Всем, кто проходит групповую терапию
Понравившиеся моменты из книги И.Ялома "Шопенгауэр как лекарство", мне они близки.
– У Юнга есть кое-что по этому поводу, – заметил я. – О том, что наши враги – всего лишь проекция темных сторон нашего подсознания. Мы переносим на других то, что не можем принять в себе самих. Фактически проецируем наш собственный страх.
«Всю свою жизнь я чувствовал себя безумно одиноким и всегда глубоко в душе вздыхал: «пошли мне хоть какое-то человеческое существо»
В современной психотерапии существует упражнение, которое называется «Кто я?»: каждый из участников берет семь листков бумаги, пишет на них семь ответов на вопрос «Кто я?» и складывает ответы в порядке значимости. После этого его просят брать по одному ответу, начиная с наименее важных, и критически оценивать то, чем для него является личность, которую он обозначил (разотождествить ее с собой), и так до тех пор, пока он не доберется до своего главного «я».
Группа — это еще не жизнь: группа — это генеральная репетиция жизни, и каждый из нас должен найти способ перенести то, чему он здесь научился, в свою реальную жизнь.
Психотерапия начинается там, где кончается вина и возникает ответственность.
Когда я был маленький, я часто капризничал за столом. Я всегда кричал: «Не хочу то! Не хочу это!» — а мать мне говорила: «Как ты можешь не хотеть? Ты же еще не пробовал!» Мне кажется, это похоже на твое отношение к жизни.
Мы должны быть снисходительны ко всякой человеческой глупости, промаху, пороку, принимая в соображение, что это есть именно наши собственные глупости, промахи и пороки, ибо это недостатки человечества, к которому принадлежим и мы, а следовательно, и сами разделяем все его недостатки, т.е. и те, которыми мы как раз в данное время возмущаемся именно только потому, что они на этот раз проявились не в нас самих.
— Значит, — торжествующе, как следователь на перекрестном допросе, заключил Тони, — ты должен привести свои желания и свои поступки к одному знаменателю, сделать их конгруэнтными - я правильно сказал? — Тони взглянул на Джулиуса, который в ответ лишь одобрительно кивнул. — И именно поэтому тебе нужна психотерапия, поскольку конгруэнтность — это главная ее задача.
Один мой учитель как-то повторил слова Эпикура, который сказал, что дружба — одна из главных составляющих человеческого счастья и что есть в одиночку, без близкого друга, значит уподобляться дикому льву или волку. А Аристотель считал, что друзья пробуждают в нас самое лучшее, самое высокое — кстати, точно так же должен действовать и идеальный психотерапевт.
Психолог заставлял пациенток раздеваться на публике и отдавать бриллианты
Со страницы https://www.kp.ru/daily/26822/3860047/
Александр Ройтман - широко известный в узких кругах психолог и психотерапевт. Свои знаменитые марафоны он проводит аж с 1993 года. В основном в двух странах - России и Израиле, сейчас еще активно подключается Казахстан.
Если открыть его официальный сайт, видно, что нет отбоя от желающих попасть к нему в группу - план мероприятий составлен на несколько месяцев вперед.
Еще бы, ведь говорят, что там происходит нечто таинственное и шокирующее. Такое, после чего открываются новые способности и меняется жизнь. Сам же Ройтман описывает все это тремя словами: «Больно, дорого, без гарантий» (ценник - от 2000 рублей за просто посмотреть на гуру до 108 000 рублей за трехдневный «Марафон с погружением»).
Ну а то, что жизнь меняется, - это факт, но вот только в какую сторону...
ЗАИНТЕРЕСОВАЛИСЬ ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ
Юлия Гурь-Арье из Израиля некогда была большой поклонницей этого гуру. Как теперь признается, под его влиянием провела 7 лет. Очнулась только тогда, когда потеряла все - отношения, бизнес, крупную сумму денег, даже дом заложила. Шесть лет после этого женщина лечилась у психоаналитика и чудом выбралась из затяжной депрессии.
- Когда я нашла в себе силы говорить обо всем случившемся и стала описывать то, что было, получилась целая книга «Психологическая секта, или Технология инцеста». Главы я постепенно, одну за одной публикую в интернете. После каждой на меня выходят новые и новые жертвы Саши Ройтмана. Он позволял себе со своими ученицами многое - лапал за грудь и попу, с некоторыми спал, у всех выманивал деньги и ценности. Сейчас мы готовим коллективный иск против него. Показаниями и видеозаписями с курсов уже очень заинтересовались правоохранительные органы.
Это видео групповой психотерапии, где человека заставляют раздеваться, а потом унижают, до сих пор гуляет по сети. Фото: youtube.com
ШОК - ЭТО ПО-НАШЕМУ
Приоткрыть завесу тайны и увидеть, что же творит этот «целитель душ» на своих марафонах, может каждый. Пару лет назад кабельный телеканал «Психология - 21» снял передачу про марафон Ройтмана. Запись до сих пор болтается на видеосервисе YouTube («Марафон Ройтмана, серия 20).
Вот один эпизод из нее:
- Митя, впущу тебя в круг только полностью голым. И до вечера тебе надо будет молчать. Надеюсь, ты осознаешь ценность того, что сейчас делаешь? - вопрошает седой бородатый мужчина с пытливым и несколько насмешливым взглядом. Это и есть сам Ройтман. Вокруг на полу в импровизированном круге сидят еще 6 человек, все сосредоточены. Несколько слушателей наблюдают откуда-то из угла комнаты. Их в круг не пускают, не заслужили. А Митя зарабатывает себе право в него войти.
