Щенки на кладбище, Гомель
Сила Пикабу, помоги найти хозяев для хороших ребят. Наткнулись случайно, живут под плитой, штук 7. Пугливые, но поесть выходят, поймать можно. Может кто хочет друга? Некуда взять даже одного, дома толпа животных.
Сила Пикабу, помоги найти хозяев для хороших ребят. Наткнулись случайно, живут под плитой, штук 7. Пугливые, но поесть выходят, поймать можно. Может кто хочет друга? Некуда взять даже одного, дома толпа животных.
Иван Андреевич возвращался на родину, в Беларусь, после войны 1849-1853-х годов. Кибитка ехала медленно. За окном маячил сильный ливень с редкими вспышками молний. Извозчик был молчаливым, что раздражало Ивана. Он-то любитель по-болтать, особенно после войны, где погибли все его товарищи.
– Эй, долго мы ещё?! – спросил Иван, чувствуя жуткий холодок по шее.
– Скоро будем, – ответил извозчик.
Но ответил он фальшиво, и Иван Андреевич услышал нотки страха в его голосе, словно он не знал, куда ехать. Дождь прекратился. Стало через чур тихо. Да так, что даже стук копыт лошадей был не слышен.
Несколько мгновений спустя сгустился туман, причём настолько плотный, что видны были лишь контуры лошадей, извозчика да мрачного леса Кибитка остановилась. Лошади беспокойно заржали. Казалось, это был единственный звук в тумане. Из леса послышался хруст ветвей, словно кто-то быстро бежал к кибитке.
– Какого чёрта ? – пробубнил извозчик и встал со своего места.
Он пошёл в сторону леса. Страх взял извозчика в свои острые и мерзкие лапы. Поднял с земли толстую палку и приготовился обороняться от бегущего из леса. Хруст веток и шелест листвы стал громче и куда ближе. Ивану показалось, что сейчас покажется монстр или демон, прыгнет на извозчика и утащит его с собою в лес. Но вместо этого мужчина, увидев бегущего, издал короткий истошный вопль. После этого наступила гробовая тишина.
Иван вышел из кибитки и попытался найти его, но извозчика нигде не было. Лошади попытались заржать, однако из их глоток донёсся лишь хрип и писк. Иван снова услышал хруст ветвей. Нечто серое и прозрачное справа быстро прошмыгнуло мимо него, убило животных, свернув шеи, и исчезло. Иван Андреевич упал без сознания. Проснулся через несколько часов, однако туман не то что не исчез, а стал плотнее. Единственное, что видел бывший военный, так это размытые контуры деревьев и свои руки. Он попытался проверить кибитку и коней, но их не оказалось. Тогда он решил пройти вперёд и зашёл в лес. Он ходил по нему в поисках тропинки, выведущей его в населённый пункт. Тумана здесь оказалось меньше. Блуждал Иван так тридцать с лишним минут. Все звуки в тумане стали ещё тише. Ему показалось, словно время застыло. Ветра не было, как и живых существ. Только птицы возле Ивана – единственные живые существа, которые издают хоть какие-то звуки.
Иван Андреевич нашёл какую-то тропинку среди бесконечной травы и деревьев и пошёл по ней. Эта тропа была словно бесконечной, будто Природа решила просто подшутить над военным. Он прошёл по этой тропе несколько раз и всё время видел большой дуб с вырезанным по середине ромбом с ромбом в центре. Ивану несколько раз показалось, будто он ходит кругами, и всё из-за этого дерева.
– Да что же происходит ?! – крикнул он, не в силах сдержать страх и гнев, вышедший из его груди.
Крик разнёсся эхом по всей округе. Птицы вылетели из своих гнёзд. Вдалеке он услышал плач женщины. Ивану стало не по себе. Мурашки пробежали по всему телу. Он пошёл к плачу. Лес вывел его на какое-то поле, в котором он видел непонятные очертания. По-тихоньку дымка тумана начала рассеиваться, а плач женщины стал громче. Впереди Иван увидел огромное кладбище, а в его центре возвышался, словно мрачный готический замок, заброшенный серо-белый склеп. Военному стало невероятно страшно, но убежать назад он не мог, боясь потеряться в бесконечном лесу. Да и ему стало любопытно, что за женщина там плачет. Как военный и защитник мирных граждан, он был обязан помочь ей. Он перешёл через каменную арку. По сторонам было как минимум тридцать могил с каждой стороны. Иван этого увидеть не может, но с высоты птичьего полёта это кладбище уходит за горизонт, и там, под землёй, находится около миллиона похороненных людей. Проходя мимо одной могилы, Иван на секунду краем глаза заметил на слева высокую тощую деревянную фигуру, у которой из дыры в области рта торчит длинный язык, обмотанный по всей шее. Он резко повернулся назад, но фигуры не было. Иван смотрел на надгробные камни и видел разные имена прошлого и настоящего. И большинство из них он узнал. Пятеро из них были его товарищами по войне.
