В уфимском троллейбусе неизвестный мужчина приставал к двум школьницам в автобусе №9, сообщает издание Newsbash. Он лез к одной из них под юбку и говорил комплименты. Видео домогательства накануне сняла вторая девушка, которая сидела рядом.

На кадрах заметно, что мужчина не совсем трезв. Он сначала гладит девочку за ноги, позже его руки лезут глубже, произнося «что там?», «красивая девушка поэтому». На замечания он отреагировал крайне негативно. Он начал оскорблять вторую школьницу и стал предлагать ей непристойные вещи, при этом трогая свои гениталии. Позже отошел в сторону, но история на этом не закончилась.

Согласно информации паблика «Честно говоря», мужчина продолжил приставать к школьницам после и на улице. Девочкам помог мужчина рядом, который объяснил ему, что не стоит к ним лезть. Пока они разговаривали, школьницы выбежали на ближайшей остановке, но позже он увидел как они вышли и быстро последовал за ними. Девочки с трудом, но смогли убежать.

— Нет, я лучше этого гада прижму! Я этого так не оставлю. Выкину этого урода, а ты вернёшься и будешь, как раньше…

— А что ты можешь? В полицию пойти? Но у нас нет никаких доказательств. А у него — связи. Он ещё когда директором рынка был, там всех потом посадили, а он выкрутился. И этот ещё, Виктор Михайлович, начальник охраны, его подручный,— он же бывший то ли мент, то ли вообще ФСБ-шник. Пожалуйста, не лезь в это, есть другие места работы…

— Да, ты права, полиция тут не поможет… Но я с ребятами посоветуюсь в кружке, у меня там ученики толковые.

— Рома, ты чего? Они же дети! Что твой программистский кружок с этим поделать сможет?

— Ха, не бойся, Лен, есть одна идейка. Я всё аккуратно сделаю. Остап Бендер чтил Уголовный кодекс — помнишь, да?

— Рома, мне всё равно страшно. Он опасный человек. Когда прижал к столу в кабинете, я уже думала, что не выберусь. Я только теперь поняла, почему Люда уволилась, заведующая молочки. А вместо неё совсем девочку повысили, без высшего образования вообще. И в отделе кадров эта мымра лыбилась, когда я заявление писала. Они все там всё знают. Это как против системы бороться — невозможно одному, ты же понимаешь.

— У вас там прям бордель, а не гипермаркет. Но ничего, это мы поправим. Тебе же нравилась работа, правда? Вот и давай бороться. Если бежать всё время, нигде хорошо не будет.

— Да работа хорошая, я думала — ещё годик, потом, может, в декрет, а теперь… Рома, ну как бороться? Я даже не знаю, как мне вернуться, чтобы теперь две недели отрабатывать. У меня просто сил нет, я не знаю…— девушка всхлипнула и уткнулась парню в плечо.

— Подожди, а ты не думала… Ну то есть не хочешь позвонить этой Люде, которая вдруг уволилась,— может, она по той же причине? Тогда если вместе объединиться…

— Ром ну ты что? Я такое не расскажу никогда, я тебе не решилась, если бы не... Я так… Это так стыдно, а если ещё во вранье обвинят. Как доказывать? Мне никто не поверит.

— Так, ладно, давай сначала успокойся. Завтра поедешь к маме и поживёшь там эти две недели. Пока я всё сделаю. Сходи в поликлинику к тёте Вере, чтобы она открыла больничный. Отдохнёшь, сил наберёшься. А я всё сделаю.

— Рома, не надо, я прошу! Не хочу, чтобы ты пострадал. Разберёмся как-нибудь с ипотекой…

— Леночка, милая, ну не плачь. Теперь только этот мудак страдать будет. Расскажи мне про него подробно всё, что знаешь.

— Зовут Владимир Александрович. Он был директором Восточного рынка. А потом к нам перешёл, когда рынок снесли. Ему лет пятьдесят, наверное, а до этого вроде военным был или тоже ментом, я точно не знаю.

— И как такой попал в европейскую компанию?

— Ну я же говорю у него везде связи. Ты — обычный айтишник, ну ещё в школе работаешь, куда тебе!.. Не лезь, пожалуйста, ты ничего не сможешь.

— Верь в меня, любимая, я всё смогу!

