Геракл + Древняя Греция

Пара подошла к небольшому постаменту, где лежало что-то, укрытое шёлковой тканью, привезённой с далёкого востока.

— За самоотверженность и доблесть в процессе спасения царской особы, Геракл, — важным тоном заговорил Эврисфей, поднимая ткань. — Я дарю тебе лучшую работу моих мастеров.

Геракл увидел, что на постаменте лежали очки восхитительной работы. Украшенные драгоценными камнями, они явно весили не больше килограмма, то есть минимум вдвое легче, чем все предыдущие модели, которыми герою пришлось попользоваться.

— Я потратил на эту работу все выигранные мною деньги на соревнованиях, — похвастался царь. — Ещё и занял. Но это всё ничего не значит. Когда все увидят Геракла, нашедшего решение своей проблемы с помощью Микен, моя популярность…

— Эээ, шеф… — тихо сказал Геракл. Тут такое дело…

— Какого Гермеса? — переспросил сын не менее опасного для женского целомудрия бога.

— А ты знаешь нескольких? — проворчал Атлант. — Этот бегун к моим дочкам повадился ходить, каждый день у калитки ошивается. Я так скоро параноиком стану.

— Параноиком! — внезапно закричали сверху. — Вот оно, название! Репетируем!

Геракл хотел было спросить, что сидящие на платформе собираются репетировать, но затем его накрыло звуковой волной. Сына Зевса отбросило назад как пушинку, и он скатился с холма, с трудом поднявшись на ноги у подножия. В голове у Геракла страшно гудело; а тело едва слушалось, впервые получив удар такой силы. Сделав первый неуверенный шаг, герой вспомнил о своём долге перед Эврисфеем и вновь поднялся наверх.

— Слабак, — проворчал Атлант. — Князь только репетирует, а ты уже улетел.

— Что это за князь? — заорал Геракл, пытаясь перекричать громоподобную музыку, а затем понял, что она резко стихла.

— Не князь, а Князь! — ответили сверху. — Князь Тьмы! Собственной персоной! Со своим чёрным шабашем!

— Кто?! — поразился Геракл.

— Не обращай внимания, — бросил Атлант.

— Как это не обращать?! — возмутился герой. — Меня так ещё никто не отбрасывал!

— Мы только разогреваемся! — послышалось в ответ. — Сейчас мы вжарим такой тяжеляк в этой дыре, что… Эй, где мои летучие мыши?!

— Пока я держу платформу, они так и будут вечно репетировать, — тихо сказал Гераклу титан. — Кстати, ты же калитку за собой прикрыл?

— Нет, — признался Геракл. — А надо было?

— Конечно да! — заревел титан. — Гермес же сейчас в сад пролезет!

— Тогда я пойду закрою её, — сказал Геракл и повернулся в сторону калитки.

— Стоять! — рявкнул Атлант. — Ты зачем сюда заявился?

— Мне нужна пара яблок из твоего сада для царя Эврисфея, — честно сказал герой. — Без них он помрёт.

— И всё? — недоверчиво уточнил Атлант.

— И всё.

Титан замолчал, что-то прикидывая и периодически косясь куда-то в сторону рощи, ставшей видимой лишь с вершины холма. Посмотрев туда же, Геракл заметил группу дев в натуральных купальных костюмах. Девы купались в небольшом озерце, а одна из них как раз начала идти в сторону берега, медленно выходя из вод…

— КУДА ЗЕНКИ ВЫЛУПИЛ?! — рявкнул на него Атлант. — В другую сторону смотреть!

— П-простите, — тут же принялся оправдываться сын самого любвеобильного бога в Древней Греции и отвернулся в противоположную сторону.

— Эй, да ладно тебе, — донёсся сверху комментария от Князя Тьмы. — Отличный же вид, чего ты нервничаешь.

— Заткнись, Оззоборос, — бросил в ответ Атлант. — Значит так, Я прикрою калитку сам. А потом принесу тебе яблоки. А ты отсюда ни шагу, ясно?!

— Ясно, — неуверенно кивнул Геракл.

— И ещё тебе придётся держать их на плечах, — добавил титан, протягивая герою платформу. — Ни в коем случае не опускай платформу, понял? Она не должна коснуться земли.

— А что будет? — осторожно уточнил Геракл, приняв ношу и захрипев от натуги.

— Если Князь и его чёрный шабаш сойдут на землю, — страшным голосом сказал титан. — Наш мир никогда не будет прежним!

Герой нервно сглотнул, представив последствия появления такого Князя в мире древних греков, а Атлант бодрым шагом сбежал с холма и побежал в сторону входа.

— Эй, очкарик! — спросили сверху. — А ты хаером трясти умеешь?!

— Хаером? — переспросил Геракл. — Это что?

— Сейчас покажем! — последовал мнообещающий ответ. — Мы пока разогреемся, а ты тряси в такт!

— Что значит трясти в такт? — хотел спросить Геракл, но его голос потонул в волне оглушающего рёва, испускаемого странными машинами, стоящими на платформе рядом с шабашем.

— Заборостроитель строит забооор! — проревел Князь Тьмы. — Топорочинитель чинит топооор!

— Эй! — заорал Геракл, с трудом перекрикивая грохот, достойный отцовского грома. — Это вы что, поёте?!

— Это мы пока разогреваемся! — отозвался Князь. — А винокуры курят винооо!

— Вино? — внезапно ясно послышались голоса остального шабаша и музыка стихла. — Мужики, у нас же есть вино! Бухаем!

Репетиция конца света прервалась, а по площадке затопало множество ног, и Геракл понял, что получил временную передышку.

— Отец, придай сил ногам Атланта, — впервые взмолился сын верховного бога.

— Выпьем за зстрельщика! — послышался сверху тост Князя. — Потому что он копья метааал!

— Метааал! — заревел остальной шабаш

— А мне - мозгов, чтобы я не больше соглашался на такое, — тихо добавил Геракл. — Я не железный, чтобы второй раз такое выдержать.

— Железный? — внезапно послышался голос Князя. — Железный древник грек! Идея! Эй, хватит бухать, репетируем!

— О боги! — взвыл герой, когда его окатил девятый вал какофонии. — Неужели я должен умереть от этого. Я же так молод!

— Умереть молодым! — заорали временные соседи сверху, на ходу меняя то, что им казалось мелодией. — Отлично!

— ХВАТИТ!!! — заорал Геракл и швырнул платформу оземь, от чего весь шабаш покатился в разные стороны, но не выпустил инструменты. — Кто так играет?! Вы издеваетесь?!

— А что не так? — обиженно спросил кто-то из шабаша. — Нормально же играем.

— Дай сюда! — рявкнул Геракл и отобрал странный инструмент у последователя Князя, в это время лежащего без сознания под упавшей на него слабо чёрной колонной, обмотанной с одной стороны тканью. — Что это за арфа?

— Ты что, не знаешь? — удивился член шабаша. — Это же ги…

— Не важно, — отмахнулся Геракл, и, перехватив незнакомый инструмент, сыграл несколько аккордов. — Вот так играть надо! Запомнили

Услышав тяжёлые и мелодичные риффы, шабаш впал в экстаз. Уронив колонну обратно на своего предводителя, последователи Оззобороса вскинули руки к Олимпу и, выставив указательные пальцы и мизинцы, принялись истошно орать и трясти длинными давно не мытыми шевелюрами.

— Это же то, что нам было нужно! — донесся из-под колонны сдавленный голос Князя. — Эй! Как там тебя! Геракл! Будь нашим гитаристом! Обещаю тебе соло на каждом выступлении.

— Не нужно мне никакое соло! — рявкнул на вмиг притихшую группу Геракл, возвращая инструмент его владельцу. — Научитесь играть как следует!

— Да, учитель, — ответил хором шабаш, поедая взглядом своего античного наставника.

— И ещё тексты! — продолжил свою возмущённую устную рецензию музыкальный критик. — Что за заборостроитель?! Займитесь лирикой! Чтоб и на Олимпе, и в царстве Аида восхитились!

— И на небе, и в аду! — воскликнул Князь Тьмы. — Чёрный шабаш! Я знаю, как мы будем играть! Только вытащите меня отсюда!

Одной рукой подняв гудящую колонну, Геракл помог Князю выбраться из ловушки.

— Талант у вас есть, — заметил он Князю и его шабашу. — Но настоящую музыку вам ещё учиться и учиться играть.

— Тогда дай нам немного времени, — ухмыльнулся Князь. — И тогда мы сыграем такой тяжеляк, что даже ты, Геракл, не выдержишь!

— Договорились, — кивнул герой. — А теперь давайте обратно на площадку, пока Атлант ничего не заметил.

Шабаш во главе с Князем быстро забрался обратно, и Геракл поднял платформу как раз к возвращению титана. Тот прибыл в благодушном настроении, которое мгновенно улетучилось, когда он увидел Геракла.

— Ты ещё жив??? — воскликнул Атлант, поражённый до глубины души выдержкой богоподобного героя. — Однако. Я думал, что шабаш тебя доконает своей игрой.

— Больше никогда! — отозвался Оззоборос. — Мы будем развивать свои музыкальные навыки и когда нибудь сойдём на землю во всей нашей тёмной красоте…

— Через пару тысяч лет, — фыркнул Атлант.

— Даже если через три тысячи лет! — послышалось с верхнего яруса.

— Ты принёс яблоки? — требовательно спросил у титана Геракл.

— Да, принёс, — ответил тот. — Слушай, я вот подумал. Давай я сбегаю к Гефесту и куплю засов на калитку? А ты пока подержишь площадку. Тем более вы уже и с Князем общий язык нашли.

— А если Гермес придёт, что делать? — поинтересовался Геракл, мгновенно раскусивший план титана, и невинно заулыбался, увидев, как тот переменился в лице. — Мы с ним вообще давние приятели, так что.

— Тызнаешьяподумалдавайялучшесамподержу! — протараторил Атлант и тут же отобрал у Геракла площадку с Князем и его шабашем. — Воттвоияблокипошёлвонотсюда!

Вручив яблоки герою, опешившему от скорости передачи информации, титан перехватил платформу поудобнее и попытался встать так, чтобы обозревать и озеро, и вход в сад. Попытка успехом не увенчалась, и титан едва не кувыркнулся вниз по склону.

— Атлант? — окликнул его Геракл. — Ты что делаешь?

— А не видно? — огрызнулся тот. — Углядеть за молодёжью своей пытаюсь. Гермес от одного моего окрика сбегает. А, да что толку. Всё равно годы своё берут.

— В каком смысле? — не понял Геракл.

— Вижу я плохо, — признался титан. — Тяжёлые нагрузки на что-то повлияли, вот зрение и садится. Не увижу я, как он крадётся.

— Так может ты платформу-то, того, поставишь? — поинтересовался Геракл.

— Нельзя, — вздохнул Атлант. — Велено держать и не опущать. Может когда-нибудь потом придумаю опору для них.

— Или мы уговорим его наконец-то нас спустить, — услышал герой тихий комментарий Князя Тьмы.

Титан лишь горестно вздохнул, поворачиваясь к озеру, на берегу которого разместились на пикник Геспериды.

— Знаешь что, Атлант! — вдруг заявил Геракл. — Я знаю, как тебе помочь.

— Что? — повернулся к нему титан. — Сам держать будешь?

— Нет, конечно, — замахал руками герой в ответ. — Я дам тебе то, что поможет тебе разглядеть Гермеса, если он будет подкрадываться.

— Что? — удивился Атлант. — Это что же?

— А вот это, — заявил Геракл и надел титану на нос свои очки. — Так лучше видно?

— Ого! — воскликнул платформоноситель. — Намного лучше! Надо, конечно, привыкнуть, но так я и дочерей вижу, и калитку могу разгля… Эй, а ну пошёл отсюда!

Повернувшись к калитке, Геракл напряг зрение и успел заметить фигуру, шустро шмыгнувшую за порог сада.

— Уже намылился сюда, представляешь?! — принялся возмущаться титан. — На минуту отвернуться нельзя! Спасибо тебе, Геракл, за помощь. Так я точно пару-тройку тысячелетий Князя Тьмы удержу!

— И тебе спасибо, Атлант, — ответил сын Зевса. — И за помощь, и за самоотверженный труд твой. Уверен, когда-нибудь в твою честь у каждого древнего грека в доме будет стоять высокий белоснежный столб как символ твоего труда. Может быть, его и назовут в твою честь.

Титан благодарно улыбнулся герою за тёплые слова, и на этом они распрощались. На обратном пути Геракл плотно притворил калитку и наткнулся на Гермеса, молча прислонившегося к забору.

— Гермес, не шали, — строго отчитал он неподвижную фигуру, смутно различимую без очков.

Фигура не ответила, и, подойдя ближе, Геракл понял, что разговаривает с рыжим воителем, который опять выбрался из своего поющего трактира и сладко спал, прислонившись к забору. Вздохнув, герой, привыкший к вооружённому глазу, закинул яблоки в заплечный мешок и направился к берегу моря, где его ожидало второе разочарование: поскольку он забыл забронировать галеру, оставив её, то судно кто-то уже уволок. Делать было нечего, и Гераклу пришлось возвращаться к Эврисфею пешком.

Путь ему предстоял неблизкий и нелёгкий: отправившись вдоль восточного побережья, гонец с фруктами через несколько недель пути остановился возле высокогорья, которое, поплевав на руки, он тут же принялся покорять. Кряхтя и напрягая все силы, Геракл вновь доказал свою ненормальность как героя, штурмом взяв второй по высоте пик горного хребта, и сделал привал на плоской вершине. Вытянув ноги и улёгшись на заснеженной вершине, античный альпинист посмотрел на звёздное небо над собой.

