Первым посмотреть на наше творчество прибежал Мунтян, постаревший, одетый в китайский спортивный костюм. Он рассмотрел баннер, пошевелил губами и куда-то уковылял.
После него появился главный инженер, который твёрдым шагом подошёл к стремянке и, постучав по ней, металлическим голосом произнёс:
– Моё дело маленькое. Моё дело – повесить. Обращайтесь к заказчику, – ответил с самой верхушки лестницы Николай.
Главный инженер повернулся ко мне, сморщился, как будто подавился жабой, и повторил:
– Неправильно челобитную подаёте, – улыбаясь во весь рот, ответил я. – Напишите заявление. Шрифт «Вердана», четырнадцатый кегль. Я его рассмотрю в течение тридцати дней и дам ответ.
Главный инженер сжал кулаки, прорычал что-то неразборчивое и потрусил в том же направлении, что и Мунтян.
Через пару минут из подъезда вышел охранник в красивой форме песочного цвета. Он посмотрел на Николая, сидящего на стремянке, потом подошёл ко мне и строго спросил:
– В процессе, – сообщил я.
– Снимайте! – скомандовал охранник.
– Не будем, – произнёс я. – Вы чем вообще занимаетесь и почему даёте нам распоряжения?
– Я дом охраняю, подъезд, чтобы посторонние не ходили и это... порядок был, – смутившись, пояснил мужчина.
– Тогда идите и выполняйте свои прямые обязанности, осуществляйте патрулирование по периметру, – сказал я. – В случае нарушения правопорядка звоните 112 и вызывайте подмогу.
– Да я человек маленький. Мне сказали вам передать, чтобы сняли, я и передал, – охранник почесал затылок. – А где в подъезде периметр?
– Уважаемый, – я прикрыл глаза и подставил лицо солнечным лучам, – идите в подъезд и ищите. Периметр есть везде. Это аксиома.
– Есть! – ответил мужчина и, развернувшись почти по-военному, убыл в подъезд искать периметр.
– Николай, а вы ещё долго там этот баннер клеить будете? – открыв глаза, обратился я к рекламщику.
– Вадим Николаевич, ну куда нам торопиться? – заныл тот. – Я живу достаточно скучной жизнью. Работа, дом, семья. Семья, дом, работа. А тут у вас страсти кипят, люди ходят, вопросы задают, творчеством моим интересуются. Можно я помедленнее буду клеить?
– Ладно, – разрешил я. – Но если тебя свергнут с твоей стремянки, сразу беги в магазин. Там на прилавке лежат разделочные ножи. Бери тот, который для сыра, и обороняйся до последней капли крови. И желательно не своей, а чужой.
– А как я узнаю, какой из них для сыра? – поинтересовался парень.
– У него рукоятка белая, – пояснил я.
– А вы возьмёте нож для мяса?
– Нет, я буду фиксировать происходящее и звать на помощь, – ответил я.
В это время нашу беседу прервал низкорослый старичок со смешной бородкой. Он подлетел ко мне и закричал:
– Немедленно снимите плакат!
Николай аж захрюкал от удовольствия со своей высоты.
– Раньше люди при встрече желали друг другу здоровья, спрашивали о погоде и семье, разговаривали об урожае, – щурясь от солнца, неторопливо сказал я.
– Здравствуйте, – старичок плюхнулся на скамейку рядом со мной и уже спокойно добавил: – Снимите плакат.
– Здравствуйте, – ответил я. – Не снимем. За него деньги уплочены. Специалисты работали, трое суток цвет подбирали поядовитее. А вы, кстати, кто?
– Я представитель собственников этого дома, – гордо заявил собеседник, – и требую, чтобы вы сняли плакат с нашего фасада.
– А я собственник помещения, на окно которого клею баннер, – сообщил я. – Если вам не нравится цветовая гамма или вы нашли грамматические ошибки, то обратитесь в соответствующие органы. Могу дать адреса, телефоны и явки. Записывайте: Загородное шоссе, дом два.
– Перестаньте паясничать! Я сейчас позвоню адвокату! Он вас на место поставит! – опять закричал старичок.
– Я и не паясничаю, а просто шучу и балагурю. Без юмора в России прожить невозможно. Тем более делать-то всё равно нечего без электричества, – тихо ответил я.
