Похождения Геракла или 12 шагов к олимпийскому успеху. Одиннадцатый подвиг (Часть 1)
Сегодня традиционный дисклеймер стал короче из-за ограничения на размер текста.
Ссылки на предыдущие части смотрите в Серии.
Ссылка на оригинал
Заключение мирного договора между Микенами и Элидой праздновал, без преувеличения, весь Пелопоннес. Царские глашатаи всего полуострова возвестили о введении выходных на всё время торжеств. Обрадованные граждане кинулись к портным, кузнецам и прочим ремесленникам, собираясь потратить отложенные «на войну» сбережения. Ремесленники тем временем спешно переделывали кто мечи на орала, кто доспехи на карнавальные костюмы. Самый предприимчивый плотник по фамилии Гелендвагос переоборудовал пару боевых колесниц, добавив посеребрение на выступающие элементы и установив перед лошадьми несколько жутковатых перекладин, которые были названы им «крокодилятником». Эту конструкцию активно, по его словам применяемым всеми продвинутыми возницами ещё со времён Древнего Египта. На рабов, правда, выходные не распространялись. Поэтому сразу по завершении работы двуногой системы оповещения надсмотрщики погнали ноющих лентяев обратно на поля, поскольку солнце всё ещё стояло высоко в небе, а урожай сам за собой ухаживать не планировал.
Не до отдыха было и Эврисфею. Микенский царь уныло пялился на амфору с афишей предстоящих соревнований. «Впервые в Древней Греции! В честь отмены войны объявляются собачьи бега! Победит тот город, чья собака первой доберётся до финиша!» Самомнение царя и недавно полученное им достижение «Спаситель Пелопоннеса» самим фактом своего существования пресекали для Эврисфея любую возможность уклониться от соревнований. Как можно было допустить ситуацию, что правитель Микен не победит в подобном конкурсе. Разумеется, у остальных конкурсантов было иное мнение. Ну а у предприимчивых древних греков сразу же срабатывало чутьё, что какой-нибудь царь готов хорошо заплатить за победу. Поэтому со всех концов Ойкумены на полуостров хлынул поток продавцов четвероногой живности. Особенно усердствовала странная компания под названием «Кипариска», которая за баснословные деньги продавала странных собак, названных гончими Кромуса. Выделявшиеся удивительным телосложением, эти костегрызы развивали невероятную скорость, обгоняя любую другую собаку, имевшую наглость соревноваться с ними в быстроте. Для победы Эврисфею требовалось радикальное решение, и он его нашёл.
— Герои! — торжественно объявил царь. — Микенам нужны ваши подвиги!
Ещё не протрезвевшая толпа у царских ног что-то промычала в ответ, и Эврисфею пришлось потратить несколько минут, чтобы привести в относительное сознание хотя бы несколько наиболее подходящих для задания. Приведение в чувство осуществлялось пинками царских сандалий по наиболее чувствительным точкам.
— Ай! Да чего тебе надо, твоё величество? — наконец отреагировали величайшие воители древности на призыв Микен.
— Микенам нужна ваша помощь в архисложном деле, — торжественно начал заготовленную речь Эврисфей. — Это добыча величайшей собаки всей Ойку…
— Ааа, понятно, — протянул один из героев, хватая ближайший полный кувшин с вином. — Это без меня.
Прежде, чем кто-то успел отреагировать, герой залпом выпил содержимое кувшина и опал, как несуществующий в жарких землях Древней Греции озимый.
— Чтоб вас всех, — выругался Эврисфей и отправился на поиски героев-трезвенников.
Таковых, к его удивлению, не оказалось. Зато обнаружились двое малопьющих. Тесей предпочитал выпивке здоровый сон на свежем воздухе, а Геракл – работу в саду. Их-то царь и притащил к себе, рассказав детали своего плана.
— Единственная собака, которая может потягаться с гончими Кромуса – это Цербер, — сразу взял минотавра за рога Эврисфей.
— Цербер? — настороженно переспросил Геракл. — Пёс дяди Аида?
— Именно, — кивнул царь. — Его вы и должны мне привести.
— Видишь ли, шеф. Мне мама прислала почтовую амфору срочным альбатросом, — сказал Геракл. — Ей приснилось, что без Иолая я Цербера не приведу.