- Да, - отвечает парень.
Голос дрожит, он явно не очень уверен в том, что говорит. Мнется, теребит ворот футболки. Закрыл лицо руками, тяжело вздохнул... Оголил торс.
- А можно я буду сидеть не на полу, а на стуле? Хочу подстелить себе что-нибудь.
- Можно, - снисходительно соглашается седовласый.
- Спасибо.
В комнате тяжелая тишина. У Мити уже слезы на глазах. Смотрит в зал в поисках поддержки. Не найдя, отворачивается к стенке. Вдох - выдох...
- Ну почему я не стриптизер?
С этими словами снимает с себя штаны и трусы. И стыдливо прикрываясь руками, плюхается на табуретку. Микрофон (все люди с микрофонами-прищепками) падает. Поднять его он не может - руки-то заняты.
Какая-то сердобольная подскакивает и цепляет прибор ему на ухо.
- Ну и что, что ты разделся? - говорит другая тетка. - Я теперь тем более не впущу тебя в наш круг. Ни за что! Ни при каких условиях. То, что ты сделал, - потеря уважения.
Молодой человек уже рыдает в голос... Психолог же монотонно спрашивает у всех: «Что ты чувствуешь?» За следующие полчаса этого бедного Митю и чувства к нему - в основном у всех было омерзение - обсудили со всех сторон. А он так и сидел, рыдая и прикрывая свое мужское достоинство руками. И только одна женщина, она была не в круге, а сидела далеко в комнате, вскочила и прикрыла парня кофтой.
- Вы вообще люди или нет? - крикнула она. Но вместо ответа ее призвали прикрыть рот.
- Тот, кто не в круге, не имеет права вообще разговаривать, - указал ей на место Ройтман.
«ОБНАЖЕННЫЕ ЖЕНЩИНЫ НА КОЛЕНЯХ ОТДАВАЛИ СВОИ ДРАГОЦЕННОСТИ»
Даже мне, а я смотрела эту сцену на видеозаписи, не по себе. Что же чувствовали те, кто находился в комнате?
- Бедный этот Митя, он так плакал, - вспоминает Юлия Гурь-Арье. - Я была на той группе. Но то, что на этом видео, - еще цветочки. На камеру Саша не стал показывать все, на что способен. Обычно все гораздо жестче.
- Куда еще жестче?
- Вы еще не видели голых женщин, стоявших на коленях и отдающих свои бриллианты. Вы не видели драки и потасовки, а они нередки. Люди друг другу ломают пальцы, руки. Стравить всех со всеми - любимая игра Ройтмана. Помню, на первом марафоне меня лично какая-то женщина, которой не понравился мой голос, била головой об пол. А все сидели и смотрели. Сцены с раздеванием - обычное дело. Голой на ведре, голой на одной ноге несколько часов подряд. Самая жуткая сцена из тех, что мне довелось видеть, была на марафоне в Москве. Девушка Аня несколько часов сидела обнаженная с завязанными за спиной руками и с мешком на голове. Ей стало плохо, она грохнулась в обморок. Ее откачали.
- И обратно посадили?
- Да, она сама попросила об этом. Потом потеряла сознание опять. Вечером на подкашивающихся ногах ушла куда-то, больше ее никто не видел. Я все время думаю про нее, она мне снится. Аня, если ты читаешь эти строки, найди возможность связаться со мной.
- И что, все вот так сидят и терпят? Но зачем?
- Марафон идет без остановки несколько дней, участники практически не спят. И плюс все время приходится сидеть на полу в неудобной позе. Дикое напряжение. Это очень мощная психологическая манипуляция. Сознание изменяется, люди уходят в транс. И когда уже никто не соображает адекватно, начинается это безобразие. Не соображаешь, что делаешь. Кажется, что если не согласишься, если уйдешь, то ты слабак. Те, кто не выдерживает и уходит, в основном из новичков. Чаще всего тогда, когда заставляют сделать какую-то мерзость. В России такие неофиты много раз вызывали полицию. Но за что арестовывать? Там не физическое насилие, а моральное.
«ФОРМИРУЕТСЯ ТОТАЛЬНАЯ ЗАВИСИМОСТЬ»
- Зачем же вы сами участвовали в таком?
- Я была в секте, понимаете? Могут люди объяснить, почему они несут главе секты все - себя, все деньги? Нет. Вот и я не могла. Зависимость формируется довольно сильная, тотальная. И не я одна попала. Пока я там торчала сутками и все отдавала, все близкие вокруг говорили, что я сошла с ума. Мне же казалось, что я в надежных руках. Что этот человек - Саша Ройтман - он все для меня. Я же не просто его ученица была, я помогала ему во всем. Он раскрутился и сделал имя в том числе и на мои деньги.
- И много вы ему отдали?
- Полмиллиона долларов где-то. А еще все, что у меня было, - бизнес, жилье. Уйти мне удалось не сразу. Сначала я пошла к психоаналитику, три года работала над собой. Психоаналитик даже не верил, когда я рассказала, что происходило на этих марафонах. Много женщин попало к Саше по моей наводке.
- Вы не чувствуете свою вину перед ними?
