«Украинские патриоты» - сволочи или идиоты?
Вы можете меня спросить, уважаемый читатель, не слишком ли круто я беру, начиная статью с прямых оскорблений тех, о ком пишу? Но под «патриотами Украины» я имею в виду вовсе не людей, приверженных украинскому народу или украинскому государству. Я имею в виду интеллигентскую секту, которая уже более двух десятилетий занимается поджигательством гражданской войны и пропагандой бархатного языкового геноцида, направленного против половины населения Украины.
И эта история началась буквально с первых дней украинской независимости. Помню, как в последнем номере союзных «Известий», вышедшем через несколько дней после заключения беловежских соглашений, было опубликовано письмо студентки из Одессы. Девушка писала о сильном дискомфорте, который вызывают у нее попытки введения в университете, в котором она учится, преподавания на украинском языке.
Это письмо «Известия» попросили прокомментировать кого-то из одесских чиновников. Не помню точно, кто это был, кажется, Руслан Боделан, который впоследствии позиционировал себя как «защитник русского языка». В общем, эта свидомо-номенклатурная сволочь прокомментировала письмо студентки так. Она сказала: «Надо быть конченым негодяем и мерзавцем, чтобы бороться с украинским языком».
И на следующий день, когда вся Одесса прочла это высказывание, никто свидомо-номенклатурной сволочи торт на голову не надел. Утерлись.
И, впоследствии, когда в Одессу стали наезжать активисты УНА-УНСО с лозунгом «Одесса будет украинской, или она будет безлюдной!», их, максимум, пару раз слегка поколотили. То есть, в Одессе так и не нашлось русских мужчин, которые повалили бы этого галицая с плакатом на землю, и забили ногами хотя бы до полусмерти. То есть, продолжали утираться.
И чем больше русские и русскоязычные утирались, тем больше наглела галицайская секта «украинских патриотов».
Сегодня, кажется, наступил уже полный апофигей «украинского патриотизма». Когда своих политических противников, включая массовые народные движения, именуют исключительно «мразями», и дискуссия идет лишь о том, какую именно форму насилия к этим мразям применить.
Украинские соцсети полны утверждений, что за крики «Россия!» и ношение русских флагов на митингах необходимо сажать в тюрьму. И утверждающие это блогеры наиболее либеральны среди украинских патриотов.
Поскольку мейнстрим, похоже, задается заочной дискуссией между Дмитрием Ярошем и заместителем губернатора Днепропетровской области по версии нынешнего киевского правительства Борисом Филатовым. Ярош требует от киевских властей раздать «Правому сектору» огнестрельное оружие и отправить их на Юго-Восток подавлять силою оружия «сепаратистский бунт».
При этом под «сепаратистским мятежом» имеются в виду мирные митинги и шествия граждан Юго-Востока. Эти митинги квалифицируются как сепаратистский мятеж за их требования сделать русский язык государственным, за кричалки «Россия!», за использование российского флага и за призывы к проведению региональных референдумов. Причем, в абсолютном большинстве случаев на референдумы предлагается выносить вопрос о расширении прав региона внутри Украины, а не о выходе из ее состава.
А Филатов категорически возражает против этого, но, после, казалось бы, абсолютно трезвого и объективного анализа ситуации заканчивает «за упокой», провозглашая тезис о том, что «мразям надо во всем уступать, обещать им выполнить все их требования. А вешать мы их надо потом». Я, читая Фейсбук Филатова, был просто поражен. Зачем он это написал? Все его остальные записи в ФБ абсолютно трезвы и вменяемы. А вот вырвалось же.
И все эти сегодняшние кровожадные призывы украинских патриотов родились отнюдь не сегодня. Конечно, в 1992 году это были еще робкие зачатки, но где-то между 1998 и 2005 годами уже можно говорить о вполне сформировавшейся идеологии. Точнее, на мой взгляд, следует говорить даже не о идеологии, а о мифологии. Поскольку основные тезисы украинских патриотов имеют характерные черты мифа. С одной стороны, это постоянное употребление логически несовместимых друг с другом тезисов. А с другой - постоянное использование двойного стандарта, особенно в таком принципиальном вопросе, как применение насилия к идеологическим противникам.