— В каком смысле? — удивился Эврисфей. — Какая разница, с Иолаем ты пойдёшь или без?!
— Большая! — заупрямился герой. — Моей маме приснилось, что я там застряну, если пойду без племянника.
Эврисфей начал злиться. Племянник Геракла до сих пор не вернулся, и местные стали даже слегка беспокоиться, поскольку привыкли к его занудству и умению быстро и правильно читать надписи на разных языках.
— И что ты, предлагаешь ждать, когда твой племянник соизволит вернуться от… где он там застрял.
— У амазонок, — подсказал скучающий Тесей.
— Да не важно, — отмахнулся царь. — Мне нужен Цербер и побыстрее. Я доплачу за срочный заказ.
— О, вот это другое дело, — тут же оживился Тесей. — Я знаю толк в срочных заказах. Доставлю завтра.
Когда прошла неделя, а от Тесея не было ни слуху, ни духу, царь снова вызвал к себе Геракла.
— Моей маме снова приснилось! — с порога заявил герой. — Без Иолая я не пойду!
— А я говорю, «Пошёл»! — заорал царь, топая ногами.
— А моей маме приснилось! — заявил герой.
— А я говорю, «Пошёл», — без особой надежды повторил Эврисфей.
— А я говорю, что моей маме приснилось, — в очередной раз упрямо ответил Геракл.
Царь вздохнул и закрыл лицо ладонями. До гонок оставалось всего ничего, а остальные герои, услышав задание, кинулись славить Диониса, пока не выпали в винный осадок. Геракл оставался единственным вариантом и выбора не осталось.
— Ай, да Танат с тобой, — махнул рукой царь. — Бери племянника. Если уговорить сумеешь.
— Сумею, — широко улыбнулся Геракл. — Он сразу согласится как узнает, куда мы идём.
Иолай как раз вернулся в город, дрожа всем телом и шарахаясь от любой тени. Кое- как лекарям удалось затащить его в лечебную ванну, после которой он слегка пришёл в себя и погрузился в спокойный сон, первый за много недель. Иолаю снился зелёный луг, радуга и круживший вокруг него жеребёнок с радужной гривой и небольшим рогом. Подбежав к нему, друг древнего грека потёрся о ногу и преданно заглянул в глаза страннику снов. А в ответ на улыбку волшебный зверь внезапно заехал ему радужной гривой по лицу.
— Поднимайся, лежебока! — услышал Иолай до ужаса знакомый голос и после очередного удара открыл глаза.
Перед ним стоял Геракл с метлой в руках. Радостно улыбаясь, дядя снова замахнулся инструментом для уборки.
— Дядя, ты что творишь?! — в ужасе спросил Иолай, озираясь в поисках укрытия.
— Солнце высоко, мы в путешествие опаздываем, а ты тут валя…
— НЕЕЕТ!!! — заорал Иолай, попытавшись спрятаться в кувшине вчетверо меньше себя. — Даже не предлагай! Я с тобой больше никуда не пойду!
— Иолай, от нас просто собачку просят привести, — рассказал Геракл. — Собачку Аида.
— Какого Аида?! — заорал Иолай, который превзошёл самого себя в мастерстве укрытия в малых сосудах, едва услышав кличку цели. — Твоего дяди?!
— Ну да, — нехотя признал Геракл. — Собачку моего дяди Аида. Цербера.
— Какого ещё Цербера?! — взвизгнула голова племянника, скрываясь в сосуде. — Ты Цербера вообще видел?! Иди в саду дальше копайся! С меня хватит путешествий, я тут посижу!
— Ну Иолай, — обиделся Геракл. — Ещё скажи, что тебе не понравилось последнее путешествие.
— Не понравилось! — донеслось из кувшина. — А на четвёртой сотне совсем разонравилось!!!
На какое-то время Геракл задумался. В храме он уделил вопросу доставки пояса слишком много времени и как-то не учёл размеры и населённость царства амазонок. И сейчас подобный просчёт мог дорого ему обойтись.
— Племянник, это последний раз, — пообещал Геракл. — Честное древнегреческое.
— Я после твоего предыдущего «честного древнегреческого» чуть себе гордость всю не стёр, пока не сбежал! — заявил в ответ племянник. — Нет, нет и ещё раз нет!