- Чувствую. И мне страшно за тех женщин, которые уходили в никуда. Именно поэтому я пойду в суд. У меня накоплено много материалов о сексуальных домогательствах, разрушении семей, вымогательстве денег, садомазо без согласия и других куда более страшных фактах.
- Кроме вас, кто деньги носил?
- Ему все носят. Насколько мне известно, он живет в квартире, которую купил клиент. Ездит на машине, которую купил клиент. Плюс плата на самом марафоне - золото, бриллианты, содержимое кошельков. Люди отдают! Он с каждой группы много всего ценного имеет.
- И много у него адептов?
- При мне было 20 - 30 человек. Из тех, кто подсел, ушли немногие. Любовницы, которых он бросил. Или как я, когда уже нечего брать. Сейчас, я думаю, таких адептов гораздо больше, так как он очень интенсивно гастролирует. В основном это женщины. Те, кто в остром кризисе: умер близкий, развод, бизнесвумен, у которых хорошо в делах, но плохо в личной жизни. На них он строит бизнес.
СПРАВКА «КП»
Александр РОЙТМАН - клинический психолог и психотерапевт. Согласно официальным документам, представленным на его сайте, окончил в 1987 году Белгородский педагогический институт по специальности «биология и химия». В 1989-м окончил 9-месячные курсы переподготовки Ленинградского государственного университета «по практической психологии для системы народного образования». Квалификацию «клинический психолог» получил в 2005 году в Психоневрологическом институте им. Бехтерева. Основатель Центра Ройтмана. 57 лет, был дважды женат, 5 детей.
Сейчас Ройтман гастролирует по всему миру. Когда готовилась эта статья, автору не удалось с ним связаться. Но мы готовы предоставить ему слово, чтобы психолог объяснил свои странные методы.
Конец цитаты. Статья дана в сокращении.
Репортаж в программе "Вестей" 25 апреля 2018 года:
В сюжете есть диалог с автором книги Юлей Гур-Арье и участником, который раздевался на ролике в ютуб:
https://www.vesti.ru/doc.html?id=3011207&cid=8
Репортаж в программе НТВ 30 апреля 2018 года:
Смотреть с 27:46
На 33-й минуте показывают Виктора Пономаренко )) чью книгу а 7-ми радикалах характера мы цитировали в Лиге психотерапии. В сюжете так же диалог с автором книги Юлей Гур-Арье и участником, который раздевался, но с другого ракурса:
Саму книгу сейчас выкладывают глава за главой на Фейсбуке по тэгу пси_секта
Эффективна ли групповая терапия? Какие плюсы и минусы?
Нашла в Интернете интересный вид психологической помощи - групповая терапия. Все устроено таким образом, что люди приходят, разговаривают друг с другом и находят решение своих проблем. За этим всем наблюдает психолог. Кто-нибудь сталкивался с этим? Как думаете, это мероприятие может помочь реально? Очень интересно, но хочется узнать ваше мнение по поводу таких групп.
Монополист в групповой терапии
Цикл статей о разрушающих отношения стилях поведения в группе и об инструментах влияния, которые помогут терапевту справиться с этим явлением.
Из книги Ирвина Ялома "Групповая психотерапия: теория и практика". Кажется, что тут автор принял сторону монополиста и сказал очень много по этому поводу, я, как мог, сокращал этот текст.
Другие стили: молчаливый, шизоидный, самодовольный моралист
Стиль монополиста
... трещать без умолку — bete noire для многих терапевтов. Эти пациенты начинают нервничать, когда они замолкают; когда начинают говорить другие, монополисты встревают в разговор любыми способами: пренебрегая всеми правилами приличия, они вклиниваются в малейшую паузу, реагируют на каждое брошенное другими замечание, постоянно проводят параллели между проблемами говорящего и своими собственными, неизменно повторяя «Вот и у меня то же самое». Монополист может упорно описывать в мельчайших деталях разговоры с другими (часто в лицах) или представлять отчеты о прочитанных газетных или журнальных статьях, которые могут иметь слабое отношение к проблеме, обсуждаемой группой. Некоторые берут слово, принимая на себя роль следователя, ведущего допрос, а другие привлекают к себе внимание остальных, приманивая их эксцентричным материалом или пикантными сексуальными подробностями.
... они регулярно оповещают группу о значительных переворотах в своей жизни, что предполагает привлечение к ним необходимого внимания на длительное время. Остальные испуганно замолкают, так как их собственные проблемы на этом фоне начинают казаться им незначительными. («Трудно прервать «Унесенных ветром», как отметил один из моих пациентов.)
Влияние на группу
Члены недавно образовавшейся группы не склонны утихомиривать такого пациента, опасаясь того, что им придется говорить самим. Это типичный пример возражения типа «Хорошо, я помолчу. Ты говори». И, конечно, трудно говорить в напряженной атмосфере осмотрительности. Если в группе нет особенно напористых пациентов, она может какое-то время не бороться с монополистом открыто; вместо этого они могут тихо закипать или делать косвенные враждебные выпады.
Навязчивая болтовня монополиста представляет собой попытку совладать с беспокойством; если он ощущает повышение напряжения и негодование группы, его беспокойство только усиливается, и соответственно усиливается его навязчивая потребность разговаривать. Некоторые монополисты отдают себе отчет, что используют слова в качестве дымовой завесы, отвлекающей группу от прямого нападения.
