И опять про ноябрь. Как известно, это последний месяц осени, и это время принято называть поздней осенью, или предзимьем.

И конечно, в эту неласковую уже пору тоже можно найти в замирающей на зиму природе тихую, тончайшую красоту и звенящее очарование…

Сегодня предлагаем вам полюбоваться последними осенними красками в средней полосе России на снимках фотографов – пейзажистов.

Приглашаем всех любителей растений присоединиться к нашему славному сообществу в ВК, там вы найдете ещё больше красивых фотографий и интересных рассказов из мира ботаники!

Что у нас есть на старте? Ты умеешь реагировать на свет и температуру, чувствуешь, где верх и низ, твой корешок находит воду и отлично определяет концентрацию веществ в почвенном растворе. Маленькие семядоли уже начинают фотосинтезировать, но их мощности пока не хватает даже на обеспечение твоей маленькой тушки. Вокруг тебя куча ресурсов, но чтобы запустить нормальный фотосинтез и стать полноценным автотрофом, нужны настоящие листья. Хорошо, что родитель отсыпал тебе с собой небольшой резерв питания, которое теперь надо поделить: часть сжечь для получения энергии, а часть пустить в рост.

Итак, чтобы собрать первый работающий лист, понадобятся всякие дополнительные компоненты, которые как раз удалось нащупать в почве. До тебя их уже поюзала по кругу вся местная пищевая цепочка, но ты конечно не привередливый: главное, теперь они ничьи и можно забрать себе. Теперь надо только доставить их к месту строительства. Семядольки начинают испарять воду, и почвенный раствор благодаря капиллярному эффекту проникает в твои ещё плохо дифференцированные ткани, направляясь к пока единственной почке. Почему к ней?

Обратим внимание, что у тебя есть саморегуляция.

Во-первых, корень, нащупав что-то хорошее, с движением жидкости передаст специальный гормон, который сообщит что-то типа «приём, я корень, обстановка штатная, поставки продолжаются». Потеря этого сигнала будет значить, что нет либо воды (транспорта), либо корня (отправителя), и всё очень плохо: переставай испарять, не отращивай листья; возможно, семядольками придётся пожертвовать, главное сохранить почку и дай бог всё поправится.

Но пока сигнал идёт и поступают питательные вещества; на сцену выходит «во-вторых»: твоя почка, она же точка роста, она же будущий главный побег. Сигнал, который она подаёт, расшифровывается «корень, вас понял, работаем, остальные суки притихли и хабар на базу». Именно так резко, потому что ты лесное растение и хочешь залезть как можно выше, а почка и будет этот процесс осуществлять.

И вот мы накачали веществ к почке, и она отстроила первый лист. Вернее, сразу два листа, такая уж твоя кленовая анатомия. В них (ура!) наконец-то пошёл долгожданный полноценный фотосинтез: теперь ты автотроф - можешь фармить энергию и углеродные волокна для строительства прям из воздуха. Начинаем играть по-взрослому. Наладив мощное производство глюкозки и АТФ (это такие биохимические батарейки для всех твоих процессов), листья выходят из-под покровительства почки и запускают свой сигнал: «пацаны, ваще лафа, хлоропласты крутятся, углеводы мутятся».

Этот сигнал запускает самый интересный процесс: дифференциацию тканей, то бишь изменение большинства твоих клеток согласно их конечному назначению.

Как раз вовремя: листья ведь очень мощный насос, к ним нужно строить уже магистральный трубопровод; к тому же ты теперь серьёзный пацан, нужно наращивать кору, чтобы всяким насекомым и грибкам было сложнее отжимать у тебя накопленное.

И тут какой момент. Технически, расти, развиваться, обмениваться со средой и, ну, быть живыми, должны вообще не все твои ткани. Например, старые клетки в сердцевине побега будут гораздо лучше проводить воду, если от них останутся только боковые стенки, понимаешь, для общего блага, потому что им и есть тогда не надо будет, вообще ничего не надо будет. Вооот. Ну и самые крайние снаружи тоже, по большому счёту, круто если помрут, потому что одревесневшие и сухие будут защищать тебя гораздо круче, опять же, зачем их кормить?

Теперь ты стал настоящим древесным растением: в отличии от всех остальных дурацких организмов, на кой-то фиг снабжающих свои потроха драгоценной энергией, ты набираешь рост и объём, год за годом накапливая внутри себя слои высокоэффективной мёртвой плоти. Зато кончики корней, почки и камбий – тонкий слой живых клеток между корой и древесиной – технически, стали бессмертными и могут делиться бесконечно долго, создавая новые клетки, которые отомрут, как только примут нужную для защитных или проводящих функций форму. Кстати, и от нижних листьев и веток ты будешь избавляться по мере роста, предварительно «демонтируя» из них наиболее ценные вещества. Такой каннибализм - изящное решение с учётом жёсткой конкуренции с другими деревьями за вообще все ресурсы.

Кстати, о конкуренции. Надо как можно быстрее и эффективнее дотянуться до света. У тебя уже довольно длинный побег, и над каждым листом, в пазухе, притаились новые почки. На следующий год часть из них должна стать побегами тоже, проблема в том, что если все они будут расти одинаково, то, во-первых, тебе не хватит ресурсов на нормальный рывок вверх, во-вторых, они начнут конкурировать за свет уже между собой, что вообще дичь.

