Я в 2002 пошла в школу , но не прыгали через 4 класс. Зато у нас была самая дебильная школьная форма, синяя джинса, учителя и родители считали это стильным, модным, молодежным, а мы после окончания школы лет 10 джинсы не носили. И смешно и грустно....
Анжела зажмурилась. Что-то не так. Всё вокруг чёрно-белое, все цвета исчезли. И темно как-то. Хотя за окном солнечное утро.
Только на Леонтии Порфирьевиче светились ярко-синий домашний бархатный пиджак, и мягкие рыжие тапки. Старик поправил лиловый платок на шее и с довольным видом прищурился на столичную панораму.
— Лёнечка! — позвала Анжела, не узнавая своего охрипшего голоса.
— Филёнечка!.. — раздалось за плечом. — Не слышит он!
Анжела оглянулась и подскочила, увидев серое лицо с пыльными ямами вместо глаз. Волосы на голове свалялись в колтун, а кружева длинного старомодного платья истлели. Ветхие пальцы привидения сжимали обгрызенный мундштук.
— Что? Вы кто? Почему не слышит? — испуганно лепетала Анжела. — Что случилось?
— Умерла ты! — откликнулась из угла дама в выцветшем бархатном платье с облезлой меховой оторочкой. — Анализы надо вовремя сдавать.
— Как умерла? — пискнула Анжела. — Мы же вот только ...
— Ага, молодожёны! — каркнула третья призрачная женщина в свадебном платье, покрытом плесенью. — Как и все мы были.
— Лёнечка! — в панике Анжела бросилась к мужу, но не смогла коснуться его плеча, пальцы прошли сквозь старика, словно через туман. — Как же так? Я же любила!
— Любила! Дачу на Николиной горе? Трёшку на Цветном бульваре? Дом в Лондоне и валютный вклад? — спросил скелет в длинной сорочке в оборках.
— Как не стыдно? — ахнула Анжела. — У нас чувства были!
— Конечно же, чувства! Леонтию всегда такие похабные танцовщицы нравились, всё б ему веселиться! — буркнула дама в бархате.
— Ой, попрошу вас... — из-за шкафа выглянула костлявая барышня в тюлевой накидке.
— Попросила? Получи! — дама в свадебном платье ловко сдёрнула с ноги туфлю и швырнула в барышню, та с писком исчезла.
— Да что происходит?! — взвизгнула Анжела.
— Умерла ты, дура! — повторила бархатная дама.
— Но мы же с Лёнечкой...
— Ага, знаем! — кивнула безглазая дама, хрустнув иссохшими позвонками. — После театра в ресторацию, после ужина — в клуб, из клуба домой, там законный разврат. Днём в гости, оттуда за город кататься!.. Сколько веков наш дедуля развлекается. Привыкай, мон Анж. Ты среди своих. Я — Элен, осетром подавилась. Лиза на гуляниях с качелей упала. Натали на охоте конь зашиб, Даша по балам застыла до чахотки...
Тем временем Леонтий Порфирьевич с легкомысленной улыбкой придирчиво листал в смартфоне московскую афишу.