Когда члены группы обращаются к монополисту, они могут быть не сдержаны и грубы; говорящий от лица группы обычно получает единодушную поддержку. (Я видел, как он сорвал аплодисменты.) Монополист может надуться и замолчать собрания на два («Посмотрим, как они без меня») или покинуть группу. В любом случае терапия приносит ничтожную пользу.
Терапевтические соображения
Несмотря на раздражение и сильнейшее искушение наорать на пациента или приказать ему замолчать, такое нападение не принесет никакой пользы, кроме временного облегчения для терапевта. Пациенту это не поможет: он ничему не научится. Беспокойство, являющееся причиной его навязчивой речи, не исчезло и обязательно проявится в очередном потоке речи.
Группе это тоже не поможет; несмотря на обстоятельства, остальные чувствуют угрозу в том, что терапевт грубо принуждает молчать одного из пациентов. Терапия начинает восприниматься как представляющая потенциальную опасность, а осторожность и страх внедряются в мысли каждого члена группы, иначе их постигнет та же участь.
Часто терапевт с полным правом может подождать, пока группа сама не возьмется за решение своей проблемы; однако пациент-монополист — это не та проблема, с которой группа, особенно молодая группа, может справиться.
... работа с группой
Принимая во внимание группу, терапевт должен помнить о том, что пациент - монополист по определению не может существовать в вакууме; он постоянно пребывает в динамическом равновесии с группой, которая допускает или поощряет его поведение. Следовательно, терапевт должен поинтересоваться, почему группа допускает или поощряет то, что один пациент тянет на себе все собрание. Такой вопрос может напугать пациентов, которые воспринимали себя исключительно в качестве пассивных жертв монополиста. После того, как их первые возражения проработаны, члены группы могут приступить к эффективному исследованию того, как они эксплуатировали монополиста; например, он мог избавлять их от необходимости принимать участие в групповых обсуждениях. Они могли оставлять монополисту все самораскрытие, позволять ему делать из себя идиота или выступать в качестве громоотвода для группового гнева, в то время как они освобождали себя от ответственности за достижение целей терапии. Когда члены группы выявили и обсудили причины своей пассивности, они приобретают большую включенность в терапевтический процесс. Они, например, могут обсудить свою боязнь проявления настойчивости, страх повредить монополисту или получить ответный удар от какого - нибудь члена группы или терапевта; они могут избегать привлечения к себе внимания группы, чтобы их жадность не была разоблачена; они могут получать удовольствие от бедственного положения монополиста и от причастности к пострадавшему и осуждающему большинству. Раскрытие этих проблем пациента, до сих пор связанных с деятельностью группы, является показателем прогресса и большей вовлеченности в терапию.
... и работа с монополистом
... терапевт не хочет заставить монополиста замолчать; он не хочет слышать от него меньше, а, наоборот, хочет слышать больше. Кажущееся противоречие исчезает, когда мы принимаем в расчет тот факт, что монополист прячется за своей навязчивой речью. Проблемы, которые пациент представляет на рассмотрение группы, не отражают его глубоко укоренившиеся личные проблемы; он выбирает их по другим причинам: чтобы развлечь группу, чтобы привлечь к себе внимание, чтобы подтвердить свое положение, чтобы пожаловаться и т. д. Этим монополист приносит в жертву возможность получения эффекта от терапии ради неутолимой потребности во внимании и руководстве.
Хотя каждый терапевт по своему оформит свое вмешательство, он должен донести до монополиста главное: своей навязчивой речью он держит группу на расстоянии вытянутой руки и не позволяет остальным членам группы приобрести значимость для него. Его не отвергают, но приглашают стать полноценным членом группы.
Кажется, что монополист абсолютно не представляет себе, какое влияние он оказывает на окружающих и как они на него реагируют; более того, ему не хватает способности или склонности ставить себя на место другого.
Данные исследований подтверждают эти выводы:
Пациенты и студенты - наблюдатели должны были заполнить опросники по окончании каждого собрания группы. Исследовалась в том числе и активность; участники должны были проранжировать членов группы, включая самих себя, по количеству сказанных на собрании слов. Сходство между ранжировками пациентов и наблюдателей оказалось поразительным, только оценки активности терапевта, данные пациентами, сильно варьировались (действие функции переноса; см. главу 6) и пациенты-монополисты поместили себя на значительно более низкие позиции, чем остальные члены группы, которые единодушно назвали монополиста самым активным участником собрания.
Обратная связь.
терапевт должен помочь монополисту понять, что он из себя представляет, добиваясь от остальных членов группы обеспечения постоянной обратной связи; без поощрения руководителя группа может, как мы уже продемонстрировали, обеспечивать обратную связь только урывками и в виде самозащиты. Это имеет низкую терапевтическую ценность и просто резюмирует представление, в котором пациент брал на себя слишком много:
Во время первой беседы один мужчина-монополист жаловался на свои отношения с женой, которая прибегала к «тактикам кувалды», публично унижая его или обвиняя в неверности перед их детьми. «Лобовой» подход к этому пациенту был абсолютно неэффективным; как только синяки проходили, он и его жена начинали все заново. На первых собраниях группы начало происходить нечто подобное: из - за его монополистического поведения, склонности к осуждению и неспособности слышать отклики остальных на его действия группа оказывала все усиливающееся давление до тех пор, пока его не заставили слушать, а то, что ему хотели сказать, носило жестокий и разрушительный характер.