— Как это чуть не стёр? — не понял дядя. — Всего после четырёх сотен?
— После семи! — прогремело из кувшина. — После четырёх сотен мне разонравилось, а после семи я уже стал думать о побеге!
Геракл удивлённо присвистнул, с уважением подумав о выносливости молодого поколения. В его-то годы…
— А в загробный мир я тем более с тобой не пойду! — отрезал кувшин.
В определённый момент Геракл подумал, а не взять ли с собой Иолая прямо в кувшине, но затем ему в голову пришла идея последнего аргумента. Герою не хотелось прибегать к нему, но иного варианта убедить племянника пойти добровольно, похоже, не осталось.
— Ну Иолаайчик, — заныл Геракл басом, начав усиленно скрести стенку кувшина ногтями и вызывая внутри страшные звуки. — Ну ещё один разооочек.
— О БОООГИИИ!!! — взвыл кувшин. — Ладно-ладно! Но это последний подвиг, в котором я тебе помогаю!!!
— Договорились! — обрадовался Геракл, щелчком пальца расколов сосуд и помогая застрявшему племяннику выбраться из обломков. — Тогда пошли.
— Куда? — не понял Иолай, контуженный процессом освобождения.
— К дяде Аиду, — пояснил очевидное любитель экзотических путешествий. — Я уже и билеты нам приобрёл.
— Какие ещё билеты? — ещё больше напрягся племянник. — Что это за кувшины? Нет, дядя, не надо!
— Надо, Иолайчик, надо, — сочувственно сказал Геракл, заливая в горло племяннику полный кувшин «Кентавре Совиньон».
Пара усталых путников, с трудом переставляя ноги, тащилась по унылым землям к широкой реке, на другом берегу которой их ждал вечный покой.
— Сволочь ты, дядя, — простонал Иолай, всю дорогу баюкая свою голову и раздумывая, почему он раньше не замечал, как шумно хрустит песок под ногами. — У меня даже у мёртвого голова раскалывается.
— Тихо ты, — шикнул на него Геракл. — Прекрати ныть. Древние греки мы или нет? Что скажут потомки, если вдруг от бессмертных богов узнают, что ты похмельем от вина страдал. Это же всю Древнюю Грецию опозорит!
— Хорошо, дядя, хорошо, — взмолился Иолай, мечтающий о Тартаре, если там будет тихо. — Я молчу, только не кричи.
— Ладно, — смягчился Геракл, стараясь сдерживать своё возмущение.
— И скрипи зубами потише, — добавил Иолай, наблюдая за приближающейся к берегу ладьёй под управлением пышнобородого старика.
— Загробный мир вам, новопреставившиеся! — произнёс лодочник, оценивая платёжеспособность пассажиров.
— Эээ… — потерялся на пару мгновений Геракл, но Иолай в руки не только свою голову буквально, но и всего себя фигурально.
— Приветствуем тебя, Харон, — торжественно сказал второй номер в экспедиции, игнорируя внутренний колокол. — А почему у тебя такая большая лодка?
— Чтобы больше преставившихся за раз тот берег перевезти, юноша, — ответил Харон, удивлённо пялясь на столь небольшую группу пассажиров. — А пошто ж вы «комфорт плюс» заказали, коли вас всего двое? Деньгу принесли?
— Харон, а Харон? — продолжил расспросы Иолай, прекрасно знающий финансовую стеснённость дяди и не теряя надежды запутать лодочника. — А почему у тебя такое большое весло?
— Чтобы путников в страну печальную перевозить побыстрее, — ответил Харон, почёсывая бороду и пытаясь вспомнить, что он сам хотел спросить.
— Харон, а Харон? — не сдавался хитрый древний грек. — А зачем тебе такая большая борода?
— Так… — замялся перевозчик, вконец забыв последовательность шагов. — Негоже без бороды-то. Вы заплатили?
— Конечно заплатили! — закивал Иолай, локтем пиная дядю под рёбра.
— А… А, ну тогда садитесь, — отозвался старший по последней переправе, махнув рукой.
— И как мы найдём Цербера? — поинтересовался у Геракла племянник, когда ладья пересекла середину реки, приближаясь к берегу мира мёртвых.