2. — Витя, бля, какого хуя?! Вы уже три дня никого поймать не можете. А у меня списания уже на сто тысяч почти! Это если ещё технику получится уценить в испорченных коробках. А так вообще все двести выйдет. Людей в ночь вывожу разгребать эти тележки сраные, в складе пёрднуть негде! А средний чек как просел?! Тележек пустых нет, народ берёт по минимуму и сваливает. Ты понимаешь или нет, что у нас провал будет?

Взбешённый толстяк вскочил из-за стола и помахал кулаком перед носом лысого охранника, подобострастно замершего посреди кабинета. Потом отшатнулся и рухнул обратно в кресло, тяжело хватая ртом воздух. Охранник виновато развел руками и промямлил:

— Владимир Саныч, ну что я могу?.. Что им предъявить, объясни мне? Ну ходят люди, кладут товары в тележку, молодёжь в основном. Это ж магазин, это делать можно — никакого криминала. А потом бросают полную телегу в проходе и уходят. Мы остановили сегодня одного. Типа чего тележку бросил? А он — а я кошелёк дома забыл. И что теперь? Бесплатно ему отдать, что он там нагрузил?

— И что, ты отпустил? Надо было подбросить что-нибудь и предъявить кражу. По камерам там посмотреть или ещё как. Он же пойдёт, ещё тележку возьмёт и опять нагрузит. Один человек за день нам штук двадцать таких в раз организует.

— Ну так а я причём? Ты давай вставь пропиздон своим бабуинам, пусть шустрей разгребают, расставляют всё по местам. И не будет убытков тогда.

— Шустрей, бля? Ты чё, совсем охуел, что ли? Сто пятьдесят тележек, доверху набитых. Как их, блять, разобрать и по местам расставить? Это сколько времени нужно по всему магазину бегать. А сроки? Там же из холодильников тоже. И всё вперемешку: утюги, продукты, мука, гандоны, тряпьё с бананами. И обязательно, суки, рыбу замороженную или мясо в середину суют, чтоб протекло и завонялось. Пидарасы! Там мало разгрести, там на списание половину. У меня люди с ног сбиваются. За сегодня восемь заявлений на увольнение, ты понимаешь? Надо срочно с этим что-то решить, пока в центральный офис не расчухался.

— Я так это, обмозговал, значит, ну стратегически. Выходит — это кто-то спецом под тебя копает. Измором решил взять. Надо бы причину устранить, получается.

— Херасе ты стратег! Наполеон, бля! Я это ещё на второй день понял. Причину, бля… Ну так давай ищи, устраняй. Кто у нас тут за безопасность?

— Ну так, это ж форс-мажор получается. Пишите в офис, пусть людей пришлют, юристов там или как ещё на помощь.

— Витя, ты — идиот? Может, вообще сразу заявление на увольнение написать или как? Я тебе сказал: решай проблему. Поймай одного из этих гандонов, запри в подсобку и коли, пока не признается, кто это всё затеял. Ты что, там у себя в отделе зря столько лет штаны просиживал? Что, я тебя учить должен? Давай бегом в мониторную и поймай мне «языка», понял?

— Владимир Саныч, но так это… У нас же нет оснований.

— Да подбрось ему хоть «Жилет» по карманам, батарейки там или ещё что-нибудь. Бери как за кражу и дави, пока не сознается.

— Будет сделано!

— Давай знаешь, что… Звони сразу, как поймаете. Я сам с этой мразью поговорить хочу лично.

— Угу…

Звонок от начальника охраны раздался только через два часа. В кабинет привели юношу лет шестнадцати с едва заметным светлым пушком на щеках. Парень совсем не выглядел испуганным, несмотря на грозный взгляд директора и присутствие Виктор Михалыча с парой мордоворотов. Директор с ходу перешел в атаку:

— Ну что, парень, попал ты на три годика. А может, и на все пять, если товары в тележке дорогие.

— Дайте мне позвонить! — с неожиданной наглостью ответил пленный.— Я должен сообщить родителям. Вы не имеете права говорить со мной без их присутствия!

— Мы сами сейчас сообщим! — рявкнул директор, саданув кулаком по столу.— Сперва в полицию, потом они уже сами. И поедешь ты ночевать в обезьянник.

— Я ничего не сделал, вы схватили меня незаконно. Вызывайте полицию.

— Не сделал, да? А воровство? Виктор Михалыч, вы провели обыск?

— Ну я как бы это…— замямлил начальник охраны.

Директор сердито зыркнул на подчинённого и поднялся из-за стола.

