоровы, а остального добьемся, было бы желание.
Помимо всяческого алко-треш-веселья, случались, конечно, и не самые приятные моменты, что неизбежно, когда ты работаешь в месте, живущем по принципам а-ля 90е, и со столь специфическим уклоном.
В один из вечеров очередного трудобудня мы, как и всегда, коротали время, играя в кости под водочку с нехитрой закуской. До конца рабочего дня оставались считанные минуты, и я уже было готовился вызывать такси. За окном пролетела машина, оставив за собой облако пыли, и со скрипом остановилась вне поля моего зрения. Спрятав игральные кубики и стопку в глубине стола, я вышел на улицу, поглядеть, что за лихач решил нас потревожить так поздно. Солнце уже садилось, и получалось, оно светило мне прямо в глаза, заставляя прищуриться в попытках разглядеть, что за машина прячется в залитой светом оседающей пыли. Водительская дверь открылась, и я услышал знакомый голос нашего криминального элемента, который нещадно кого-то материл. Глаза начинали привыкать, и действо, происходящее в прореженном облаке, стало вполне различимо – криминальный элемент рывком распахнул заднюю дверь и выволок на дорогу здорового мужика, сопровождая каждый мат хлестким ударом в голову своего пассажира. «Нахуй все из домика, живо!», рявкнул он мне, я открыл дверь и позвал мужиков, хотя, судя по всему, они всё и так прекрасно слышали – так быстро они вылетели из сторожки. Криминальный элемент затащил здоровенного борова с окровавленной моськой в сторожку, а мы уселись на скамейку, с тревогой вслушиваясь в происходящее внутри.
Судя по коротким выкрикам, перемежавшимся с хлесткими ударами – мы стали свидетелями выбивания долга, ну или каких-то других денег из «непослушного» должника. Спустя минут пять криминальный элемент вышел на крыльцо, закурил сигарету и потребовал лопату. В голове крутилось: «Ебать, ебать, ебать! Он его убил! Мы же сейчас будем закапывать труп! Мы соучастники теперь, что делать, что делать?!». Виталя молча метнулся в сторожку за ключом от подвала и так же быстро вернулся, сиганув вниз к двери, за которой хранился весь наш инвентарь. Криминальный элемент же молча вернулся в домик и вывел под руку живого, слава богу, толстяка, и, приказав нам идти за ними, схватив лопату, зашагал вглубь кладбища.
Мы прошли метров 700, подойдя к самой окраине кладбища, где не было ничего, кроме старых, ржавых, покосившихся памятников и развалившихся оградок из дерева и труб. Он толкнул мужика и кинул ему в ноги лопату: «Копай. Здесь ты себя и похоронишь, гондон». Переглянувшись с Виталей и Серёгой, я поймал себя на мысли, что мне совершенно не нравится происходящее, хотя до этого я часто представлял себе эту стереотипичную ситуацию. Даже когда у меня случались какие-то стычки с непонятными личностями, переходящие в конфликт, я всегда козырял фразой, мол, приезжайте ко мне на КЛАДБИЩЕ, там и поговорим нормально. И как то всегда этим всё и ограничивалось, слово за слово, выяснялось, кто есть кто, кто со мной работает на кладбище, и конфликт сходил на нет. Всё. Конец. Дальше мне додумывать не приходилось. А тут такое.
Мужик, втягивая кровавые сопли, пытался что-то возразить, но тут же получал по лицу. В итоге он взял эту лопату, а Витале было сказано, если будет переставать копать, тут же бить его. Виталя оторопел. Да, ему приходилось драться, несмотря на всю его безобидность. Я уверен, он никогда не начинал конфликт, и если дрался, то это всегда была самозащита. Он был весьма крепок физически и, в принципе, мог постоять за себя. Но тут его вынуждали просто избивать незнакомого человека. «Я не могу. Не буду», промямлил Виталя и попытался было уйти, но криминальный элемент схватил его за руку: «Стой, бля. Всё ты будешь, видишь, я уже всю руку себе разбил об него», - тут он показал кулак, он реально распух и был весь в крови. Я не мог проглотить слюну, комом вставшую в горле, Серёга молчал, но и на избитого мужика он не смотрел, эта ситуация просто выбила нас всех из колеи.
Мужик начал копать, всхлипывая и бормоча что-то себе под нос. Несколько раз ковырнув землю, он уронил лопату. «Бей! Хуярь его! Или ты давай, хули ты-то стоишь?!» - выпучив глаза, заорал криминальный элемент, второй фразой обращаясь уже ко мне. Виталя замахнулся, зажмурив глаза, но тут заговорил мужик, еле двигая разбитыми губами. Виталя убрал занесённую для удара руку и уставился на меня, но я тоже не знал, что делать, и нифига не понимал, что говорит мужик. «Громче, сука!» - заорал ему криминальный элемент. «Ннне надо, ххххватит, я согласен», мужик уронил лопату и упал на колени.