Дедушка достал из кармана пиджака телефон и принялся звонить. Судя по всему, он был глуховат, так как звук был включён на полную громкость. И я, и сидящий на стремянке Николай отлично слышали весь разговор.
Старичок пару минут рассказывал адвокату о двух молодых хамах, вешающих баннер на окно магазина, а потом спросил совета.
– Баннер вешает собственник помещения? – поинтересовался приятный женский голос из трубки.
– Собственник, – покосившись на меня, ответил дедушка.
– Там есть надписи, дискредитирующие власть или Вооружённые силы России? – уточнил голос.
– Нет. Но тут есть надписи, дискредитирующие нашу управляющую компанию «Вега».
– Вы – это не государство. Собственник может вешать что угодно. Мы ничего не можем предпринять в данном случае, – ответила трубка и отключилась.
Тогда старичок повернулся ко мне и сказал:
– Дайте мне свой телефон.
– Не дам, – отодвинулся я от него на край скамейки. – Я его в Праге покупал. Айфон последней модели. По нынешнему курсу он стоит бешеных денег.
– Да не трубку, – поморщился собеседник, – а номер ваш дайте.
– Вон на двери магазина нарисован, – махнул я рукой в сторону стремянки, с которой в это время слезал Николай.
Дедушка подбежал к двери, переписал номер и умчался в неизвестном направлении. Подошедший рекламщик сел рядом со мной на скамейку и, запрокинув голову, принялся рассматривать своё творчество.
– Цвет зачётный. Наверное, с Кутузовского видно будет, – произнёс он после минутного созерцания идеально приклеенного баннера.
– Красота, – подтвердил я, – только чего-то не хватает.
Чего именно не хватает, я понял через неделю, но пользоваться услугами Николая не стал. Просто сел за компьютер и набрал текст: «Если вы хотите купить недвижимость в этом доме, то вы обязаны знать, что 3 марта 2023 года управляющая компания „Вега” отключила электричество в помещении магазина белорусских продуктов „Раймаг” без предупреждения и объяснения причин».
Я распечатал всё это на листе бумаги, заламинировал и повесил на двери магазина рядом с расписанием. Когда я вешал, ко мне подошла супружеская пара. Оба лет сорока пяти, прилично одетые. Они прочитали надпись на баннере и моё предостережение, потом задали мне несколько вопросов.
– Я думаю, это временно, – почесав подбородок, произнёс мужчина.
– Коля, ты хочешь закопать в этом доме пятьдесят миллионов? – истерично спросила женщина.
– Вы тут помещение хотите купить? – догадался я. – Для чего?
– Да вот кафешку хотели сделать. С круассанами и штруделем, как в Вене, – объяснил мужчина. – Квартира у дочери в этом доме. Там сейчас ремонт идёт.
– Коля, посмотри на человека! – продолжала голосить женщина. – Он почти три месяца стоит закрытый. Ты хочешь тут похоронить наши деньги?
– Круассаны без электричества невкусные, – подтвердил я. – Без электричества это просто кусок теста.
– Да я ещё ничего не подписывал, мы просто смотрим, – попытался оправдаться Коля.
– И не надо ничего подписывать! Не надо! – женщина вцепилась в руку мужа и потихоньку начала его выталкивать в сторону автостоянки.
Мужчина с тоской посмотрел на окна углового помещения, где мечтал создать кафе, и дал себя увести.
Хотя на этом объявлении не было номера моего телефона, люди как-то находили его и звонили мне. И я рассказывал им про Негматовну и Мунтяна, а заодно давал всем телефон риелтора Аллы. Так, на всякий случай. Не знаю, связывались они с ней или нет, но каждый раз при встрече Алла дарила мне бутылку шотландского виски.
А тридцатого мая рядом с моим магазином состоялось собрание собственников этого здания, и главным вопросом было переизбрание управляющей компании. Собралось примерно полсотни человек. Приехали представители новой управляйки. Инициативная группа принесла стол и бланки для голосования. Поставили стойку с микрофоном.
Первыми со стороны властей приехали три сотрудника ППС. Они приблизились к толпе собственников и с интересом послушали выступающего.
– Чего тут у вас? – поинтересовался сержант, поправив автомат.
– Управляющую компанию переизбираем, – ответил стоящий рядом со мной парень в зелёной майке со знаком пацифиста на груди. – Всё в порядке. Ваша помощь не требуется.
