Павел Семенович стоял возле своей двери и не решался поднести руку к звонку.
Он вспомнил, как когда-то давно в самом начале их совместной жизни с Анечкой, он часто забывал дома ключи. Он подходил к двери несколько минут слушал звуки жизни в квартире и лишь после этого нажимал на звонок. Вслед за нежной трелью, раздавались легкие, быстрые шаги, дверь громко щелкнув, открывалась, и на пороге появлялась она.
-- Вот пришел Рассеянный - весело говорила Аня.
-- С улицы Бассейной - добавлял, моментально обмякая, в домашнем уюте молодой и задорный тогда еще Паша.
Это был их условный код, их отзыв и пароль, которые означали: все хорошо, мы есть друг у друга, наша любовь крепка и трепетна.
Как же давно это было, как будто в прошлой жизни. Уже давно не было шуток, всё чаще Павел Семенович самостоятельно разогревал себе ужин, поскольку приходил к тому времени, когда все домочадцы уже готовились ко сну.
Задерживаться на работе Загорский стал регулярно года два назад. Не отдавая себе отчета, он нашел для себя островок тишины. Дома дети 14 и 16 лет устраивали бесконечные войны. Они то жаловались и ругались друг с другом, то хлопали дверьми, демонстрируя свое несогласие с мнением родителей. Мягкая и улыбчивая Аня то плакала, то превращалась в мегеру злобную и чужую. От домашнего уюта и спокойствия не осталось и следа.
«Вот поэтому все и произошло!» - зло подумал Павел Семенович – «Потому что придешь домой уставший, а там жена с кислым лицом ходит, как будто её весь мир обидел и муж в этом виноват. Хоть домой не ходи. Я тоже живой человек, я устаю, мне, может, радости хочется. Разве я не заслужил?»
У главы семьи стали появляться неотложные дела, аккурат в конце рабочего дня. Сначала Загорский звонил домой, извинялся, пытался загладить вину шутками и признаниями в любви. А потом, как-то незаметно, звонки стали информативными. Он уже не отпрашивался, просто по привычке предупреждал.
- Привет. Буду поздно. Ужинайте без меня.
Вообще многое стал делать по привычке. Дома одни и те же разговоры: Сын съехал по учебе, надо репетитора, а то ЕГЭ не сдаст. Мама болеет, надо навестить. На работе одни и те же лица, шутки, поставщики, отчеты. Такой день сурка в продолжительном, а потому незаметном варианте.
Когда в офисе появилась Лиза, Павел Семенович был очень недоволен.
«Взяли молодую вертихвостку, поди любовница чья-то или родственница. Сейчас начнет косячить, а премии весь отдел лишат».
Контора, в которой работал Загорский, была серьезная, с улицы не попасть. Конкретно их отдел отвечал за поставку оборудования на металлургический комбинат. Нужно было уметь и торговаться с представителями заказчика и выбивать скидки у поставщиков, не проспать сроки, да и бумаги держать в порядке.
Но Лиза оказалась девушкой хваткой, несмотря на свой возраст, дела вела умело, коллег не подставляла. Быстро влилась в коллектив, бегала курить на лестницу, сплетничала с подружкой из соседней конторы. Работает себе человек, никого не трогает.
И все бы ничего, но случился в конторе аврал, ну так, авральчик. Документы нужны срочно к утру, а заказ поступил за час до окончания рабочего дня. Павел Семенович, привычно вызвался поработать, к тому же причиталась оплата рабочего времени в двойном размере, хороший такой стимул. Лиза предложила свою помощь. Как человек семьей не обремененный, а в бумагах дотошный - помощник подходящий. Проработали они тогда до поздней ночи. Зато сдали все в срок, без ошибок и замечаний. Премию получили.
После этого вечера отношения между Лизой и Загорским изменялись едва заметно. Привет! Пока! Как дела! Пару раз вместе сходили на обед. Постепенно фразы удлинялись, а расстояние, на котором они разговаривали, укорачивалось, пока не сократилось до расстояния поцелуя.
С этого момента у Загорского выросли крылья. Он снова стал ощущать себя двадцатилетним. Молодым, сильным, уверенным. К тому же Лиза оказалась приятной собеседницей. Начитанная и наивная одновременно, она казалась беззащитной и трогательной. Ее хотелось опекать и защищать. Главным же было то, что очаровательная любовница ничего не требовала. Подарки не выпрашивала, хотя принимала всегда с радостью, о семье и детях не заговаривала. Роман набирал обороты. Дела, требующие присутствия Павла Семеновича на работе в вечернее и даже в ночное время, множились.
Потухшие глаза жены он замечал, но считал, что она сама кузнец своего счастья. А он мужчина, ему нужен стимул для жизни, для охоты на мамонта, в конце концов. К тому же, она должна быть счастлива - муж рядом, материально обеспечивает - радоваться должна, а не ныть. И вообще - это не измена. Он примерный семьянин и все свои супружеские обязанности выполняет сполна. У него было разграничение, как будто две жизни. Отдельно семья. Отдельно Лиза.
Вот и сегодня, задержавшись у Лизы, он захватил с собой бумаги, чтобы придя домой за полночь, избежать лишних вопросов и привычно спрятаться за компьютер, обложившись графиками поставок.
По дороге домой телефон пиликнул вайберовским сообщением, Загорский поморщился. Просил же не отправлять ему фото и приветики. Надо стереть до того, как зайдет домой. В последнее время жена “нечаянно” стала брать его телефон - “Ой, я думала мой”.
С экрана телефона на него смотрели двое.
Мужчина и женщина сидели в парке на скамейке. Рука мужчины уверенно лежала на коленке девушки, по-хозяйски сдвинув край клетчатой юбочки. Сильно бросалась в глаза разница в возрасте. Загорский сразу вспомнил этот теплый сентябрьский день. Они удачно закрыли сделку. Жизнь была прекрасна, и ему хотелось вдохнуть ее полной грудью. Он ощущал себя юношей, хотелось совершить какую-нибудь безрассудность. Они хохотали, целовались прямо в парке, ели мороженое. А теперь Лиза и Павел Семенович смотрели на него из телефона и номер был незнаком. Первая мысль:
«Стереть, чтобы Аня не увидела» - следом – «А вдруг ей тоже прислали?»
Он вспомнил свою Анечку и ее задорный, хотя и редкий в последнее время, смех. Ее особенный взгляд при встрече, такой, который был предназначен только ему. Она как будто ощупывала его взглядом - все хорошо или есть поломка, нужна помощь. Вспомнил, как они лечили детей от ветрянки и Аня раскрасила детей зеленкой: Гришу в пирата, а Соне нарисовала кошачьи усы. И как он тогда рассердился и ругался на жену, спрашивал, сколько можно ребячиться и заставил отмывать детей спиртом.
И вот теперь Павел Семенович стоял возле своей двери и не решался поднести руку к звонку.