Использование логически противоречивых утверждений наиболее характерно иллюстрируется речами «украинских патриотов» о статусе русского языка на Украине. Здесь постоянно и одновременно утверждаются тезис об отсутствии какой бы то ни было дискриминации русского языка вместе с призывами к таковой дискриминации или, лучше сказать, к продолжению такой дискриминации.
Напомню, что на Украине вы не имеете права вывесить на своем магазине вывеску на русском языке, вы не имеете права заключить между двумя русскоязычными договор о купле-продаже, скажем, автомобиля, на русском языке. В школах и ВУЗах в русскоязычных регионах регулярно предпринимаются попытки перевести весь процесс обучения на украинский язык. Фильмы на русском языке либо переводятся на украинский, либо идут с украинскими субтитрами.
До введения закона о языковой политике, ныне отмененного новой киевской властью, любая попытка областного или городского совета объявить русский язык в своем регионе или муниципалитете вторым официальным, немедленно опротестовывалась генеральной прокуратурой. А когда закон был, наконец, принят, немедленно начались массовые протесты, в которых утверждалось, что разрешение в тех местностях, где русскоязычные составляют большинство, использовать русский язык в качестве официального, «оскорбляют чувства» украиноязычных граждан.
И на этом фоне украинские соцсети полны истерических криков: «Ну, скажите же кто-нибудь этим российским агрессорам, что мы в Одессе или в Харькове имеем полное право говорить и думать по-русски. И никто нам в реализации этого права не препятствует».
И это пишут те же люди, которые постоянно говорят в адрес русскоязычных: «Вы обязаны соблюдать конституцию и говорить на языке, являющемся государственным» Еще они говорят: «Зачем вы пишете об отсутствие русских школ на Украине? Пишите об отсутствие украинских школ в России». То есть делают вид, что не понимают того, что для подавляющего большинства проживающих в России украинцев, равно как и для не менее половины украинцев, проживающих на Украине, родным является русский язык. И они хотят обучать своих детей именно на русском.
Точно так же нынешние протесты русскоязычных регионов с одной стороны интерпретировались как, якобы, организованные не местными жителями, а туристами из России. С другой - описывались как действия местных «мразей» и «титушек», которых нужно «отстреливать» или «вешать», или, по крайней мере, отправить в тюрьму.
Все это очень напоминает позицию советской власти брежневских времен по отношению к религии. С одной стороны утверждалось, что в СССР отсутствует дискриминация граждан по признаку вероисповедания. Те, кто публично приводил факты такой дискриминации, объявлялись «провокаторами» и «клеветниками», измышляющими «заведомо ложные сведения». С другой стороны, такая дискриминация не просто практиковалась, но на полуофициальном уровне совершенно не скрывалась.
Другое дело, что тезис «в нашей стране дискриминации верующих нет. Кто это говорит, тот клеветник и провокатор. А попы должны знать свое место под веником. И если попробуют пасть открыть, мы им эту пасть порвем», был все-таки неофициальным. И произнести вслух его мог разве что подвыпивший отставной комитетчик, работающий в отделе кадров. А на Украине все это практически говорится вслух, в том числе и с высоких трибун, не говоря уж о скандировании в социальных сетях.
Что же касается двойного стандарта относительно применения насилия к лицам, придерживающимся «не тех» политических взглядов, то он на Украине, можно сказать, провозглашен официально, причем на конституционном уровне. Я, разумеется, имею в виду то, что действующая украинская конституция запрещает проведение региональных и местных референдумов. Причем, здесь важно не просто наличие конституционной нормы, а практика ее применения на высшем уровне.
Я имею в виду, во-первых, отмену в 1996 году Киевом сверху конституции Крыма 1992 года. И, во-вторых, постоянные утверждения украинского руководства о том, что «на любую попытку проведения референдума в Крыму, на который будет выставлен вопрос о возврате конституции 1992 года, мы будем реагировать единственным образом — отправкой в Симферополь спецназа и арестом организаторов такого референдума».
