Анатолий Берестов посвятил речному флоту больше 40 лет своей жизни. Он уже не может без Иртыша: зимой капитану снятся теплоходы, а летом он почти всегда у штурвала. Но давайте обо всем по порядку.
Место действия - Павлодар, Казахстан. Единственный в стране речной порт.
Павлодарский речной порт - не то место, куда вы приходите покататься на теплоходе. Это отдельное предприятие, которое занимается транзитом и добычей речного песка, доставляет в Россию щебень и занимается очисткой рек. Огромные баржи, буксиры и современные плавучие краны – все это судна Павлодарского речного порта.
Капитан Анатолий Берестов - часть целой династии. Его дед Александр Александрович в годы войны был бакенщиком на Иртыше. Это то же, что стрелочник на железной дороге, только условия работы сложнее. Бакенщики устанавливали на реке сигнальные знаки, которые указывали фарватер и позволяли речникам не сесть на мель и избежать подводных камней.
Родители Анатолия Берестова – тоже речники. Будущий капитан когда-то жил вместе с ними на берегу Иртыша и не раз без разрешения переплывал реку на старой лодке, за что потом получал крапивой от деда.
Теперь, спустя столько лет, по стопам капитана Берестова пошли его сыновья: старший Владимир работает штурманом, а младший Игорь – мотористом.
– Династия у нас большая. Дедушка работал на реке во время войны, потом родители, теперь я и мои сыновья. Надеюсь, внук, когда подрастет, тоже пойдет по нашим стопам, – рассказывает капитан легендарного БТМа (сегодня Анатолий Берестов - капитан теплохода «БТМ-636»).
Анатолий Берестов – речник со стажем, но морские волны ему тоже знакомы.
– Сразу после школы я поступил в Семипалатинское речное училище, а в 1975 году была моя первая навигация. Потом три года отслужил в морфлоте. Мне предлагали остаться, но я сказал, что Иртыш на Балтику не променяю, – добавляет капитан.
Что интересно, свою супругу Берестов тоже встретил на флоте.
– Работал вторым штурманом на теплоходе. Тогда у нас были самоходки-«космонавты»: «Терешкова» и «Гагарин». Мы возили на элеватор зерно, выгружали его две девушки – светленькая и черненькая. Одну я увез с собой, – смеется капитан.
Сейчас на флоте работают не только отец, но и сыновья Берестовых. Причем эти двое не просто росли в семье речников, они росли прямо на теплоходе.
– Так и было. Мы работали на транзите, поэтому жены речников часто становились на судне матросами, поварами и радистами, – говорит Берестов. – Моя жена работала поваром на теплоходе, и сыновья были с нами. Когда дети подросли и началась школа, я ушел работать на «Ракету». Два дня в рейсе, четыре дня дома.
Недавно Берестов вернулся из дальнего рейса. Уходил на север. К слову, к северам он привычный: в советское время Анатолий Берестов со своей командой не раз ходил до Нижневартовска, Салехарда и Сургута. В 2008 году капитану даже пришлось зимовать в Ханты-Мансийске.
– На этом теплоходе я работаю с 2002 года. В 2008 году мы ходили на нем в Ханты-Мансийск. Ушли осенью и вернуться до первых морозов не успели. Пришлось зимовать, – вспоминает Анатолий Берестов. – В этой местности еще ходят «Ракеты», «Зори», и бегают теплоходы на воздушной подушке. Там есть такие места, где нет дорог – только водный транспорт, а вместо автобусов - вертолеты.
Северные коллеги тепло приняли павлодарских речников. Да и вообще, в России их очень ценят.
– У нас ходить сложнее, можно сказать, асы работают, – объясняет капитан. – Ниже Омска есть участок, где можно поставить штурвал по центру и четыре часа пить чай, а здесь постоянно дергаешь его туда-сюда. Поэтому павлодарцев в России уважают и постоянно зовут на работу.
Разумеется, есть у речников и свой негласный свод правил. То бишь профессиональные суеверия.
– Примет немало. Если идешь с баржами и на борт садится сорока, жди хороших новостей. Если ворона – плохих, поэтому ворон мы пытаемся отогнать. Еще на теплоходе нельзя свистеть. Потом, посторонним женщинам нельзя спускаться в машинное отделение – это к поломке. Когда моя жена работала на судне, она могла открыть дверь, позвать, но внутрь не заходила, – рассказывает Берестов.
Капитан Марат Кенженов в Павлодаре недавно. Отработав около 20 лет в России, вернулся в родной порт и сменил у руля своего отца – Серика Кенженова.
– Папа у меня – капитан. Когда я родился, он уже работал на флоте. Поэтому я с самого детства все каникулы проводил на судне. Потом закончил семипалатинский техникум, и в 1996 году была моя первая навигация. Эта уже 23-я. Я с детства знал, что буду капитаном, и всегда этого хотел, – рассказывает Марат Кенженов.
Уехать из родного города его вынудили обстоятельства.
– После развала наше пароходство перевели в Россию, и мы ушли вместе с теплоходами. Два года назад я решил, что хочу работать дома, и вернулся, – говорит Марат.
Сейчас он работает на том же теплоходе, которым раньше управлял его отец. Именно старший Кенженов подарил этому судну вторую жизнь. Он восстанавливал его целых шесть лет, начиная с 2012 года.
