11 ноября родился Федор Михайлович Достоевский(1821-1881)
«Лакей Смердяков поёт лакейскую песню <…> Песня мною не сочинена, а записана в Москве. Слышал её ещё 40 лет назад. Сочинилась она у купеческих приказчиков 3-го разряда и перешла к лакеям, никем никогда из собирателей не записана и у меня в первый раз является». Братья Карамазовы.
Кадр из фильма . В ролях Валентин Никулин и Тамара Носова.
Ванга не знала. Достоевский - знал, он знал про Майдан....
"Дневник писателя"
http://az.lib.ru/d/dostoewskij_f_m/text_0500.shtml
«…по внутреннему убеждению моему, самому полному и непреодолимому, - не будет у России, и никогда еще не было, таких ненавистников, завистников, клеветников и даже явных врагов, как все эти славянские племена, чуть только их Россия освободит, а Европа согласится признать их освобожденными!
И пусть не возражают мне, не оспаривают, не кричат на меня, что я преувеличиваю... я и защищаться не буду, потому что знаю, что всё точно так именно сбудется, как я говорю...
...Начнут же они, по освобождении, свою новую жизнь, повторяю, именно с того, что выпросят себе у Европы, у Англии и Германии, например, ручательство и покровительство их свободе, и хоть в концерте европейских держав будет и Россия, но они именно в защиту от России это и сделают.
Начнут они непременно с того, что внутри себя, если не прямо вслух, объявят себе и убедят себя в том, что России они не обязаны ни малейшею благодарностью, напротив, что от властолюбия России они едва спаслись при заключении мира вмешательством европейского концерта, а не вмешайся Европа, так Россия, отняв их у турок, проглотила бы их тотчас же, "имея в виду расширение границ и основание великой Всеславянской империи на порабощении славян жадному, хитрому и варварскому великорусскому племени".
Долго, о, долго еще они не в состоянии будут признать бескорыстия России и великого, святого, неслыханного в мире поднятия ею знамени величайшей идеи, из тех идей, которыми жив человек и без которых человечество, если эти идеи перестанут жить в нем, - коченеет, калечится и умирает в язвах и в бессилии. ...
...Но о теперешнем моменте я говорить не стану, к тому же мы еще нужны славянам, мы их освобождаем, но потом, когда освободим и они кое-как устроятся, - признают они эту войну за великий подвиг, предпринятый для освобождения их, решите-ка это?
Да ни за что на свете не признают!
Напротив, выставят как политическую, а потом и научную истину, что не будь во все эти сто лет освободительницы-России, так они бы давным-давно сами сумели освободиться от турок, своею доблестью или помощию Европы, которая, опять-таки не будь на свете России, не только бы не имела ничего против их освобождения, но и сама освободила бы их.
Это хитрое учение наверно существует у них уже и теперь, а впоследствии оно неминуемо разовьется у них в научную и политическую аксиому.
Мало того, даже о турках станут говорить с большим уважением, чем об России.
Может быть, целое столетие, или еще более, они будут беспрерывно трепетать за свою свободу и бояться властолюбия России; они будут заискивать перед европейскими государствами, будут клеветать на Россию, сплетничать на нее и интриговать против нее.
О, я не говорю про отдельные лица: будут такие, которые поймут, что значила, значит и будет значить Россия для них всегда.
Они поймут всё величие и всю святость дела России и великой идеи, знамя которой поставит она в человечестве.
Но люди эти, особенно вначале, явятся в таком жалком меньшинстве, что будут подвергаться насмешкам, ненависти и даже политическому гонению.
Особенно приятно будет для освобожденных славян высказывать и трубить на весь свет, что они племена образованные, способные к самой высшей европейской культуре, тогда как Россия - страна варварская, мрачный северный колосс, даже не чистой славянской крови, гонитель и ненавистник европейской цивилизации.
У них, конечно, явятся, с самого начала, конституционное управление, парламенты, ответственные министры, ораторы, речи.
Их будет это чрезвычайно утешать и восхищать.
Они будут в упоении, читая о себе в парижских и в лондонских газетах телеграммы, извещающие весь мир, что после долгой парламентской бури пало наконец министерство в Болгарии и составилось новое из либерального большинства и что какой-нибудь ихний Иван Чифтлик согласился наконец принять портфель президента совета министров.
России надо серьезно приготовиться к тому, что все эти освобожденные славяне с упоением ринутся в Европу, до потери личности своей заразятся европейскими формами, политическими и социальными, и таким образом должны будут пережить целый и длинный период европеизма прежде, чем постигнуть хоть что-нибудь в своем славянском значении и в своем особом славянском призвании в среде человечества.
Между собой эти землицы будут вечно ссориться, вечно друг другу завидовать и друг против друга интриговать.
Разумеется, в минуту какой-нибудь серьезной беды они все непременно обратятся к России за помощью.