— Как же хорошо, — улыбнулся Геракл. — Наверное, почти как на Олимпе.

— Помогите! — внезапно донесло до него чей-то сдавленный крик, и герой тут же вскочил на ноги, озираясь.

— Помогите! — снова принесло гадкое эхо, не желающее признавать право героя на отдых.

— Иду на помощь! — проревел Геракл и соскользнул вниз, пробежавпо начинающейся лавине ко второму пику.

В ответ до ушей героя донеслись чьи-то пьяные крики и пение.

— Однажды грэчэскый гэрой, — запел кто-то на вершине. — Дэржал пут под моэй горой. И, отвэдав ыз бочонка тут же стал мнэ как родной!

Вскарабкавшись на плоскую поверхность на верхушке горы, сын Зевса остолбенел от увиденного. Перед ним возвышалась целая гора бочек, окружающая, словно крепостной вал, прикованного к скале за ногу титана и сидящего рядом измученного орла.

— Помогите, — тихо просипела птица.

— Молчат, пэтух нешыпаный! — прикрикнул на него титан. — Налывай, у мена уже трубы огном горат!

Ошалевший от внезапно открывшегося перед ним пейзажа, Геракл медленно обошёл дубовые заграждения, приблизившись к паре. Собутыльники, уютно разместившиеся внутри постройки, возведённой из деревянных хранилищ для вина, активно осваивали содержимое очередного бочонка. И если для бородатого титана происходящее явно было в радость, то пернатый находился на последнем издыхании.

— Эй, — окликнул Геракл титана. — Ты чего птицу терзаешь.

— Кто? — искренне удивился бородач. — Я? Я не тыр… не тыз… не мучаю! Это он мена мучаэт!

— То есть? — в свою очередь удивился древнегреческий герой, подойдя ближе. — Почему это птица должна мучает?

— А ты не знаешь, кто это? — просипел орёл, тихо выливая часть содержимого своего кубка на пол. — Это же сам Прометей.

— Прометей? —воскликнул поражённый Геракл, оглядывая знаменитость. — Тот самый, который принёс древним грекам огонь?

— Ог… ик! Огон? — переспросил Прометей, борясь с икотой и залпом осушив кубок. — Я принос кое-что получше! Огнэннуу воду!

— А кто тогда принёс огонь? — не понял Геракл.

— А никто, — фыркнула птица. — Он вусмерть нажрался напился и случайно спалил храм Зевса.

— Он сам загорэлса! — запротестовал титан, наполняя свой кубок до краёв странно пахнущей прозрачной жидкостью.

— Сам-сам, — согласно покивал орёл. — Люди, пока смотрели на пожар, сами научились обращаться с огнём. А Зевс решил наказать Прометея и отправил к нему Диониса.

— Бога виноделия? — уточнил Геракл.

— Его самого, — подтвердил пернатый собеседник, косясь на тянущегося за новой бочкой Прометея. — Бог должен был напоить титана и привести на суд. Только никто не учёл, что Дионис спец по вину. А Прометей – по огненной воде.

— И что случилось? — спросил заинтригованный Геракл, на всякий случай придвинувший к Прометею бочонок, чтобы он не выдрал какой-нибудь сосуд из стены и не обрушил на них всю конструкцию.

— Споил он Диониса, — вздохнул орёл, крылом показывая на хлебающего прямо из бочки титана. — Сам посмотри. Как его перепить? Диониса закодировать пришлось, и Зевс остался без тамады на все попойки. От чего разозлился ещё больше.

— И направил тебя, — догадался Геракл.

— Меня, — кивнул пернатый каратель. — Чтобы я его спаивал каждый день.

— А ты?

— А что я? — клацнул клювом орёл, явно раздосадованный открывшейся тогда перспективой. — Он же ненасытный. Меня тоже заставил пить с ним. Чуть не помер сначала и отказался.

— И отец Зевс наказал и тебя тоже, — сказал сын громовержца.

— Именно, — кивнул посланник богов. — Пока Прометея кто-то не перепьёт, я должен сидеть тут и пить с ни… Отец? Ты – Геракл?

— До подъёма на гору я в этом не сомневался, — ответил герой.

— Спаситель дикой природы? — с надеждой произнесла птица.

— Не без этого, — подтвердил засмущавшийся Геракл.

— Спаси меня!!! — завопил царь неба, обхватив ступни воителя крыльями и зарыдав. — Я так больше не могу!

Геракл чуть не отпрыгнул назад от неожиданности и лишь сейчас заметил, что орёл так же прикован к скале за лапы. Единственным послаблением для него была бОльшая длина цепи, дабы он мог удалиться на некоторое расстояние от логова зелёного змия.

— А йа болше не могу так мало пыт! — послышалось сбоку от них. — Гдэ мойа болшая чарка?!

— Откуда у вас столько бочек? — поинтересовался Геракл.

— Их приносит Дионис, — ответил орёл. — Ставит вдалеке, а я приношу сюда. Раньше он приносил по одной бочке, а теперь по полсотни в день. Я больше не могу их таскать.

— А почему он сам их не притащит? — спросил герой.

— Потому что Прометей его опять до алкоголизма доведёт, если увидит, — пояснил посланник богов.

— Гдэ мойа чарка! — заорал бородатый.

— Эй, Прометей, — позвал Геракл титана. — А меня перепьёшь?

— Теба? — с ухмылкой переспросил тот, смерив героя взглядом. — Запросто!

— Но если я тебя перепью – ты отпускаешь птицу, — предупредил Геракл.

— Годытса! — кивнул титан. — А то тут и пагаварыт нэ с кэм уже! Мнэ нужэн новый собут… буто… тылн… Пьйом!

Специальная алкогольная олимпиада началась с распития бочки вина из старых партий, которые Дионис приносил поначалу. На этом настоял выступающий в роли секунданта орёл, тайно понадеявшийся, что от понижения градуса после огненной воды у Прометея выключится оперативная память. Но титан был не так прост и с лёгкостью осушил свою половину бочки, ни на мгновение не осоловев. Выпив свою часть, Геракл перешёл ко второму пункту плана, перейдя в наступление тостами за каждого из греческих богов. Титан парировал выпады тостами-балладами о давних временах, изредка принимая выпады и не только на грудь. На третий день надежда полубога на повторную фланговую атаку с использованием второй и последней бочки вина вновь не оправдала себя. Даже хуже: Геракл почувствовал, что поплыл, и алкоматч может не дойти до подсчёта очков, завершившись нокаутом. Оставался лишь один способ победить, и герой, вздохнув, принял тяжёлое решение. Горланящий очередную пьяную песню Прометей не заметил, как его кубок наполнился густым белоснежным «Кентавре Совиньон», флягу с которым Геракл тайком передал орлу в начале соревнования.

— Выпьем! — провозгласил Геракл, поднимая кубок. — За кы… кен… кентов… Нет… За кын-тыв-ров!

Не заметив подвоха, титан залпом осушил свою порцию и, мгновение спустя, с удивлением посмотрел на свою посуду для вина в руках. Ещё мгновение спустя его глаза закатились, и Прометей рухнул на землю, громогласно захрапев и вызвав пару лавин на горном хребте. Проснулся он лишь на следующий день, с удивлением обнаружив, что цепь с его ноги пропала, а Геракл, потирая виски, разминает крылья и лапы орлу, в блаженной неге растянувшемуся прямо на полу.

— Эээ.. Йа что, отрубылся? — недоверчиво спросил титан.

— Отрубился, — отозвался орёл. — А Геракл тебя перепил и выиграл. Так что мы теперь свободны.

— Сво… бод… ны… — медленно по слогам проговорил Прометей. — И куда мнэ тэпер?

— Куда захочешь, — сказал орёл. — Я тут лишней минуты не проведу.

— Подождите, — вдруг сказал Геракл, прекратив массаж. — Нельзя так.

— Как? — хором спросили бывшие заключённые.

— Нельзя рассказывать, что я Прометея освободил, перепив его, — сказал Геракл. — У него же репутация в мире. Он же древним грекам огонь принёс.

— Так этого же нэ было, — запротестовал титан.

— На самом деле не было, — согласился Геракл. — Но в истории было. А ты настоящий никому не важен, всем интересен исторический образ.

— И что нам делать? — спросил орёл.

— Придумать легенду, как ты освободился, — сказал Геракл. — Мы её проработ… Орёл, ты чего?

— Я фкавал, — пробормотал крылатый, выдёргивая себе перья в процессе, — фо я фуф лифней минуфы не вадервуф. Фкавефе, фо я ему пефен клевал. А ты его офободил.

— Ты что? — воскликнул сын Зевса, знакомый с изошрённостью отцовских наказаний и подарков. — Какую печень клевал? В такую чушь никто не поверит.

— Поверяф, тьфу! — твёрдо заявил орёл, выплюнув клок перьев. — Вот теперь натуральнее, как после драки. Я полетел, бывайте.

Взмахнув крыльями, пернатый мгновенно скрылся с горы, и Геракл остался вдвоём с титаном.

— Я тоже пойду, — сказал Геракл. — Мне царя спасать надо. Он ждёт волшебные яблоки.

— А йа, пожалуй, допьу! — заявил Прометей. — Спасыбо, что освободыл! Но йа… допьу!

Покивав для вежливости, Геракл медленно спустился с горы и направился дальше по дороге в Микены. И так неблизкий путь дополнительно осложнялся тем, что зрение героя после попойки просело ещё больше. И теперь гонцу за яблоками требовалось напрягать глаза изо всех сил, чтобы никуда не упасть и не сорваться. Замучавшись исполнять акробатические этюды, Геракл сделал привал у небольшой рощицы, чтобы выбрать себе временную палку в отсутствие поблизости питомника собак-поводырей.

— Эй, сынок, — вдруг услышал он сверху грохочущий голос. — Зачем тебе палка? Устал? Приуныл? Прислать тебе бабу?

— Нет, батя, спасибо, — отозвался скромный герой. — Просто я после спасения Прометея что-то совсем плохо стал видеть. И до этого неважно было, а сейчас совсем плохо.

— Прометея? Это которого орёл должен был споить?

— Почти, батя, — ответил Геракл. — У них всё пошло слегка не по плану, поэтому мне пришлось поимпровизировать.

— Но ты победил, — не то спросил, не то утверждающе сказал Зевс.

— Конечно! — воскликнул Геракл. — И всё во славу твою, батя!

— Мой древний гречук! — послышался одобрительный комментарий от Громовержца. — А что ты говоришь, у тебя со зрением?

— Да вижу я не очень, батя, — признался Геракл. — Поэтому я в Микены и по…

— А что ты мне сразу не сказал?! — воскликнул удивлённый Зевс и щелчком пальцев подарил сыну идеальное зрение, достойное богов.

— Ой, — только и смог сказать Геракл, оглядывая восхитительный пейзаж вокруг себя.

— Не благодари, — донесся с неба отцовский голос.

Прекрасное зрение позволило одному из первых сотрудников службы доставки фруктов на дом за считанные дни добраться до адресата. Царь, так и не избавившись от неотразимой улыбки победителя соревнований, милостиво позволил влить себе в рот через неплотно сжатые зубы лекарство в виде яблочного пюре и через мгновение с истошным воплем подскочил с кровати и рухнул на пол. Вскочив через мгновение, он принялся озираться в ужасе, соображая, где он, кто он и какая зараза его так подставила. Сумев найти ответы только на первые два вопроса, Эврисфей более-менее успокоился и заметил радостного Геракла и спину своей супруги, которая как раз раздражённо срывала с себя недавно доставленную из Афин траурную шаль модного сезона «Чёрная вдова 2400 до н.э.» по пути в своё крыло дворца. Мгновением позже в зал влетел Танат, иссохший и измождённый и вызывающий жалость куда большую, чем страх.

— Где покойный? — поинтересовался бог смерти своим воющим голосом, от которого у половины дворца возникла необходимость навестить красящих волосы цирюльников.

— Какой покойный? — вежливо поинтересовался царь.

— Мне сказали, что царь Микен Эврисфей умер от аллергии на бегоцвет, — сказал Танат, с подозрением глядя на странного древнего грека в короне, стоявшего перед ним и продолжающего по инерции улыбаться. — Это вы?

— Я, — ответил Эврисфей, улыбаясь Танату в лицо.

— Вы знаете, кто я?

— Конечно знаю, — ответил царь. — Бог смерти Танат.

— И вы мне улыбаетесь, — описал очевидное вестник плохих новостей и дороги в один конец.

— А это запрещено? — спросил беспокойный покойный.

— Вас по голове не били в последнее время? — вкрадчивым голосом провыл Танат.

— Нет-нет, — ответил тот, продолжая улыбаться. — Только наградили тремя венками из бегоцветов.

— И вы после этого живы, — задумчиво провыл Танат. — Что-то тут не та…

В следующее мгновение взгляд бога смерти упал на Геракла, и крылатый ужас решил немедленно закончить допрос и немедленно отбыл в свои земли, поставив мысленную галочку повторить курс реабилитации. Дважды. Спасло мозгоправа от повторного визита пациента только то, что Танат на обратном пути наткнулся на рекламную амфору с предложением задушевного разговора на любые темы с известным доктором Прометеевым. За совершенно символическую плату. Бог смерти решил воспользоваться этим подарком судьбы и вскоре прибыл к удивительному дому, собранному из бочек и глиняных сосудов. Аромат, окружающий здание, больше подошёл бы храму Диониса, чем заведению для исцеления душевных ран.