Этот буксир-толкач собрали на Тюменском судостроительном заводе в 1985 году. Во время капитального ремонта его обновили почти на 80 процентов. Теплоход, конечно, старенький, но надежный. Больше того, когда-то суда проекта 1741 разрабатывались специально для работы на реках Иртыш, Обь, Енисей и Лена в условиях сильного течения.
– Сейчас его отремонтировали и покрасили – стал как игрушечный, – говорит Марат Кенженов.
В отличие от сына отец попал на флот совершенно случайно. После армии ночью в чужом городе, в огромной Москве, он встретил парня, который собирался ехать в Семипалатинск – поступать в речное училище. Ребята разговорились, и старший Кенженов недолго думая уехал с новым знакомым. В итоге поступил, отучился и с начала 1970-х работает на флоте.
– Папа сейчас ходит на маленьком катере: возит пассажиров и руководство порта. Я до сих пор у него многому учусь. Он сильный механик и судоводитель, всегда расскажет и поможет, – говорит Марат Кенженов.
– Марат, а вы помните свой первый рабочий день?
– Да, в свой первый рабочий день я попал на БТМ-604. Он тогда стоял на покраске. Я закатал рукава и стал помогать. По уши был в краске.
– Какой был самый долгий рейс?
– Рейс из Павлодара в Новосибирск. Мы шли на таком же буксире с четырьмя гружеными баржами. Сначала нужно было спуститься до Ханты-Мансийска, зайти в Обь и подняться до самого верховья. Дорога в одну сторону заняла два месяца.
– Что больше всего любите в своей профессии?
– Я люблю в ней эту смесь запахов воды и солярки. Особенно весной, когда теплоход запускается, пахнет краской и зеленью.
Чтобы поговорить с еще одной легендарной личностью, нужно около часа пройти по реке. Туда, где стоит на добыче песка плавучий кран КПЛ-908.
Александр Шелегов – крановщик огромного плавучего крана. В порту его называют просто Порфирич.
Порфирич на речном флоте уже 39 лет. Его привел сюда старший брат, который работал здесь сначала мотористом, потом капитаном парома Качиры – Краснокутск, а затем и крановщиком. Его младший брат пошел похожим путем.
– Сейчас все крановщики на плавкранах – мои ребята, всех отучил, всем подсказывал. На каждом кране поставил токарные станки и оборудовал баню. А как без этого? В кабине сидишь, жарко, стекла со всех сторон, потом выходишь – и в баню, – говорит Александр Шелегов.
Порфирич много лет подряд ходил на север вместе со своим старым другом капитаном Берестовым. Тогда и решил установить на кране первый токарный станок.
– На севере тебе никто не поможет, нужно самому справляться. Вот потребовался болт – у меня станок есть, могу выточить, – объясняет он.
Чтобы загрузить многотонную баржу речным песком, у него уходит три с половиной часа. Иногда справляется быстрее. Но так получается только на этой точке. Плавкраны, работающие в других местах, загружают баржу песком за 6-7 часов. Конечно, Александру Шелегову в работе помогает многолетний опыт, и все равно один год не похож на другой. Иртыш не просто так называют землеройкой: каждую весну русло реки немного меняется.
– Другой раз подумаешь: может, хватит, все-таки три года до пенсии. Но работа не отпускает, я сюда врос, – говорит крановщик. – Бывает, придешь с сумкой, возьмешь с собой обед, а домой вернешься через два месяца – ушел в рейс.
Шелегов в порту человек почти незаменимый. Его все знают, и все идут к нему за помощью.
– Я был механиком, ушел после операции на сердце. В два-три ночи звонили не дежурному электрику в порт, а мне: «Порфирич, у нас подъем не работает. Помоги». Если по телефону помочь не получается, садишься в машину и едешь куда-нибудь в Иртышский район, где стоит кран, – рассказывает Александр Шелегов. – Был случай, пошел просить новые телевизоры на плавкраны вместо черно-белых. Попросил один на 63-й кран, а потом пошел оформлять и говорю: шеф сказал, нужны шесть телевизоров и шесть DVD – по количеству кранов. Мне и подписали. А утром приезжаю на работу, шеф стоит. Два дня ждал, пока остынет, потом сам к нему пошел. А наш старый телевизор ребята потом за борт выкинули.
Десять лет назад, чтобы команда не заскучала, Порфирич решил разбить на борту небольшой сад.
– Моя затея. Хотел скрасить ребятам будни. Огурцы собираем, цветы у нас растут, – рассказывает А. Шелегов. – У нас такой сад и на 77-м кране. Отвлекает от рутины.
У Шелегова на флоте успели поработать почти все родственники. Сейчас остались трое: он сам и два племянника – Владимир Кузнецов и Денис Шелегов. Мама Дениса 38 лет отработала диспетчером на речном вокзале, Владимир встретил в порту будущую супругу.
– Она окончила транспортный колледж в Семипалатинске, и ее направили сюда, – рассказывает Владимир. – Первую навигацию отработала на земснаряде как геодезист водных путей, потом мы познакомились. На следующую навигацию поженились. Уже пять лет вместе, у нас две дочери.
В общем-то, такие душевные люди работают в нашем порту. И местный собакен вам бонусом.