— Легко, Иолай, — расплылся в улыбке Геракл. — Заглянем к моему дяде Аиду, который тут всем заведует. Он обожает весёлые истории. Расскажешь ему пару своих приключений у амазонок, и всё.
— Мои приключения у амазонок — это весёлые истории? — переспросил Иолай, помрачнев.
— Ага! — заулыбался Геракл. — Дядя Аид обожает такие! Да и просто повеселиться любит. Тот ещё весельчак!
Первое, что услышал Геракл, ступив на землю царства Аида, было что-то не слишком разборчивое, но крайне нелицеприятное про его маму. Несказанно удивлённый подобным проявлением загробного гостеприимства он принялся озираться в поисках хама, готового умереть ещё раз. И, спустя пару минут, виновник волнений обнаружился. К не меньшему удивлению Геракла демонстрацией вокальных способностей занимался Тесей, ныне прикованный к скале тяжёлыми кандалами.
— Ты что тут делаешь? — поинтересовался у него сын Зевса, осматривая цепи.
— Без Иолая за Цербером пошёл, вот что я тут делаю! — огрызнулся Тесей. — Помоги мне выбраться.
— Сначала расскажи, как ты попался, — потребовал Геракл, почуявший какие-то недоговорки в лаконичной истории бригадира микенских героев.
— Сначала всё шло как по маслу, — принялся рассказывать Тесей. — Я вымазался мелом, чтобы сойти за своего. Но, кажется, перестарался.
— Как это перестарался? — насторожились путешественники, раздумывая, как снять несостоявшегося пёсокрада со скалы.
— Я Таната встретил, — вздохнул Тесей. — Тот вёл какого-то древнего грека и рассказывал что-то про какой-то камень, и что дела у него сразу пойдут в гору.
— И что? — поторопил его Геракл.
— И он меня за своего принял, — признался Тесей, нервно дёрнувшись и позвенев цепями. — Подошёл, коллегой обозвал. По плечу хлопнул.
— И ты выжил? — удивился Иолай.
— В землях Аида его прикосновения не работают, — объяснил Тесей. — Тут же все и так мёртвые, поэтому он не подумал запрашивать доступ к способности.
— Это не объясняет, как ты попался, — сухо заметил Иолай. — Тебя Цербер заметил?
— Я до него не дошёл, — ответил Тесей. — Меня схватили, когда я у Аида жену попытался увести.
— Персефону? — хором ахнули Геракл с Иолаем. — Это ж каким идиотом надо быть, чтобы у правителя мёртвых жену увести!
— А вы её видели? — воскликнул Тесей. — Она такая… Такая жэнщчина!
Заметив странный акцент в голосе древнего грека, напарники переглянулись.
— Ещё что-то можешь рассказать? — без особой надежды поинтересовался Иолай.
— Да, — кивнул Тесей. — Аид теперь тоже такой… Такой мужчына!
Геракл с Иолаем вновь многозначительно посмотрели друг на друга.
— Что-то мне это задание нравится ещё меньше, чем когда ты в меня полный кувшин «Кентавре Совиньон» залил, — поведал Иолай дяде.
— Тихо ты! — зашипел Геракл. — Если кто узнает, что мы не трупы, а пьяные валяемся в реальности, нас отсюда выгонят.
— Ладно. А с ним что? Вытаскиваем? — кивнул Иолай на Тесея.
— А куда деваться, — ответил дядя, подумав. — Не бросать же его тут.
Освобождённого героя родственники отправили с ответственным поручением задержать Харона на этом берегу, а сами пошли прямиком к дяде во дворец. Как оказалось, тот являл собой прекрасный образец самой мрачной архитектуры, которую только можно было представить. Построенный из чёрного камня, дворец выглядел как нагромождение шпилей, тёмными пиками взмывающих вверх к серым небесам мёртвого царства. Высокие и узкие окна, сужающиеся кверху, пропускали тусклое красно-оранжевое свечение сквозь затенённые витражи. И, в довершение всей картины мрачности, высокие двери перед путешественниками открыл абсолютно бледный привратник в иссиня-чёрной тунике, со столь кислым выражением лица, что Иолаю придумалось слово «гастрит».
— Вы к кому, господа? — поинтересовался дворцовый слуга, глядя при этом на посетителей, как на заваленный мусором угол.