Сложив крылья, Танат медленно вошёл внутрь, медленно хмелея от распространившегося в воздухе духа зелёного змия. Извилистый коридор вёл бога смерти всё глубже и глубже в темноту, едва освещённую светом Гелиоса, проникающим через щели в стенах. И, наконец, Танат прибыл в зал в центре дома, где на троне из бочек восседал Прометей.

— Прысаживайся, друг, — улыбнулся неумирающий и непросыхающий титан богу. — Расскажи, что тэба гложет.

Танат поколебался мгновение и принял из рук доктора полный кубок «Кентавре Совиньон».

— Видите ли, доктор, — провыл он. — Тут такое дело…

Единственной, кто оставался в хорошем настроении, была Антимаха. Царица, впрочем, старалась тщательно скрывать внезапно свалившееся на неё счастье, и лишь вовсю примеряла траурные платья. Ещё одним древним греком, сохранившим улыбку на лице, был Эврисфей. Он, впрочем, так и лежал с застывшей на лице улыбкой после награждения, по сути померев там от счастья. Объявившие о смерти царя жрецы оказались в деликатном положении, поскольку Танат так и не соизволил явиться к почившему царю. Служители богов были не в курсе, что вестник смерти в это время проходил долговременный курс психологической реабилитации после очередной встречи с Гераклом, а посему у Эврисфея возникла небольшая отсрочка. Это навело Геракла на одну безумную идею.

— Племянник, — пнул он заснувшего Иолая, которого рекрутировал, чтобы придумать план. — А как Танат душу умершего забирает?

— То есть? — спросил Иолай, уставившись на дядю. — Приходит. Удостоверяется, что причина смерти правильная, и забирает.

— А к царю он как придёт?

— На крыльях, — коротко ответил племянник. — Убедится, что царь помер от аллергии на бегоцвет, и заберёт.

— А если у царя не будет аллергии на бегоцвет к приходу Таната? — спросил Геракл, улыбаясь.

Иолай посмотрел на дядю как на умалишённого.

— Дядя, — осторожно начал он. — Ты когда с вулкана падал, головой сколько раз ударился? Такая аллергия не пропадает и ничем не лечится.

— Кое-чем лечится, — заметил Геракл. — Яблоками Гесперид.

— Яблоками из сада Атланта? — уточнил Иолай. — Который находится не пойми где?

— Да, — кивнул Геракл. — И я их добуду.

— Нет, дядя, — покачал головой Иолай. — Это чистое самоубийство, и я с тобой туда не пойду.

— И не требуется, — сказал Геракл. — Это я должен сделать сам. Ты, главное, скажи. Как Танат отреагирует, если у Эврисфея не будет аллергии, от которой тот должен был помереть?

— Не знаю, — впервые признался Иолай.

— Сойдёт, — кивнул Геракл и пошёл собираться в поход.

— Никто же даже не знает, где он, — крикнул ему вслед Иолай.

— Я спрошу дорогу по пути, — отозвался герой.

В городе тем временем спешно сворачивали праздничные ярмарки и готовились к возможной осаде. Массово возводились склады продовольствия, оружейные и казармы. На Геракла с походной сумкой, как ни удивительно, даже перестали обращать внимание. Ну собирается очередной герой в очередной поход, не до него совершенно. А вот внимание Геракла привлёк один из министров, спешно собирающий свои обильные пожитки на телеги. Сам владелец, одетый в полосатую тунику, оживлённо жестикулировал, требуя от прислуги удвоить усилия. Когда те исполнили приказание, эксцентричный министр по имени Шерос потребовал утроить их. Увлечённый своей традиционной ролью раздающего ценные указания, он даже не заметил подошедшего к нему со спины Геракла.

— Доброго дня вам, министр Шерос, — поприветствовал чиновника герой. — Собираетесь на отдых?

Тот аж подскочил.

— Эээ… Доброго… — залепетал министр в ответ. — Эээ… Да, собираюсь на отдых. На север. У меня там поместье, да. Хочу там пережда… Эээ… передохнуть.

— На север, значит, — задумался Геракл. — И я схожу на север.

— Тоже переждать? — вкрадчиво поинтересовался министр.

— Нет, дорогу к саду Гесперид узнать.

Знающий легенды министр сдержался и не крутил пальцем у виска, пока Геракл не покинул городские ворота.

Путь на север был не из лёгких. Треску в Древней Греции не любили, а больше жителям заснеженных земель было нечего предложить. В связи с этим дорога, ранее проложенная Керинейской Ланью, сейчас была заброшена. Геракл, правда, особых изменений не заметил ввиду крайнего переутомления от длительного похода. Устало волокущий за собой любимую дубину, сын Зевса неутомимо шёл вперёд и безостановочно повторял придающую сил мантру «Никто кроме меня». Он уже побывал на юге, на западе и даже заглянул на восток, напугав местных угонщиков верблюдов. Ступив на северную тропу, герой смог лишь горестно вздохнуть и попытаться вспомнить, с какой добротой Эврисфей к нему относился. Вспомнить получилось очень немного, поэтому Геракл закинул дубину на плечо и двинулся вперёд, вскоре добравшись до северных земель.

— Эй, красавчик! — окликнули его на берегу небольшой реки. — Не поможешь девам?

Обернувшись на странный говор, герой обомлел. На берегу, расстелив необычное покрывало, разместились три пожилые дамы в странных поношенных доспехах. Подчёркивавшие их когда-то интересные формы нагрудники обтёрлись, потеряв и былое величие, и красоту вместе с хозяйками. Открытые шлемы когда-то могли похвастаться украшениями в виде крыльев, которые теперь истрепались и лишились оперения. Спину каждой старушки покрывал раздвоенный плащ, тоже покрытый облезлыми перьями. Сложенные горкой старые копья стояли рядом, выступая опорой для прислонённых к ним щитов. А сами престарелые воительницы, ни на мгновение не похожие на амазонок, разложили перед собой нехитрые яства. Ещё они приготовили кубки для напитков, но столкнулись с неожиданной проблемой. Кряхтя, одна из них, придерживая длинную копну волос цвета старого сена, пыталась откупорить кувшин свободной рукой. Каждая её попытка заканчивалась признанием поражения посредством длинных витиеватых ругательств и попыток схватить копьё, от чего её отговаривали товарки.

— Конечно, — вежливо улыбнулся герой, неспособный оставить в беде ближних.

Пару мгновений спустя кувшин был открыт, вино – разлито по кубкам, а Геракл обнаружил себя сидящим в кругу старушек. Сидящая по правую руку от героя тут же подлила вина в возникший словно ниоткуда четвёртый кубок со странными узорами.

— Спасибо тебе, воитель, за помощь, — произнесла она и попыталась мило улыбнуться, что вышло не очень мило и привлекательно ввиду почти полного отсутствия у неё зубов.

— Эээ… Пожалуйста, — неуверенно отозвался Геракл и попытался встать. — Простите, бабушки, но мне нужно спешить.

— Ну куда же ты, — запротестовала сидящая слева и буквально повисла на руке у героя, которому показалось, что плащ старушки шевелится совсем не так, как должна двигаться любая ткань. — Составь нам компанию, воин! Ненадолго!

— Ну, я не знаю, — замялся Геракл, опасаясь стряхивать упорную собутыльницу с конечности.

— Один кубок! — потребовали остальные.

— Ну хорошо, — нехотя кивнул спаситель Микен и сел рядом, взяв свой сосуд для питья. — Но только один.

— Замечательно! — обрадовалась правая, тут же наполняя кубки до краёв чем-то крепко пахнущим.

— За Одноглазого! — провозгласила средняя старушка, и все три разом осушили свои кубки с таким видом, будто они пили воду.

— Эээ… Да, за зрение, — согласился Геракл, выпив из своего кубка и едва не поперхнувшись. — Какое-то у вас вино креплёное.

— Только такое вино и должен пить настоящий воин! — строго заметила левая, кубок которой оказался вновь полон.

Геракл замер, приглядываясь. Что-то в старушке неповторимо изменилось. Прищурившись и глядя через линзы очков, он попытался понять, что же его насторожило, пока не понял: к старушке вернулись все её зубы. То же самое случилось и с остальными.

— За воинов! — провозгласила правая, вскочив. — До дна!

— Простите, я всё, — запротестовал Геракл, пытаясь подняться.

— Ты что, не воин?! — тут же возмутилась автор тоста. — Или тебе слабо выпить второй кубок?! Или боишься, что тебя женщины споят?

— Мне? Слабо?! — разозлился Геракл, хватая кубок и выпивая его залпом. — Я – сын самого Зевса! Мне ничего не слабо!

Старушки расхохотались, а Геракл заметил, что их волосы перешли к золотому цвету от полусотни оттенков старого сена и сами собой завились в косы.

— Тогда за войну! — воскликнула левая, мгновенно осушив свой кубок.

Спутницы последовали примеру подруги, а Геракл насторожился.

— За какую войну? — вкрадчиво спросил он.

— А, да ты не волнуйся, — отмахнулась уже-совсем-не-старушка. — Это будет не на твоём веку. Но драка тут будет знатная.

— Драка? — переспросил Геракл. — Знатная?

— Очень, — кивнула в ответ дама. — Нас сюда прислали для обмена опытом. Но так вышло, что мы прилетели чуть раньше. Вот и решили пикник устроить. И заодно поизучать местных, желающих попасть в Валю и Галю.

— Куда? — уточнил Геракл, плохо расслышав.

— Не парься, — махнула рукой правая. — Ты – совсем местный. Ещё и от местного бога. Тебе туда нельзя.

— Ничего не понимаю, — помотал головой герой. — Как это я совсем местный? Кого вы собираете? Вы кто такие?

— Мы? — замешкались три дамы, шевельнув пернатыми плащами.

— Вы-вы, — кивнул Геракл, игнорируя крылатость собеседниц.

— Мы… Это… — начала средняя, глядя куда-то вверх и щёлкая пальцами. — Как же… А! Мы – Вали!

— Кто??? — переспросил шокированный Геракл.

— Считай нас нимфами, — сказала правая дама, поправляя золотистые косы, возникшие на месте спутанной копны. — Молодыми, красивыми. Или как тут у вас водится.

— Кстати, о молодых и красивых, — сухо заметил сын местного бога. — Вы, вообще-то, только сейчас на нимф и становитесь отдалённо похожи.

— Пить надо больше, тогда и узришь дев битвы во всей красе, — хмыкнула средняя дама. — Но вообще-то нам положено пить или драться. И провожать павших героев в чертоги Одноглазого.

— Куда?

— Не парься, — вновь вмешалась правая дева, выдернув перо из своего крыла и ковыряясь им в зубах. — Тебе туда дорога закрыта даже если очень захочешь.

— Почему это? — обиделся герой.

— Потому что ты — древний грек, — пояснила средняя. — Попасть туда тебе будет ещё сложнее, чем найти дорогу к саду Гесперид.

— А вы знаете эту дорогу? — оживился Геракл, мгновенно трезвея.

— Мы? Конечно же нет, — ответила левая. — Это же не наши земли. А вот тот, кто отвечает за водоснабжение – может и знать.

— В каком смысле отвечает за водоснабжение? — спросил сын Зевса. — За водную стихию? Мой дядя Посейдон?

— Да нет, болван, — сказала средняя, двумя пальцами выдрав пробку из нового кувшина. — Ты что, сразу на самый верх пойдёшь? Найди того, кто отвечает за нужную область. И с него спрашивай.

— Кажется, я понял, к чему вы клоните, — задумчиво сказал Геракл, обдумывая совет крылатых воительниц.

— Вот и славно, — кивнула левая. — А теперь вали отсюда и не мешай пить. Нам ещё к Трое лететь.

Ответственным за водную стихию боги как-то назначили Нерея. Происходило это во время очередной попойки. После восемнадцатого кувшина Зевс заявил, что ему любое море по колено и тут же собрался это доказывать на практике. Посейдон, предвидя возможные последствия неудачи брата, предпочёл в данном случае не отсвечивать и не отплёскивать, поэтому на вопрос, кто отвечает за водную стихию, ткнул в сторону уснувшего в уголке старца Нерея. Зевс тут же назначил того ответственным за всю воду, ничуть не смутившись, что богом при этом остался его брат. В самом деле, почему обязательно начальник должен отвечать? Так Нерей и получил свою зону ответственности, а вместе с нею и кое-какие способности. Храмов ему, правда, никто возводить не стал, но старец был не в обиде. Более того, как выяснилось, отсутствие божественности и возводимых статуй позволило Нерею перемещаться среди смертных неузнанным. А это, в свою очередь, открывало ему равные возможности в получении вполне себе земных удовольствий.

Жилище античного пенсионера так же не отличалось особым изыском. Обычный небольшой дворец в пару десятков помещений и большой мраморной табличкой перед входом.

— Ни-ка-во нит до-ма, — по слогам медленно прочитал Геракл текст на табличке.

Обычно вместе с божественностью приходила и грамотность письма. При отказе от первого Нерей не учёл природного отсутствия у себя второго.

— Точно никого нет? — крикнул он во дворец.

— Точно! — отозвалось эхо другим голосом.

— Ага, понятно, — сказал вполголоса Геракл и зашёл внутрь.

— Ой, Танат! — завопило эхо, оказавшись старичком длинной бородкой. — У меня сейчас нет денег, но я отдам! Честно!

— Подожди, — замахал руками Геракл. — Не нужны мне твои деньги, я…

— Не нужны? То есть ты уже не за деньгами, а за мной пришёл?! — взвизгнул старичок и припустил в сторону моря. — Нет!