— Значит, сейчас вызовем полицию и проведём. Да, в принципе, обыск не нужен: у нас все есть на видеозаписи. Закроем тебя в холодильной камере, посидишь, подумаешь,— хищно оскалился Владимир Александрович.— Ты понимаешь, что попал на особо крупный размер, или не понимаешь?

— Я не понимаю, о чём вы. Немедленно верните мне смартфон! Мои родители напишут заявление о грабеже!

Внезапно на столе директора запиликал внутренний телефон. Хозяин поморщился, но повернулся и взял трубку:

— Да! Слушаю. Нет, не пускай ко мне никого, я занят. Какой ещё дядя? Что за адвокат… Да, задерживали. Нет, не надо полиции. Ладно, Марина, давай, проводи их ко мне в кабинет, я сам разберусь.

Парень расплылся в ухмылке и попытался высвободить руку, но здоровенный подручный Виктора Михайловича по-прежнему крепко сжимал его запястье.

— Отпустите, мне больно… Это незаконное лишение свободы!

— Поговори мне ещё…— рявкнул директор.— Ты у меня так просто не выкрутишься.

Спустя пару минут в кабинете появился Роман в сопровождении высокого человека в костюме, с аккуратной бородой, постриженной по последней моде.

— Добрый день, я Роман Игоревич, дядя Данила, а это наш семейный адвокат, Максим Олегович,— с порога заявил парень, средним пальцем поправляя очки.— Я так понимаю, произошло какое-то недоразумение?

— А как же, ваш племянник совершил кражу и порчу имущества! — резко закричал директор.— И, как показывают имеющиеся у нас видеозаписи, порчу неоднократную. Рецидивист ваш племянничек, значит…

— Вы уже обратились с заявлением в полицию? — чуть улыбаясь, поинтересовался адвокат.

— Нет, мы пока задержали. Сейчас мы…— директор на секунду замялся.— Сейчас мы давайте поговорим, так сказать, свойским порядком. Я хочу знать, кто… кто надоумил мальчика нам товар портить?

— Я ничего не портил! — воскликнул Данил.— Я просто пришёл в магазин, а меня схватили и притащили сюда…

— Ты складывал товары в тележку и бросил её в магазине! — заорал директор.— Вчера и позавчера. И товары из-за это портились! Рыба на текстиль протекла, на майки, кроссовки. Коробки с фенами размокли. Это не порча, что ли? Тебе не стыдно вообще?! А ну говори, кто тебя подослал.

— Позвольте, кто вам разрешал кричать на ребёнка!..— нахмурился адвокат.— У вас есть доказательства умышленной порчи?

— Да, он делал так несколько раз! — сорвался на крик директор.— И он, и дружки его.

— Что делал несколько раз? — переспросил Роман.

— Товары вразнобой в тележку складывал!

— Но позвольте, так делают тысячи других посетителей. В этом и смысл универсальных магазинов,— улыбнулся адвокат, махнув рукой в окно кабинета, выходившего в торговый зал.— Вы что, и всех остальных будете задерживать?

— Но он не оплачивал на кассе. Бросал полную тележку в зале! — все больше свирепел директор.

— И что? Это запрещено каким-то законом? Потрудитесь назвать статью, я полюбопытствую,— продолжал наступать Максим Олегович.

— Это я не смотрел ещё, но я подтяну юристов. В любом случае ущерб большой имеется,— пробурчал директор, зачем-то перебирая бумажки на столе.

— Ну с этого прежде всего нужно было начинать,— грозно произнёс адвокат, бесцеремонно поставив портфель на директорский стол.— А не задерживать несовершеннолетнего без каких-либо причин…

— Немедленно отпустите мальчика! — громко воскликнул Рома.— Иначе я сам вызову полицию! И напишу на вас заявление за похищение человека и незаконное удержание. Даня, они тебя били?

— Вот этот за руку так схватил, что теперь синяк будет,— поспешил ответить мальчик.

— Сейчас и «скорую» вызовем, чтобы зафиксировать побои,— вмешался адвокат.

— Слышь, ты, умник, я тебя…— завёлся директор.— Да ты знаешь, на кого…

Виктор Михайлович поспешил подскочить к шефу и зашептал на ухо:

— Уймись, Вовчик, не лезь в залупу. Адвокат дело говорит: менты приедут — мы тут встрянем крепко, нам предъявить нечего. Давай отпустим, ну их нахуй…

Державший Даню охранник отпустил его при первых словах о побоях. Директор замер, яростно сжав губы. Лицо его так побагровело, что, казалось, голова вот-вот взорвётся созревшим прыщом и выплеснет густую капельку гноя. Роман обнял Даню за плечо и молча двинулся к выходу. Адвокат подхватил портфель и двинулся следом. В дверях парень запнулся и спросил.

