- Оля, надо бы до Пасхи на кладбище сходить, порядок на папиной могилке навести. Может прийдется оградку покрасить да траву убрать.
- Мам, пойдём, конечно. Вот только немного подсохнет земля и пойдём.
- Олюшка, ты знаешь, батюшка ведь в церкви сказал в проповеди, что лучшие дни для посещения кладбища - это дни поминовения усопших, 2,3 и 4 суббота перед Пасхой. А у нас, как на грех, весна - то вон какая. Успеем ли все сделать?
Весна в этом году, и вправду, выдалась ранняя, но долгая и унылая. Ещё в начале марта почти сошёл снег, и начали появляться первые островки свежей зелени, как вдруг опять подул северный ветер, посыпала пороша, и как будто и не было по-весеннему тёплых дней. Так и тянет почти месяц. Солнца давно не видно, все раскисло, и кажется, нет никаких сил дождаться, наконец, тепла.
- Мам, да не переживай, у нас останется про запас ещё суббота перед Вербным. Ты лучше посмотри, есть ли краска да кисточки. Если нету, то я после работы заскочу в магазин да куплю.
Оля видела, что мать стареет, потихоньку теряет силы, суетится понапрасну, подолгу сидит, задумавшись о чем-то. Она выглядела оживленной и радостной только в те дни, когда ходила в храм. Ольга иногда подшучивала над нею, что, мол, та зачастила в церковь. Но мать не обижалась, а наоборот приглашала дочь с собою.
- Знаешь, как там хорошо, спокойно. И на душе такая благодать. Пойдём, Оленька, сама посмотришь.
Но у Ольги не было никакого желания идти куда-то в свой законный выходной. Стоять среди старушек, молиться, да она и молитвы-то ни одной не знает, что ей там делать! И вообще, 21 век на дворе, какая там церковь!
Между тем весна вступала в свои права. Все жарче светило солнце. Подсохло. И мать засобиралась на кладбище.
- Ну, Олюшка, пора, земля уж сухая, работать можно. В эту субботу и пойдём. Краску и кисти я нашла, ещё с прошлого года остались. Мешок для мусора, спички взяла, вроде ничего не забыла, - и поставила в уголок заботливо приготовленную сумку.
В субботу погода выдалась на славу. День был мягкий, безветренный. А воздух кружил голову ароматами набухших почек и проснувшейся земли.
Кладбище выглядело торжественно и празднично. Вся территория прибрана, унесены старые венки и прошлогодний мусор, вскопана земля в цветочниках и посажены первые цветы, почищены дорожки. Кое-где работали люди, приготовляя последнее пристанище близких к Светлому празднику.
Женщины шли по хорошо протоптанной тропинке. Вот и могилка. Немного постояли у оградки, осматривая, все ли в порядке после долгой зимы.
- Ну, Петруша, здравствуй, заждался ты нас. Пасха скоро. Мы тут у тебя приберемся немного. Ты уж не сердись, если побеспокоим.
Работа шла споро, тем более, что с оградкой было все в порядке, только вот буквы на памятнике как-то поблекли после долгой зимы, нужно было подновить.
- Оля, буковки подкрась немного, а я пойду проведаю своих подружек, Царство им Небесное. Я скоро.
Ольга проводила взглядом уже согнувшуюся фигуру матери, села на краешек цветочника перед памятником и начала подводить буквы, стараясь, чтобы краска шла точно по прежним границам.
Весенний воздух, особенная умиротворяющая тишина на кладбище, сосредоточенная работа вдруг вызвали в душе женщины тихую радость. Ей вспомнился фильм Павла Лунгина "Остров". И неожиданно для самой себя она сначала тихонько, а потом все громче начала петь:
- Господи, помилуй! Господи, помилуй!
И так благостно звучали эти простые слова, что голос её зазвенел от нахлынувших чувств, а в груди появился горячий комок. Ольга пела и пела, радостно выводя:
- Господи, помилуй! Господи, помилуй!
Неожиданно она заметила, что воздух вокруг неё задрожал и пошёл волнами, как марево в жаркий день, а возле оградки появилась едва заметная колышущаяся фигура, закутанная с головы до ног в белое, потом ещё одна и ещё. Белые фигуры шли и шли. Потрясённая Ольга смотрела, как они окружили могилу и слушали. Ольга ясно это поняла. Она была растеряна и изумлена. Как такое может быть? И может ли быть вообще?! По инерции женщина продолжала петь:
- Господи, помилуй! Господи, помилуй меня грешную!
- Оля, Оля, да что с тобой такое! Зову, зову, а ты не слышишь.
Словно очнувшись, женщина увидела приближавшуюся мать.
Всю дорогу домой Ольга молчала. Внутренне она снова и снова переживала случившееся с нею на кладбище. Нет, это не могло быть наваждением, уж слишком реальным было все то, что она видела. Значит, мертвые тоже ждут праздник Воскресения и им нужны слова утешения и молитвы. Ольга чувствовала, как трепещет и пробуждается душа. Мать молча поглядывала на дочь, понимая, что произошло что-то очень важное.
В воскресенье Ольга впервые пошла в церковь на утреннюю службу.
"Верую, Господи, помоги моему неверию." (Мрк.9:17-31)