Поэтому терапевт должен повысить восприимчивость пациента к обратной связи. Он может убеждать и направлять, например, словами: «Марк, я думаю, тебе будет лучше не говорить больше, потому что я чувствую, что в группе возникли некоторые важные чувства относительно тебя, и я думаю, тебе будет полезно услышать об этом». Терапевт также должен помочь группе раскрыть свое отношение к Марку, а не интерпретацию его мотивов. Намного более полезной и приемлемой будет фраза «Когда ты так говоришь, я чувствую...», а не «Ты ведешь себя так потому что...».
Мягко, но решительно пациента следует ставить перед лицом противоречия: несмотря на то, что он хочет, чтобы остальные члены группы приняли его и относились к нему с уважением, он ведет себя так, что вызывает только раздражение, отвержение и фрустрацию.
Клинический случай в терапевтической группе одной из лечебниц, где содержались насильники:
Рон, пробывший в группе семь недель, долго расхваливал заметное улучшение своего состояния, достигнутое им. Он предоставил подробное описание своей главной проблемы — неспособности понять, какой вред его поведение приносило окружающим, и того, как, достигнув понимания этой проблемы, он получил возможность покинуть лечебницу. Терапевт заметил, что некоторые члены группы проявляли нетерпение, один пациент постукивал кулаком по ладони, а остальные откинулись назад, выражая безразличие и смирение. Он прервал монополиста, поинтересовавшись у членов группы, сколько раз они уже слышали отчет Рона. Те подтвердили, что слышат его на каждом собрании, фактически начиная с самого первого, на котором появился Рон; более того, они никогда не слышали, чтобы Рон говорил о чем-либо еще, и знали только эту «сказку». Члены группы обсудили раздражение, которое вызывал у них Рон, свое нежелание критиковать его из - за боязни причинить ему вред, потерять над собой контроль или получить от него сдачи. Некоторые говорили о том, что считали безнадежными попытки достучаться до Рона, и о том, что считали его просто бездушной куклой. Еще они говорили о своей боязни говорить и открывать душу перед группой; именно поэтому они приветствовали монополизацию, осуществляемую Роном. Несколько пациентов говорили об отсутствии интереса и веры в терапию; они не прерывали Рона из - за безразличия.
Таким образом, процесс получил новое обусловливание. Каждый пациент приблизился к состоянию включенности в группу; Рону больше не позволяли принимать участие в деятельности группы таким способом, так как это не могло принести пользы ни ему самому, ни группе в целом.
Необходимо завербовать пациента в качестве союзника в терапевтической работе. У него должны быть свои причины для изменения монополистических паттернов поведения, даже если не эта проблема заставила его обратиться к терапии. Например, ему можно оказать содействие в рассмотрении последовательности событий в группе. Когда он пришел в группу, какую реакцию он хотел получить от участников? А что получилось? Как он может объяснить это противоречие? Нужно помочь ему сделать соответствующие выводы.
Он наверняка недооценивал важность знания о том, какую реакцию он вызывает у группы, или предполагал, что группу составляют неполноценные люди.
Необходимо правильно выбрать время; нет смысла проводить эту работу с закрывшимся, защищающимся пациентом в крайней степени возбуждения. Многократные, легкие, разумные вмешательства — это то, что нужно.
Самодовольный моралист в психотерапевтической группе
Продолжение про стили поведения
(Шизоидный и Молчаливый в терапевтической группе)
Самая яркая характеристика самодовольного моралиста — его потребность быть правым и доказать чужую неправоту, особенно если речь идет о какой-либо нравственной проблеме.
Если монополист по разным причинам желает контролировать других. Отвергающий помощь нытик хочет добиться помощи, а затем разгромить благодетеля. Самодовольный же моралист относительно не заинтересован в том, чтобы окружающие любили и уважали его; прежде всего, он хочет быть правым, хочет вызывать уважение своей нравственной чистотой и успешно навязывать свои ценности окружающим.
Первые впечатления от СМ:
На первом собрании СМ обычно старается произвести впечатление спокойного и уверенного в себе человека. Он часто молчит до тех пор, пока не выяснит позицию группы или какого - нибудь ее участника. После этого он становится ключевой фигурой в обсуждении из-за глубины своей убежденности и склонности неутомимо вдалбливать остальным свою точку зрения. Для него характерно нежелание идти даже на незначительные уступки, признавать ошибки, вносить какие-либо изменения в свою первоначальную формулировку. Он принимает участие в обсуждении проблемы наряду с остальными для того, чтобы повысить свой статус. Он может указывать, что он перенес более сильный стресс, вызванный внешними обстоятельствами, что он продолжает преуспевать, несмотря на многочисленные помехи, а его решения должны служить примером для других.
Хотя поначалу группа и сопереживает ему, когда он говорит о своих проблемах, это сопереживание вскоре уступает место раздражению, когда пациенты понимают, что он заинтересован преимущественно в том, чтобы утвердиться на позиции нравственного превосходства, а не в том, чтобы поделиться с другими своими переживаниями. Если кто - либо еще предпринимает попытки занять позицию превосходства в группе, самодовольный моралист считает, что ему брошен вызов, и справляется с конкурентом, доказывая его неправоту. Авторитет терапевта также ставится под вопрос, хотя зачастую только косвенно; пациент может высказывать сомнения относительно терапии, ссылаясь на мнения других экспертов в этой области или цитируя признанных авторитетов в других областях. Если он почувствует конкретную угрозу для себя, он может поставить под сомнение и раскритиковать нравственные ценности терапевта.