Как ни будут они ненавистничать, сплетничать и клеветать на нас Европе, заигрывая с нею и уверяя ее в любви, но чувствовать-то они всегда будут инстинктивно (конечно, в минуту беды, а не раньше), что Европа естественный враг их единству, была им и всегда останется, а что если они существуют на свете, то, конечно, потому, что стоит огромный магнит - Россия, которая, неодолимо притягивая их всех к себе, тем сдерживает их целость и единство.
Будут даже и такие минуты, когда они будут в состоянии почти уже сознательно согласиться, что не будь России, великого восточного центра и великой влекущей силы, то единство их мигом бы развалилось, рассеялось в клочки и даже так, что самая национальность их исчезла бы в европейском океане, как исчезают несколько отдельных капель воды в море.
России надолго достанется тоска и забота мирить их, вразумлять их и даже, может быть, обнажать за них меч при случае.
Разумеется, сейчас же представляется вопрос: в чем же тут выгода России, из-за чего Россия билась за них сто лет, жертвовала кровью своею, силами, деньгами?
Неужто из-за того, чтоб пожать столько маленькой, смешной ненависти и неблагодарности?
О, конечно, Россия всё же всегда будет сознавать, что центр славянского единства - это она, что если живут славяне свободною национальною жизнию, то потому, что этого захотела и хочет она, что совершила и создала всё она.
Но какую же выгоду доставит России это сознание, кроме трудов, досад и вечной заботы?»
Ссылка az.lib.ru
Lib.ru/Классика: Достоевский Федор Михайлович. Дневник писателя. Сентябрь - декабрь 1877 года.
Италия. Учебник русского языка! Про Омск
Как Саша отдыхал в России: Омск, нереально красивый город!
p.s. В Омске есть автомобильная фабрика и еще Омск посещал великий русский архитектор Достоевский. Наш герой Саша, жил в плохой гостинице, но он очень любит Омск, но не советует посетить его. Там мало интересного. Спасибо Саша, приплывай к нам в гости еще, по реке Оби! 🤪
Источник: https://vk.com/wall-2890484_300605
Воля.
Два студента вошли в трактир и направились к столу, за которым сидел мужик в полукафтане.
Мерцала керосиновая лампа - видимо, фитиль засалился и керосин поступал неровно. Из-за этого борода мужика "как бы светилась", затухая на промежуток времени и опять вспыхивая под воздействием тёплых южных ветров.
Он посмотрел на студентов и спросил.
- Вы кто такие?
- Мы студенты паровозных курсов, ходим по трактирам, рассказываем о наболевшем, о классовом неравенстве, об ущемлении рабочего класса, об народных тяготах!
Второй студент выпрямился и спросил.
- Вот вам, товарищ, чего не хватает, какая у вас беда?
Мужик посмотрел на них внимательно, вытянул мерцающую бороду вперёд и сказал.
- Душно мне чего-то, воли не хватат! Да такой воли, чтобы разгуляться ветром по земле. Везде побывать и заглянуть в самые укромные уголки. Чтобы моя воля брала чужую волю всегда и чтобы весело было и лихо.
Душно мне в этом кабаке, да и денег больше нет. А почему так, что я все пропил, а у других денег столько, что пьют, пьют и пропить не могут?Давит небо на меня тяжестью, если бы не давило, то я бы и не пил! Как выскочить на волю, перевернуть небо и вылететь лёгкой птицей?
Всегда в труде и труде! Отдыха нет, жизни нет.
По что так, почему такая доля? Где мой личный просвет? Козырной просвет, который раз в жизни бывает!
Как будет этот просвет, так уйду в него. Полечу за мечтой, за песней полечу. Все оставлю, а мечту схвачу за хвост.
Мужик приподнялся и стал разухабисто приплясавать.
- Эх, какой пляс пошел! Как ноги топочут! Как хорошо, как славно, весело как! Вотана, воля моя! Хочу так пляшу, хочу так. Глаза даже закатил и пляшу. Руки широко пошли гулять, играй гармонист.
Весел и страшен я стал! Гуляю сегодня, небо просвет шлёт мне.
Эх, берегись, честной люд, не мешай мне отплясывать, а то зашибу!
Пот течёт со лба! На, держи, человек, сапоги мои красные, неси ещё зелена вина.
На воле я, на воле! Вот уже и черти пришли, пляску мою подгоняют!
Пляшу, не могу остановиться, босой пляшу. Нога бьёт об пол, аж доска скрепит. Другая нога бьёт так, что стена ходит!
Мужик размашисто плясал, и в какой-то момент подскочил к студентам и крикнул.
- Бога я пропил, слышишь, пропил! Вот какова моя беда. А вы, черти, рано пришли за мной. Я ещё погуляю на воле!
Мужик стал давить на студентов широкой грудью и мерцать им лицо большой бородой.
- Ну его, бежим, ещё зашибет, может он нож за пазухой держит, видишь какой он!
И студенты побежали вон из заведения.