— Стой! — заорал сын Зевса, пускаясь в погоню.

— Эта собака должна была прийти первой! Я не виноват! — вопил старик, на бегу путаясь ногами в бороде. — Я отдам деньги! Дом, дом забирай!

— Да не нужно мне это! Ты на вопрос ответь! — орал Геракл, постепенно нагоняя беглеца и, наконец, схватив того за наиболее выразительную особенность внешности.

Нерей тут же обернулся милым козликом, мирно пощипывающим травку у самого берега моря. Старец, правда, не учёл, что Геракл так и продолжил держать его за бороду, хоть и был весьма удивлён метаморфозой.

— Мее! — сказал Нерей возмущённо.

— Слушай, — начал Геракл. — Просто ответь мне на один вопрос, ты, коз…

Окончание фразы едва не утонуло вместе с героем, поскольку Нерей резко превратился в двугорбого верблюда и искупал пленителя в той жидкости, которую обильно мог выпустить из пасти любой верблюд.

— Ах ты! — возмутился Геракл и собрался было отвесить старцу оплеуху, но тут перед ним возникла львиная морда.

Царь зверей в исполнении старшего по водоёмам грозно зарычал, не обращая внимания, что нижняя часть гривы всё ещё находится в руках Геракла, за что тут же поплатился. Второй рукой воитель придавил Нерею пасть сверху и закрыл, очень серьёзно глядя тому в глаза.

— Слушай внимательно, — медленно произнёс сильнейший древний грек в Элладе и окрестностях. — Я знаю, что ты – не животное. Поэтому мои правила о любви к дикой природе на тебя не распространяются.

Лев прекратил попытки рычать, задрожал и нервно сглотнул, глядя в глаза Гераклу, где ясно читалось: он не шутит.

— А теперь, — продолжил герой. — Ты превращаешься обратно и отвечаешь на один мой вопрос. Или я сыграю с тобой в «Найди очки».

Нерей не слышал о такой игре, но что-то подсказывало старцу, что она ему не понравится. Поэтому властитель водной стихии быстро вернул себе древнегреческий облик и поднял руки вверх.

— Сдаюсь, — сказал он. — Спрашивай, что хочешь, только не отдавай меня им!

— Кому? — не понял герой.

— «Быстротартару»! — воскликнул Нерей, страшно выпучив глаза от ужаса.

— Какому ещё «Быстротартару»? — переспросил Геракл, тоже выпучив глаза, но от удивления. — Я знаю только один Тартар, и там быстротой не отличаются.

— Ты что, не знаешь, кто такие «Быстротартар»? — удивился Нерей.

— Понятия не имею, — честно признался сын

— Это страшные древние греки! — завопил было Нерей, но тут же притих и принялся озираться. — Они раздают деньги всем желающим.

Переставший нуждаться в деньгах к десятому году службы у Эврисфея герой, несмотря на внушительный список подвигов, вполне довольствовался окладом младшего помощника садовника. Все героические надбавки и премии, получаемые за подвиги, Геракл тут же передавал в недавно образованный фонд «Спасём природу с Артемидой». Рано обрадовавшиеся сотрудники фонда вскоре осознали свою ошибку, когда герой стал приводить им случайно покалеченных чудовищ на лечение. Началось это с говорящей лягушки в короне, которую Геракл случайно подстрелил. Едва фонд успел пристроить жертву проезжавшему мимо сыну мелкого царя, как к ним на телеге привезли птицу Рок. Подслеповатый сын Зевса принял её за большого дятла и избил стволом дуба, пытаясь накормить. Отделавшись двумя съеденными сотрудниками, фонд сумел пристроить живность, но на пороге уже стоял Геракл с Эриманфским Вепрем на плече и заявил, что свинка надорвалась, когда по просьбе царя пыталась передвинуть дворец. Для защитников дикой природы это стало последней каплей, и они стали доплачивать герою, чтобы он не приносил к ним раненую живность. Причём доплачивать куда больше, чем воитель им отчислял раньше. В итоге в деньгах Геракл совсем перестал нуждаться, что, впрочем, не отменяло его кредита за очки, который он продолжил выплачивать собственными подвигами. Тем не менее, раздача денег населению не казалась герою чем-то страшным.

— А что в этом страшного? — не понял Геракл.

— Как что страшного? — возмутился Нерей. — Это же ловушка!

— Ловушка?

— Конечно! — кивнул старец, озираясь. — Они же потом требуют назад куда больше, чем дали! И даже создали специальную службу для возврата денег!

Богатырь медленно кивал, мысленно вычеркнув организацию из списка душевнобольных и добавив в список тех, с кем лучше не связываться.

— И ты взял у них деньги? — осторожно уточнил Геракл.

— Это не «взял», — важно заметил Нерей, оглянувшись и после этого задрав нос. — Они буквально сами вручили мне их в руки, как только услышали мою бизнес-идею!

— Бизнес-идею, значит, — медленно кивнул герой, внимательно слушая собеседника. — А какую?

— Ты, наверное, не слышал, — понизив голос, заговорил старец. — Но тут было одно мероприятие, где можно было хорошо подзаработать, поставив на нужную собаку.

— На собаку, значит, — заметил самому себе Геракл. — И ты поставил.

— Конечно! Быстролап должен был прийти первым, у меня были точные сведения! Но тут припёрся этот Эврисфей со своим Цербером и всё испортил!

Слушая возмущающегося Нерея, Геракл сделал вывод, что кредиты – это ещё не главное зло Древней Греции.

— Хорошо, я понял, — прервал он морского старца, устав от его причитаний по поводу коварства удачи. — Сколько ты должен?

Нерей назвал сумму, и Геракл лишь усилием воли удержал глаза от побега на лоб. Сумма была немаленькая, однако у героя имелась сопоставимая, отложенная им на морские путешествия для сокращения пути. И сейчас на одной чаше весов была короткая и комфортная дорога, а с другой – знание о местоположении цели.

— Давай так, — сказал он. — Я тебе выплачиваю часть твоего долга, а ты…

— А полностью никак? — тут же поинтересовался Нерей.

— Или часть, или никак, — отрезал Геракл. — А ты мне взамен просто скажешь, где располагается сад Гесперид.

— И всё? — недоверчиво прищурился Нерей.

— И всё. Папой клянусь, — подтвердил сын Зевса, ткнув пальцем в небо.

— Тогда давай кошелёк и карту, я тебе место отмечу, — тут же ответил Нерей, забрав финансовую подушку героя и поставив крестик где-то в пустыне на юго-востоке. — И учти. Четвёртая дверь направо. Чётвёртая. Направо. Запомнил?

— Запомнил, — кивнул Геракл, забыв о деталях через минуту.

Путь к месту, указанному Нереем, занял несколько недель. Сумев без приключений пересечь Средиземное море, Геракл высадился в земле покорителей песков, строителей пирамид и поклонников скарабейных бегов. Но встретили героя совсем не они. Стоило искателю яблок ступить на песчаный пляж, как его тут же сбила с ног вопящая от ужаса толпа, несущая на плечах золотую статую быка. Сила удара была такова, что Геракла отбросило обратно в лодку. Орущие пробежали мимо, преследуемые старым, но на удивление бодрым старичком. Преследователь умудрялся и не отставать от преследуемых, и осыпать их проклятиями, размахивая посохом в одной руке и каменной табличкой в другой.

— Стоять, шлемазлы! — вопил старик, стараясь дотянуться палкой до отстающих. — Я вам покажу, как корове кланяться!

— Извините, уважаемый, — окликнул его Геракл. — Вы не подскажете, как дойти до сада Гесперид.

— А вы таки с какой целью интересуетесь? — ответил вопросом на вопрос старичок, подозрительно прищурившись.

— Мне нужно забрать оттуда яблоки, чтобы вылечить царя Микен, — честно признался Геракл.

— А мне нужно остановить этих поцев! — воскликнул так и не представившийся пожилой собеседник, взмахнув посохом, табличкой и бородой. — Останови их, как угодно! И я скажу тебе, где этот сад!

Пожав плечами, Геракл посмотрел вслед удаляющейся толпе, в которой, как он понял, присутствовали две народности: поцы и шлемазлы. Расстояние быстро увеличивалось, и герой понял, что на удовлетворение спортивного интереса, чем они различаются, у него нет времени. Поэтому Геракл оценил дистанцию броска и осмотрелся в поисках подходящего снаряда. А затем выхватил у мгновенно заверещавшего старичка каменную табличку и запустил её вслед толпе. Засвистев в воздухе, глиняный снаряд полетел в сторону убегавших. Он отскочил с глухим звуком от пары голов а затем попал точно в золотую статую быка в центре людского сборища, расколов её на куски. Глиняные куски с тонкой позолотой. Толпа остановилась, молча сбившись в кучу вокруг разрушенного шедевра и даже не попыталась убегать от подошёдшего к ним Геракла.

— Ой, — только и сказал тот, глядя на последствия. — Я целился по ногам…

— Безмозглые поцы! — заорал старичок, ковыляя к ним с бархана. — И на это вы отдали всё своё золото? Вас обдурили как последних гоев!

Толпа ничего не ответила, только разом повернулась в сторону отделившихся от неё троих представителей в особо богатой одежде. Те продолжили пятиться ещё пару шагов, а затем попытались сбежать.

Попытались.

Неудачно.

Под крики Геракл старик вышел перед толпой и торжественно уткнул посох в песок, огрев по случаю пару ближайших слушателей.

— Ересь повержена! — провозгласил он. — Теперь возвращайтесь к каравану, пока его опять никто не ограбил.

— Я свою часть сделки выполнил, они остановились, — тихо сказал ему сын Зевса, когда остальные удалились. — Твоя оч…

— Моисей! — внезапно раздался громоподобный голос с неба.

— Ой! — взвизгнул старичок и безуспешно попытался изобразить скрывающегося от проблем страуса.

Когда попытка не увенчалась успехом, знаток пути в сады Гесперид попытался спрятаться за Гераклом.

— Кто это? — тихо поинтересовался сын Зевса-Громовержца.

— Начальство, — прошептал старичок, дрожа всем телом и особенно бородой. — Высокое.

— Очень высокое? — тихо поинтересовался Геракл.

— Очень, — подтвердил Моисей.

— Что за идолоклонники затесались в твой поход, Моисей?! — прогрохотало с неба так сильно, от чего поёжился даже Геракл.

— Эээ… — замялся старичок. — Мы…

— Я тебе велел десять лет водить их по пустыне, чтобы избавиться от подобного! — загремел голос. — Десять лет! Тебе мало? Будете ходить ещё десять!

— Что? — взвизгнул Моисей.

— Двадцать! — донеслось в ответ, дополненное громом и молниями.

— За что??? — заверещал подчинённый.

— Тридцать! — рявкнули сверху.

— Соглашайся, — подсказал Геракл.

— Слушаюсь водить их ещё тридцать лет! — громко отозвался Моисей, что-то тихо проворчав.

— Сам найдёшь места, куда с ними пойти, — послышалось с неба. — Кормить в дороге будут, не волнуйся.

— Куда мне идти? — тихо поинтересовался Геракл у поникшего старичка.

Тот ничего не сказал, молча ткнув пальцем куда-то за барханы на юго-востоке. Геракл тихо кивнул в знак благодарности и удалился.

— Ещё тридцать лееет!!! — донёсся до него из-за бархана крик отчаяния.

Подхваченный потоком чувств, вложенных в возглас, Геракл прибавил шагу, поспешно удаляясь от места высадки, и углубился в пустыню. Миновав около полутора сотен барханов, он добрёл до точки, обозначенной Нереем, и остановился на вершине последнего песчаного холма. Взгляду путешественника открылась огромная долина, покрытая пышной зеленью и огороженная высоким забором со множеством ворот. Геракл спустился с холма и приблизился к зданию, вблизи заметив, что ни одни ворота не повторяют другие. Неизменная со времён античности проверка показала, что ближайшие двери заперты, а ручки достаточно крепки, чтобы выдержать героические усилия по изучению внутренней части сада. Ещё раз подёргав для порядка дверь, Геракл заметил висящие на соседних дверях таблички. Первая из них сообщала о скором открытии, а вторая, куда более разукрашенная, уведомляла о вакансии на должность многорукой богини разрушения. Искатель сада Гесперид попытался представить подходящую соискательницу и едва успел уклониться от распахнувшейся створки соседних ворот, откуда с рёвом вылетел спиной вперёд странный рыжий бородач огромных размеров. Растянувшись на песке, летун на короткие дистанции с трудом поднялся, пошатываясь и икая, а из прохода послышались звуки попойки, драки и пьяные гимны. Следом из ворот выбежала крылатая девица, чем-то подозрительно похожая на одну из нимф, с которыми пил Геракл. Увидев древнегреческого героя, она остановилась в замешательстве, неуверенно глядя то на бородача, вылетевшего из ворот, то на сына Зевса, продолжавшегося держаться за ручку соседнего входа.

— Хде эт... я? — поинтересовался нетвёрдо стоя на ногах, рыжий. — И ты… хто такой? И что эт у тя… на носу?

— Я Геракл, — представился античный воитель, через очки окидывая взглядом своего коллегу, закутанного в меха и носившего шлем с большими рогами.

— Х… ик… Херакл? — криво переспросил рыжий, с трудом обращаясь с языком. — А ты меня уважаешь?

— Эээ… — замялся герой, но потом заметил торопливые кивки девицы позади рыжего. — Конечно уважаю!