Хорошо, что твоя самая верхняя почка жёсткий диктатор, как это принято у всех лесных растений.

Как только весной начнётся сокодвижение, она начнёт посылать такой мощный сигнал «хабар на базу», что моментально обгонит прочие. Те, что пониже, всё равно что-то урвут, но под давлением главной расти пойдут в сторону. Самые нижние скорее всего вообще никогда не проснутся, они нужны для резерва. Если первоначальные главные почки повредит мороз или что-то ещё, почка, оказавшаяся верхней, станет новым лидером, прижмёт прочие и пойдёт расти, что характерно, вертикально вверх. (Иногда, впрочем, они всё равно просыпаются уже в глубине ствола, этот аналог рака называется кап).

Допустим, ты везунчик, прожил больше 15-20 лет, растолкал братишек и добрался до прямого солнышка. От скакнувшего фотосинтеза сигнал листьев «пацаны, лафа» забьёт главную почку: все побеги, достигшие света, начнут расти одинаково, крона станет шарообразной и ты начнёшь плотно цвести на радость аллергикам.

И если ты понял наш основной принцип, то спросишь «а какой сигнал подают семечки, чтобы я тратил на них ресурс?» Так вот, зародыш в семечке с определённого момента отрастит… Свою собственную верхушечную почку. И она будет отправлять свой собственный сигнал «батя, гони хабар». Конечно, куда более слабый, чем сигналы твоих собственных почек, но достаточный, чтобы получить немножечко запасов для старта.

Ну, и со временем ты состаришься, что-нибудь сильно повредит ствол, в рану попадёт инфекция, доберётся до слоя из мёртвых клеток и сожрёт изнутри твой несопротивляющийся скелет. Или тебя спилят коммунальщики. Или не спилят, и будет ветер, и мокрый снег, твои корни не справятся и ты упадёшь на гараж-ракушку. Или на жигуль, или на бабку. Не суть.

Главное, тебе было интересно это читать. Надеюсь)

«Да ты лох!», - нередко можно услышать по отношению к неудачливому, нерасторопному и вообще никчемному человеку. А все ли знают, что на самом деле лох – это растение, причем довольно известное, и на территории России оно тоже с успехом растет!..

Лох узколистный (Elaeаgnus angustifоlia) – это листопадный кустарник либо небольшое дерево до 7 метров высотой, часто с колючками. В дикой природе он широко распространен в Южной Европе, Средиземноморье, Средней и Центральной Азии. На территории России лох растет на юге европейской части, на Северном Кавказе, в Западной Сибири и в Алтайском крае. У него узкие листья до 8 см длиной, с обеих сторон покрытые серебристыми чешуйками. Поэтому второе название этого растения – лох серебристый.

Цветет лох в мае - июне многочисленными мелкими желтыми цветками, а плоды созревают в августе – сентябре. Они похожи на мелкие желтые сливы с крупной косточкой внутри и сладковато-мучнистой мякотью снаружи. Но это не костянки, как у растений семейства розоцветных. Ботаники называют плод лоха сфалерокарпий.

Плоды лоха съедобны, и его издавна употребляли в пищу в тех районах, где лох произрастает в диком виде. Их едят свежими и размалывают на муку, которую добавляют в хлеб, супы и другие блюда. Отсюда существует много местных названий этого растения: джида, пшат, иерусалимская верба, цареградская лоза, серебряное дерево, лоховина, лоховник и другие. Плоды лоха использовали в медицине как вяжущее средство при заболеваниях пищеварительного тракта, а листья при ревматических болях и как ранозаживляющее.  В современной медицине определены антимикробные, анти-оксидантные, ранозаживляющие, кардиопротекторные и гастропротекторные свойства лоха.

Лох светолюбив, засухоустойчив и неприхотлив. Он может расти на засоленных и песчаных почвах, хорошо переносит пыль, копоть, газ, засыпание песком. Лох очень быстро растет. Поэтому в засушливых районах его часто высаживают как почвоукрепляющее и водозащитное растение, а также используют как декоративное благодаря серебристым листьям, яркой коре и душистым цветкам.

А ещё, у лоха красивая прочная древесина, желтая с более темным ядром и широкими кольцами, стойкая против гниения, которая не растрескивается при сушке, и поэтому используется для изготовления столярных изделий, мебели и музыкальных инструментов.

Кору и листья лоха используют для дубления кож и для окрашивания их в черный и коричневый цвета. У молодых растений способом подсочки получают камедь, которую используют для изготовления клея, красок и лаков.

Приглашаем всех любителей растений присоединиться к нашему славному сообществу в ВК, там вы найдете ещё больше интересных рассказов и красивых фотографий из мира ботаники!

Xya Moa - большой банан из Полинезии, который был доставлен на острова Гавайи ранними полинезийскими путешественниками около 1000-1200 н. э.

Его можно есть сырым, когда созревает, как десерт-банан или приготовить, когда ещё зеленый. Фрукт может достигать до 10 дюймов в длину и 4 дюймов в ширину (25,4 см и 10,16 см) , с ароматом, похожим на яблоки.

С приходом европейцев в XVIII и ХІХ веках были введены новые сорта бананов, а коммерческое сельское хозяйство стало благоприятствовать более быстрорастущим или более урожайным видам. Из-за этого выращивание Хуа Моа сократилось, но оно сохранилось в небольших домашних садах и фермах, сохраняя традиционные полинезийские сорта.