Мы все трое стояли в оцепенении, глядя, как криминальный элемент уводит мужика обратно к сторожке. В глотке пересохло, губы тоже высохли, меня начало колотить, как и сжавшего кулаки Виталю, стоящего рядом. Минут через пять мы нашли в себе силы пойти обратно к сторожке. Я надеялся, что вернувшись мы уже никого не застанем, наблюдать что-то подобное или продолжение разборок совершенно не хотелось. Но машина стояла на том же месте, хоть и заведенная, только мужик уже сидел спереди, а не на заднем диване. Резко развернувшись, криминальный элемент поравнялся с нами и опустил окно: «Ничего не было. Здесь никого не было. Забудьте нахуй, или пеняйте на себя. Всё, до завтра».
Мы молча смотрели на удаляющуюся машину стоя посреди дороги рядом со сторожкой. «Виталя, пойдём за водкой», сказал Серёга глядя на меня. До меня доходило, что с Виталей надо поговорить о произошедшем отдельно, но я, до сих пор, молча жадно глотал воздух, как выкинутая из воды рыба, не в силах выдавить из себя хоть слово. Я сел на скамейку и тупо ждал возвращения мужиков. Мнимая крутизна картины «копай себе могилу», как я себе представлял раньше, испарилась бесследно, замещенная увиденной жестью. Перед глазами постоянно всплывало кровавое месиво, бывшее лицом того мужика и выпученные глаза на искаженном от злобы лице нашего криминального элемента, орущего на нас, чтобы мы били этого бедолагу. Водка тогда приглушила рёв впечатлений от пройденного, но его отголоски еще долгое время спустя заставляли покрыться испариной лоб, а ладошки вспотеть.
Мы так и не узнали, в чём была суть ситуации, но, если честно, не особо и хотелось. В принципе, мы и не вспоминали о произошедшем, предпочитая двигаться дальше. Не наше это дело, и методы, уж точно, не наши.
Часть 19. Необязательное. Клиент всегда прав, когда трезв.
Кладбище - механизм достаточно странный. Для его качественной работы нужно немногое: чтобы было кого закапывать и кому закапывать, если по большому счету. Казалось бы – схема проста до безобразия, а потому нарушить работу кладбища практически невозможно. Но всегда есть фактор, который может кардинально повлиять на ситуацию. Таким фактором для нас был, естественно, алкоголь. Страшно – бахни для храбрости, противно – двести грамм, и пройдет, скучно – да боже ж мой, ясен пень, что нужно делать. Были и негативные стороны. Например, кто-то перепил, и вот мы уже пыхтим, неся гроб втроём – тяжелее, но не смертельно, выкручивались. Но зеленый змий хитёр, зараза. Чувствуя, что мы не сломимся, и будем бесконечно держать его удары, защищая честь и достоинство погоста, он зашел с другой стороны. Как я уже упоминал ранее, район, в котором располагалось кладбище, был расположен не в самой фешенебельной части города и контингент был соответствующий. Нет, конечно, было много вполне достойных людей, вежливых и адекватных, но их антиподов было гораздо больше. А бывали и просто забавные и колоритные представители местного «бомонда».
Декабрь. По-настоящему сильных морозов еще не было, но в головах мелькало осознание факта, что вот-вот зима развернётся в полную силу и, наконец, застелет уставшую землю белым пуховым одеялом. Серёга стоял на крыльце с дымящейся кружкой кофе в руках, как всегда подслеповато вглядываясь в уходящую в серое пятно города дорогу. Виталя и Жека ушли в магазин, купить закуски к двум охлаждающимся в холодильнике бутылям водки, оставленным после только что оконченного захорона. Я завершил оформление документов и вышел на крыльцо к Серёге дожидаться похоронную процессию, оставленную нами в глубине кладбища отдать последние почести похороненному. Типичный субботний полдень на кладбище. Наконец, появилась первая машина, поравнялась с крыльцом, я протянул документы в окошко, попрощался и вернулся в сторожку.
Процессия медленно исчезала, сливаясь с затуманенным пятном города, ну а мы сели за стол и тяжелый рабочий день начал шустрыми темпами превращаться в прекрасный субботний вечер. Минут через 40, когда мы поняли, что полученного топлива нашему субботнему локомотиву не хватило чтобы выйти на крейсерскую скорость, было решено отправить Виталю за добавкой. Сборы Витали и наш галдёж были прерваны внезапным грохотом снаружи, сопровождаемым гавканьем Кузи и звоном бутылок. Выбежав на крыльцо, мы узрели распластанный на ступеньках организм, облаченный в дубленку и формовку, держащий в вытянутой руке увесистый пакет, из которого выкатилась бутылка водки. Подняв пришельца на задние конечности, мы идентифицировали в нём особь мужского пола, приличной наружности, но в состоянии изрядного алкогольного опьянения. Оглядев нас мутным взором, мужичонка подсобрался, улыбнулся и выдал: «О, вот вы-то мне и нужны, помянуть надо бы хорошего человека». Мы подумали, что это просто крепкий малый из недавнего захорона, который отбился от стаи и искал близких по духу для совершения ритуальных возлияний. Попытавшись вежливо отказаться от усугубления его и без того шатко-валкого состояния, мы встретили мощное сопротивление, слабо аргументированное доводами типа: «Не, мужики, ну мне правда надо с вами!». Ну надо, так надо. На всякий случай, с горем пополам, выяснив адрес проживания мужичка, дабы опосля всех процедур отправить его восвояси, мы приступили к поминательному процессу.