— От… ик! От… Лично! — проревел рыжий хватаясь за рога и отсоединив их от шлема.

В рогах что-то явно булькнуло.

— Давай выпьем! — заявил воитель, протягивая рог Гераклу и откупоривая второй.

— Извините, я на работе, — максимально вежливыми интонациями ответил тому герой.

Светловолосая схватилась за голову.

— Ты что, меня не уважаешь?! — с угрозой в голосе зарычал бородач. — Да я тебя…

Мгновением позже за рыжим, улетевшим в ворота после удара, полетел рог, который тот вручил Гераклу.

— Техническая накладка, извините, — сказала напоследок девица, порхнув в закрывающиеся ворота.

— Подождите, — окликнул её Геракл. — За какой дверью сад Гесперид?

— Шестая дверь направо, — ответила крылатая, перекрикивая пьяный гам огромного зала по ту сторону ворот.

— Спасибо! — крикнул герой, но двери уже закрылись, полностью скрыв шум, идущий с противоположной стороны.

Геракл отправился направо, отсчитав шесть дверей, и остановился перед калиткой с разинутым ртом. С другой стороны дверь подпирала огромная змея с лапами.

— Закрыто, — недружелюбно сказала рептилия.

— Но я только спросить, — попытался схитрить герой.

— Меня спрашивай, — рыкнул ящер.

— Мне бы пару яблок гесперидских, — попросил Геракл. — Царь помирает. Яблок просит.

— Ага, знаем мы царей ваших, — проворчал аспид, продолжая держать калитку всеми лапами. — Сначала яблочки, потом и цветочки. Не для тебя цветочек рос, ясно?

— Но подожди, я не…

— Проваливай отсюда, ясно?! — зашипел змей. — Не будет тебе никаких яблок!

— Слушай ты, ящерица, — внезапно прорычал Геракл с угрозой, куда сильнее беспокоясь о судьбе Эврисфея, чем вот этого конкретного представителя фауны, каким бы редким он ни был. — Сейчас ты мне откроешь калитку...

— Или что? — ехидно осведомился змей.

— Или я тебе лапы вырву, и ты до конца дней будешь только ползать, — пообещал Геракл.

На какое-то время гад ходючий замолчал, взвешивая свои шансы. Затем отнял одну лапу от калитки, но лишь для того, чтобы что-то подсчитать на пальцах. Взгляд змея упал на собственную лапу, и он вздохнул.

— Ну и Танат с тобой, — фыркнул привратник, открыв калитку и обдав Геракла несвежим дыханием.

— С-спасибо, — только и смог сказать сын Зевса, пытаясь отыскать молекулы кислорода в набегающем потоке.

— Не за что, — проворчал привратник. — Всё равно я думал увольняться. Мне соседнее заведение понравилось больше. И лапы вырвать никто не грозит, и только одну яблоню охранять надо.

— А что мы потом делали, помнишь?

— На ладью сели и поручили Тесею довести собак в Микены, — отозвался Геракл, пытаясь снова уснуть.

— А потом что мы делали? — не унимался Иолай.

— Вроде бы выпили немного, чтобы ошейник на Цербера успеть натянуть.

— И больше мы ничего не делали?! — спросил Иолай, явно нервничая.

— Да не помню я ничего, чего ты привязался?! — раздражённо фыркнул Геракл. — Не делали мы ничего. Уснули и тут проснулись.

— А он тогда что тут делает?! — завизжал Иолай, тыча пальцем в угол.

Проворчав что-то и посмотрев в ту сторону, Геракл заметил смутно знакомый силуэт. Тёмная крылатая фигура лежала на полу и периодически дёргалась, что-то нечленораздельно и замогильно мыча.

— Ой, — только и сказал Геракл. — А это кто?

— То есть как мы Таната связали, ты не помнишь, — мрачно уточнил Иолай.

— Не помню, — признался Геракл. — А он что, связан?

— Связан, — кивнул Иолай. — И с кляпом в пасти.

Пару минут подумав и с удивлением отметив улетучившееся похмелье, герои развязали бога смерти, который тут же бросился в открытое окно.

— Алкаши несчастные! — провыл он и скрылся в проёме, убежав на крышу.

— Кажется он на нас обиделся, — прокомментировал Иолай, прислушиваясь к смеси божественного воя и смертных воплей.

— Жениться ему надо, — высказал своё мнение Геракл. — Тогда и к шуткам будет легче относиться. Ладно, пошли Тесея встречать, пока он верхом на Цербере не уснул.

Пару часов спустя в городские врата вошла торжественная процессия. Шедший во главе Геракл, удерживая за три поводка Цербера, гордо прошествовал мимо стражников, храбро забившихся в щели между камнями. Тесей, идущий справа, следил, чтобы никто из местных не приблизился к правой голове адского пса слишком близко, захотев покончить с собой самым запоминающимся образом. А Иолай шёл слева. Во-первых, так мог отслеживать чрезмерно любопытных микенцев, которые рисковали стать закуской для левой головы Цербера. Во-вторых, дующий слева же ветер давал ему возможность дышать хоть чем-то кроме запаха адской псины.

Царь Эврисфей как раз примерял свежеотлитый парадный шлем из чистого золота, когда во дворе послышались истошные вопли. Выглянув в окно, царь увидел, как начальник стражи трубит сигнал общей тревоги, дико фальшивя и со всех ног улепётывая со стены в сторону самых дальних казарм. Мгновение спустя через главный вход в опустевший двор вошла процессия героев, ведущих запрошенного им участника.

Скрежет когтей и тяжёлое дыхание из трёх пастей были единственными звуками, эхо которых разносилось по опустевшему царскому дворцу. На их фоне шаги героев звучали как едва слышный шелест, поэтому казалось, что Цербер прогуливается по дворцу в одиночестве.

— Наверное, все уже на соревнованиях, — предположил Геракл.

— Или увидели нас в окно, — высказал более правдоподобную версию Тесей. — Пошли, проверим тронный зал.

В тронном зале также было безлюдно. Если не считать золотой парадный шлем Эврисфея, лежащий у зеркала. С трудом проведя Цербера через двери, путешественники остановились в замешательстве.

— И что дальше? — поинтересовался Иолай.

— Не знаю, — признался Геракл. — Мне было велено привести Цербера в тронный зал.

— Мне тоже шеф так приказал, — добавил Тесей.

— Ведите сразу на ипподром, — внезапно донеслось из шлема.

— Эээ… Шеф? — осторожно спросили герои, размышляя об умении древнегреческого тела изменять объём.

— Я к вам потом присоединюсь, — пообещал шлем.

Атмосфера ипподрома демонстрировала нетерпение в ожидании зрелища каждым десятком децибелл шума. Болельщики, собравшиеся поддержать участников, яростно размахивали над головой знамёнами, распевая гимны городов-государств. При этом появление последнего участника соревнований заметили лишь немногие. Из этих пострадавших психически только единицам не посчастливилось оказаться в том самом коридоре, по которому прошёл Цербер, ведомый Гераклом. И лишь трое оказались к группе вплотную. Двое мелких и не очень разбирающихся в мифической фауне царей решили, что использование мутанта противоречит правилам соревнований, поэтому приволокли распорядителя для осмотра предложенного Эврисфеем участника. Изучение закончилось, когда все трое вышли из-за поворота и уткнулись в носы, находящиеся примерно на уровне лбов гордых монархов. Цари мгновенно отозвали свои претензии, успев остаться со всеми конечностями только благодаря реакции Геракла. Распорядителю, в свою очередь, хватило сил и смелости сообщить о допуске. После этого чиновник тут же отбыл на лечение на далёкий остров Психос. Там распорядитель стал первым пациентом, которому официально разрешили не выходить из запоя ради сохранения психического здоровья.

Перед началом соревнований участники прошли торжественным маршем вдоль трибун. Приветственные крики, сопровождавшие объявление представителя очередного царства и его появление на поле сменились воплями ужаса, как только из-под козырька вышел Геракл с четвероногим и трёхголовым представителем Микен. Вышел, не торопясь, чтобы слуги успели разбежаться и вскарабкаться по трёхметровым гладким стенам. В гробовой тишине, наступившей после воплей ужаса, сын Зевса завёл питомца в загон, где ранее разместили остальных участников забега. Проводившие финальную оценку трассы судьи прошли от финиша к старту, но не решились подойти к сооружения. По этой причине никто не заметил, как странно подрагивают стены загона с участниками.

Когда прозвучал стартовый сигнал, стена, граничащая с беговой дорожкой, поднялась. Крики болельщиков мгновенно стихли, поскольку глазам изумлённой публики предстал Цербер, доедающий последнего соперника по гонке. Невозмутимо рыгнув, тёмная собачка уселась на дорожку и принялась по очереди чесать задней лапой правые уши на каждой голове по очереди. А затем, не спеша поднявшись, страж мёртвых прогулочным шагом проковылял к финишу под гробовую тишину, охватившую стадион. Цербер занял все три призовых места, поскольку определение финиширующего велось по головам. Награждение тройного победителя первого в истории собачьего забега было единогласно доверено Гераклу. Никто другой не отважился приближаться к стражу царства Аида. Раздумывавшие над подачей жалобы бывшие владельцы остальных участников решили отказаться от этой затеи, когда одна из голов посмотрела в их сторону. Счастливый монарх под традиционный микенский гимн поднялся на пьедестал, где его, как обладателя сразу трёх победителей первой в истории гонки, ждали жрецы. По слухам, наградой должны были стать вечнодвижущиеся венки, но организаторы тщательно скрывали, что за волшебство они применили для их создания. И вот, наконец, довольный царь оказался перед тремя верховными жрецами, в руках которых появились покрытые освящённой тканью предметы. По сигналу все три награды были освобождены от укрывающей их материи, и на продолжавшего улыбаться монарха торжественно надели сразу три венка из продолжающих шевелиться бегоцветов. Эврисфей продолжил улыбаться. А затем завалился набок в той же позе, в которой стоял. От мгновенной смерти его спасло только то, что Танат тем временем приходил в себя и упорно отказывался покидать своё логово в ближайшие несколько недель.

Как оказалось, очки, сломавшиеся в загробном мире, к вечеру почили и в реальном. Поэтому Геракл, получив во временное пользование очки, бывшие в чьём-то употреблении, отправился обратно в дядино царство в сопровождении отчаянно ругающегося Иолая, чтобы вернуть Цербера его законному владельцу. Предыдущий визит к Аиду научил обоих, что депрессии много не бывает, поэтому путешественники морально подготовились к её дальнейшей эскалации. И тем больше был их шок, когда они приблизились к берегу Стикса. Вместо мрачной безжизненной реки их взорам предстал цветущий водоём, полный самой разнообразной и разноцветной живности. Встав как вкопанные, Геракл, Иолай и Цербер, обалдевшие не меньше, наблюдали за тем, как в воде резвятся золотые рыбки, и даже не заметили, что к берегу возле них пристала длинная узкая лодка с плоским дном и задранным носом и килем. Управляемое единственной фигурой в тёмном плаще, которая разместилась на корме с единственным веслом, судно ткнулось высоким носом в берег, от чего серебряная фигурка летящего Таната, размещённая на носу, слегка качнула крыльями.

— Вернулись? — недружелюбно поинтересовался лодочник и, не дожидаясь ответа, добавил. — Залезайте. Хозяин ждёт.

— Харон? — спросил Геракл, удивлённый радикальной сменой имиджа. — Это ты?

— Я, — мрачно отозвался старший по переправе. — Залезайте.

— А это что? — осторожно уточнил Иолай, глядя на лодку.

— Гондола, — ответил Харон. — Для таких созвучных как вы. Едете или нет? Хозяин ждёт.

Ещё больший шок герои испытали, приблизившись к дворцу Аида. Триумф мрачной безнадёжности оказался полностью разрушен, а на его месте красовался раскрашенный во все цвета радуги комплекс сооружений, больше напоминающих амфитеатр или цирковую арену, чем место проживания высокородных особ. Картину органично дополняла прислуга, выряженная в цветастые шутовские наряды, с диким хохотом бегающая и врезающаяся друг в друга в безостановочной суматошной пляске.

— Какой-то... — тихо сказал Геракл.

— Гадский цирк, — закончил за него Иолай.

— Гееерыыыч! — внезапно донеслось до них со стороны нового дворца.

Через мгновение возле забившейся в канаву троицы остановилась четвёрка чёрных как ночь коней, запряжённых в странную колесницу в виде единственной широкой доски. Спрыгнувший с неё субъект, разодетый в цветастую тунику с криво намалёванным Гелиосом на голубом небе, широко раскинул руки, столь же широко улыбаясь.

— Племяха!!! — воскликнул он. — Да вылезай ты оттуда!

Над канавой медленно появилось пять голов. Две древнегреческие и три собачьи. Во всех десяти глазах читался хтонический ужас.

— Дядя? — произнесла одна из древнегреческих голов, с более пышной бородой. — Это ты?

— Конечно я! — воскликнул радостный Аид. — Я когда увидел, как ты Цербушу приручаешь, так сразу понял, что ржать куда лучше, чем рыдать!

— А про чувство меры вы слышали? — сказал Иолай как можно тише.

— Вылезайте и давайте ко мне! — потребовал Аид. — Перся коктейлей наготовила. Устроим вечеринку! Эй, Цербупсик, давай-давай, иди к папе!

Цербер, переглядываясь сам с собой, предпочёл спрятаться за Иолаем.

— Что-то он не в настроении, — вздохнул Аид. — Неужели пришёл не первым?