Какие тут могут быть причины поведения.
Пациенты с таким поведенческим паттерном мучаются сильными чувствами гнева и стыда. Розенталь с коллегами докладывают, что четверо их пациентов пережили в раннем возрасте потерю родителя противоположного пола, результатом чего стала депривация и потеря социального статуса. Вина за эти события была возложена на однополого родителя, но пациенты, боясь расплаты, не могли выражать свой гнев. Реакцией каждого из них была попытка разоблачить однополого родителя, принимая на себя и «правильно» исполняя родительскую роль. Однако вместо благодарности заинтересованных сторон пациенты сталкивались с безразличным и враждебным отношением. В процессе работы в терапевтической группе они постепенно стали воспринимать себя как оплеванных, жертвующих собой ради других. Это вечное самопожертвование объясняет, почему СМ не может достичь нужного статуса, и обусловливает особое понимание жизни. «Его позиция приобрела вид праведного негодования, у него появилось выражение лица человека, благородно переносящего страдания. Он требует признания благородства своего характера, а не своих достижений». Однако ожидаемое признание не приходит, и этот факт только укрепляет его представление о себе как о глубоко страдающем и не оцененном по достоинству человеке. Его гордость за собственное благородство, его единственную добродетель, усиливается и все ярче проявляется в его межличностных отношениях. Порочный круг замыкается.
Способ терапевтического вмешательства.
Осознание роли, которую стыд и заниженное самоуважение играют в динамиках таких пациентов, исключительно важно для разработки терапевтического плана. Если терапевт не вмешается, самодовольный моралист вызовет такое негодование, что его скоро заставят покинуть группу. Нужно не только защитить пациента, но и помочь группе справляться с его провокационным поведением. Возможно, стыд является ключевым понятием эффективной терапии. Если помочь группе осознать стыд, лежащий в основе гневной полемики самодовольного моралиста, они будут конструктивно реагировать на него.
Если осознание не придет
Однако часто случается так, что пагубный ход событий достигает необратимой стадии до того, как терапевт полностью опознает этот паттерн; группа сначала терпела самодовольного моралиста, затем он начал вызывать раздражение, деланное безразличие и, наконец, ярость. Пациент часто оправдывает себя и пытается объяснить тот факт, что он не получил желаемого уважения, занижая ценность группы и убеждая себя в том, что мнение группы не имеет для него особого значения.
История о Стюарте (клинический случай)
Стюарт, двадцатидевятилетний мужчина, который обратился за терапевтической помощью из - за сильного сексуального влечения к девочкам-подросткам, в группе сразу принял модель поведения самодовольного моралиста. Он заявил о своем нравственном превосходстве бесхитростным способом: он подчеркивал свою способность вести благочестивую жизнь по христианским заповедям, несмотря на трудности, создаваемые чужеродными по отношению к его эго сексуальными импульсами. Его поведение в группе соответствовало поведенческому паттерну, описанному выше. Особенно сильной критике члены группы и терапевты подвергались за их пренебрежительное отношение к христианской морали.
При этом он не обращал внимания на реакцию группы, в том числе и на их заявление о том, что его презрительное и пренебрежительное отношение к ним не только приводит их в бешенство, но и абсолютно не соответствует христианским нормам. Теперь он вызывал у остальных пациентов только отрицательные эмоции, и трое из них выразили глубокую, неконтролируемую ненависть. Стюарта мало заботили мнения язычников, и к двадцатому собранию, когда ситуация стала невыносимой, он покинул группу. В глазах случайного наблюдателя его опыт в группе не только не был полезным, но оказался катастрофой. Однако он сразу же начал курс терапии в группе для супружеских пар и оказался намного более восприимчивым, получив такую же обратную связь от собственной жены и остальных пар. Контрольная беседа показала, что группа дала ему очень многое, но он рефлекторно установил такие отношения с группой, которые исключали возможность экспериментирования с новыми способами поведения. Однако его поведение во время первых собраний второй группы значительно отличалось от его поведения в первой.
...терапия не прекращается с прекращением терапии в группе. Успешный пациент продолжит развиваться и интегрировать свой опыт на протяжении всей своей жизни. Неуспешный пациент, который по причине «оков роли» занял нежизнеспособную позицию в группе и поэтому не смог достичь (или признать) перемен, тем не менее, может извлечь пользу из своего опыта и использовать последующую терапию более эффективно.
из книги Ирвина Ялома "Групповая психотерапия: теория и практика"
заголовки мои
Молчаливый в терапевтической группе
Продолжение серии статей про разные стили поведения в группе.
Начало тут: Шизоидный в терапевтической группе
Вполне возможно, что он получает пользу от терапии молча. Весьма сомнительная, возможно не соответствующая действительности история, которая ходила среди групповых психотерапевтов несколько лет, рассказывала об одном пациента, который целый год посещал собрания группы, не проронив ни единого слова. В конце пятидесятой встречи он сообщил группе, что больше не вернется; его проблемы решены, на следующий день была назначена его свадьба, и он хотел выразить свою благодарность группе за помощь, которую они ему оказали.