Сержант кивнул, отошёл в сторону и что-то доложил по рации. Минут через десять прикатил ОМОН, человек пятнадцать. Они расположились в стороне от нашей толпы и стали слушать представителя новой управляющей компании. Ещё через пять минут появились три пожарные машины. Из них выскочили бравые ребята с топорами и баграми, прошли к моему магазину, потоптались на месте.
– Где горит? – спросил один из них.
– Нигде не горит. Ложный вызов, – ответил всё тот же пацифист. – У нас тут собрание собственников. Идите в другое место пожар тушить. У нас подгорело, конечно, но ещё не до такой степени. Ваша помощь не требуется.
Пожарный вполголоса выматерился и увёл свою бригаду. Не успели они уехать, как на площадку у моего магазина ворвался мордатый мужик в пиджаке и заорал:
– Вы что тут за митинг устроили? Это что за сброд?
– А вы кто такой, чтобы нас сбродом называть? – возмутился я.
Пацифист достал телефон и начал снимать мужика на камеру.
– Я заместитель начальника полиции Фили-Давыдково! Прекратите меня снимать! Это запрещено!
– Иди на х*й, – засмеялся парень и, ловко увернувшись от мордатого, скрылся в толпе, продолжая при этом снимать, подняв руку с камерой над головами.
– Предъявите документы, – потребовал я, – а то тут, куда ни плюнь, в начальника попадёшь или в его зама. А у меня магазин уже почти три месяца без электричества стоит, так ни одного руководителя не дозовёшься.
Мордатый достал из кармана ксиву, помахал ею у меня перед лицом. «Василий Васильевич», – успел прочитать я.
– Ваши документы! – гаркнул он.
Я достал из борсетки паспорт, открыл его на странице с фотографией и, не выпуская из рук, показал ему.
– Фёдоров Вадим Николаевич, 1966 года рождения, собственник помещения 5Н, – по-военному отчеканил я, затем продиктовал свой телефон.
Мордатый записал мои данные в блокнот.
– Вы последний? – кто-то осторожно тронул меня сзади за плечо.
Я оглянулся. Там стояла небольшая очередь из пяти женщин. Крайняя из них, старушка божий одуванчик, достала из ридикюля свой паспорт и мило мне улыбнулась.
– Э-э-э, подождите, – запротестовал было заместитель начальника, но было уже поздно.
– Это что за ущемление наших прав по половому признаку? – рявкнула стоящая за старушкой рослая бабища лет тридцати и ростом под два метра. – А ну-ка, записывайте наши данные! Всех записывайте!
Мордатый вздохнул и принялся переписывать быстро увеличивающуюся очередь.
Потом прибежал ещё какой-то начальник, вроде из префектуры. Но собрание уже закончилось, бюллетени были подписаны. Также было объявлено о предстоящей заочной части голосования, которая должна продлиться до конца сентября.
Я спустился к машине, потом не удержался и крикнул:
– Расходимся по одному! Если что, мы геологи!
В ответ я услышал смех и хлопки в ладоши.
Участники абсолютно законного собрания тоже разошлись. Не понадобились ни ОМОН, ни пожарные.
А через два дня наступило лето. До суда и смены управляющей компании было далеко. Я окунулся в мир чиновников, которые, по идее, должны были решать проблемы, схожие с моей. Но так происходит только в идеальном мире, где идеальные чиновники идеально решают все текущие вопросы. Там-то уж точно нет Негматовны и Мунтяна.
Наши же реальные чиновники из «клуба московских бюрократов» мои проблемы решать не хотели. За всё лето ни одна сволочь не удосужилась ни прийти в мой магазин, ни даже позвонить мне.
Зато я получал электронные письма – ответы на мои жалобы. Из жилищной инспекции ЗАО Москвы мне писали начальник Комаров А. Д. и его зам, некий Шиафетдинов И. А. Из префектуры отписывался заместитель префекта Куцев В. В.
Все письма были похожи, как братья-близнецы. В них было всё, кроме ответов на мои вопросы. Я пишу: «У меня отключили электроэнергию». Мне отвечают: «У вас не заключён договор с управляющей компанией». Я им: «Какие меры приняты в связи с отключением электроэнергии?» Они мне: «Вами проведены ремонтные работы, вследствие чего нарушена система пожарной безопасности всего здания». Цирк! Причём за мои деньги.