— Доброго… эээ… дня. Мы к моему дяде Аиду, — очень осторожным голосом ответил Геракл, ощущая, что всей его полубожественной силы может не хватить для сдерживания потенциального удара чопорностью.
— Дни в царстве его Мрачнейшества не бывают добрыми, — отозвался привратник таким ровным голосом, что по нему можно было скользить. — Всё — серый тлен, безысходность и безнадёжность. Что толку в смене дня и ноги в месте бесконечной скорби, безостановочного уныния и отча...
— Эээ, простите, — ещё более осторожно прервал его шокированный Иолай. — Нам бы к его Мрачнейшеству пройти.
— Его Мрачнейшество очень занят, — отрезал привратник. — У него сейчас ежечасная процедура упоения депрессией.
— Чем? — нахмурился Геракл, двинувшись вперёд. — Так, а ну подвинься.
Легко сдвинув привратника в сторону вместе со створкой, куском стены и несколькими мраморными плитами пола, Геракл вошёл во дворец и удивлённо присвистнул, озирая мрачную обстановку.
— А где вся прислуга? — поинтересовался он у привратника, выбравшегося из-за завала.
— Покончили с собой от отчаяния, — ответил тот ровным, как солончак, голосом.
— Как можно покончить с собой в царстве мёртвых? — спросил Иолай.
— Если бы вы познали всю глубину их скорби, — отозвался привратник, встав у дверей во внутренние покои. — То вы бы тоже нашли способ прервать свой бесполезный и бессмысленный путь. После смерти не остаётся никаких следов, а в чём смы…
— Понятно, — кивнул Геракл. — С дороги.
— Его Мрачнейшество очень занят, — ровным голосом повторил привратник, вместе с дверью улетая в противоположную стену тронного зала.
В едва освещённом помещении оказались две фигуры. Столь же бледные, как и их слуга, Аид и Персефона кутались в роскошные, но от того не менее мрачные одеяния. Белые, как мел, правители царства мёртвых подвели свои ресницы сажей из подземных вулканов и обелили кожу до состояния нетронутого снега. Вычернив при этом свои волосы до цвета крыла ворона, супруги очень гармонично смотрелись на фоне мрачной торжественности своего окружения. Особенно этот стиль подходил Персефоне, при виде которой Геракл встал как вкопанный, разинув рот и начисто забыв о цели их визита.
— К… какая жэнщчина! — произнёс он, в следующую секунду получив сзади пинок от племянника. — Ай! Ты чего?!
— Дядя, мы за Цербером, забыл? — хмуро посмотрел на него Иолай.
— Да ты посмотри, какая! — заявил в ответ Геракл, тыча пальцем в сторону игнорирующей их царицы мёртвых.
— Дядя, — медленно заговорил Иолай, подбирая самые приличные слова в древнегреческом языке. — Я, твоими стараниями, насмотрелся на всех. И насмотрелся, и назнакомился, и даже натра…
— Кто пытается прервать нашу бессмысленную и бесполезную перед лицом вечности медитацию? — донеслось со стороны трона, и путешественники, заткнувшись, посмотрели в ту сторону.
Правители царства мёртвых взирали на них вопросительными и крайне, крайне печальными взглядами отчаявшихся обнаружить в жизни хоть какую-то, даже мельчайшую, но радость.
— Геракл, сын Зевса-Громовержца, и его племянник Иолай, — доложил привратник, который уже наполовину выковырял себя из плотного сэндвича дверного полотна и настенной панели.
— Ах, Геракл, — вздохнул Аид, неопределённо ведя рукой в сторону. — Сильнейший сын моего брата. Как печально, что силой нельзя решить все проблемы. Ведь она сама — лишь плод напряжения бренного тела, которое всё равно обращается в прах…
— Дядя, — осторожно перебил мрачного и готового разрыдаться оратора Геракл. — Мы к тебе по делу.
— Дела, — тут же продолжил Аид. — Ничего не решающие мимолётные мгновения. События, которые забудутся окружающим миром в следующий же миг. Тела же наши развеются прахом, а…
— Дядя! — рявкнул Геракл так, что в узких окнах разом лопнули все витражи, а с лица вздрогнувшей Персефоны посыпалась штукатурка. — Царю Эврисфею очень нужна твоя собака!