— А мой телефон? Его этот забрал, лысый.

— Верните имущество, иначе будет ещё и грабёж,— строго сказал адвокат.

Начальник охраны слегка кивнул и вытянул из кармана аппарат. Максим Олегович брезгливо взял его и, обмахнув платком, протянул парню.

— Проверь: целый? — уточнил Рома.

— Да, вроде нормально,— кивнул парень.

— Ладно, пошли.

После их ухода в кабинете ещё пару минут царило гнетущее молчание. Наконец Виктор Михайлович кашлянул:

— Кхе, ну так что мы это… Что делать будем теперь?

Директор, тяжело ступая, подошёл к стоящему в углу шкафу, достал бутылку коньяка и налил полную рюмку. Виктор Михайлович чмокнул губами, надеясь на угощение, но вторая рюмка осталась пустой. Владимир Александрович выпил залпом, закрыл шкаф и произнёс:

— Значит, так. Враги серьёзные, а мы теперь в осаде. Завтра магазин закрыт будет.

— Что, совсем? — испугался охранник.

— Пошел вон, развесил тут уши,— рявкнул на него директор.— Так, Витек, а ты сядь.

Он подождал, пока за охранниками закрылась дверь, и продолжил:

— Завтра магазин не работает. Устроим санитарный день, чтобы разобрать все тележки и провести списания. А потом ты установишь пост из двух охранников на парковке. Где тележки стоят, понял?

— И что?

— И твои дуболомы будут тележки только взрослым людям выдавать. Понял?

— То есть как?

— Да так! Лет с сорока только. Молодёжь пусть вон с корзинками. Я специальные правила подготовлю. Чтобы ни одной тележки этим мудакам, усек?

— Ну так это… неудобно как-то… Будут бузотерить.

— Неудобно срать с бутылкой в жопе! Мы так с тобой вообще погорим на хрен. Видишь: гандоны в самое сердце бьют!

— Ну как скажешь, а может, это… Просто неделю отпуска? Ну типа закроем магазин и пересидим, пока они успокоятся?

— Да ты что, охренел, что ли? А убытки за простой? И вообще эти хитрые падлы… Как они адвоката так быстро. Этот крысёныш позвонил, что ли?

— Никак нет. Его сразу повязали, и руки за спину. Как только кассы прошёл.

— Вот видишь: у них всё схвачено. За этим шкетом следили. Как его повязали — сразу адвоката вызвали. Им только того и надо. Это точно Петровна, с бульвара Троцкого. Меня подсидеть решила, в её гипере проходимость хуже, вот и решила потеплей местечко занять. Ну ничё, сука, я ей устрою…

— Так, а что мне…

— Дуй в диспетчерскую, пусть созовут заведующих на экстренное совещание.

3. — Понимаете, господин Лярошь, ничего не помогает,— согнувшись над столом в подобострастном поклоне, причитал директор.— Уже больше десяти дней магазин подвергается ужасающему вандализму. Это просто чудовищно.

— Я понимаю, но меры вы же принимаете? — спросил худощавый седоволосый француз, внимательно просматривая лежащие перед ним бумаги.

— Конечно, мы делаем всё, что можем. Я лично выкатывал со склада тележки, но их продолжают заполнять и бросать. Только за сегодня уже больше пятидесяти. Ничего не можем с этим поделать. Без вашей помощи, разумеется.

— И какой вы видите решение? — медленно проговорил Лярошь, не поднимая головы.— Как мне сказала наш пресс-секретарь, вы уже вызвали скандал с тележками для людей. Есть обсуждения в Интернете этого спорного решения. Какие ещё вы делаете действия теперь? Вовсе отказаться от телег?

— Нет-нет, нужно всего лишь временно увеличить штат на тридцать человек. Чтобы они успевали оперативно разгружать брошенные тележки.

— Вы понимаете, это очень странно. Наша международная сеть «Гошан» никогда не сталкивалась с подобными вызовами, насколько мне известно. Вам удалось выяснить причину? Это какой-то молодёжный… как это будет… игра?

— Я думал так, господин Лярошь, но после того, как мы запретили молодёжи брать тележки, тем же самым занялись бабушки.

— Бабушки, это слово… Не совсем понимаю, чей они.

— Ну то есть пожилые женщины, пенсионерки лет шестидесяти и больше.