Некоторые скрытные пациенты могут получать пользу от косвенной вовлеченности в терапию через идентификацию с активными пациентами с такими же проблемами;
Клинические терапевты единодушны во мнении, что молчаливый пациент не получит пользы от групповой терапии. Чем больше доля речевого участия, тем сильнее ощущение вовлеченности и тем больше ценят пациента остальные члены группы, да и в конечном счете он сам.
Причины такого поведения:
Некоторые могут испытывать страх перед самораскрытием; Для других конфликтной является область агрессии, поэтому они не могут самоутверждаться за счет речи. Третьи слишком, до перфекционизма, требовательны к себе; они не открывают рот из боязни провала, в то время как кто-то еще сохраняет дистанцию между собой и группой или пытается управлять ей, сохраняя надменное высокомерное молчание. Некоторые участники боятся какого-то конкретного члена группы и обычно говорят только в его отсутствие. Кто - то принимает участие только в меньших собраниях или чередующихся (проходящих без руководителя) собраниях. Другие боятся проявить слабость и молчат, чтобы не впасть в истерику, не начать жаловаться, не расплакаться. Еще кто-то будет периодически дуться и обиженно замолкать, наказывая группу или пытаясь привлечь к себе ее внимание.
Важно, что молчание никогда не бывает безмолвным; эта манера поведения
Выбор адекватной терапии частично зависит от динамик молчания. Необходимо найти золотую середину: нельзя оказывать чрезмерное давление на пациента и точно так же нельзя позволить ему постепенно полностью изолироваться. Терапевт при этом может позволять каждому пациенту самостоятельно определять долю своего участия в собраниях, но все же вовлекать молчаливого пациента в дискуссию, комментируя его невербальную активность, когда жестом или поведением он проявляет интерес, напряжение, грусть, скуку или заинтересованность.
Хорошим способом для усиления его вовлеченности будет спровоцированный терапевтом анализ остальными членами группы их восприятия молчаливого пациента, а затем терапевт может поинтересоваться у него, насколько верны оценки.
Даже если его нужно постоянно подгонять, льстить ему. приглашать вступить в разговор, можно избежать обращения с пациентом как с пассивным объектом воздействия, если постоянно контролировать процесс. «Ты хотел бы, чтобы мы подбодрили тебя именно на этой встрече? Как ты себя чувствовал, когда Майк разоблачал тебя? Он не слишком далеко зашел? Ты сообщишь нам, если мы поставим тебя в затруднительное положение? Какой вопрос нам лучше всего задать тебе сегодня, чтобы помочь тебе присоединиться к группе?» Так или иначе можно завербовать пациента в качестве активного союзника в кампании против его молчания.
Если пациент, несмотря на все усилия, продолжает сопротивляться и его участие в работе группы остается минимальным через три месяца терапии, то, как подсказывает мой опыт, прогноз весьма неутешителен. Группа будет обескуражена и фрустрирована не приносящим результата упрашиванием, ободрением, провоцированием закрытого, молчаливого пациента.
На фоне озадаченности и неодобрения остальных его позиция в группе становится еще более шаткой и вероятность участия все слабее. В это время могут принести пользу проведение одновременно и индивидуальных сеансов для молчаливого пациента; если же и это не помогает, терапевту следует серьезно рассмотреть возможность удаления его из группы.
Из книги Ирвин Ялом. Групповая психотерапия: теория и практика
О шизоидных в терапевтической группе
Сартр в «Возрасте зрелости» живо описывает основанный на опыте мир такого человека: ...Он свернул газету и начал читать репортаж специального корреспондента на первой странице. Уже насчитывалось пятьдесят убитых и триста раненых, и это было еще не все, под руинами, безусловно, оставались трупы....Тысячи французов не могли читать утренние газеты без комка ярости в горле, тысячи людей, сжимающих кулаки, шептали: «Сволочи!» Матье сжал кулаки и прошептал: «Сволочи!» — и тут же почувствовал себя еще более виноватым. Если бы он, по крайней мере, ощутил хоть какое - то живое волнение, пусть и сознающее свои пределы. Но нет: он был пуст, перед ним был великий гнев, отчаянный гнев, видимый и почти ощутимый. Но он бездействовал; чтобы пробудить его к жизни, позволить вырваться наружу и страдать, Матье должен был предоставить ему свое тело. Это был гнев других. «Сволочи!» Он сжимал кулаки, широко шагал, но это не приходило, гнев оставался где - то вовне.... Нечто готово было родиться, робкая зарница гнева. Вот оно! Но все тут же опало, иссякло, он был снова пуст, шел размеренным шагом с благопристойностью участника парижской похоронной процессии.... Промокнув лоб платком, он подумал: «Нельзя заставить себя сильно переживать». Там произошли трагические и ужасные события, которые требовали сильнейших эмоций...»Все бесполезно, это не придет...»