— Собака? — переспросил Аид, недоумённо глядя на племянника.
— Мы только одолжим, — пояснил Иолай. — Ненадолго. Потом сразу вернём. Честно вернём!
— Какое это имеет значение, одолжите вы его или заберёте навсегда! — воскликнула Персефона. — Всё летит в Тартар! Всё обратится в тлен и прах, ибо нет в жизни счастья.
— Ничто, ничто не радует, — присоединился к нытью супруги царь мёртвых, упав на свой трон. — Ничей голос не отзовётся смехом!
— Они согласны, — тихо шепнул Геракл племяннику и поволок того к выходу.
— Дядя, ты уверен? — спросил Иолай. — Кажется, они не…
— Пошли, — зашипел на него герой и выволок из тронного зала, оставив царствующее семейство наедине со своим горем.
И с привратником, который так и не успел выбраться из стены.
— Дядя, подожди! — упёрся Иолай на выходе из дворца, стены которого уже начали сотрясаться от рыданий. — Нам надо вернуться!
— Туда? — криво ухмыльнувшись, спросил Геракл, ткнув пальцем в сторону эпицентра страданий. — Чтобы ты стал не простым занудой, а ещё и унылым?
— Дядя, — ответил Иолай, глядя на легенду как на идиота. — Ты вообще-то хотел узнать, где сейчас Цербер.
Повисла неловкая пауза. О том, что адскую собаку теперь придётся искать самим, а царство у Аида немаленькое, Геракл как-то позабыл.
— Идеи есть? — наконец поинтересовался он у племянника.
— Надо осмотреться, — ответил Иолай. — Какая точка в царстве Аида самая высокая?
Для обозрения окрестностей Геракл решил взобраться на ближайшую вершину, возвышающуюся неподалёку. Поскольку в античности альпинистское снаряжение отсутствовало, сын Зевса снарядился чистым энтузиазмом и невероятной целеустремлённостью. Затем, оставив обалдевшему Иолаю всё, кроме очков, герой приступил к восхождению на гору, то штурмуя крутые склоны с разбегу, то покоряя новую высоту прыжками, то просто прокладывая себе новую трассу.
— Дядя Гер, — донесся снизу крик Иолай. — Мне что-то не нравится эта гора. Какая-то она…
— Не волнуйся, племянник! — заорал в ответ Геракл, обозревая окрестности. — Я сто раз так делал!
Взгляду героя открылись унылые равнины, где-то застроенные хижинами, где-то покрытые болотами. Настроив резкость, Геракл увидел вдалеке ряды странных котлов и другой кухонной утвари огромных размером. Подозрительная кухня была огорожена огромным забором, табличка на котором гласила об открытии в течение ближайших двух тысяч лет и планах расширения до девяти этажей. Потратив какое-то время на изучение странной стройплощадки, наблюдатель из верхнего мира вскоре обнаружил там огромную конуру.
— Племянник, — позвал Геракл. — Я, кажется, наш…
В следующее мгновение подземный мир ушёл у него из-под ног.
Первым, что увидел Геракл, открыв глаза, была неясная фигура, склонившаяся над ним. Шевеля смутно видимыми отростками, она похоже, активно ими размахивала над лицом героя, силясь привести его в чувство.
— Дядя Гер, ты жив? — произнесло существо голосом Иолая.
— П-племянник? — спросил Геракл, у которого перед глазами всё плыло и покачивалось, вызывая приступы морской болезни. — Что случилось?
— Ты с вулкана упал, — ответил ему Иолай, указывая отростком-рукой куда-то в сторону. — Началось извержение. Хорошо, что тебя вместе с куском скалы в сторону отбросило, а то я бы тебя не вытащил.
Извержение. Гора. Разведка. Поиск Цербера. Изучение дальних земель. Дальних, дальних… Очки!
— Где они?! — воскликнул Геракл, подскочив. — Где мои очки?!
— Остались там, — виноватым голосом ответил Иолай, указывая в сторону дымящейся горы. — Сейчас, наверное, в лаве плавают.
Геракл в ужасе схватился за голову. Им предстояло идти не по дружелюбной Древней Греции, населённой привычными и такими милыми чудовищами, а по совершенно незнакомой местности. С неизвестной флорой и непредсказуемой фауной.
