На судне, на котором я работал, и жить и работать было непросто, чего греха таить. Но было у нас два человека, для которых все эти два года в море были сущим адом. Так как мы морозили рыбу, то в трюмах, там где рыба складировалась, температура должна была быть минусовой. А с учётом того, что у нас на борту были инспектора от покупателя, филонить и экономить возможности не было и всё работало на полную катушку. В трюмах было минус 18. Да, ветра там не было и снег в морду не падал, зато падали ящики с рыбой.

Лёгкое лирическое отступление. Дело в том, что в основном мы морозили скумбрию и палтус. А они жирные до безобразия. А это значит, что заморозить их было непросто и содержать в трюмах при нужной температуре тоже. Кстати, изредка, мы морозили и ставриду. Это менее жирная сестра скумбрии с говёным характером. Естественно, всю рыбу мы обрабатывали, будучи в резиновых перчатках. Они были с таким шершавым напылением, для лучшего сцепления. Проблем со сцеплением со ставридой не было вообще. Настолько не было проблем со сцеплением, что перчаток хватало максимум на час. Дабы не убить месячный запас перчаток за смену, из закромов были достаны брезентовые перчатки образца 1967 года. В них можно было и ножи паковать. Смех смехом, но чешуя у свежей ставриды настолько острая, что очень многие порезались. А порезы рыбой, вкупе с сыростью, плюс солёной водой, только усугубляли положение дел с ранами. В общем, от ставриды нам досталось мама не горюй. Но, вернусь к нашим героям, не побоюсь этого слова.

В трюме работал Саша Кинг-Конг. Саша был настолько огромным, что его настоящую фамилию я не запомнил. В то время как нормальные люди, в виде меня, несли один ящик с мороженной рыбой весом в 27 килограммов, Саша поглядывая на дрищей с презрением, с лёгкостью нёс по два, причём с таким видом, как будто несёт два кусочка пенопласта. Но это на разгрузке. А до этого судно должно набрать груз. И вот тут-то всё совсем иначе.

В трюме он был один. Наверху на рабочей палубе и в цеху, не покладая рук, работала бригада из пятнадцати человек, которая сильно беспокоилась, чтобы Саше в трюме не было скучно. И ему не было. С разрывом, примерно, в 20 секунд, к нему в трюм по жестяному лотку на огромной скорости нёсся ящик мороженой рыбы. Море ещё и неровное ко всему и там без конца качает туда сюда. А судно это не просто склад. В трюме ошибок быть не может. Плохо, или неправильно положенный ящик, с лёгкостью пробьёт борт судна в качку. Учитывая пенсионный возраст нашего корыта - это было на самом деле важно. Это, грубо говоря, льдина весом почти в 30 килограммов. В полёте её вес многократно возрастает. Я это к тому, что он не просто ловил там эти ящики, но и складывал их по особой методе, с максимальной сцепкой. Если в цеху что-то застревало, а такое бывало на регулярной основе, Саша внизу сначала пригорюнивался, потом замерзал и начинал ручищами стучать по лотку и вспоминать наших родственников. А на судне люди нервные - по полгода в дали от цивилизации, безо всяких интернетов и телефонов. Сошёл он там в трюме с ума, или нет, неизвестно, но проверять не хотелось никому, поэтому наладчик носился со скоростью разрывной пули по цеху и выныривал то тут, то там, устраняя неполадки.

Казалось бы, ад в лучших его проявлениях описан. Хрен вы угадали. Для того, чтобы рыба стала мороженой и падала в трюм к Саше, она сначала должна была каким-то магическим образом сильно замёрзнуть. А вот для этого уже у нас в цеху была морозильная камера. И там, как можно уже догадаться, далеко не минус 18. Там минус 35. И если к Саше коробочки падали раз в полминуты, то девятикилограммовые противни со свежей рыбой к Андрею ехали беспрерывным потоком с разницей ну максимум секунды две-три. Это, конечно, помогало не замёрзнуть, но я не знаю какое надо иметь здоровье, чтобы потному, при температуре минус 35 Цельсия, в графике "8 часов спишь, 8 работаешь", в течении шести месяцев там не сдохнуть. Он был в абсолютнейшем авторитете на судне, даже по сравнению с капитаном. Его никогда не привлекали ни к каким-то сторонним делам и никто и никогда не обращался к нему с просьбами. При этом, он умудрялся, порой, выглядывать из своей адовой камеры, с красным, распаренным лицом и совершенно белыми кристаллическими бровями и шутить, мол, что вы там как сонные мухи, поддайте темпа.

Если для меня, восемнадцатилетнего, это всё-таки были в большей мере приключения и романтика, то для этих ребят - это был самоотверженный труд за сущие копейки. Я не берусь утверждать, но думаю таких людей сейчас не делают. Если и есть живые примеры понятия "Железный человек", то это вот про Сашу и Андрея.

1992-1993 годы

Атлантический океан

Холодно очень ❄️

Я не профи фотографий, просто решила поделиться (・∀・)