— Вы пытались с ним поговорить?

— С кем?

— С пожилой женщиной.

— Да-да, конечно. Но это не помогло, они скандалили ещё больше. Я понял, что тут дипломатического решения нет. Силового — тоже. Мы можем только проявить стойкость. Когда-нибудь им просто надоест этой дурью маяться.

— Хорошо. В этом смысл есть. И сколько долго вам понадобятся эти дополнительные люди?

— Ну месяца два… может, три максимум. Можем провести их по срочному договору или как там будет лучше для бухгалтерии. Дольше трёх месяцев не продлится. Наша задача — снизить потери на это время.

— Если платить этим работникам минимальный прайс, это получится двести пятьдесят тысяч в месяц без расходов выплат и формы. Это много будет за три месяца, с учётом уже теперь потерь.

— Простите, господин Лярошь. Но нет никакого другого выхода. Вам не нужно было прилетать, я в письме сообщил всю ситуацию.

— Выход есть: устранение причины конфликта ситуации.

— Но это невозможно. Мы пытались узнать, но, бля, молчат, как рыба об лед.

— Не очень понимаю вас. Но мне причина вашей проблемы ясна. Я получил письмо перед вашим и решил приехать лично. Вот, читайте.

Господин Лярошь извлек из папки распечатку и протянул побледневшему директору:

— Но тут по-английски.

— А что ваш уровень знания?

— Но я это… ну когда в компьютере…

— Кто принимал решение о вашем трудоустройстве?

— Аркадий Абрамович, региональный директор. Я звонил ему, но он велел вам письмо направить.

— Я думаю — имеем тут высокую некомпетентность и злоупотребление. Позовите мне заведующую отделом кадров. Мне необходим список уволившихся сотрудниц.

— Подождите, но как это…

— Это очень скандальное дело для репутации нашей сети. Я хочу беседовать лично. Покиньте кабинет, я вас вызову.

— Если эта Самойленко на меня настучала — это всё гнусная клевета. У неё самой в гипермаркете свинарник вонючий. А у меня все проверки — ни одного замечания. Господин Лярошь, это заговор. Они специально меня топят, потому что продажи…

— Покиньте кабинет немедленно. Я приму решение после беседы с женщинами.

— Какими женщинами, вы чего?

— Покиньте кабинет, это моё распоряжение как патрона. Незамедлительно, быстро!

4. — Ром, это невероятно. Сам Поль Лярошь прилетел, зам. управляющего всей сети! Я никогда не думала, что он сам. И меня на беседу вызвал. Я так волновалась, но он такой обходительный. По-русски так хорошо говорит, почти без акцента. И такой вежливый. Спросил про урода этого, я сама не поняла, но не страшно было. Он извинился за него и сказал, что мне будет выплачена компенсация за действия. Ну, в общем, за домогательства — и такого больше не повторится. Я снова — заведующая отдела текстиля. Вот это да! Представляешь! Я от радости чуть не прыгала до потолка! — восхищённо лепетала Лена, не в силах разуться в прихожей от нахлынувшей волны восторга.— И не только меня. Представляешь, ещё троих он так, оказывается. А были те, которые не уволились. Но он просил не рассказывать. Есть замужние,— ты прикинь, вот сволочь, а? Вот бы его ещё посадить. Но, походу, с него только деньги взыщут. Господин Лярошь сказал, что тот полностью материально в ответе за ситуацию. Я только не поняла, в чём там дело, что-то с тележками, но непонятно. Всё так неожиданно…

— Ну вот видишь,— улыбнулся Рома, прижимая Лену к груди,— мой кружок программистов оказался не таким уж бесполезным. Ребята у нас очень отзывчивые. И родители у них тоже. Даже бабушки у многих помогли. И ведь никто о причине не проболтался. Решили помочь учителю, и всё.

— Подожди, так это ты… Как тебе это удалось? Добиться, чтобы сам… Лярошь приехал… Что вы такое сделали?

— Взяли «Гошан» в осаду. Им пришлось капитулировать. Бизнес есть бизнес, дешевле уволить одного мудака, чем терять сотни тысяч на ровном месте.

— Я всё равно представить не могу, как такое возможно… За две недели всего. Я приехала — думала трудовую забрать, а тут у вас такое!.. Рома, это правда — ты один всё это? Просто чудеса, не могу поверить.

— Каждый человек маленький — только пока один. Немного логики и организации, и многое изменить можно. Главное — не бояться и действовать!

КОНЕЦ

Ещё одна моя история тут