И он, Геракл, не сумеет ни рассмотреть её, ни изучить!
Слышавшие полный отчаяния вой мученики на мгновение отвлеклись от собственных кар и страданий. Дамокл, забыв о мече, с уважением посмотрел в сторону извергающегося вулкана, лишь сейчас осознав, сколь лёгкое наказание было ему назначено. Даже Сизифу его камень показался не таким уж и тяжёлым. Иолаю же осталось только тяжело вздохнуть и, взяв героя за руку, повести в сторону обнаруженной конуры.
Как стало известно позже, большую часть рабочего времени Цербер прогуливался по загробному царству, маясь от безделья. Сие недостойное великого стража занятие он решил исправить, проводя собеседования у других великих чудовищ Древней Греции, закончивших свой жизненный путь. И постепенно от размеренного патрулирования не осталось и следа. Внимая всеми тремя парами ушей многоголовой рассказчице из Лерны, пёс с ужасом осознал, какой кошмарный живодёр завёлся наверху. Более того, от погибшей страшной смертью Гидры Цербер узнал имя её палача.
Геракл.
Страж загробного царства быстро понял, что рано или поздно двуногая смерть явится и за ним, и принялся готовиться к главному бою своей жизни, чтобы не сдаваться без боя.
Миновав стройплощадку с подозрительного вида сатирами, герои вышли к подножию холма, на вершине которого гордо возвышалась конура размером с большой храм. Изображения трёх костей, венчавшие вход в огромное сооружение, явно подсказывали, кто является хозяином данных апартаментов. Однако чем больше Иолай смотрел на сооружение, тем больше вопросов у него возникало. Конура была окружена наспех насыпанным земляным валом, созданным явно не руками древнего грека. И вообще не руками. Наваленные вперемежку с землёй огромные куски скалы образовывали мощную линию обороны, превращая дорогу к храму в настоящий штурм по всем правилам античной военной науки. При этом никаких следов ворот у защищаемого объекта также не было, что навело Иолая на мысль о существовании подземного хода.. Но больше всего вопросов у начитанного древнего грека вызвала табличка, на которой было что-то очень криво намалёвано.
— Са-рынь-на-кич-ку, — по слогам, с трудом разбирая каракули, медленно прочитал Иолай. — Кошмарный почерк. Как псина лапой написала.
— Псина? — оживился Геракл, придвинувшись поближе и случайно обрушив крепостной вал. — Наверное, это Аидова собака. Цербепопик, ко мне!
В ответ на призыв из конуры раздалось угрожающее рычание в исполнении сразу трёх глоток. Мгновением позже в темноте зажглись три пары горящих злобой глаз. И только потом из отверстия, куда легко могли заехать две боевые колесницы разом, появились три собачьи морды, каждая из которых была способна легко проглотить боевого коня, не тратя время на его пережёвывание.
— Д… дя-дя, — с трудом произнёс белый, как статуя, Иолай. — Э… это…
— Собачки, — отозвался Геракл, подслеповато прищурившись. — Странно. Я помнил, что у дяди Аида только одна. Ну не важно. Возьмём одну.
Иолай икнул от неожиданности. То, что дядя мог при падении приложился головой и вполне мог забыть, как выглядит Цербер, племянник не учёл.
— Дядя, — завопил Иолай, бросаясь следом за героем. — Подо…
Окончание фразы потонуло в истошных воплях, клацании зубов и звуках мощных шлепков, чередующихся с ворчанием Геракла. Разинув рот не меньше, чем стражник мёртвых, Иолай мог лишь наблюдать за попытками Геракла запихнуть двух собачек обратно в конуру и при этом вытащить оттуда третью целиком. И он был почти уверен, что со стороны дворца он слышит истошный хохот.
— Собачки, извините, — тщетно пытался убедить живность Геракл своим самым милым голосом. — Но нам нужна только одна, а не все сразу!