Таким образом, киевские власти в течение почти двадцати лет совершенно не скрывают того, что они хорошо информированы о реальных настроениях и воле подавляющего большинства населения Крыма, и что им и на эти настроения и на эту волю глубоко наплевать.
Практически здесь мы имеем дело с откровенным признанием оккупационного характера власти Украины над Крымом. Сюда же относится и политика постоянного науськивания Киевом экстремистского меньшинства крымских татар на любые инициативы крымского большинства, которые в Киеве будут расценены как «сепаратистские».
В общем-то, киевские власти никогда особенно и не скрывали, что рассматривают экстремистское меньшинство (не более 10-15% от общей численности) крымских татар, как «сдерживающий фактор» относительно сепаратистских устремлений крымского большинства.
И сейчас Киев сознательно поддерживает абсолютно грязную клевету, что в случае присоединения Крыма к России, крымские татары, якобы, будут депортированы. За этой клеветой стоит другая, еще более грязная клевета о том, что крымских татар в свое время депортировала из Крыма, а потом почти 50 лет мешала их возвращению в Крым, не советская власть, а русские. Впрочем, мы же с вами знаем, что и голодомор, оказывается, устроила не советская власть, а те же самые русские.
И эта история началась буквально с первых дней украинской независимости. Помню, как в последнем номере союзных «Известий», вышедшем через несколько дней после заключения беловежских соглашений, было опубликовано письмо студентки из Одессы. Девушка писала о сильном дискомфорте, который вызывают у нее попытки введения в университете, в котором она учится, преподавания на украинском языке.
Это письмо «Известия» попросили прокомментировать кого-то из одесских чиновников. Не помню точно, кто это был, кажется, Руслан Боделан, который впоследствии позиционировал себя как «защитник русского языка». В общем, эта свидомо-номенклатурная сволочь прокомментировала письмо студентки так. Она сказала: «Надо быть конченым негодяем и мерзавцем, чтобы бороться с украинским языком».
И на следующий день, когда вся Одесса прочла это высказывание, никто свидомо-номенклатурной сволочи торт на голову не надел. Утерлись.
И, впоследствии, когда в Одессу стали наезжать активисты УНА-УНСО с лозунгом «Одесса будет украинской, или она будет безлюдной!», их, максимум, пару раз слегка поколотили. То есть, в Одессе так и не нашлось русских мужчин, которые повалили бы этого галицая с плакатом на землю, и забили ногами хотя бы до полусмерти. То есть, продолжали утираться.
И чем больше русские и русскоязычные утирались, тем больше наглела галицайская секта «украинских патриотов».
Сегодня, кажется, наступил уже полный апофигей «украинского патриотизма». Когда своих политических противников, включая массовые народные движения, именуют исключительно «мразями», и дискуссия идет лишь о том, какую именно форму насилия к этим мразям применить.
Украинские соцсети полны утверждений, что за крики «Россия!» и ношение русских флагов на митингах необходимо сажать в тюрьму. И утверждающие это блогеры наиболее либеральны среди украинских патриотов.
Поскольку мейнстрим, похоже, задается заочной дискуссией между Дмитрием Ярошем и заместителем губернатора Днепропетровской области по версии нынешнего киевского правительства Борисом Филатовым. Ярош требует от киевских властей раздать «Правому сектору» огнестрельное оружие и отправить их на Юго-Восток подавлять силою оружия «сепаратистский бунт».
При этом под «сепаратистским мятежом» имеются в виду мирные митинги и шествия граждан Юго-Востока. Эти митинги квалифицируются как сепаратистский мятеж за их требования сделать русский язык государственным, за кричалки «Россия!», за использование российского флага и за призывы к проведению региональных референдумов. Причем, в абсолютном большинстве случаев на референдумы предлагается выносить вопрос о расширении прав региона внутри Украины, а не о выходе из ее состава.
