Данный роман входит в цикл о Плоском мире, но является отдельным самостоятельным произведением.

В городе Анк-Морпорке есть Незримый Университет, в котором учатся и проводят различные опыты начинающие волшебники. У стен учебного заведения была большая мусорная куча, куда выбрасывали, наравне с обычными отходами, ненужные магические вещи. Именно там жила стая крыс, которая однажды съела что-то не совсем обычное. Крысы изменились: они обрели разум, речь, а некоторые даже научились читать. В качестве имён они взяли себе названия, которые видели на различных банках в мусорной куче. Не понимая значения этих слов, грызуны выбирали то, что им нравится по звучанию. Таким образом появились Фасоль Опасно-для-жизни, Гуляш, Персики, Ломтики, Гуталин, Сардины и т.д. Неподалеку от той же мусорной кучи ошивался кот Морис, который несмотря на то, что ничего не ел из этой помойки, тоже изменился. Он и до этого был весьма дальновидным и сообразительным котом, но разумность и речь открыли перед ним еще больше дорог.

Однажды на площади Морис увидел «глуповатого парнишку»-дудочника, и в его голове созрел блестящий план, как заработать денег. Парнишка, грызуны и Морис стали вместе путешествовать по миру. Придя в новый город, крысы устраивали там погром, а потом приходил мальчик-дудочник и за «скромную» плату предлагал увести крыс из города. Жители, конечно же, соглашались, а мошенники раз за разом оставались в выигрыше. Всё работало как часы, до тех пор пока они не попали в город Дрянь-Блицбург. Крысы к тому времени все больше и больше хотели завязать с сомнительным заработком, так как у них уже скопилось немало денег. У грызунов была мечта: уплыть за море, найти остров и построить там собственную крысиную республику. В конце концов Морис уговаривает их в последний раз «выйти на дело».

В обычном на первый взгляд городе происходит что-то странное, и весь план стремительно рушится. Во-первых, в городе совсем нет обычных неразумных крыс, несмотря на то, что под землей много крысиных туннелей, а на каждом шагу можно встретить капканы и крысиный яд. Во-вторых, в городе куда-то пропала вся еда, и люди голодают. По официальной версии чрезмерно расплодившиеся крысы пожирают всю еду, но Морис то знает, что крыс никаких нет. Для решения крысиной проблемы в городе есть целых два крысолова, которые получают за ловлю несуществующих крыс большие деньги.

Морис вместе с «глуповатым парнишкой» встречает очень странную девочку Злокознию Грым, которая сразу же раскусила их хитрый план. Компании Мориса предстоит выяснить, что же собственно здесь происходит, и что за таинственное зло поселилось в туннелях под городом.

Сразу скажу, что поначалу я с сомнением отнесся к данной книге, т.к. предпочитаю более серьезную и мрачную фантастику. Опасения мои не подтвердились, и книга мне понравилась. Искрометный юмор, сатира, пародия, яркие и обаятельные персонажи – все это оставляет хорошие впечатления. Пратчетт даже придумывает для крыс собственную религию, письменность и философские концепции. Книгу буквально можно разобрать на цитаты. Читается очень быстро и легко благодаря небольшому объему, красивому языку и динамичному сюжету.

Немного о самых запоминающихся персонажах. Фасоль Опасно-для-жизни – слепая мышь-альбинос, главный философ и мыслитель. Гуляш – вожак стаи, который очень боялся, что его сместит более молодой и сильный противник. Он уже стар, и ему сложно свыкнуться со всеми изменениями, происходящими в стае. Персики – дама-летописец, фиксирующая важные мысли на бумаге. Благодаря своему дотошному характеру может вывести из себя даже Мориса. Гуталин – исследователь и изобретатель, специалист по капканам и главный разведчик. Отвечает за безопасность в стае и учит других крыс справляться с ловушками. Сардины – крыса-артист, умеет танцевать чечётку, что делает практически постоянно, чем часто шокирует окружающих. Питательное – молодая крыска, очень робкая и застенчивая, но не смотря на это выбравшая путь разведчика. Злокозния Грым – очень любопытная девочка, носит при себе мешок с вещами на каждый случай жизни, все знания о которой черпает из книг. Ну и, конечно же, сам Морис – главный идейный лидер компании, кот удивительного ума и предпринимательских способностей. Кому-то он может показаться расчетливым и циничным, но эпизод со Смертью это опровергает.

Итог: Интересный динамичный роман с качественным юмором. Отлично подойдет тем, кто решил познакомиться с творчеством Терри Пратчетта, но пока не готов браться за большой подцикл.

Стояла нередкая для тропиков чудесная погода. Бриг, подгоняемый ровным пассатом, шел под всеми парусами.

Матросы, свободные от вахты, занимались обычными корабельными делами, подвахтенные отдыхали. Вахтенный начальник и сигнальщик внимательно осматривали чуть волнующийся океанский простор. Ничто не предвещало беды.

Вдруг вахтенный начальник напрягся и замер, внимательно вглядываясь в лазурную даль: далеко, на самом горизонте он увидел небольшое облако, которое быстро двигалось с севера в сторону корабля, на глазах увеличиваясь в размерах.

— Шквал идет!

И тут же с мостика раздалась зычная команда:

— Унтер-офицеры к люкам!

Как по мановению волшебной палочки, у люков выросли фигуры унтер-офицеров. Ухватив дудку в ладонь и поднеся ее ко рту, они набрали в легкие воздух и, косясь взглядом на мостик, застыли в ожидании команды.