Несколько часов блужданий по этому огромному и серому кладбищу в тумане вывел-таки его к склепу, куполообразная крыша которого была разрушена. Иван этого увидеть не может, но сзади в воздухе парили тысячи сожжённых людей, по телам которых ползли трупные черви. Дверь в склеп была заперта изнутри, а плач женщины усилился многократно. Теперь он представлял собою вопль. Тогда он решил попасть туда через дыру в крыше. Еле как взобрался и попал туда. Резко стало очень тихо и темно, будто ночь накрыла кладбище со склепом. Только тихие всхлипывания женщины в самой глубинке склепа наводили ночной ужас. Иван достал из кармана спички и зажёг одну. Огонёк давал мало свет, но этого хватило, чтобы на полу найти свечку с подсвечником. Он зажёг её и стало лучше видно. По мере приближения к всхлипам, огонёк больше тряся, руки тоже, ноги стали ватными, а в глазах помутнело. Вдалеке он увидел открытый гроб, и рядом с ним на лестнице сидела женщина брюнетка в белом похоронном платье, закрывая лицо руками. Она была повёрнута к гробу.
– Мисс ? – спросил Иван, медленно подходя к ней. Женщина перестала плакать, лишь шмыгать носом.
Он дотронулся до неё. Женщина повернулась к нему и убрала рука, представив своё лицо без глаз. А из глазниц текли кровавые слёзы…
Кликбейтный заголовок, ага. Но я так подумал, что сделаю еще пару постов о кладбищах для начала. Этот пост тоже о нем, ну и немного о
Татары в Беларуси давно, с 14 века и появлялись тремя путями: самая крупная доставка - князь Витовт договорился с Тахатамышем, у которого были проблемы в Золотой Орде, тот привел свое войско и получил земли и привилегии. В обязанностях было активно воевать, когда надо. В Орде вообще было неспокойно, так что второй путь - бегство и поиск защиты. Но отряды были не такими большими. Ну и третий путь - военнопленные.
Расселились татар и стали в Новогрудке (там самые знатные жили), Ивье, Смиловичах, Мяделе, много еще где в Западной части Минской и Витебской областей и в Гродненской. И тут хорошо проявилось несколько факторов, главными из которых было два - религиозная терпимость Беларуси и феодальные отношения.
Люди как свою национальность определяли до 19 века? Никак. Спроси у француза, откуда он, тот свою деревню назовет, как немец, беларус или татарин. Ты про эту деревню не слышал никогда, он назовет ближайший большой город. А если и это не поможет, то короля своего вспомнит, а потом может и страну. Так что название страны - оно для иностранцев и прочих врагов. Другое дело - религиозные проблемы. Но тут повезло - в 15ом веке проблема была между католиками и православными, которые разных князей поддерживали. Но тогда правительство на белорусских землях договариваться умело, православных уравняли в правах с католиками, католиков с православными. А когда позже появились церковные реформаторы, магнаты со шляхтой меняли свою конфессию, тем самым протестуя против действующей власти. И без междоусобной крови обходились обычно. Ну кто в такой ситуации станет обращать внимание на мусульман, которые свою знать конечно имеют, но во власть не лезут?
Концептуально служба верховном хану Орды не слишком отличалась от службы верховном князю. После смерти Витовта, когда прошло несколько междоусобиц, татары не успели адаптироваться и не занимали ничью сторону. А в последующем их воинская сила была не значительной и сведений, что они участвовали во внутренних разборках, нет.
С религией вышло более интересно. Татары имели свободу вероисповедания, изначально жили общинами (к слову они сохранили свои общины и до сих пор). Ислам был важной частью общины, деревянные мечети 19 века стоят до сих пор. Зато появились уникальные книги - китабы. В них писали на белорусском, используя арабский алфавит
Книги Корана на белорусском сохранились с 17о века, хотя считается, что первые появились на 100 лет раньше. И уже по этим книгам видно, что происходило со страной. Если первые версии Корана написаны на "чистом" белорусском, то позже там появляются польские слова, которые вновь исчезают к концу 19о века.
Я попал на кладбище под Смиловичами. И там можно ощутить влияние глобализации двадцатого века и то, как важно для общины, а по сути диаспоры, которой уже 600 лет, сохранить что то свое.
Это столетняя фотография из Ивья.