Надо заметить, сперва в атмосфере вечера витала неловкость, всё-таки совершенно чужой, пусть ввиду пьяности и максимально широко открытый, как рот Галкина перед микрофоном, человек. Но у него с собой в объемном пакете был солидный запас нейтрализатора неловкости, причём настолько существенный, что Витале дважды пришлось сгонять за закуской и соком. А сам мужичок оказался просто кремень. Потухая каждые полчаса минуты на полторы, он снова вспыхивал и оживлялся, едва услышав журчание разливаемой по стопкам беленькой. Занося над нехитрой закусью стопки, мы не чокаясь пили за некоего Валеру, который был прекрасным другом и надежным единомышленником нашего внезапного гостя. Первый час во мне бурлило какое-то непонятное чувство тревоги, которое плавно затухало с каждой опрокинутой порцией ледяного нейтрализатора забот. К концу вечера я захмелел и вовсе забыл обо всех тенях сомнений, падающих на просветленный субботними посиделками разум.
Как итог, все были не то что навеселе, а конкретно в стельку наструганными. Я, будучи самым крепким, вызвал несколько такси – одно для нашего посетителя, одно для себя и отдельно для еле живых Витали и Жеки. Отправив первым мужичка в дубленке, сердечно благодарившего нас за понимание, поддержку и доброту, я принялся отрывать от стены Жеку, благодарившего угол сторожки за понимание, поддержку и доброту, чтобы запихнуть его к поникающему на заднем сидении такси Витале. В итоге, распихав всех по такси и расплатившись, ибо были реальные сомнения, что господа отъезжающие находились в состоянии сделать это сами, а также накинув чутка за возможную необходимую помощь в транспортировке до подъезда, я с чувством выполненного долга прыгнул в тачку и поехал к друзьям, чтобы встретить единственный выходной где-нибудь в заведении с музыкой. Как по итогу закончился вечер я, честно говоря, не особо помню. Но вот как начался мой «единственный выходной» забыть невозможно.
Не знаю точно, во сколько я лёг, но судя по ощущениям и пьяности организма – минут за семь до того, как мой мобильник начал рьяно елозить по полу, разрушая мой хрустальный мозг надрывными вибрациями и адово громкой мелодией. С трудом сфокусировавшись на дисплее, я смог собрать все символы воедино – Серёга Кладбище. Нажав на зеленую трубочку, я услышал истерично-взволнованного Серёгу, прооравшего в трубку о предстоящем через четыре часа захороне. Подавившись собственным матерным ответом, я с трудом прохрипел: Щас буду, звони мужикам!» и стремительно пополз в ванную, в надежде, что ледяной душ сделает человека из того слизня, что был разбужен Серёгой. Выкрутив кран на максимум, я направил обжигающе ледяной поток струй на себя, ощутив на коже покалывание тысяч иголок и…. нихуя. Вообще по барабану. Укололо разок и баста. Пофиг на ледяную воду, от слова вообще. Я бухой. Постояв пару минут, обливаемый то холодным то теплым потоком воды, я решил ехать как есть, надеясь прийти в себя по пути.
Что же произошло на самом деле, спросите вы? Оказалось, что мужичонка, барахтающийся у нас на ступеньках крыльца, был послан из расположенного недалеко от кладбища дома, где недавно умер его хороший товарищ Валера. И, несмотря на абсолютную трезвость на нулевом километре пути, достойно пройти дистанцию загоревавшему другу не удалось. Отказавшись от машины и сказав, что он дойдет до кладбища пешочком, чтобы подумать и подышать, на самом деле он преследовал другую цель. Путь от дома умершего до кладбища преграждали два магазина. Отправлен мужичонка был в 10 утра, а дошел до кладбища в 2 дня. На каждом пит-стопе он брал пару бутылок мужикам на кладбище, за работу так сказать, и себе горевавшему, малютку водки да пару крепких пива, чтобы не на сухую пить. Ну и пришёл он к нам изрядно готовеньким, позабыв об основном посыле, плюс, допустив огромную оплошность – отзвонившись в пункт отправки после первого пит-стопа с докладом об успешно выполненной миссии.
Копать было очень тяжело, и будь это январь или февраль – мы бы могли не успеть. Но земля успела промерзнуть лишь на полметра, и мы справились. Пару раз мой организм бунтовал против такого хардкорного подхода к рабочему процессу – пей всю ночь – не спи – копай, и отправлял меня в кусты, выгнать лишнее. Но всё обошлось, в целом, хорошо. Тот мужичок пришел к нам через несколько дней, извиниться да помянуть, но мы, имевшие горький опыт, впредь не пили с возможными клиентами и посетителями кладбища и, выпив по стопке прям на крыльце, вежливо растворились в сторожке, пожелав всего наилучшего мужичонке в дубленке.