— Видишь ли, дядя, — осторожно подбирая слова, начал Геракл. — Тут такое дело…

Не до отдыха было и Эврисфею. Микенский царь уныло пялился на амфору с афишей предстоящих соревнований. «Впервые в Древней Греции! В честь отмены войны объявляются собачьи бега! Победит тот город, чья собака первой доберётся до финиша!» Самомнение царя и недавно полученное им достижение «Спаситель Пелопоннеса» самим фактом своего существования пресекали для Эврисфея любую возможность уклониться от соревнований. Как можно было допустить ситуацию, что правитель Микен не победит в подобном конкурсе. Разумеется, у остальных конкурсантов было иное мнение. Ну а у предприимчивых древних греков сразу же срабатывало чутьё, что какой-нибудь царь готов хорошо заплатить за победу. Поэтому со всех концов Ойкумены на полуостров хлынул поток продавцов четвероногой живности. Особенно усердствовала странная компания под названием «Кипариска», которая за баснословные деньги продавала странных собак, названных гончими Кромуса. Выделявшиеся удивительным телосложением, эти костегрызы развивали невероятную скорость, обгоняя любую другую собаку, имевшую наглость соревноваться с ними в быстроте. Для победы Эврисфею требовалось радикальное решение, и он его нашёл.

— Герои! — торжественно объявил царь. — Микенам нужны ваши подвиги!

Ещё не протрезвевшая толпа у царских ног что-то промычала в ответ, и Эврисфею пришлось потратить несколько минут, чтобы привести в относительное сознание хотя бы несколько наиболее подходящих для задания. Приведение в чувство осуществлялось пинками царских сандалий по наиболее чувствительным точкам.

— Ай! Да чего тебе надо, твоё величество? — наконец отреагировали величайшие воители древности на призыв Микен.

— Микенам нужна ваша помощь в архисложном деле, — торжественно начал заготовленную речь Эврисфей. — Это добыча величайшей собаки всей Ойку…

— Ааа, понятно, — протянул один из героев, хватая ближайший полный кувшин с вином. — Это без меня.

Прежде, чем кто-то успел отреагировать, герой залпом выпил содержимое кувшина и опал, как несуществующий в жарких землях Древней Греции озимый.

— Чтоб вас всех, — выругался Эврисфей и отправился на поиски героев-трезвенников.

Таковых, к его удивлению, не оказалось. Зато обнаружились двое малопьющих. Тесей предпочитал выпивке здоровый сон на свежем воздухе, а Геракл – работу в саду. Их-то царь и притащил к себе, рассказав детали своего плана.

— Единственная собака, которая может потягаться с гончими Кромуса – это Цербер, — сразу взял минотавра за рога Эврисфей.

— Цербер? — настороженно переспросил Геракл. — Пёс дяди Аида?

— Именно, — кивнул царь. — Его вы и должны мне привести.

— Видишь ли, шеф. Мне мама прислала почтовую амфору срочным альбатросом, — сказал Геракл. — Ей приснилось, что без Иолая я Цербера не приведу.

— В каком смысле? — удивился Эврисфей. — Какая разница, с Иолаем ты пойдёшь или без?!

— Большая! — заупрямился герой. — Моей маме приснилось, что я там застряну, если пойду без племянника.

Эврисфей начал злиться. Племянник Геракла до сих пор не вернулся, и местные стали даже слегка беспокоиться, поскольку привыкли к его занудству и умению быстро и правильно читать надписи на разных языках.

— И что ты, предлагаешь ждать, когда твой племянник соизволит вернуться от… где он там застрял.

— У амазонок, — подсказал скучающий Тесей.

— Да не важно, — отмахнулся царь. — Мне нужен Цербер и побыстрее. Я доплачу за срочный заказ.

— О, вот это другое дело, — тут же оживился Тесей. — Я знаю толк в срочных заказах. Доставлю завтра.

Когда прошла неделя, а от Тесея не было ни слуху, ни духу, царь снова вызвал к себе Геракла.

— Моей маме снова приснилось! — с порога заявил герой. — Без Иолая я не пойду!

— А я говорю, «Пошёл»! — заорал царь, топая ногами.

— А моей маме приснилось! — заявил герой.

— А я говорю, «Пошёл», — без особой надежды повторил Эврисфей.

— А я говорю, что моей маме приснилось, — в очередной раз упрямо ответил Геракл.

Царь вздохнул и закрыл лицо ладонями. До гонок оставалось всего ничего, а остальные герои, услышав задание, кинулись славить Диониса, пока не выпали в винный осадок. Геракл оставался единственным вариантом и выбора не осталось.

— Ай, да Танат с тобой, — махнул рукой царь. — Бери племянника. Если уговорить сумеешь.

— Сумею, — широко улыбнулся Геракл. — Он сразу согласится как узнает, куда мы идём.

Иолай как раз вернулся в город, дрожа всем телом и шарахаясь от любой тени. Кое- как лекарям удалось затащить его в лечебную ванну, после которой он слегка пришёл в себя и погрузился в спокойный сон, первый за много недель. Иолаю снился зелёный луг, радуга и круживший вокруг него жеребёнок с радужной гривой и небольшим рогом. Подбежав к нему, друг древнего грека потёрся о ногу и преданно заглянул в глаза страннику снов. А в ответ на улыбку волшебный зверь внезапно заехал ему радужной гривой по лицу.

— Поднимайся, лежебока! — услышал Иолай до ужаса знакомый голос и после очередного удара открыл глаза.

Перед ним стоял Геракл с метлой в руках. Радостно улыбаясь, дядя снова замахнулся инструментом для уборки.

— Дядя, ты что творишь?! — в ужасе спросил Иолай, озираясь в поисках укрытия.

— Солнце высоко, мы в путешествие опаздываем, а ты тут валя…

— НЕЕЕТ!!! — заорал Иолай, попытавшись спрятаться в кувшине вчетверо меньше себя. — Даже не предлагай! Я с тобой больше никуда не пойду!

— Иолай, от нас просто собачку просят привести, — рассказал Геракл. — Собачку Аида.

— Какого Аида?! — заорал Иолай, который превзошёл самого себя в мастерстве укрытия в малых сосудах, едва услышав кличку цели. — Твоего дяди?!

— Ну да, — нехотя признал Геракл. — Собачку моего дяди Аида. Цербера.

— Какого ещё Цербера?! — взвизгнула голова племянника, скрываясь в сосуде. — Ты Цербера вообще видел?! Иди в саду дальше копайся! С меня хватит путешествий, я тут посижу!

— Ну Иолай, — обиделся Геракл. — Ещё скажи, что тебе не понравилось последнее путешествие.

— Не понравилось! — донеслось из кувшина. — А на четвёртой сотне совсем разонравилось!!!

На какое-то время Геракл задумался. В храме он уделил вопросу доставки пояса слишком много времени и как-то не учёл размеры и населённость царства амазонок. И сейчас подобный просчёт мог дорого ему обойтись.

— Племянник, это последний раз, — пообещал Геракл. — Честное древнегреческое.

— Я после твоего предыдущего «честного древнегреческого» чуть себе гордость всю не стёр, пока не сбежал! — заявил в ответ племянник. — Нет, нет и ещё раз нет!

— Как это чуть не стёр? — не понял дядя. — Всего после четырёх сотен?

— После семи! — прогремело из кувшина. — После четырёх сотен мне разонравилось, а после семи я уже стал думать о побеге!

Геракл удивлённо присвистнул, с уважением подумав о выносливости молодого поколения. В его-то годы…

— А в загробный мир я тем более с тобой не пойду! — отрезал кувшин.

В определённый момент Геракл подумал, а не взять ли с собой Иолая прямо в кувшине, но затем ему в голову пришла идея последнего аргумента. Герою не хотелось прибегать к нему, но иного варианта убедить племянника пойти добровольно, похоже, не осталось.

— Ну Иолаайчик, — заныл Геракл басом, начав усиленно скрести стенку кувшина ногтями и вызывая внутри страшные звуки. — Ну ещё один разооочек.

— О БОООГИИИ!!! — взвыл кувшин. — Ладно-ладно! Но это последний подвиг, в котором я тебе помогаю!!!

— Договорились! — обрадовался Геракл, щелчком пальца расколов сосуд и помогая застрявшему племяннику выбраться из обломков. — Тогда пошли.

— Куда? — не понял Иолай, контуженный процессом освобождения.

— К дяде Аиду, — пояснил очевидное любитель экзотических путешествий. — Я уже и билеты нам приобрёл.

— Какие ещё билеты? — ещё больше напрягся племянник. — Что это за кувшины? Нет, дядя, не надо!

— Надо, Иолайчик, надо, — сочувственно сказал Геракл, заливая в горло племяннику полный кувшин «Кентавре Совиньон».

Пара усталых путников, с трудом переставляя ноги, тащилась по унылым землям к широкой реке, на другом берегу которой их ждал вечный покой.

— Сволочь ты, дядя, — простонал Иолай, всю дорогу баюкая свою голову и раздумывая, почему он раньше не замечал, как шумно хрустит песок под ногами. — У меня даже у мёртвого голова раскалывается.

— Тихо ты, — шикнул на него Геракл. — Прекрати ныть. Древние греки мы или нет? Что скажут потомки, если вдруг от бессмертных богов узнают, что ты похмельем от вина страдал. Это же всю Древнюю Грецию опозорит!

— Хорошо, дядя, хорошо, — взмолился Иолай, мечтающий о Тартаре, если там будет тихо. — Я молчу, только не кричи.

— Ладно, — смягчился Геракл, стараясь сдерживать своё возмущение.

— И скрипи зубами потише, — добавил Иолай, наблюдая за приближающейся к берегу ладьёй под управлением пышнобородого старика.

— Загробный мир вам, новопреставившиеся! — произнёс лодочник, оценивая платёжеспособность пассажиров.

— Эээ… — потерялся на пару мгновений Геракл, но Иолай в руки не только свою голову буквально, но и всего себя фигурально.

— Приветствуем тебя, Харон, — торжественно сказал второй номер в экспедиции, игнорируя внутренний колокол. — А почему у тебя такая большая лодка?

— Чтобы больше преставившихся за раз тот берег перевезти, юноша, — ответил Харон, удивлённо пялясь на столь небольшую группу пассажиров. — А пошто ж вы «комфорт плюс» заказали, коли вас всего двое? Деньгу принесли?

— Харон, а Харон? — продолжил расспросы Иолай, прекрасно знающий финансовую стеснённость дяди и не теряя надежды запутать лодочника. — А почему у тебя такое большое весло?

— Чтобы путников в страну печальную перевозить побыстрее, — ответил Харон, почёсывая бороду и пытаясь вспомнить, что он сам хотел спросить.

— Харон, а Харон? — не сдавался хитрый древний грек. — А зачем тебе такая большая борода?

— Так… — замялся перевозчик, вконец забыв последовательность шагов. — Негоже без бороды-то. Вы заплатили?

— Конечно заплатили! — закивал Иолай, локтем пиная дядю под рёбра.

— А… А, ну тогда садитесь, — отозвался старший по последней переправе, махнув рукой.

— И как мы найдём Цербера? — поинтересовался у Геракла племянник, когда ладья пересекла середину реки, приближаясь к берегу мира мёртвых.

— Легко, Иолай, — расплылся в улыбке Геракл. — Заглянем к моему дяде Аиду, который тут всем заведует. Он обожает весёлые истории. Расскажешь ему пару своих приключений у амазонок, и всё.

— Мои приключения у амазонок — это весёлые истории? — переспросил Иолай, помрачнев.

— Ага! — заулыбался Геракл. — Дядя Аид обожает такие! Да и просто повеселиться любит. Тот ещё весельчак!

Первое, что услышал Геракл, ступив на землю царства Аида, было что-то не слишком разборчивое, но крайне нелицеприятное про его маму. Несказанно удивлённый подобным проявлением загробного гостеприимства он принялся озираться в поисках хама, готового умереть ещё раз. И, спустя пару минут, виновник волнений обнаружился. К не меньшему удивлению Геракла демонстрацией вокальных способностей занимался Тесей, ныне прикованный к скале тяжёлыми кандалами.

— Ты что тут делаешь? — поинтересовался у него сын Зевса, осматривая цепи.

— Без Иолая за Цербером пошёл, вот что я тут делаю! — огрызнулся Тесей. — Помоги мне выбраться.

— Сначала расскажи, как ты попался, — потребовал Геракл, почуявший какие-то недоговорки в лаконичной истории бригадира микенских героев.

— Сначала всё шло как по маслу, — принялся рассказывать Тесей. — Я вымазался мелом, чтобы сойти за своего. Но, кажется, перестарался.

— Как это перестарался? — насторожились путешественники, раздумывая, как снять несостоявшегося пёсокрада со скалы.

— Я Таната встретил, — вздохнул Тесей. — Тот вёл какого-то древнего грека и рассказывал что-то про какой-то камень, и что дела у него сразу пойдут в гору.

— И что? — поторопил его Геракл.

— И он меня за своего принял, — признался Тесей, нервно дёрнувшись и позвенев цепями. — Подошёл, коллегой обозвал. По плечу хлопнул.

— И ты выжил? — удивился Иолай.

— В землях Аида его прикосновения не работают, — объяснил Тесей. — Тут же все и так мёртвые, поэтому он не подумал запрашивать доступ к способности.

— Это не объясняет, как ты попался, — сухо заметил Иолай. — Тебя Цербер заметил?

— Я до него не дошёл, — ответил Тесей. — Меня схватили, когда я у Аида жену попытался увести.