А Филатов категорически возражает против этого, но, после, казалось бы, абсолютно трезвого и объективного анализа ситуации заканчивает «за упокой», провозглашая тезис о том, что «мразям надо во всем уступать, обещать им выполнить все их требования. А вешать мы их надо потом». Я, читая Фейсбук Филатова, был просто поражен. Зачем он это написал? Все его остальные записи в ФБ абсолютно трезвы и вменяемы. А вот вырвалось же.
И все эти сегодняшние кровожадные призывы украинских патриотов родились отнюдь не сегодня. Конечно, в 1992 году это были еще робкие зачатки, но где-то между 1998 и 2005 годами уже можно говорить о вполне сформировавшейся идеологии. Точнее, на мой взгляд, следует говорить даже не о идеологии, а о мифологии. Поскольку основные тезисы украинских патриотов имеют характерные черты мифа. С одной стороны, это постоянное употребление логически несовместимых друг с другом тезисов. А с другой - постоянное использование двойного стандарта, особенно в таком принципиальном вопросе, как применение насилия к идеологическим противникам.
Использование логически противоречивых утверждений наиболее характерно иллюстрируется речами «украинских патриотов» о статусе русского языка на Украине. Здесь постоянно и одновременно утверждаются тезис об отсутствии какой бы то ни было дискриминации русского языка вместе с призывами к таковой дискриминации или, лучше сказать, к продолжению такой дискриминации.
Напомню, что на Украине вы не имеете права вывесить на своем магазине вывеску на русском языке, вы не имеете права заключить между двумя русскоязычными договор о купле-продаже, скажем, автомобиля, на русском языке. В школах и ВУЗах в русскоязычных регионах регулярно предпринимаются попытки перевести весь процесс обучения на украинский язык. Фильмы на русском языке либо переводятся на украинский, либо идут с украинскими субтитрами.
До введения закона о языковой политике, ныне отмененного новой киевской властью, любая попытка областного или городского совета объявить русский язык в своем регионе или муниципалитете вторым официальным, немедленно опротестовывалась генеральной прокуратурой. А когда закон был, наконец, принят, немедленно начались массовые протесты, в которых утверждалось, что разрешение в тех местностях, где русскоязычные составляют большинство, использовать русский язык в качестве официального, «оскорбляют чувства» украиноязычных граждан.
И на этом фоне украинские соцсети полны истерических криков: «Ну, скажите же кто-нибудь этим российским агрессорам, что мы в Одессе или в Харькове имеем полное право говорить и думать по-русски. И никто нам в реализации этого права не препятствует».
И это пишут те же люди, которые постоянно говорят в адрес русскоязычных: «Вы обязаны соблюдать конституцию и говорить на языке, являющемся государственным» Еще они говорят: «Зачем вы пишете об отсутствие русских школ на Украине? Пишите об отсутствие украинских школ в России». То есть делают вид, что не понимают того, что для подавляющего большинства проживающих в России украинцев, равно как и для не менее половины украинцев, проживающих на Украине, родным является русский язык. И они хотят обучать своих детей именно на русском.
Точно так же нынешние протесты русскоязычных регионов с одной стороны интерпретировались как, якобы, организованные не местными жителями, а туристами из России. С другой - описывались как действия местных «мразей» и «титушек», которых нужно «отстреливать» или «вешать», или, по крайней мере, отправить в тюрьму.
Все это очень напоминает позицию советской власти брежневских времен по отношению к религии. С одной стороны утверждалось, что в СССР отсутствует дискриминация граждан по признаку вероисповедания. Те, кто публично приводил факты такой дискриминации, объявлялись «провокаторами» и «клеветниками», измышляющими «заведомо ложные сведения». С другой стороны, такая дискриминация не просто практиковалась, но на полуофициальном уровне совершенно не скрывалась.