Припоминая, что отрывание голов совершенно точно не входило в разработанную им стратегию, Цербер попытался вырваться и закусить своим пленителем. К искреннему изумлению трёхголового, Геракл привычным движением поймал две его головы, лишив всяческой надежды на естественную победу. Перед тремя парами глаз пса пробежала вся его жизнь, полная удивительных приключений и погонь за самыми отъявленными духами умерших. И, похоже, именно сейчас смертный собирался закончить бренный путь великого стража. От бессилия Цербер завыл всеми тремя пастями, и это, ко всеобщему удивлению, привело к появлению подмоги. Со стороны берега к ним бежал Харон, недружелюбно размахивая веслом на ходу. Представив последствия встречи с гребным инструментом подобных размеров, Иолай тут же отступил на пару десятков шагов и предпочёл не отсвечивать.
— Ты пошто собачку мучаешь, ирод! — прогремел на полцарства Харон и замахнулся веслом с целью прекратить непотребство.
Однако Геракл, вовремя заметивший неясное движение на самой границе видимости, слегка сместился в сторону и тем самым сумел разминуться с веслом перевозчика. Церберу повезло меньше, и толстая палка с тысячелетней историей приземлилась прямо на центральную голову, тут же выключив стражу треть его мощности.
— Ой, батюшки! — воскликнул Харон, увидев плоды своих стараний. — Что деется-то?
Цербер не ответил, слишком занятый мысленным глушением звона в ушах и чьего-то голоса, информирующего о ком-то контуженном и сниженной точности.
— Лодочник, ты что творишь? — воскликнул Геракл, схватив медленно оседающего стража. — Им же теперь плохо!
— Это всё из-за тебя, ирод! — нашёл причину неудачи Харон, снова замахиваясь веслом на любителя животных.
В этот раз одуревший от зигзагов судьбы Цербер подставился сам. Попытавшись вцепиться герою в шею, он слишком высоко поднял правую голову и тем самым невольно спас Геракла от неминуемой встречи с орудием гребли. Раскат грома, сопровождавший стыковку, разнёсся по царству мёртвых, приглушив разговоры, стенания и даже работы по расширению, производимые всё теми же сатирами. И в наступившей на пару мгновений тишине на обитателей мёртвого мира лавиной нахлынули крики и смех.
— Ааа! — донеслось со стороны дворца восклицание, едва различимое за хохотом. — Я не могу! Веслом, веслом огрел! Два – ноль! Аахахахахаа!!!
Не теряя боевого духа от двух неудач, Харон попытался защитить природу родного царства в третий раз и вновь замахнулся веслом. Результат вновь оказался весьма неожиданным: по затылку перевозчика прилетело второе весло, и тот мешком повалился на землю.
Иолай посмотрел тяжело вздохнул и закинул покрывшееся трещинами весло на плечо.
— Дядя, я тебя последний раз от такого спасаю, ясно? — предупредил он.
— Ахахахаа!!! — послышался хохот со стороны дворца Аида. — Самого огрели! Во ржака-то.. ой! Ааа!
Мгновение спустя оттуда же донёсся звук чего-то тяжёлого, рухнувшего с большой высоты, и мир мёртвых погрузился в тишину. Ненадолго.
— Ахахахаха!!! — вновь раздался истерический хохот из-под стен уже в две глотки, мужскую и женскую. — Вот это я навернулся, ахахаха!
Не говоря друг другу ни слова и лишь изредка молча переглядываясь, Геракл с племянником спеленали переставшего сопротивляться Цербера и поволокли к берегу. Как и ожидалось, возле ладьи их ожидал Тесей, борющийся с зевотой.
— Ну что вы так долго? — принялся он поторапливать героев. — Вы там спали что ли? Быстрее грузите, и валим отсюда!
— Тесей, насчёт сваливать, — заметил Геракл, когда ладья отошла от берега. — Вести Цербера в Микены придётся тебе.
— То есть? — не понял бригадир микенских богатырей. — А вы?
— А мы скоро протрезвеем и проснёмся, — пояснил Геракл, медленно растворяясь в воздухе. — Вот, уже трезвеем.
— Вы что, вусмерть напились?! — поразился Тесей. — А я пешком сюда тащился?!
— Зато ты сумеешь привести Цербера назад, — ответил Геракл. — А мы… Малость не рассчитали. Надо было больше выпить.
— Я бы тогда тут и остался, — заметил Иолай, глядя на приближающийся берег и на свои прозрачные руки.
— Верните лодку, ироды! — донеслись до героев истошные вопли со стороны царства Аида.