— Персефону? — хором ахнули Геракл с Иолаем. — Это ж каким идиотом надо быть, чтобы у правителя мёртвых жену увести!

— А вы её видели? — воскликнул Тесей. — Она такая… Такая жэнщчина!

Заметив странный акцент в голосе древнего грека, напарники переглянулись.

— Ещё что-то можешь рассказать? — без особой надежды поинтересовался Иолай.

— Да, — кивнул Тесей. — Аид теперь тоже такой… Такой мужчына!

Геракл с Иолаем вновь многозначительно посмотрели друг на друга.

— Что-то мне это задание нравится ещё меньше, чем когда ты в меня полный кувшин «Кентавре Совиньон» залил, — поведал Иолай дяде.

— Тихо ты! — зашипел Геракл. — Если кто узнает, что мы не трупы, а пьяные валяемся в реальности, нас отсюда выгонят.

— Ладно. А с ним что? Вытаскиваем? — кивнул Иолай на Тесея.

— А куда деваться, — ответил дядя, подумав. — Не бросать же его тут.

Освобождённого героя родственники отправили с ответственным поручением задержать Харона на этом берегу, а сами пошли прямиком к дяде во дворец. Как оказалось, тот являл собой прекрасный образец самой мрачной архитектуры, которую только можно было представить. Построенный из чёрного камня, дворец выглядел как нагромождение шпилей, тёмными пиками взмывающих вверх к серым небесам мёртвого царства. Высокие и узкие окна, сужающиеся кверху, пропускали тусклое красно-оранжевое свечение сквозь затенённые витражи. И, в довершение всей картины мрачности, высокие двери перед путешественниками открыл абсолютно бледный привратник в иссиня-чёрной тунике, со столь кислым выражением лица, что Иолаю придумалось слово «гастрит».

— Вы к кому, господа? — поинтересовался дворцовый слуга, глядя при этом на посетителей, как на заваленный мусором угол.

— Доброго… эээ… дня. Мы к моему дяде Аиду, — очень осторожным голосом ответил Геракл, ощущая, что всей его полубожественной силы может не хватить для сдерживания потенциального удара чопорностью.

— Дни в царстве его Мрачнейшества не бывают добрыми, — отозвался привратник таким ровным голосом, что по нему можно было скользить. — Всё — серый тлен, безысходность и безнадёжность. Что толку в смене дня и ноги в месте бесконечной скорби, безостановочного уныния и отча...

— Эээ, простите, — ещё более осторожно прервал его шокированный Иолай. — Нам бы к его Мрачнейшеству пройти.

— Его Мрачнейшество очень занят, — отрезал привратник. — У него сейчас ежечасная процедура упоения депрессией.

— Чем? — нахмурился Геракл, двинувшись вперёд. — Так, а ну подвинься.

Легко сдвинув привратника в сторону вместе со створкой, куском стены и несколькими мраморными плитами пола, Геракл вошёл во дворец и удивлённо присвистнул, озирая мрачную обстановку.

— А где вся прислуга? — поинтересовался он у привратника, выбравшегося из-за завала.

— Покончили с собой от отчаяния, — ответил тот ровным, как солончак, голосом.

— Как можно покончить с собой в царстве мёртвых? — спросил Иолай.

— Если бы вы познали всю глубину их скорби, — отозвался привратник, встав у дверей во внутренние покои. — То вы бы тоже нашли способ прервать свой бесполезный и бессмысленный путь. После смерти не остаётся никаких следов, а в чём смы…

— Понятно, — кивнул Геракл. — С дороги.

— Его Мрачнейшество очень занят, — ровным голосом повторил привратник, вместе с дверью улетая в противоположную стену тронного зала.

В едва освещённом помещении оказались две фигуры. Столь же бледные, как и их слуга, Аид и Персефона кутались в роскошные, но от того не менее мрачные одеяния. Белые, как мел, правители царства мёртвых подвели свои ресницы сажей из подземных вулканов и обелили кожу до состояния нетронутого снега. Вычернив при этом свои волосы до цвета крыла ворона, супруги очень гармонично смотрелись на фоне мрачной торжественности своего окружения. Особенно этот стиль подходил Персефоне, при виде которой Геракл встал как вкопанный, разинув рот и начисто забыв о цели их визита.

— К… какая жэнщчина! — произнёс он, в следующую секунду получив сзади пинок от племянника. — Ай! Ты чего?!

— Дядя, мы за Цербером, забыл? — хмуро посмотрел на него Иолай.

— Да ты посмотри, какая! — заявил в ответ Геракл, тыча пальцем в сторону игнорирующей их царицы мёртвых.

— Дядя, — медленно заговорил Иолай, подбирая самые приличные слова в древнегреческом языке. — Я, твоими стараниями, насмотрелся на всех. И насмотрелся, и назнакомился, и даже натра…

— Кто пытается прервать нашу бессмысленную и бесполезную перед лицом вечности медитацию? — донеслось со стороны трона, и путешественники, заткнувшись, посмотрели в ту сторону.

Правители царства мёртвых взирали на них вопросительными и крайне, крайне печальными взглядами отчаявшихся обнаружить в жизни хоть какую-то, даже мельчайшую, но радость.

— Геракл, сын Зевса-Громовержца, и его племянник Иолай, — доложил привратник, который уже наполовину выковырял себя из плотного сэндвича дверного полотна и настенной панели.

— Ах, Геракл, — вздохнул Аид, неопределённо ведя рукой в сторону. — Сильнейший сын моего брата. Как печально, что силой нельзя решить все проблемы. Ведь она сама — лишь плод напряжения бренного тела, которое всё равно обращается в прах…

— Дядя, — осторожно перебил мрачного и готового разрыдаться оратора Геракл. — Мы к тебе по делу.

— Дела, — тут же продолжил Аид. — Ничего не решающие мимолётные мгновения. События, которые забудутся окружающим миром в следующий же миг. Тела же наши развеются прахом, а…

— Дядя! — рявкнул Геракл так, что в узких окнах разом лопнули все витражи, а с лица вздрогнувшей Персефоны посыпалась штукатурка. — Царю Эврисфею очень нужна твоя собака!

— Собака? — переспросил Аид, недоумённо глядя на племянника.

— Мы только одолжим, — пояснил Иолай. — Ненадолго. Потом сразу вернём. Честно вернём!

— Какое это имеет значение, одолжите вы его или заберёте навсегда! — воскликнула Персефона. — Всё летит в Тартар! Всё обратится в тлен и прах, ибо нет в жизни счастья.

— Ничто, ничто не радует, — присоединился к нытью супруги царь мёртвых, упав на свой трон. — Ничей голос не отзовётся смехом!

— Они согласны, — тихо шепнул Геракл племяннику и поволок того к выходу.

— Дядя, ты уверен? — спросил Иолай. — Кажется, они не…

— Пошли, — зашипел на него герой и выволок из тронного зала, оставив царствующее семейство наедине со своим горем.

И с привратником, который так и не успел выбраться из стены.

— Дядя, подожди! — упёрся Иолай на выходе из дворца, стены которого уже начали сотрясаться от рыданий. — Нам надо вернуться!

— Туда? — криво ухмыльнувшись, спросил Геракл, ткнув пальцем в сторону эпицентра страданий. — Чтобы ты стал не простым занудой, а ещё и унылым?

— Дядя, — ответил Иолай, глядя на легенду как на идиота. — Ты вообще-то хотел узнать, где сейчас Цербер.

Повисла неловкая пауза. О том, что адскую собаку теперь придётся искать самим, а царство у Аида немаленькое, Геракл как-то позабыл.

— Идеи есть? — наконец поинтересовался он у племянника.

— Надо осмотреться, — ответил Иолай. — Какая точка в царстве Аида самая высокая?

Для обозрения окрестностей Геракл решил взобраться на ближайшую вершину, возвышающуюся неподалёку. Поскольку в античности альпинистское снаряжение отсутствовало, сын Зевса снарядился чистым энтузиазмом и невероятной целеустремлённостью. Затем, оставив обалдевшему Иолаю всё, кроме очков, герой приступил к восхождению на гору, то штурмуя крутые склоны с разбегу, то покоряя новую высоту прыжками, то просто прокладывая себе новую трассу.

— Дядя Гер, — донесся снизу крик Иолай. — Мне что-то не нравится эта гора. Какая-то она…

— Не волнуйся, племянник! — заорал в ответ Геракл, обозревая окрестности. — Я сто раз так делал!

Взгляду героя открылись унылые равнины, где-то застроенные хижинами, где-то покрытые болотами. Настроив резкость, Геракл увидел вдалеке ряды странных котлов и другой кухонной утвари огромных размером. Подозрительная кухня была огорожена огромным забором, табличка на котором гласила об открытии в течение ближайших двух тысяч лет и планах расширения до девяти этажей. Потратив какое-то время на изучение странной стройплощадки, наблюдатель из верхнего мира вскоре обнаружил там огромную конуру.

— Племянник, — позвал Геракл. — Я, кажется, наш…

В следующее мгновение подземный мир ушёл у него из-под ног.

Первым, что увидел Геракл, открыв глаза, была неясная фигура, склонившаяся над ним. Шевеля смутно видимыми отростками, она похоже, активно ими размахивала над лицом героя, силясь привести его в чувство.

— Дядя Гер, ты жив? — произнесло существо голосом Иолая.

— П-племянник? — спросил Геракл, у которого перед глазами всё плыло и покачивалось, вызывая приступы морской болезни. — Что случилось?

— Ты с вулкана упал, — ответил ему Иолай, указывая отростком-рукой куда-то в сторону. — Началось извержение. Хорошо, что тебя вместе с куском скалы в сторону отбросило, а то я бы тебя не вытащил.

Извержение. Гора. Разведка. Поиск Цербера. Изучение дальних земель. Дальних, дальних… Очки!

— Где они?! — воскликнул Геракл, подскочив. — Где мои очки?!

— Остались там, — виноватым голосом ответил Иолай, указывая в сторону дымящейся горы. — Сейчас, наверное, в лаве плавают.

Геракл в ужасе схватился за голову. Им предстояло идти не по дружелюбной Древней Греции, населённой привычными и такими милыми чудовищами, а по совершенно незнакомой местности. С неизвестной флорой и непредсказуемой фауной.

И он, Геракл, не сумеет ни рассмотреть её, ни изучить!

Слышавшие полный отчаяния вой мученики на мгновение отвлеклись от собственных кар и страданий. Дамокл, забыв о мече, с уважением посмотрел в сторону извергающегося вулкана, лишь сейчас осознав, сколь лёгкое наказание было ему назначено. Даже Сизифу его камень показался не таким уж и тяжёлым. Иолаю же осталось только тяжело вздохнуть и, взяв героя за руку, повести в сторону обнаруженной конуры.

Как стало известно позже, большую часть рабочего времени Цербер прогуливался по загробному царству, маясь от безделья. Сие недостойное великого стража занятие он решил исправить, проводя собеседования у других великих чудовищ Древней Греции, закончивших свой жизненный путь. И постепенно от размеренного патрулирования не осталось и следа. Внимая всеми тремя парами ушей многоголовой рассказчице из Лерны, пёс с ужасом осознал, какой кошмарный живодёр завёлся наверху. Более того, от погибшей страшной смертью Гидры Цербер узнал имя её палача.

Геракл.

Страж загробного царства быстро понял, что рано или поздно двуногая смерть явится и за ним, и принялся готовиться к главному бою своей жизни, чтобы не сдаваться без боя.

Миновав стройплощадку с подозрительного вида сатирами, герои вышли к подножию холма, на вершине которого гордо возвышалась конура размером с большой храм. Изображения трёх костей, венчавшие вход в огромное сооружение, явно подсказывали, кто является хозяином данных апартаментов. Однако чем больше Иолай смотрел на сооружение, тем больше вопросов у него возникало. Конура была окружена наспех насыпанным земляным валом, созданным явно не руками древнего грека. И вообще не руками. Наваленные вперемежку с землёй огромные куски скалы образовывали мощную линию обороны, превращая дорогу к храму в настоящий штурм по всем правилам античной военной науки. При этом никаких следов ворот у защищаемого объекта также не было, что навело Иолая на мысль о существовании подземного хода.. Но больше всего вопросов у начитанного древнего грека вызвала табличка, на которой было что-то очень криво намалёвано.

— Са-рынь-на-кич-ку, — по слогам, с трудом разбирая каракули, медленно прочитал Иолай. — Кошмарный почерк. Как псина лапой написала.

— Псина? — оживился Геракл, придвинувшись поближе и случайно обрушив крепостной вал. — Наверное, это Аидова собака. Цербепопик, ко мне!

В ответ на призыв из конуры раздалось угрожающее рычание в исполнении сразу трёх глоток. Мгновением позже в темноте зажглись три пары горящих злобой глаз. И только потом из отверстия, куда легко могли заехать две боевые колесницы разом, появились три собачьи морды, каждая из которых была способна легко проглотить боевого коня, не тратя время на его пережёвывание.

— Д… дя-дя, — с трудом произнёс белый, как статуя, Иолай. — Э… это…

— Собачки, — отозвался Геракл, подслеповато прищурившись. — Странно. Я помнил, что у дяди Аида только одна. Ну не важно. Возьмём одну.

Иолай икнул от неожиданности. То, что дядя мог при падении приложился головой и вполне мог забыть, как выглядит Цербер, племянник не учёл.