Другое дело, что тезис «в нашей стране дискриминации верующих нет. Кто это говорит, тот клеветник и провокатор. А попы должны знать свое место под веником. И если попробуют пасть открыть, мы им эту пасть порвем», был все-таки неофициальным. И произнести вслух его мог разве что подвыпивший отставной комитетчик, работающий в отделе кадров. А на Украине все это практически говорится вслух, в том числе и с высоких трибун, не говоря уж о скандировании в социальных сетях.
Что же касается двойного стандарта относительно применения насилия к лицам, придерживающимся «не тех» политических взглядов, то он на Украине, можно сказать, провозглашен официально, причем на конституционном уровне. Я, разумеется, имею в виду то, что действующая украинская конституция запрещает проведение региональных и местных референдумов. Причем, здесь важно не просто наличие конституционной нормы, а практика ее применения на высшем уровне.
Я имею в виду, во-первых, отмену в 1996 году Киевом сверху конституции Крыма 1992 года. И, во-вторых, постоянные утверждения украинского руководства о том, что «на любую попытку проведения референдума в Крыму, на который будет выставлен вопрос о возврате конституции 1992 года, мы будем реагировать единственным образом — отправкой в Симферополь спецназа и арестом организаторов такого референдума».
Таким образом, киевские власти в течение почти двадцати лет совершенно не скрывают того, что они хорошо информированы о реальных настроениях и воле подавляющего большинства населения Крыма, и что им и на эти настроения и на эту волю глубоко наплевать.
Практически здесь мы имеем дело с откровенным признанием оккупационного характера власти Украины над Крымом. Сюда же относится и политика постоянного науськивания Киевом экстремистского меньшинства крымских татар на любые инициативы крымского большинства, которые в Киеве будут расценены как «сепаратистские».
В общем-то, киевские власти никогда особенно и не скрывали, что рассматривают экстремистское меньшинство (не более 10-15% от общей численности) крымских татар, как «сдерживающий фактор» относительно сепаратистских устремлений крымского большинства.
И сейчас Киев сознательно поддерживает абсолютно грязную клевету, что в случае присоединения Крыма к России, крымские татары, якобы, будут депортированы. За этой клеветой стоит другая, еще более грязная клевета о том, что крымских татар в свое время депортировала из Крыма, а потом почти 50 лет мешала их возвращению в Крым, не советская власть, а русские. Впрочем, мы же с вами знаем, что и голодомор, оказывается, устроила не советская власть, а те же самые русские.
«Украина нужна для удара по России»
Об этом заявляет Андрей Ильич Фурсов в недавнем интервью газете «Взгляд». Несколько дней назад я также сошёлся во мнении с Андреем Ильичем в статье «Будет ли война в России в 2014 году?». По сути все эти двойные стандарты служат лишь прикрытием для повторения пройденного. Что можно противопоставить многонациональной России?
Советский Союз в начале 30-ых тоже был многонациональным государством. Тогда за короткий срок финансовые круги Англии и США привели к власти Адольфа Гитлера, взяв за основы идеологию-антипод советской идеологии.
Советский Союз в начале 30-ых тоже был многонациональным государством. Тогда за короткий срок финансовые круги Англии и США привели к власти Адольфа Гитлера, взяв за основы идеологию-антипод советской идеологии.
Жизнь и смерть в нацистских концлагерях часть 2
в продолжение поста http://pikabu.ru/story/_1784383
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Родственников не выбирают
Вернер Г. Геринг, племянник рейхсмаршала Германа Геринга. Родился и вырос тот в США, в городе Солт-Лейк-Сити, но при том свободно владел немецким языком. Во Вторую мировую войну он был летчиком бомбардировщика Б-17 "Летающая крепость" в составе 303-й бомбардировочной эскадрильи "Ангелы ада", и принял участие в 48 налетах на оккупированную Европу. У его второго пилота — лейтенанта Джека Рэнчера — был секретный приказ застрелить Вернера, если бы тот попытался приземлить свою машину в Германии. Однако по свидетельству Рэнчера, единственный раз когда молодой Геринг не пылал особым желанием выполнять приказ командования была бомбардировка Кельна — там все еще жила бабушка Вернера. Впрочем на задание он все равно полетел.