— Свистать всех наверх! Рифы брать!

Переливчатые свистки дудок заполнили палубы брига, и от кормы до носа прокатилась команда:

— Все наверх! Рифы брать!

Прошло немного времени, взятые рифы уменьшили площадь парусов, и бригу более не грозила опасность, хотя налетевший шквал был яростным и беспощадным. Только четкие и своевременные действия вахтенного офицера уберегли рангоут и такелаж брига от поломки и повреждений.

…Давным-давно, когда на кораблях основным двигателем было весло, а количество гребцов на больших судах исчислялось сотнями, необходимо было добиться синхронности их работы, темпа гребли, а значит и необходимой скорости и маневренности судов.

Слаженность в действиях гребцов обеспечивалась звуковыми сигналами, подаваемыми, как правило, свистком или гонгом. С появлением парусного флота роль звуковых сигналов, предваряющих команды, еще более возросла. Тогда-то и появилась дудка-свисток особого устройства для подачи сигналов на корабле. История сохранила факты, когда дудка употреблялась крестоносцами еще в XIII веке для вызова команды корабля наверх при свалке на абордаж.

О дудке упоминает и Шекспир в своей оде «Темпест». Одно время она была показателем должности, а также и эмблемой высшей власти. Английский высший адмирал, или лорд-адмирал, носил золотую дудку на золотой цепочке вокруг шеи. Такую же дудку, но серебряную и на серебряной цепочке, носили адмиралы при командовании в бою. Лорд-адмирал в бою, кроме золотой, носил и серебряную дудку.

Указом английского короля масса золотой дудки определялась равной 1 унции (28, 35 г), а цепочка по массе была эквивалентна золотой монете — дукату (3,4 г). История британского флота свидетельствует, что дудка у них в настоящем ее виде была введена как память о захвате в плен в морском бою знаменитого шотландского пирата Андрю Бартона, с которого и была снята дудка. Ее образец и приняли на английском флоте. До этого времени на британских судах употреблялись свистки разных систем.

В XVI веке дудка служила атрибутом экипировки мастера (капитана), боцмана и рулевого — старшины, который был также заведующим адмиральской баржей (шлюпкой) и которому, в частности, предписывалось «смотреть за тем, чтобы все уборы были положены на место, быть рулевым ее и иметь дудку для поддержания духа гребцов».

Предположительно можно сказать, что боцманская дудка образца Бартона пришла к нам в Россию во второй половине царствования Петра I.

Дудка представляет собой плоский никелированный ящичек с полым шариком на конце, в который вставлена гнутая трубка. Крепится она к никелированной же цепочке, которая надевается на шею.

Свистеть в дудку — особое искусство. Для этого ее надо взять в руку, уперев шарик в ладонь и полусогнув над ним пальцы, сложенные как для игры на скрипке, и затем дуть в трубку. От силы дутья и от движения пальцев над отверстием дудка меняет тон свиста от мягкого и глубокого до пронзительного и высокого. При достаточной натренированности можно получить в свисте и трель. Существует до пятнадцати различных мелодий, которые нельзя изобразить никакими нотными знаками. Мелодии эти, как и многие флотские традиции, передаются из поколения в поколение изустно — так же, как секрет покраски наружного борта корабля или метод разворота весла при гребке для достижения большей скорости.

Ранее дудку вручали младшим флотским чинам (унтер-офицерам, боцманматам и боцманам) в пожизненное владение как эмблему власти, и она получила название «боцманской».

Леонид Соболев в книге «Капитальный ремонт» пишет:

«Немыслим российский военный корабль без дудки. Всякое приказание на корабле предваряется дудкой. Приказание, отданное вахтенным начальником или старшим офицером, птицей летит по кораблю, гонимое свистком дудок из люка в люк, из кубрика в кубрик, пока не отыщет тех или того, к кому оно относится.

В матросе же выработан условный рефлекс: свист дудки заставляет его насторожиться и ждать приказание, которое сейчас будет произнесено».

Отданное начальником приказание покрывалось свистом и трелью дудок, после чего унтер-офицеры повторяли слова команды громким и ясным голосом без изменений и дополнений.

«Немыслим российский военный корабль без дудки, — повторяет Соболев. — Ритмическим подсвистыванием ее дают темп тяге снастей; резким, нарастающим свистом ее — выгоняют сон из людей по утрам в подмогу горну; …долгой замирающей трелью приветствуют поднимаемый и спускаемый кормовой флаг…»

И теперь, когда на могучих советских кораблях слова команды с главного командного пункта передаются во все уголки стальных гигантов мощными динамиками, дудка не утратила своего традиционного значения. По-прежнему ею снабжается младший командный состав, находящийся при исполнении вахтенной или дежурной службы на верхней палубе или в помещениях корабля.

И поныне правильно поданный дудкой сигнал рождает чувство гордости у командиров кораблей, является показателем любви моряков к флотским традициям, приверженности к морским порядкам. А в дни праздников, когда экипажи кораблей идут четким строем по улицам родной базы, на груди у ассистентов знаменосца и младших командиров, идущих в первой шеренге, поблескивают серебром флотские дудки. И тогда кажется, что над строем незримо реют паруса петровских фрегатов…

Виктор Ананьевич Дыгало, «Так повелось на флоте», 1985г.