— Дядя, — завопил Иолай, бросаясь следом за героем. — Подо…

Окончание фразы потонуло в истошных воплях, клацании зубов и звуках мощных шлепков, чередующихся с ворчанием Геракла. Разинув рот не меньше, чем стражник мёртвых, Иолай мог лишь наблюдать за попытками Геракла запихнуть двух собачек обратно в конуру и при этом вытащить оттуда третью целиком. И он был почти уверен, что со стороны дворца он слышит истошный хохот.

— Собачки, извините, — тщетно пытался убедить живность Геракл своим самым милым голосом. — Но нам нужна только одна, а не все сразу!

Припоминая, что отрывание голов совершенно точно не входило в разработанную им стратегию, Цербер попытался вырваться и закусить своим пленителем. К искреннему изумлению трёхголового, Геракл привычным движением поймал две его головы, лишив всяческой надежды на естественную победу. Перед тремя парами глаз пса пробежала вся его жизнь, полная удивительных приключений и погонь за самыми отъявленными духами умерших. И, похоже, именно сейчас смертный собирался закончить бренный путь великого стража. От бессилия Цербер завыл всеми тремя пастями, и это, ко всеобщему удивлению, привело к появлению подмоги. Со стороны берега к ним бежал Харон, недружелюбно размахивая веслом на ходу. Представив последствия встречи с гребным инструментом подобных размеров, Иолай тут же отступил на пару десятков шагов и предпочёл не отсвечивать.

— Ты пошто собачку мучаешь, ирод! — прогремел на полцарства Харон и замахнулся веслом с целью прекратить непотребство.

Однако Геракл, вовремя заметивший неясное движение на самой границе видимости, слегка сместился в сторону и тем самым сумел разминуться с веслом перевозчика. Церберу повезло меньше, и толстая палка с тысячелетней историей приземлилась прямо на центральную голову, тут же выключив стражу треть его мощности.

— Ой, батюшки! — воскликнул Харон, увидев плоды своих стараний. — Что деется-то?

Цербер не ответил, слишком занятый мысленным глушением звона в ушах и чьего-то голоса, информирующего о ком-то контуженном и сниженной точности.

— Лодочник, ты что творишь? — воскликнул Геракл, схватив медленно оседающего стража. — Им же теперь плохо!

— Это всё из-за тебя, ирод! — нашёл причину неудачи Харон, снова замахиваясь веслом на любителя животных.

В этот раз одуревший от зигзагов судьбы Цербер подставился сам. Попытавшись вцепиться герою в шею, он слишком высоко поднял правую голову и тем самым невольно спас Геракла от неминуемой встречи с орудием гребли. Раскат грома, сопровождавший стыковку, разнёсся по царству мёртвых, приглушив разговоры, стенания и даже работы по расширению, производимые всё теми же сатирами. И в наступившей на пару мгновений тишине на обитателей мёртвого мира лавиной нахлынули крики и смех.

— Ааа! — донеслось со стороны дворца восклицание, едва различимое за хохотом. — Я не могу! Веслом, веслом огрел! Два – ноль! Аахахахахаа!!!

Не теряя боевого духа от двух неудач, Харон попытался защитить природу родного царства в третий раз и вновь замахнулся веслом. Результат вновь оказался весьма неожиданным: по затылку перевозчика прилетело второе весло, и тот мешком повалился на землю.

Иолай посмотрел тяжело вздохнул и закинул покрывшееся трещинами весло на плечо.

— Дядя, я тебя последний раз от такого спасаю, ясно? — предупредил он.

— Ахахахаа!!! — послышался хохот со стороны дворца Аида. — Самого огрели! Во ржака-то.. ой! Ааа!

Мгновение спустя оттуда же донёсся звук чего-то тяжёлого, рухнувшего с большой высоты, и мир мёртвых погрузился в тишину. Ненадолго.

— Ахахахаха!!! — вновь раздался истерический хохот из-под стен уже в две глотки, мужскую и женскую. — Вот это я навернулся, ахахаха!

Не говоря друг другу ни слова и лишь изредка молча переглядываясь, Геракл с племянником спеленали переставшего сопротивляться Цербера и поволокли к берегу. Как и ожидалось, возле ладьи их ожидал Тесей, борющийся с зевотой.

— Ну что вы так долго? — принялся он поторапливать героев. — Вы там спали что ли? Быстрее грузите, и валим отсюда!

— Тесей, насчёт сваливать, — заметил Геракл, когда ладья отошла от берега. — Вести Цербера в Микены придётся тебе.

— То есть? — не понял бригадир микенских богатырей. — А вы?

— А мы скоро протрезвеем и проснёмся, — пояснил Геракл, медленно растворяясь в воздухе. — Вот, уже трезвеем.

— Вы что, вусмерть напились?! — поразился Тесей. — А я пешком сюда тащился?!

— Зато ты сумеешь привести Цербера назад, — ответил Геракл. — А мы… Малость не рассчитали. Надо было больше выпить.

— Я бы тогда тут и остался, — заметил Иолай, глядя на приближающийся берег и на свои прозрачные руки.

— Верните лодку, ироды! — донеслись до героев истошные вопли со стороны царства Аида.

Когда Герион, с одной стороны убежавший впереди собственного визга, а с другой бессильно буксовавший и стремящийся вернуться для нормального разговора, исчез за холмом, Геракл направился к ближайшему зданию. Надпись на непонятном символьном языке ничего герою не сказала. Зато схематичное изображение коровы послужило явным знаком: мычащая добыча тут. И как только Геракл широко распахнул двери коровника, добыча резко повернулась к нему. Несколько сотен коров и ни одного быка. Все странного красного окраса. И все со странными красными глазами. Причина цвета глаз, впрочем, разъяснилась: для отдыха перед коровами были размещены светящиеся картины, сменяющие друг друга бурным калейдоскопом. И, похоже, рогатым нравилось любоваться ими даже больше, чем спать, что не могло не сказаться на цвете коровьих очей. Впрочем, цвет доставляемого груза не оговаривался, поэтому Геракл, взял висящую на стене пастушью дудочку.

Всё для тебя! — запел он, привлекая внимание стада. — Рассветы и туманы.

В ответ вместо рогов и морд он увидел хвосты и кое-что ещё как оценку своих музыкальных способностей. Приняв вызов, талантливейший древний грек предпринял попытку номер два.

— Очи красные, очи страстные, — разнеслось по коровнику. — Очи жгучие и прекрасные!

Заинтересованные слушательницы повернулись к исполнителю, одобрительно замычав и последовав за ним. Не прекращая пения, Геракл завёл всё стадо на ладью Гелиоса, который в это время как раз общался с представителями Солнечной Артели.

— Но позвольте, — пытался возмущаться один из них. — Вы же говорили, что солнечная энергия легко заменит газ!

— Говорил, — легко согласился солнечный титан. — Но не в подъёмной силе. Вы не уточняли, для чего вам требуется энергия солнца. Моя часть сделки выполнена полностью: Солнце над вами пылает вовсю.

— Но что же нам делать?! — воскликнул какой-то знатный атлант, оглядываясь на лопающиеся шары, которые теперь было нечем заменить.

— Попробуйте помолиться богам, — посоветовал Гелиос, взойдя на ладью и отчалив от берега.

— Каким богам?! — взвыли жители материка, глядя на начинающийся внеплановый прилив, грозящий стать для них последним.

— Которых для вас нет, — съязвил Гелиос. — Можете придумать, с Метаносом же у вас прокатило.

— Великий Зевс! — завопили атланты, воздев руки к небесам. — Не погуби, отец родной!

— Идите в жопу, меня нет, — донеслось в ответ с небес, вызвав новую волну воплей на тонущем континенте.

— Не смотри так на меня, — сказал Гелиос ошарашенному Гераклу. — Твой папаша велел сделать что-нибудь с этими зарвавшимися безбожниками.

— Так это всё был батюшкин отцовский план? — догадался Геракл. — А я думал, что я для Эврисфе…

— Нет, коровы в план не входили, — ответил Гелиос, указав себе за спину. — Зевс просил разобраться вот с ними.

За спиной у светила древнегреческого эпоса тем временем раздавались крики и бульканье.

— Слушай, — неуверенно начал Геракл. — А мы не…

— На всё воля богов, — отозвался Гелиос. — Ты-то не станешь с этим спорить?

Когда поставки орихалка из Атлантиды прекратились, в западных империях начался сильнейший кризис. Одни местные уверовали, что боги их прокляли, и нужно срочно совершить побольше жертвоприношений, желательно из состава пленных соседей. Другие поняли, что богам нужны избранные воины, и стали резать собственных подданных. Третьи просто пожали плечами и ушли охотиться на бизонов так, как это делали их предки. Но все государства запомнили, что когда-нибудь кто-нибудь приедет с востока и привезёт бусы. И тогда жизнь снова должна наладиться.

Геракл тем временем прибыл на ладье Гелиоса в то же самое место, откуда отправился в путешествие и, выгрузив коров, с дудочкой во рту направился в обратный путь, без особых приключений добравшись до Микен. Если, конечно, не считать ситуаций с выбором мелодий, не оцененных публикой. В этом случае стадо живо разбегалось в поисках более талантливого диджея; и Гераклу приходилось гоняться за беглянками и убеждать их не отрываться от коллектива рассказами о маленькой, но гордой птичке. Совершенно случайно это происходило рядом с обрывами, поэтому коровы предпочитали не спорить и возвращались обратно.

В Микены героя не пустили. Единственной реакцией от Эврисфея оказалась афмора с приказом «Дуй в Элиду со своими тёлками, живо!». Пожав плечами, самый героический пастух Эллады отправился в путь, застав двор Авгия в крайне необычном виде. Дворец представлял собой крепость, огороженную со всех сторон неприступными стенами. Вокруг стен был выкопан глубокий ров высотой как минимум в два древнегреческих роста. Удивлённый Геракл отметил, что ров не был заполнен ни водой, ни чем-то ещё и подошёл к краю.

— Не подходи близко, идиот! — донеслось со стен.

— Мууу!!! — донеслось изо рва знакомое мычание.

— Что случилось? — поинтересовался Геракл у спрятавшихся за стенами стражников.

— У нас коровы закончились, — ответили те, — А этот гад критский никак не уймётся. Мы уже дворец огородили, а то он коситься стал.

— А ров зачем выкопали? — уточнил Геракл.

— Так это не мы, это он вытоптал, пока кругами ходил вдоль стен, — отозвались стражники.

— И вы в такой ситуации на войну собирались?

— Да какая война! Нам бы тут самим позорной смертью не помереть! — принялись ругаться представители элитной гвардии Элиды и снова попрятались, заслышав мычание. — А ты что, коров привёл?

— Да, — гордо кивнул спаситель Элиды. — Подарок от царя Эврисфея его другу Авгию.

— Мууу! — замычали сотни подарков и, отпихнув Геракла в сторону, стали спускаться в ров.

— Мууу? — послышался вопрос со стороны критского кошмара, а через мгновение до него дошло. — Мууу!!!

— Мууу! — отозвались радостные коровы на полный ужаса крик пойманного в ловушку крупного рогатого самца.

— Ну я пойду тогда, скажу царю, что война отменяется, — прокричал Геракл, силясь переорать вопли, доносящиеся снизу.

— Да-да! Всё отменяем! Авгий обещает! — отозвался кто-то из богато одетых солдат.

— Мууу!!! — донеслась мольба быка о помощи.

— Не благодари! — ответил ему Геракл, отправляясь в обратный путь.

Подготовка к войне в Микенах шла полным ходом, когда в город вернулся Геракл. Нескольких крикливых микенцев в доспехах, пытавшихся рекрутировать новобранца, герою пришлось отодвинуть в речку вместе с колесницей, на которой те пытались его преследовать. Когда же Геракл прибыл во дворец, царя в тронном зале не оказалось. Не было его ни в ванне, ни в кувшинах, ни даже под троном, куда он один раз спьяну закатился после встречи с послом гипербореев.

— А где царь? — вежливо поинтересовался герой у слуги.

— В зале для совещаний, — ответил тот.

— В котором? — насторожился Геракл, не обнаруживший Эврисфея ни в тронном, ни в стратегическом зале.

— В главном зале для совещаний, — такой же интонацией ответил слуга. — У вас что-то важное?

— Нуу, — замялся герой. — Отмена войны – важная новость?

— Полагаю, что да, — кивнул слуга. — Я вас провожу.

Эскорт слуги длился до недавно установленной двери с большой табличкой «Главный зал совещаний». Внимание героя привлекла вторая табличка «Занято», висящая на двери. И пока Геракл пытался сообразить, что это за новая комната, оттуда послышались странные натужные стоны в царском исполнении.

— Что это? — спросил Геракл.

— Главный зал для совещаний, — пояснил слуга, указав на большую табличку.

— А где царь?

— Внутри, — ответил слуга, удаляясь.

— Что с ним?

— Закусывать надо, — послышалось эхом из-за поворота.

Какое-то время герой молча смотрел в сторону коридора, где исчез слуга. Затем его внимание вновь привлекли стоны из-за двери.

— Шеф? — тихо позвал Геракл.

— Геракл? — послышалось оттуда. — Это ты?

— Я, шеф, — ответил экс-пастух и разрушитель континентов. — Коровы доставлены. Война отменяется.

— Это замечательно, — донёсся из-за двери натужный ответ. — Значит теперь можно сосредоточиться на торговле с Атлантидой. Я заказал оттуда чудо техники! Унитаз! Представляешь, работает на маленьких бусинах, сам воду качает! Кучу золота за него отдал! Надо будет заказать у них запас этого… как его. Орикалка!

— Эээ, шеф, — осторожно начал Геракл, тихо отходя от двери. — Тут такое дело…