Шизоидный пациент часто испытывает те же трудности в терапевтической группе. Практически каждое собрание группы, если, конечно, он достаточно внимателен к происходящему, предоставляет ему доказательства того, что природа и интенсивность его эмоций и переживаний сильно отличается от того, что испытывают другие члены группы. Такое противоречие может привести пациента в замешательство, он может прийти к выводу, что остальные члены группы слишком аффектированы, чрезмерно лабильны, неискренни, слишком сильно переживают по мелочам или у них просто другой темперамент. Однако потом шизоидные пациенты начинают задумываться о том, что они из себя представляют. Подобно сартровскому Матье, они начинают понимать, что где - то внутри у них есть огромный резервуар эмоций, до которого они не в состоянии добраться
Так или иначе, тем, что он говорит, или тем, что не говорит, шизоидный пациент демонстрирует другим членам группы свою эмоциональную изолированность. ... пациент, ...не мог понять озабоченность остальных членов группы тем, что терапевт покидает группу, и навязчивые страхи одного из пациентов, который боялся, что его подругу убьют. Для него все люди равнозначны, взаимозаменяемы. У него была потребность ... в привязанности (при этом абсолютно не имело значения, к кому привязываться). Уход терапевта вызовет в нем напряженность, так как это замедлит его терапию. Он будет злиться на себя, так как не догадался использовать терапевта по полной. Но он не будет испытывать описываемое остальными чувство: горе, вызванное потерей человека, терапевта. В свою защиту он утверждал: «Нет особого смысла сильно переживать из - за ухода терапевта, если я ничего не могу с этим поделать». Еще один пациент, которого группа ругала за отсутствие сопереживания двум другим сильно страдающим пациентам, ответил ей: «Так, им плохо. На Земле в данный момент страдают миллионы людей. Если бы я переживал за всех, кому сейчас плохо, я бы тратил на это все свое время». Другими словами, эмоции появляются только тогда, когда их диктует рациональность; они должны иметь практическую пользу — если они бесполезны, зачем они вообще нужны?
Часто члены группы подмечают несоответствие между словами пациента, его переживаниями и эмоциональными реакциями. Один пациент, которого группа критиковала за утаивание информации, касающейся его отношений с девушкой, сдержанно поинтересовался: «А не хотели бы вы взять камеру и залезть с нами в постель?» При этом он отрицал, что испытывал какую бы то ни было злость, а саркастический тон использовал безотчетно. В других случаях группа получает информацию об эмоциях шизоидного пациента по его жестам и поведению. В самом деле, пациент может присоединиться к расследованию, оценивая сам себя и отпуская комментарии типа: «У меня так сильно бьется сердце, я, должно быть, испуган», или: «У меня кулаки сжимаются, я, наверное, злюсь». Реакция остальных членов группы весьма характерна и представляет собой результат любопытства и замешательства, вызванных сомнениями, озабоченностью, раздражением и фрустрацией. Они будут постоянно допытываться у пациента; «А что ты чувствуешь по поводу...?» — и только потом осознают, что требовали от человека, чтобы он немедленно заговорил на иностранном языке. Вскоре члены группы начнут активно помогать ему разобрать то, что сначала оказывается легким огорчением. Они начинают рассказывать ему, что ему следует чувствовать и что бы чувствовали они в подобной ситуации. В конце концов, начинается фрустрация. Группа утраивает усилия, но почти всегда это не приносит результатов. Скоро группа может начать применять лобовой подход, так как она пытается усилить эффект путем интенсификации стимулов. Собрания становятся крайне предсказуемыми и расхолаживающими. Иногда группа начинает относиться к шизоидному пациенту как к талисману: он становится источником развлечения для группы. (Генри Бергсон считал, что центральным аспектом комической ситуации является человек, ведущий себя как машина. Что - то изначально комичное несет в себе зрелище, которое представляет собой человек, действия которого шаблонны и механистичны (таким является юмор в стиле Чаплина и фарс Лорела и Харди). Я думаю, что именно это позволяет группе считать смешным то, что потом на деле окажется вовсе не смешным.)
техники «здесь – и - сейчас», ... полезны в работе с шизоидным пациентом. Добейтесь того, чтобы он видел разницу между членами группы; несмотря на свои слова, он не относится ко всем совершенно одинаково. Помогите ему прочувствовать эмоции, которые он считает нелогичными. Когда он отмечает: «Я, пожалуй, слегка раздражен или слегка обижен», посоветуйте ему остаться в таком состоянии; никто и не говорил, что он может обсуждать только сильные эмоции. «Рассмотри свою обиду через лупу; как можно точнее опиши, что это такое». Постарайтесь пресечь его привычные способы избегания: «Каким - то образом ты упустил что - то, что казалось важным. Мы можем вернуться на пять минут назад? Мне показалось, что ты почти плакал, когда ты разговаривал с Джули. У тебя внутри что - то происходило». Нужно, чтобы он научился наблюдать за своим телом; часто он не испытывает аффект, но может заметить его анатомические эквиваленты: спазмы в желудке, усиленное потоотделение, удушье, прилив крови к лицу и т. д. Постепенно группа может научить его подбирать этому соответствующие психологические состояния; они могут заметить закономерности его реакций и их проявление в связи с определенным событием в группе.
Участники группы могут переживать то же самое событие совершенно по-разному; событие, кажущееся одному совершенно незначительным, может представлять собой чрезвычайно значимое переживание для другого. Малейшее проявление раздражения сдержанным шизоидным пациентом может означать для него глобальный прорыв; возможно, это был первый случай за всю его взрослую жизнь, когда он проявил гнев, и этот случай воодушевит его применять на практике новые способы поведения как в группе, так и вне ее. Шизоидный пациент представляет собой большую опасность для группы, но это и очень благодарный материал для работы. Если он сможет проявить настойчивость, остаться в группе, и его неспособность быстро изменить стиль отношений не заставит его сдаться, то опыт групповой терапии принесет ему огромную пользу.
Из И Ялом Групповая психотерапия: теория и практика