Вначале мне было даже интересно получать эти отмазки, но потом надоело, и я написал в прокуратуру. Дело в том, что в Федеральном законе 59-ФЗ есть статья номер десять, согласно которой чиновник по отношению к гражданину обязан:
1) обеспечить объективное, всестороннее и своевременное рассмотрение обращения, в случае необходимости – с участием гражданина, направившего обращение;
2) запросить, в том числе в электронной форме, необходимые для рассмотрения обращения документы и материалы в других государственных органах, органах местного самоуправления и у иных должностных лиц, за исключением судов, органов дознания и органов предварительного следствия;
3) принять меры, направленные на восстановление или защиту нарушенных прав, свобод и законных интересов гражданина;
4) дать письменный ответ по существу поставленных в обращении вопросов.
Если же чиновник этого не делает, то прокуратура его штрафует: один раз, второй. А потом и уголовное дело может открыть по статье «Халатность».
Мои жалобы в прокуратуру оказались действенными. В жилинспекции зашевелились. Написали, что изучают вопрос и что в управляющую компанию «Вега» было направлено предостережение.
И вот однажды солнечным августовским днём, ровно через пять месяцев после отключения электричества в моём магазинчике, я получил электронное письмо, где чёрным по белому было написано, что в результате проверки, проведённой жилищной инспекцией, электроснабжение моего помещения осуществляется в полном объёме.
Я встал, почему-то на цыпочках прошёл в прихожую, обулся и вышел во двор. Прыгнул в машину и погнал на Кастанаевскую. Там из-за закрытой двери магазина ревел Высоцкий: «Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!» Я вошёл, выключил радио, пощёлкал выключателями. Свет был! Правда, не работала вентиляция, но это уже мелочи.
В магазине появился пожилой человек в спецовке и гордо сказал:
– Это я вам электричество включил. Я дежурный электрик. От управляющей компании.
– Спасибо вам большое! Дай бог вам здоровья и денег побольше! – прочувствованно сказал я.
– Я сфоткаю? – поинтересовался мужчина.
– Фоткайте, можете даже видео снять, – разрешил я. – И акт о включении электричества принесите. По закону мы его с вами должны подписать. В торжественной обстановке.
Электрик кивнул и сделал несколько снимков. В это время у меня зазвонил телефон. Это была продавец из магазина на Ивана Франко:
– Вадим Николаевич, помогите! Тут покупатели, а у нас касса не работает.
– Сейчас буду. Всех впускать, никого не выпускать, – скомандовал я и, обращаясь к электрику, добавил: – Я на полчасика отлучусь. Вы пока акт составьте. Я приеду и подпишу.
Тот кивнул, спрятал телефон и ушёл, а я помчался в свой другой магазин, в экстренном порядке починил кассу и вернулся на Кастанаевскую.
Но света снова не было. Молчало радио, не горели светильники. Я зачем-то пощёлкал выключателями, заглянул в распределительный щит. Вздохнул и вышел. Закрыв дверь, я достал телефон и позвонил диспетчеру:
– Помещение 5Н. У меня нет электричества. Что опять случилось?
– Электрик получил указание прекратить подачу электроэнергии в ваше помещение, – устало ответила трубка.
– От кого было указание? – спросил я.
– От руководства. У вас всё?
– Всё, – произнёс я и выключил телефон.
Солнце пекло как ненормальное. Было за тридцать градусов. Из подъезда вышел охранник, закурил, поздоровался со мной и поинтересовался:
– Магазин когда откроется?
Я покосился на него, обслюнявил указательный палец и поднял его над головой. Ветра не было. Жара.
– Магазин откроем в ночь с октября на ноябрь, – сказал я.
– Точно? – радостно улыбнулся охранник. – А то я скоро гастрит получу с этой работой. Рядом никакого магазина нет, кроме «Винлаба», а там только бухло.
– Абсолютно точно, – подтвердил я и вытер высохший палец о майку. – Приходите в полночь, будем открывать. Я позову клоунов, гимнасток и медведя с балалайкой. Наденем маски кроликов, слонов и алкоголиков. Будет весело.
– Да уж, – откликнулся охранник, – праздник в нашей жизни не помешает.
И мы замолчали. Он курил. Я сидел, пялился в небо и думал, куда мне пойти с женой в воскресенье. В Третьяковку или Пушкинский? А может, просто посидеть в ГУМе в нашей любимой кафешке?