А это мои фото из Смилович
К сожалению мой фотоархив остался в Беларуси, не могу показать эту фотографию с другого ракурса, но если присмотреться, то вверху на плите изображена звезда. Это еще старые захоронения и звезда в сочетании с полумесяцем имеет отношение к исламу. Но в 30-50х есть ряд могил красного цвета с красными звездами, очевидно что там уже религии намного меньше. Однако опять же все написано вязью.
С 60х по 70е приходит русский язык. Аутентичности становится меньше. Однако у диаспоры появляется свой историк - член КПСС, преподаватель исторического факультета Ибрагим Конопацкий, который ведет спецкурс по национально-культурному многообразию Беларуси в 70е.
И вот уже с начала 80х появляются новые надписи, сделанные на белорусском языке, естественно со своей спецификой. В 90е их становится намного больше, где-то белорусский сохраняется до сих пор.
И на данный момент, если судить по информации с кладбища, у белорусских татар есть два направления. Одно отходит от своей истории и религии, появляются фотографии людей на надгробьях.
Есть и другой путь. Там полностью исчезают записи на кириллице, остается только арабская вязь и никаких картинок, не то что фотографий.
Но в Беларуси существует уникальная диаспора, которая смогла сохранить себя на протяжении столетий, у них хорошие отношения с соседями, хотя и не без конфликтов (был случай, когда жену татарина, христианку, пробовали похоронить с мужем на татарском кладбище, что повлекло за собой скандалы). При этом общность особенная и отношением к исламу. По неподтвержденной информации в свое врем приезжала делегация из Саудовской Аравии, которая хотела поддержать финансово белорусскую общину. Однако расхождения в религии оказались настолько сильными, что всякое общение было свернуто.
Кладбище выглядит ухоженным. Могилы, которым явно больше 100 лет убранные, люди стремятся поддерживать порядок, хотя камни постепенно и уходят под землю.
Я оказался в вынужденной эмиграции. В этой ситуации многие заводят блог, чтобы рассказывать о своих эмоциях и делах. Я может к этому и приду, но хочу начать с чего-то другого.
Я занимался этнологией, в частности исследованием кладбищ. Впрочем продолжаю и сейчас.
В свое время я с удивлением узнал, что у больниц и тюрем Беларуси есть свои кладбища, хотя казалось бы, что это вполне логично. Но попав на место, я оказался под сильным впечатлением.
Такая тематика дает намного большее представление об истории, чем кажется. Значительную часть времени история как наука воспринималась как история элит. Был король, у него бароны, они воевали с теми и теми и погибли в таком-то году. Потом представления людей об истории расширились, стало интересно, а как 100 лет назад крестьянин готовил обед и что говорил за столом перед едой.
С кладбищами то же самое. Я знаю, какая категория людей здесь находится. Информацию о времени получить достаточно просто. А изменения памятников и захоронений с течением времени дают информацию о происходящем в стране.
Был я на кладбище трижды, поэтому на фото разное время дня.
Это Тараски - деревня в 50 км от Минска, где с 1968 сделали дом престарелых, а с 1972 года появился психоневрологический дом-интернат.
В союзе не слишком афишировалось наличие людей, у которых проблемы с головой. Тем более что у многих жильцов этого учреждения они появились в результате алкоголя. Но и отправлять своих родственников в подобные учреждения тоже считалось позором. Старались по мере сил ухаживать самостоятельно. Но если сил не оставалось...
Так что мы имеем одиноких людей, алкозависимых, социально-неблагополучных. И могилы 70х это подтверждают. 80 процентов из них разрушена, остались только холмики.
В редких случаях приезжали и ставили памятники, но это исключение. нормальных памятников из семидесятых только три. Впрочем есть и четвертый, но он обновлен лет 5-10 назад. Хорошо что вспомнили.
В 80е появляются таблички с номерами, в 90е и с фамилиями.
При этом чуствуется, что уровень свободы уже несколько иной. Есть несколько самодельных крестов - т.е. их скорее всего сделали сами пациенты для своих друзей. Или табличка, прибитая к пню дерева.
В 90х церковь вновь начинает играть значительную роль в жизни общества, и таблички с номерами заменяются на кресты. Церковь всегда стремится оказать поддержку наименее защищенным слоям населения, "юродивым". С одной стороны потому что это благое дело, а с другой они становятся искренней массовкой монастырей или их проще привязать к себе , как алкоголиков (в городских монастырях из не мало). Впрочем религия сама по себе становится более значимой, есть могила с обозначением мусульманки.
Ну и видно, что со второй половины нулевых появляется больше памятников. Люди, чьи родственники оказались здесь, помнят о них. Приезжают навещать, ставят памятники. Вообще наше общество стало чувствительнее и добрее. И хорош бы эта тенденция сохранялась.